№ 4 (2025)

В статье исследуются функции частицы чай в говоре деревни Красная Лука Лысковского района Нижегородской области, который относится к восточным среднерусским окающим говорам (Владимирско-Поволжская группа). Материал исследования включает восемь часов интервью с тремя жителями старшего возраста, из записей выделено 102 контекста с частицей чай. Частица мало представлена в литературе, ее функции изучены не до конца. При исследовании мы выделяем следующие параметры значения, некоторые из которых далее объединяются в группы: 1) известность адресату, 2) эпистемическая модальность (выражает неполноту знаний говорящего), 3) причина, 4) следствие, 5) продолжение и развитие темы, 6) употребление в императивных контекстах (со значением побуждения). В работе был применен точный тест Фишера, который показал статистическую значимость первых трех (самых частотных) параметров для наличия частицы в высказывании. Так как частица встречается не только в говорах, но и в современном литературном русском языке, было решено сравнить ее использование в рассматриваемом говоре и в основном корпусе НКРЯ с 1950 года. Главным отличием стало наличие в корпусе конструкции чай не в сочетании с именной группой, которая не зафиксирована в говоре, а также частотность частицы в вопросах и контекстах с чисто модальным значением.

Рассмотрена заимствованная из китайского языка лексика, отраженная в русских толковых словарях, прежде всего академических. Таких слов немного (женьшень, фанза), гораздо больше китаизмов, пришедших в русский язык через другие языки (кетчуп, тайфун), для некоторых слов этимология (путь заимствования) не до конца прояснена (чай). В конце ХХ — начале XXI в. значительно изменилась семантика заимствований. Если раньше в словари помещались политические экзотизмы (гоминдан, тайпин), то в настоящее время — названия оздоровительных спортивных (ушу, кунг-фу, цигун) и духовных (дао, инь, ян) практик. Некоторые из китаизмов полностью освоены русским языком, многозначны и имеют многочисленные производные (чай); другие расширили семантику и перестали быть экзотизмами (хунвейбин, дацзыбао). Однако отдельные заимствования не отражены толковыми словарями, хотя широко распространены в современной речи (вок, фунчоза). Их кодификация отстает от речевого употребления. Системы письма китайского и русского языков совершенно отличны, особенностью китайских заимствований можно считать первоначальные многочисленные варианты написания (кунг-фу, кунгфу, кун-фу, ку-фу, конфу) и первую фиксацию в орфографических словарях.

Часто орфоэпические словари фиксируют в словоформах в составе фразеологизмов старый вариант ударения, который уже не используется в этих же словоформах в свободных сочетаниях. Например, в трех вода́х, а не в трех во́дах, какими судьба́ми, а не какими су́дьбами. Однако в ходе пяти экспериментов с москвичами — носителями литературного произношения — было выявлено, что акцентуация многих словоформ в составе фразеологизмов отличается от той, которая рекомендована орфоэпическими словарями. Ударение в этих словоформах либо становится таким же, как в свободных сочетаниях, либо варьируется у респондентов разных возрастных групп, либо (в редких случаях) «особое» ударение сохраняется. При этом многие словоформы в составе фразеологизмов отражают акцентуационные процессы, протекающие в тех же словоформах в свободных сочетаниях. Эти процессы следует фиксировать в словарях, вводя допустимые старшие и младшие варианты произношения. В то же время варианты, отмеченные в ударении церковнославянизмов, образований от имен собственных, историзмов и архаизмов в составе фразеологизмов, объясняются незнанием этих слов, а следовательно, должны даваться в орфоэпических словарях с запретительными пометами. В зависимости от соотношения вариантов произношения исследованные фразеологизмы были разделены на 8 групп, представленных в статье.

В статье описана история фразеологизма хоть (матушку) репку пой, до сих пор не нашедшая удовлетворительного объяснения. Привлечение диалектных, этнолингвистических и некоторых других словарей дало возможность восстановить картину мира, в которой отражено национально-культурное и историческое сознание русского народа. Фразеологизм хоть (матушку) репку пой заключает в себе особый культурный смысл, связанный с аграрными праздниками, обязательной частью которых является обряд. Один из них — пожелание урожая на Масленицу и на некоторые другие славянские праздники, когда действия сопровождались пением обрядовых песен, в магическую силу которых верил русский народ. Поздне́е выражение стало употребляться в переносном значении ‘о тяжелом, безвыходном положении’. Существовала также традиция исполнения масленичных танцев и танцев «на урожай», сопровождаемых песнями эротического содержания, усиливающими продуцирующую функцию танца, поэтому в русском фольклоре существовали и непристойные песни, которым не было чуждо сквернословие. Отсюда и другое значение фразеологизма хоть (матушку) репку пой — ‘как ни делай, как ни проси — не поможет’, которое В. И. Даль связывал с непристойной песней о репке.

В статье рассматриваются особенности авторского осмысления идеологемы почва в публицистике И. С. Аксакова. Большой удельный вес публицистики в русском литературном языке XIX века, зависимость семантики слова-идеологемы в текстах данного стиля от позиции автора обусловливают необходимость обращения к текстам представителей различных направлений при исследовании истории слова. Произведения славянофилов, представителей одного из основных направлений в общественно-политической жизни пореформенной России, остаются в лингвистическом отношении малоизученными. Исследование проводится на материале текстов И. С. Аксакова, поскольку данный автор сформировал цельную общественно-политическую позицию, ставшую частью контекста публичной полемики в пореформенной России, на основе теоретических взглядов старших славянофилов. Анализ примеров употребления слова-идеологемы почва в произведениях И. С. Аксакова показывает, что она приобретает значение ‘основание, самая глубокая точка, с опорой на которую осуществляется закономерное развитие’. В контекстуальном окружении слова, включающем иную лексику, репрезентирующую политическую метафору «земля-почва», актуализируются духовно-религиозные и общественно-политические компоненты семантики, происходит частичная деметафоризация. Семантическая специфика слова в публицистике И. С. Аксакова является следствием как семантических импульсов со стороны немецкого слова Boden, так и смыслового взаимодействия лексики в контекстах, на объединение которой влияет рецепция славянофилами немецкой философской традиции. Проведенный анализ, таким образом, позволяет дополнить семантическую историю слова почва в XIX столетии, предложенную В. В. Виноградовым, указав на недостаточность влияния на нее французского слова terrain.