№ 3 (2024)

В статье рассматриваются функциональные и семантические особенности прецедентного феномена в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов в русской лингвокультуре при обозначении провинции. Указанная цитата обычно употребляется в сокращенном виде. Дву- и трехкомпонентные трансформированные цитаты преобладают над исход­ным четырехкомпонентным сочетанием. Изменения структуры прецедентного феномена также могут сопровождаться перестановкой компонентов, заменой и изменением их грамматических характеристик. При любых трансформациях неизменным остается семантический центр глушь, что обусловлено зоной золотого сечения, которое приходится на третий компонент исходного сочетания. Прецедентный феномен и его трансформированные формы активно функционируют в сильных текстовых позициях заголовка, первого и последнего предложения текста или абзаца. В этом случае трехкомпонентные измененные цитаты подвергаются модальным преобразованиям в рамках вариативной интерпретации действительности. А двукомпонентные служат основой для проблемной сегментации, что дает возможность обозначить проблему и задать направление описания ситуации. Семантические особенности прецедентного феномена представлены рядом контекстуально обусловленных значений, а также включением в рамках контекста в оппозицию «столица — провинция». Прецедентный феномен в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов используется для создания различных типов языковой игры, в числе которых формирование аналитических образований и контаминация.

В статье рассматриваются две точки зрения на частеречную характеристику термина. Одна из них состоит в том, что термин может быть выражен только существительным или субстантивным словосочетанием, т. е. словосочетанием, в котором синтаксически главным словом выступает существительное. Такая точка зрения основывается, во-первых, на том, что именно существительное обладает широкими семантическими возможностями и способно передать суть терминологических наименований, а во-вторых, на анализе реальных терминологических словарей, в которых входной единицей чаще всего выступает именно существительное. Другая точка зрения состоит в том, что термин может быть выражен далеко не только существительным, и современная лексикографическая практика это подтверждает. Авторы последовательно приводят примеры, подтверждающие, что языковая специфика термина не может быть ограничена его выраженностью только именем существительным. Так, например, прилагательные техногенный, церебральный, ювенальный и др. не являются производными от каких-либо субстантивов, которые теоретически могли бы быть, но пока таких существительных нет ни в словарях, ни в каких-либо соответствующих текстах (ср. техногенный — техногенность* или техногения*, церебральный — церебральность*, церебрал*, ювенальный — ювенальность* или ювенал*). Подобные прилагательные выступают самостоятельными терминами и выражают определенные понятия в соответствующей науке. Таким образом, авторы утверждают, что термин может быть выражен не только существительным, но и прилагательным, и глаголом.

В статье рассматривается язык личных писем царицы Евдокии, первой супруги Петра I, которые включены в печатный текст манифеста 1718 г., имеющего характер юридического документа. В нем описывается поэтапное расследование дела о якобы имевшем место заговоре против царя, в центре которого оказалась Евдокия, к тому времени (с 1698 г.) монахиня Елена. Выбор материала для статьи продиктован интересом автора к эволюции деловых жанров русской канцелярии Петровской эпохи, которая характеризуется не только масштабными государственными реформами, но и коренной перестройкой всей системы деловой коммуникации, обслуживавшей работу молодой Российской империи. Личные письма бывшей царицы, прежде всего адресованные ее возлюбленному, другу детства, офицеру Преображенского полка, Степану Глебову, стали отдельным объектом для исследования по двум причинам. Во-первых, до манифеста 1718 г. не было публичных документов, в которых бы всенародно объявлялись внутренние неприглядные стороны из жизни царской семьи. Любовные письма Евдокии стали достоянием широкой публики: манифест напечатали в две тысячи копий и свободно продавали. Во-вторых, впервые в правовой документ, имевший все признаки канцелярского стиля начала XVII в., вошли любовные письма, создающие яркий стилистический контраст с общим стилем делового текста. Известно, к тому же, что в черновой текст манифеста активно вмешивался Петр, правил формулировки, вставлял целые фрагменты, написанные собственноручно. Следовательно, печатный текст документа, подлежавший обязательному обнародованию, был важен для императора именно в таком виде. Манифест выполняет ряд важных прагматических функций в условиях новой Петровской эпохи: помимо очевидной информационной, он обладает назидательной, воздействующей и императивной функциями.

Статья представляет собой комментарий к выражению «задумчиво и кротко» из песни Булата Окуджавы «Заезжий музыкант» (1971). В качестве возможных источников строки предлагаются не опубликованное до сего дня и распространенное в 1960-х годах в машинописных копиях стихотворение Александра Кушнера «В зоологический музей...» (1962) и стихотворение Василия Казанцева «Мы пили с ним у автомата...» (первая публикация — 1964). Первое из них могло привлечь Окуджаву своей потенциальной песенностью (фрагмент его в самом деле прозвучал в песенном исполнении в фильме «Два воскресенья», 1963) и отсутствием чуждого обоим поэтам советского оптимизма; второе — предстающим в городской повседневности образом поэта, сочетанием высокого и низкого. С Кушнером Окуджава тесно дружил; с Казанцевым он участвовал в праздновании Дня поэзии в Новосибирске в 1964 году. Попутно в статье кратко прослеживается литературная судьба этого выражения, встречающегося и у других авторов; некоторые из них обратились к нему уже под влиянием Окуджавы (Владимир Ковенацкий, Вероника Долина и другие). В качестве приложения к статье публикуется (впервые) стихотворение А. Кушнера «Воспоминание» (1984), посвященное Окуджаве.

В настоящей статье представлена попытка оценить качество перевода, установить отношения адекватности и эквивалентности между художественными текстами романа «Бесы» Ф. М. Достоевского на русском и азербайджанском языках. Произведение было написано и издано в 1870–1872 гг., но на азербайджанский язык было переведено только в 2011 г. При сравнительно-сопоставительном анализе оригинала и перевода мы сталкиваемся с некоторыми неточностями и искажениями исконного текста. Художественный текст Достоевского отличается полифонизмом, идейностью, галереей характеров, а также пространственно-временным единством, идиостилем и поэтикой, что важно соблюдать и в переводе на азербайджанский язык. Сопоставляя аналогичные части в исконном и переведенном текстах, автор статьи указывает на некоторые неточности при передаче имен числительных. Эти неточности при переводе приводят к уменьшению или усилению процесса действия романных событий, что в обоих случаях нежелательно. В статье также указывается на порой неверную транслитерацию собственных имен (особенно в ремарках), исторических фактов (в частности, название газеты), что может ввести читателя в заблуждение. Неадекватная передача личных местоимений, указывающих на пол действующих лиц, способствует алогичному восприятию романных событий. Часть обнаруженных несоответствий автор статьи относит к техническим ошибкам и упущению переводчика, а часть — к редакторской невнимательности.

Настоящее исследование предпринято на материале письменного текста монолога мировой души из пьесы А. П. Чехова и его интерсемиотического перевода, предложенного авторами спектакля «Чайка» в постановке М. А. Захарова (2005 г.). Цель работы состоит в том, чтобы рассмотреть предмет исследования в свете проблемы адекватности межсемиотического перевода, под которым понимается трансляция смысла, закодированного средствами одной знаковой системы, при помощи знаков других знаковых систем (в том числе поликодовых), и на основании анализа материала сделать вывод о степени функциональной эквивалентности драматического произведения и его сценической реализации. В работе применялись методы сравнения, дискурсивного и функционального анализа текста. В ходе исследования установлено, что интерпретация Московского государственного театра «Ленком Марка Захарова» строится преимущественно на расхождении графической и интонационной сегментации фраз. Интерпретаторами сознательно нарушаются принципы актуального членения синтаксических конструкций в тексте А. П. Чехова и создаются разорванные структуры, не обусловленные синтаксисом исходного текста. В рассматриваемой сценической конкретизации пьесы «Чайка» зафиксирован ряд фактов переводческой деформации, связанной с исключением или подменой компонентов авторского текста (опущение или замена союзов, замещение одних знаков препинания другими) и включением элементов, изначально отсутствовавших в монологе и привнесенных в него авторами театрального текста (дискурсивные слова, уточнения). Отмечаются случаи окказиональной трансформации акцентных структур, сопровождающиеся изменением тона, модуса и фокуса.

В статье предлагается объяснение правил пунктуационного оформления препозитивных атрибутивных оборотов, дается комментарий к соответствующему разделу Свода орфографических и пунктуационных правил РАН. Проблема обособления решается в связи с категорией таксиса и категорией определенности/неопределенности. Обособление является средством выражения зависимой предикативности, что связано с наличием добавочных связей между оборотом и сказуемым. Условием появления второго направления связей и добавочных обстоятельственных значений между основным и зависимым предикатами называется таксис, понимаемый как техника межпредикативного взаимодействия. Второй аспект проблемы обособления — семантика определяемого слова, к которому относится оборот. Правила обособления атрибутивных оборотов соотносятся с правилами обособления оборотов при местоимениях, что позволяет показать значение референциального статуса определяемого имени для разграничения атрибутивных и предикативно-атрибутивных отношений. В безартиклевом русском языке категория определенности/неопределенности обнаруживает себя в правилах обособления препозитивных оборотов в абсолютном начале предложения: условием обособления в этой позиции является конкретно-референтность определяемого слова (его известность из предшествующего текста, его определенность и индивидность), запрет на обособление обусловлен значениями неопределенности и обобщенности в значении именного компонента. Рассматриваются синонимические связи причастных и деепричастных оборотов в абсолютном начале предложения.