FRG’s Strategy and Tactics on the Formation of the Post-Yugoslav Space in the 1990s

Full Text

Задача статьи – исследовать направленность и содержание политической и военной линии ФРГ в ходе формирования постъюгославского пространства. Хронологические рамки работы: нижняя – декабрь 1991 г. (признание Германией независимости двух первых союзных республик СФРЮ), верхняя – июнь 1999 г. (развертывание миссии НАТО KFOR в крае Косово и Метохия). Для оте- чественной историографии характерен акцент на политику на Балканах в этот период «коллективного» Запада в целом [Гуськова 2016; Гуськова 2017; Князева 2021; Энтина 2018], либо на изучение курса ФРГ лишь по отдельным направлениям [Петренко 2015; Шагалов 2008], либо уже в XXI в. на лапидарное обращение к ее действиям в 1990-е годы [Пушкарева 2017]. Ряд зарубежных специалистов педалируют тезисы о первоначально спонтанном [Calic 2007, 469–472; Libal 1997], в дальнейшем – о вынужденном характере действий Германии в ходе распада Югославии с целью борьбы с возникавшими в регионе угрозами нестабильности [Bendiek 2004, 73–92]. В статье предпринята попытка доказать не реактивный, а проактивный характер политики ФРГ, ее роль как полноценного встроенного субъекта процесса формирования постъюгославского пространства. Для этого использовался корпус источников, основу которых составили документы Бундестага. В работе применены методы исторической реконструкции и ивент-анализа.

Первый этап (1991‒1992): поддержка независимости Словении и Хорватии

На фоне нарастания центробежных тенденций в западной части СФРЮ летом – осенью 1991 г. ФРГ de facto стала оказывать разноплановую поддержку Словении и Хорватии, хотя de jure занимала сдержанную позицию. Однако дебаты в ЕЭС и ООН показали резкое изменение подхода Бонна к ситуации на этих территориях Западных Балкан к зиме 1991 г. А 19 декабря, вопреки позиции остальных стран – участниц Европейских сообществ, Германия признала независимость Словении и Хорватии ¹.

Неизбежно актуализировалась историческая аналогия: напав и разгромив Югославию в 1941 г., Третий рейх наиболее надежным сателлитом на Балканах считал провозгласившее формальную независимость хорватское государство. Безусловно, ФРГ создавалась как антипод нацистской Германии, как носитель принципов и ценностей либеральной (западной) демократии, ее распространитель – в последующем с прививкой их на политическую почву уже иных игроков, в том числе официального Загреба. Однако, как показало решение 1991 г., в полной мере продолжала работать геополитическая закономерность: желание обеспечить ориентирование Хорватии на вновь усиливавшуюся Германию. Опасаясь разобщения ЕЭС и будучи вынуждена действовать в русле решения ФРГ, группа государств объединения поддержала его 23 декабря 1991 г. Полный консенсус был достигнут лишь 15 января 1992 г. ² Тем самым Боннская республика проявила не просто настойчивость, но нехарактерную ранее готовность действовать в опережение и даже в отрыве от иных игроков Запада.

Чем обусловлена тактика ФРГ? Осторожная позиция, характерная для Германии до декабря 1991 г., трактовалась германскими исследователями как выжидательная. Лишь убедив себя в неизбежности сецессий в Югославии, правительство Коля – Кинкеля начало действовать в поддержку Словении и Хорватии [Calic 2007, 471], декларируя обеспокоенность притоком беженцев с их территории в Германию [Bendiek 2004, 73–92]. Однако намного большее значение имел фактор провозглашения 3 октября 1990 г. ее объединения. Это, особенно на «коротком шаге», требовало внимания к внутренним проблемам. Прежде всего речь шла о прохождении «точки невозврата» в имплементации договоренностей с СССР о выводе его группировки войск с территории тогда уже бывшей ГДР. Данный фактор продолжал оставаться мощным сдерживающим обстоятельством для любых значимых шагов ФРГ во внешней политике. Весной 1991 г. документы были ратифицированы; к январю 1992 г. в соответствии с их положениями масштаб и военно-учебная активность группировки российских войск в новых землях Германии резко сократилась. Это создало широкое «окно возможностей» для реализации ею стратегии по формированию постъюгославского пространства с декабря 1991 г. ФРГ проявила дипломатическую напористость – действия в авангарде партнеров по Европейским сообществам и НАТО – не только в вопросе признания Словении и Хорватии, но и установления дипломатических отношений с ними ³. Это представляется косвенным подтверждением тщательной проработки стратегии Германии на Балканах: выверив планы, она решительно реализовывала ее шаг за шагом по мере возникновения благоприятной обстановки.

Схема, реализованная в декабре 1991 г., легла в основу дальнейших усилий ФРГ по созданию постъюгославского пространства: активную поддержку сецессии союзных республик, а в случае осевой из них – Сербии – края, т. е. субъекта более низкого уровня. Признание независимости Словении и Хорватии было осуществлено с игнорированием вопроса об их границах и правах нацменьшинств, особенно сербского [Пушкарева 2017, 466]. Тем самым ФРГ в наименьшей степени учитывала интересы системообразующей нации СФРЮ. Данная практика, отвечая интересам властей вновь провозглашаемых государственных субъектов, получила дальнейшее распространение уже в первые месяцы 1992 г. 6 апреля Германия признала независимость Боснии и Герцеговины (БиГ), что de facto лишь ужесточило там ход вооруженного конфликта [Шагалов 2008, 284].

Здесь возникает вопрос: почему ФРГ ограничилась сугубо дипломатическими шагами, не подкрепив их демонстративными военными мерами для поддержки как минимум Хорватии? Немногочисленный (менее 40 человек) персонал был направлен на базу военно-транспортной авиации в Загребе в июле 1992 г. [Шагалов 2008, 291]. Бо́льшую активность ФРГ проявила в начале 1990-х годов лишь на море: сменившие друг друга миссии НАТО Maritime Guard и Sharp Guard (также с июля 1992 г.) стремились пресечь поставки оружия в Югославию морским путем ⁴, что представляло меру по соблюдению интересов прежде всего Боснии и Хорватии. Однако наземное войсковое присутствие ФРГ под эгидой миссии ООН UNPROFOR, de facto нацеленное на защиту интересов хорватского меньшинства в БиГ, было развернуто только в августе 1995 г. ⁵ Формально препятствием являлось отсутствие правовой процедуры использования бундесвера вне национальных границ: соответствующий запрет был снят в июле 1994 г. ⁶ Однако это не помешало учредить указанный военно-логистической центр в Загребе (1992), направлять миротворческие контингенты бундесвера в другие регионы (прежде всего в Сомали в 1993– 1994 гг.) ⁷. Ключевым сдерживающим Германию фактором продолжало выступать наличие российских войск на ее новых землях. Старт их гарантированных сокращений был воспринят истеблишментом ФРГ как возможность политико-дипломатической, но отнюдь не полноценной военной активизации на Балканах. Но после завершения вывода группировки России к сентябрю 1994 г. бундесвер начал активно использоваться на территории бывших и действующих субъектов Югославии в различных формах, вплоть до собственно силовых.

Второй этап (1992‒1997): конструирование архитектуры Боснии и Герцеговины

ФРГ первоначально считала, что для регулирования хода вооруженных конфликтов в Балканском регионе достаточно признания независимости союзных республик. Если для Словении и с большей долей условности для Хорватии дипломатические меры оказались действенными, то в Боснии и Герцеговине признание самостоятельности властей Сараево и установление дипотношений (апрель и ноябрь 1992 г. для ФРГ соответственно [Шагалов 2008, 286]) не способствовали прекращению боевых действий между отрядами хорватов, бошняков-мусульман и бойцов Республики Сербской (РС). Стороной столкновений стали миротворцы ООН UNPROFOR с риском полноценного втягивания их в активные боевые действия. Из европейских стран-участниц НАТО наибольший вклад в деятельность миссии внесли Великобритания и Франция ⁸, а со стороны ФРГ лишь транспортные самолеты участвовали с июля 1992 г. в организации «воздушного моста» из Загреба в Сараево, вывозя раненых и беженцев, доставляя гуманитарную помощь ⁹.

ФРГ обладала заметным влиянием на хорватов в Герцеговине, в наибольшей мере отстаивая именно их интересы. Так, мерой поддержки являлось функционирование «воздушного моста». Вместе с тем германская сторона критически относилась к возможности вхождения районов с преимущественно хорватским населением в состав Хорватии. Чем обусловлен этот парадоксальный на первый взгляд подход? Одна из осевых составляющих стратегии ФРГ по формированию постъюгославского пространства заключалась в сохранении территориальной целостности союзных республик (что не исключало точечных корректировок их границ), за исключением системообразующей Сербии. В случае БиГ это было особенно актуально: в отличие от Словении или Хорватии, здесь находилась обширная область РС, населенной сербами, и безусловно стремившейся к максимальному сближению с официальным Белградом. Для обеспечения независимости БиГ, т. е. ее сецессии, требовалось существенное ослабление позиций РС, что могло быть достигнуто только в случае сохранения в составе БиГ земель с хорватским населением и его консолидации с бошняками-мусульманами. На решение данных задач и были направлены усилия германской дипломатии в конце 1992 г. – первом полугодии 1995 г. Тесно координируя действия с США, ФРГ (прежде всего послы В. Ишингер и М. Штайнер) внесла весомый вклад в создание мусульмано-хорватской (бошняко-хорватской) федерации в марте 1994 г. ¹⁰, а затем германский МИД поддержал создание Контактной группы с участием трех сторон конфликта и внешних игроков – наиболее влиятельных государств – членов НАТО, России, Югославии и Хорватии [Шагалов 2008, 288]. В понимании истеблишмента ФРГ фактор объединения оппонентов Республики Сербской в федерацию должен был вкупе с их политической поддержкой Западом обеспечить благоприятный перелом в переговорах. Однако этого не произошло из-за чрезмерных требований бошняков-мусульман, ощущавших поддержку прежде всего США, а отчасти и хорватов в Герцеговине [Гуськова 2017, 84–87], ожидавших помощи от ФРГ. Данный пример является частной иллюстрацией более общей тенденции: взятый курс на поддержку сецессии союзных республик Югославии неизбежно усложнял процесс урегулирования возникавших на различных этапах конфликтов. Ни Бонн, ни его партнеры в принципе не были готовы корректировать позиции с учетом интересов Республики Сербской. Вместо этого был избран путь усиления давления на нее, неизбежно контрпродуктивный на перспективу.

Исчезновение сдерживающего фактора в виде присутствия российских войск в Германии с осени 1994 г. позволило руководству ФРГ перейти к заметному ужесточению позиции на боснийском направлении. Стал продвигаться тезис о «пробуксовке» урегулирования, исчерпании возможностей германской (и в целом западной) дипломатии, что требовало дополнения предпринятых усилий полноценным военно-силовым давлением на Республику Сербскую [Libal 1997, 99]. Германскую общественность и парламентский корпус по нарастающей, с тщательным подбором Ведомством федерального канцлера, МИД и Министерством обороны аргументов убеждали в необходимости разноаспектного, в том числе боевого, использования бундесвера в Боснии. Так, в сравнении давался войсковой вклад в миссию UNPROFOR: значительный для Франции (4,7 тыс. миротворцев) и Великобритании (3,6 тыс. «голубых касок»), наличествовавший в принципе у Испании, Канады и Нидерландов, но отсутствовавший у Германии ¹¹. Именно просьбы официальных Парижа и Лондона в связи с участившими случаями нападения на их военных в составе сил ООН в Боснии обозначались властями Германии как юридическое основание для использования бундесвера, включая и силовое ¹². Глава МИД ФРГ К. Кинкель представлял отряды и в целом население Республики Сербской не просто как этническое меньшинство, но возлагал на его бойцов практически всю ответственность за преступления в отношении мирного населения ¹³. Оба данных тезиса далеко не соответствовали действительности, представляя элементы пост- правды в информационном освещении.

Чем обусловлены относительная продолжительность (более полугода к концу июня 1995 г.) подготовки решения о применении бундесвера в Боснии? С одной стороны, это было первое масштабное использование вооруженных сил ФРГ за пределами национальных границ после принятия соответствующей правовой процедуры (1994) ¹⁴. С другой – символично, что именно на Балканах вновь объединившаяся Германия впервые продемонстрировала способность проецировать силу. Неизбежно возникало обращение к фактору исторической памяти: немецкой агрессии в отношении Югославии и установлению профашистского режима Независимой державы Хорватии (НДХ), в том числе и на территории Боснии. Стремясь не допустить подобных аналогий, руководство ФРГ подчеркивало, во-первых, вынужденный характер своих действий – с целью защиты участников миссии UNPROFOR, особенно из западных стран ¹⁵. Во-вторых, оно вписывало предпринимаемые шаги в контекст многосторонних усилий «коллективного» Запада в целом ¹⁶. Наконец, в-третьих, часто бездоказательно обвиняя бойцов РС в преступлениях против человечности, официальный Бонн подталкивал к сравнению именно их с гитлеровским режимом ¹⁷. Заявив об успешном осуществлении модернизации по стандартам либеральной демократии, ФРГ провозгласила себя защитницей международного сообщества от радикализма в его различных проявлениях ¹⁸. Тем самым, начиная с Боснии в 1995 г., Германия стремилась найти свою формулу участия в гуманитарных интервенциях Евро-Атлантического сообщества. Притом военно-воздушная (силовая) операция НАТО подавалась как необходимая мера по поддержке миротворческой (несиловой) миссии ООН в увязке с участием ФРГ в обеих.

Однако данная аргументация встретила отнюдь не однозначную реакцию депутатского корпуса Бундестага на обсуждении 30 июня 1995 г. Лидер оппозиционной в тот момент СДПГ Р. Шарпинг заявил, что удовлетворение запроса правительства меняет основы внешней политики ФРГ ¹⁹. Его точку зрения поддержал видный представитель «Зеленых» Й. Фишер. Оба оратора ставили под сомнение не саму поддержку мусульмано-хорватской федерации, но использование Германией военного инструментария ²⁰. Лидер «левых» Г. Гизи указал, что шаги правительства ФРГ окончательно утверждают ее в положении участницы войн в Югославии ²¹. В ходе голосования в поддержку запроса федерального правительства высказались образовавшие его фракции блока ХДС/ХСС и СвДП, а также примерно половина СДПГ и отдельные депутаты «Зеленых». В итоге всего из 655 парламентариев «за» высказались 386 (или почти 59%), «против» 258 (свыше 39%), воздержались – 11 человек ²². Результаты голосования отразили не только заметные колебания политической элиты того времени по вопросу допустимости боевого использования бундесвера вне границ Германии, но и постепенный сдвиг общественных настроений в сторону одобрения подобных действий. Здесь Балканский регион отнюдь не случайно выступал «лакмусовой бумажкой» для внешней политики ФРГ в целом.

8 августа 1995 г. в состав миссии UNPROFOR был направлен германский контингент, установленной предельной численностью («потолком») в 1,7 тыс. военнослужащих ²³. Его разместили на территории мусульмано-хорватской федерации в БиГ и отчасти в Хорватии. Значительную часть контингента ФРГ составляли подразделения военно-разведывательной и транспортной авиации, а также медицинский персонал ²⁴. Иными словами, собственно войсковые подразделения были немногочисленны (менее батальона), что во многом объяснялось стремлением правительства снизить риск потерь.

С 30 августа по 20 сентября 1995 г. ВВС ФРГ в составе военно-воздушной миссии НАТО Deliberate Force приняли участие в бомбардировках территории Республики Сербской. Практический вклад ФРГ и в данном случае был ограниченным: люфтваффе было совершено всего 59 самолетовылетов [Пушкарева 2017, 467], т. е. в среднем менее трех ежесуточно, а основную нагрузку приняли ВВС США. В условиях оказываемого на РС военно-силового давления официальный Белград, а затем сама республика согласились на схему переговоров, предложенную ведущими «западными демократиями». Обсуждение условий примирения проходило на военной базе Дейтон в США. Наряду с принимающей стороной ФРГ оказала заметное влияние на ход переговоров. Было установлено соотношение площадей мусульмано-хорватской федерации и РС как 51 и 49%, притом территория последней разделялась на две части. Фиксировались показатели сокращений численности отрядов РС и вооруженных сил Югославии, притом военизированные формирования бошняков и хорватов, армия официального Загреба, напротив, de facto усиливались [Гуськова 2017, 90, 93–94]. Важным моментом являлось утверждение механизма жесткого контроля над выполнением заключенного 14 декабря 1995 г. соглашения, которое определяло контуры конституционного устройства Би Г. В военном отношении основную нагрузку принимала миссия НАТО IFOR по миротворчеству и поддержанию мира, развертываемая на основе решения ООН, в политическом – Руководящий орган по выполнению Дейтонского соглашения и персонально Верховный представитель. Последний имел широкие права в смысле введения санкций в отношении БиГ, ее субъектов (прежде всего РС) в случае нарушений положений документа. В политическом блоке, в отличие от военного, институционально ключевую роль играла уже не НАТО, но ЕС.

В преддверии подписания Дейтонского соглашения – 6 декабря 1995 г. – правительство Германии поставило вопрос перед законодателями о направлении войскового контингента предельной численностью в четыре тысячи военнослужащих (эквивалент половины бригады) в состав миссии Альянса IFOR (7% от ее общей численности) ²⁵. Тем самым ФРГ вновь, как и в случае Deliberate Force, заметно отставала от США по абсолютной численности контингента, но вносила вклад, заметный по удельному весу (в сравнении с другими европейскими странами), и главное – по политическому влиянию. Запрос федерального правительства 6 декабря был одобрен Бундестагом с намного большим преимуществом, чем 30 июня 1995 г.: из 656 депутатов «за» высказались 543 (почти 82% против 59%), «против» 107 (более 16% против 39%), воздержались шесть парламентариев ²⁶. Разницу обеспечило изменение позиции части депутатов СДПГ и особенно «Зеленых»; фракция «левых» полностью сохранила негативное отношение к использованию бундесвера на Балканах. Различия в голосовании объяснялись de jure небоевым характером миссии IFOR в сравнении с Deliberate Force. В отличие от UNPROFOR, IFOR развертывалась не в условиях продолжавшегося вооруженного конфликта, но уже по достижению договоренностей о прекращении огня. Это должно было минимизировать риск втягивания бундесвера в боестолкновения и его потерь.

Действительно, уровень насилия постепенно снижался. Хотя страны – участницы НАТО стремились обеспечить за собой основную роль в урегулировании, заметный положительный вклад внесла Россия, чьи миротворцы были развернуты в зоне оперирования IFOR. Германские военные участвовали в патрулировании и мониторинге режима прекращения огня, изъятии у бойцов отрядов РС избыточных по Дейтонскому соглашению оружия и техники ²⁷, одновременно содействуя таким образом усилению мощи формирований мусульмано-хорватской конфедерации.

В 1996 г., силы IFOR были реорганизованы в SFOR, притом максимальная численность германского контингента осталась значительной – 3,0 тыс. военных [Шагалов 2008, 294]. Его основные силы были сконцентрированы в районах Сараево, а также Коньиц, Фоча и Горажде ²⁸ – последний передавался от РС к мусульмано-хорватской федерации, что сопровождалось массовой эмиграцией оттуда местного сербского населения [Гуськова 2017, 89]. Притом боснийское направление стало одним из тех, где создавался образ германского военнослужащего-миротворца – логично, что при этом оттенялись факты боевого применения бундесвера в 1995 г. Педалировалось участие солдат и офицеров ФРГ в восстановлении социальных объектов (школ, больниц) и жилого фонда в сотрудничестве с другими ведомствами Германии (прежде всего, экономического сотрудничества и развития), властями БиГ различного уровня ²⁹.

Третий этап (1998‒1999): осуществление предельной автономизации Косово

Именно в Боснии ФРГ в тесном согласии с другими странами – участницами НАТО отработала тактики политико-дипломатического и военного продавливания требуемой схемы в ходе очередной фазы формирования постъюгославского пространства. В отшлифованном виде данный опыт вновь был применен в Косово – уже не союзной республики, но автономного края самой Сербии. Посчитав, что в БиГ к 1998 г. достигнута «точка невозврата» в реализации определенного в Дейтоне пути урегулирования, ведущие игроки Запада перефокусировали предельное внимание на Косово, что проявилось в заметном ужесточении критики официального Белграда в рамках профильной Контактной группы. Стремясь смягчить напряженность, единственный незападный участник формата – Россия – сыграла значимую роль в принятии резолюции № 1199 Совета Безопасности ООН (1998), призывавшей к предоставлению разумного увеличения автономных прав Косова при условии того, что оно безусловно остается в составе Сербии. Однако «западные демократии» обвинили Югославию в нарушении этой резолюции и вновь, как и в 1995 г. в Боснии, пригрозили ей военно-силовым вмешательством.

В отличие от тогдашней ситуации, с октября 1998 г. ФРГ заняла намного более активную позицию, наряду с США превратившись в наиболее непримиримого оппонента официального Белграда. Не в пример обсуждению 30 июня 1995 г. дискуссия 16 октября 1998 г. в Бундестаге продемонстрировала широкое межпартийное согласие в вопросе боевого использования бундесвера: решение поддержали как уходившее в отставку правительство от ХДС/ХСС и СвДП ³⁰, так и новый кабинет СДПГ ³¹ и Партии зеленых ³². Притом антиюгославская риторика готовившегося стать канцлером социал-демократа Г. Шрёдера и стоявшего в июне 1995 г. на совершенно иной позиции Й. Фишера была даже жестче, чем у министров правительства Коля ‒ Кинкеля. Почему? Это свидетельствовало о завершении складывания согласия этаблированных партий (т. е. всех, представленных в Бундестаге, кроме Левой партии) о необходимости разнопланового, в том числе собственно силового, использования бундесвера на территории бывших и действующих субъектов Югославии. В основе консенсуса лежало стремление посредством военной активности под эгидой НАТО на Балканах утвердить ФРГ в положении региональной державы, притом уже на уровне Евро-Атлантического сообщества. Эта линия стартовала в первые годы после провозглашения Федеративной Республики (1949), завершившись в 1999 г. угрозой применения силы против Югославии, ее реализацией и хронологически одновременно осуществленным переносом столицы из Бонна в Берлин. Эта детерминированность предопределила не только жесткость декларативного уровня политики ФРГ на Балканах в конце 1990-х годов, но и невиданный для нее масштаб использования бундесвера: «потолок» контингента наземной группировки НАТО в Косове по стабилизации был установлен в 8,5 тыс. солдат и офицеров ³³ (эквивалент усиленной бригады).

В ходе голосования 16 октября 1998 г. запрос правительства о применении бундесвера в военно-воздушной операции НАТО одобрило подавляющее большинство депутатского корпуса: из 580 депутатов 500 (или свыше 86%) высказались «за», 62 (около 11%) «против» при 18 воздержавшихся: основу критиков решения составила фракция «Левой» партии ³⁴. Аргументация властей ФРГ в основе была той же, что и в 1995 г.: утверждение, что Германия действует в рамках многосторонних усилий НАТО по защите мирного населения Косова от преступлений официального Белграда, не приводя соответствующих доказательств ³⁵; при этом жесткость противоположной стороны – повстанцев из «Армии освобождения Косово» – вновь замалчивалась. Исходя во многом из переговорной линии югославской делегации во главе с С. Милошевичем в Дейтоне [Гуськова 2017, 89–95], Г. Шрёдер в октябре 1998 г. считал, что непосредственно до применения силы дело не дойдет: уже сама угроза заставит официальный Белград пойти на требуемые уступки ³⁶.

Действительно, югославская сторона согласилась обсудить новую схему урегулирования. Ведущие страны – участницы НАТО концептуализировали ее 22 февраля 1999 г. в виде «плана Рамбуйе». Документ предполагал вывод с территории Косово югославских войск, размещение там наземной войсковой миссии Альянса (по образцу IFOR/SFOR) с провозглашением предельно широких прав администрации края. Иными словами, Косово переходило под внешнее управление Запада, как ранее и Би Г. Однако, в отличие от Республики Сербской, эта территория являлась частью Сербии, что делало неприемлемым принятие «плана Рамбуйе» Белградом. Германская сторона была, однако, уверена в положительном результате: 25 февраля 1999 г. правительство Шрёдера ‒ Фишера запросило санкцию Бундестага на предоставление контингента (4,5 тыс. солдат и офицеров) в состав планируемой к развертыванию наземной войсковой миссии НАТО по миротворчеству и поддержанию мира Extraction Force ³⁷. «За» высказались 553 из 604 (почти 92%) парламентариев, что отражало укрепление и без того сильного межпартийного консенсуса («против» высказались в основном лишь депутаты «Левой» партии) по вопросу применения бундесвера на Балканах.

На этом фоне отказ Югославии принять «план Рамбуйе» в Берлине восприняли крайне негативно. Именно ФРГ стала принимающей стороной Европейского совета 24 марта 1999 г., на котором была одобрена военно-воздушная операция НАТО в Сербии, начавшаяся сразу же следующей ночью. В телефонном разговоре с председателем правительства РФ Е. М. Примаковым 24 марта 1999 г. Г. Шрёдер дал понять, что, несмотря на продолжающиеся усилия РФ по дипломатическому урегулированию конфликта, вопрос о многостороннем военном ударе Запада предрешен ³⁸. Начались бомбардировки Сербии, обозначенные как операция Allied Force НАТО. В сопоставлении с Deliberate Force (1995) боевая активность ВВС ФРГ, с одной стороны, была выше [Пушкарева 2017, 467], с другой – интенсивность использования люфтваффе оставалась несоизмеримо меньше, чем авиации США. По продолжительности и сложности проведения Allied Force логично оказалась для Альянса намного более трудоемкой задачей. Операция рисковала затянуться намного долее, чем Deliberate Force. Вместе с тем асимметрия военной мощи вынудила официальный Белград принять условия ведущих игроков Запада, что нашло отражение в резолюции № 1244 Совета Безопасности ООН 10 июня 1999 г.

KFOR развертывались во многом по схеме IFOR, представляя военный механизм игроков Запада, нацеленный на фактическое обособление Косова. В отличие от 1995 г., подключение РФ в отдельной зоне ответственности не планировалось, но было осуществлено («бросок на Приштину»), на практике показав наличие влиятельного незападного игрока со сбалансированным подходом к урегулированию конфликта. Уже отмечалось, что ФРГ выделила очень крупным по национальным меркам контингент (до 8,5 тыс. военных), что окончательно закрепило ее в роли одного из ведущих модераторов постъюгославского пространства.

* * *

Действия добившейся объединения ФРГ на Балканах содействовали распаду Югославии: мощь одного, восходящего, игрока во многом нарабатывалась в условиях и посредством ослабления другого, утрачивавшего международную субъектность. Придерживаясь концепции мультилатерализма, Германия последовательно повышала удельный вес в выработке и реализации решений Евро-Атлантического сообщества. Эта тенденция достигла пиковых показателей в конце 1990-х годов, когда ФРГ утвердилась в роли второго по влиятельности после США центра принятия решений на Западе по Балканам. Хронологически стратегия Германия состояла в 1990-е годы из трех этапов. В ходе первого из них (1991–1992) фокус был обращен на поддержку независимости Словении и Хорватии, второго (1992– 1997) – Боснии и Герцеговины (с ослаблением Республики Сербски), третьего (1998–1999) – предельной широкой автономизации Косово. Тем самым ФРГ перемещала внимание с запада на восток, от границ Евро-Атлантического сообщества. Концептуально закреплением действий последнего стало внедрение понятия «Западные Балканы» (вместо «Балкан», «постъюславского пространства» или «бывшей Югославии») для обозначения региональных игроков, не вступивших в ЕС [Романенко 2021, 32]. Этот термин должен был закрепить в сознании масс безальтернативность ориентированности данных акторов на «коллективный» Запад [Полывянный 2015, 44–48], что объективно не могло не породить рост напряженности на Балканах [Князева 2021; Пономарева, Рудов 2020]: РС недовольна навязыванием ей соглашения о стабилизации и ассоциации с ЕС [Гуськова 2017, 90], для Сербии весьма острым остается вопрос сближения с НАТО, к чему ее подталкивают «западные демократии» [Пономарева, Рудов 2020, 111– 121]. Активное участие ФРГ в разработке и распространении концептуального понятия «Западные Балканы» [Калоева 2019] стало еще одним подтверждением наличия у нее единой стратегии в регионе еще с 1990-х годов. Тогда в основе линии ФРГ лежал принцип усиливаемого давления на официальный Белград и различные сербские (проюгославские) силы в целом: сначала в политико-дипломатической плоскости, затем (в случае необходимости) – со смещением и в военную область. Жесткая риторика сочеталась с относительно ограниченным собственно силовым использованием бундесвера (операции Deliberate Force и Allied Force), за которым следовало его намного более активное и масштабное наземное войсковое de jure небоевое применение (миссии IFOR/SFOR и KFOR соответственно).

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

БиГ – Босния и Герцеговина.

ЕЭС – Европейское экономическое сообщество.

РС – Республика Сербская.

СДПГ – социал-демократическая партия Германии.

СвДП – партия свободных демократов.

ХДС/ХСС – христианско-демократический союз/христианско-социальный союз.

Allied Force – операция «Союзная сила».

Deliberate Force – операция «Обдуманная сила».

IFOR – Implementation Force, Силы по выполнению соглашения (СВС).

KFOR – Kosovo Force, Силы для Косово (СДК).

SFOR – Stabilization Force, Силы по стабилизации (СПС).

UNPROFOR – UN Protection Force, Силы ООН по охране (СООНО).

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ

Примаков Е. М. Восемь месяцев плюс… М.: Мысль, 2001. 240 с.

Antrag der Bundesregierung. Deutsche Beteiligung an einer internationalen Sicherheitspräsenz im Kosovo zur Gewährleistung eines sicheren Umfeldes für die Flüchtlingsrückkehr und zur militärischen Absicherung der Friedensregelung für das Kosovo. Deutscher Bundestag, 14. Wahlperiode. Drucksache 14/1133, 11.06.1999. 16 S.

Chronologie des Jugoslawien-Konflikts ab dem 19.6.1991 // Deutsche Außenpolitik nach der Einheit 1990– 1993. Bonn: Auswärtiges Amt, 1993. S. 428–431.

Laudatio von Staatsminister Gernot Erler auf Dr. Christian Schwarz-Schilling anlässlich der Ver-leihung des Hessischen Friedenspreises, Wiesbaden, 20.11.2007 // Auswärtiges Amt [сайт]. Available at: https://www.auswaertiges-amt.de/de/newsroom/071120-erler-hess-friedenspreis/219246 (accessed: 28.10.2022).

Namentliche Abstimmung. Deutsche Beteiligung an den Maßnahmen zum Schutz und zur Unterstützung des schnellen Einsatzverbands im früheren Jugoslawien einschließlich der Unterstützung eines eventuellen Abzugs der VN-Friedenstruppen // Plenarprotokoll 13/48. Deutscher Bundestag, 13. Wahlperiode. Stenographischer Bericht 48. Sitzung. Bonn, Freitag, 30. Juni 1995. S. 4017A–4019C.

Namentliche Abstimmung. Deutsche Beteiligung an den militärischen Maßnahmen zur Absicherung des Friedensvertrags für Bosnien-Herzegowin // Plenarprotokoll 13/76. Deutscher Bundestag, 13 Wahlperiode. Stenographischer Bericht. 76. Sitzung. Bonn, Mittwoch, 6. Dezember 1995. S. 6673В–6675D.

Namentliche Abstimmung. Deutsche Beteiligung an den von der NATO geplanten begrenzten und in Phasen durchzuführenden Luftoperationen zur Abwendung einer humanitären Katastrophe im Kosovo-Konflikt // Plenarprotokoll 13/248. Deutscher Bundestag, 13. Wahlperiode. Stenographischer Bericht 248. Sitzung. Bonn, Freitag, 16. Oktober 1998. S. 23161B–23163D.

Namentliche Abstimmung. Deutsche Beteiligung an der militärischen Umsetzung eines Rambouillet-Abkommens für den Kosovo sowie an NATO-Operationen im Rahmen der Notfalltruppe (Extraction Force) // Plenarprotokoll 14/22. Deutscher Bundestag, 14. Wahlperiode. Stenographischer Bericht 22. Sitzung. Bonn, Donnerstag, 25. Februar 1999. S. 1715B–1717D.

Rede von Bundeskanzler Dr. Helmut Kohl // Plenarprotokoll 13/76. Deutscher Bundestag, 13 Wahlperiode. Stenographischer Bericht. 76. Sitzung. Bonn, Mittwoch, 6. Dezember 1995. S. 6632A–6634C.

Rede von Dr. Gregor Gysi (PDS) // Plenarprotokoll 13/48. Deutscher Bundestag, 13. Wahlperiode. Stenographischer Bericht 48. Sitzung. Bonn, Freitag, 30. Juni 1995. S. 3978D–3982A.

Rede von Dr. Klaus Kinkel, Bundesminister AA // Plenarprotokoll 13/48. Deutscher Bundestag, 13. Wahlperiode. Stenographischer Bericht 48. Sitzung. Bonn, Freitag, 30. Juni 1995. S. 3855B–3959A.

Rede von Gerhard Schröder, Ministerpräsident (Niedersachsen) // Plenarprotokoll 13/248. Deutscher Bundestag, 13. Wahlperiode. Stenographischer Bericht 248. Sitzung. Bonn, Freitag, 16. Oktober 1998. S. 23135C–23138B.

Rede von Joseph Fischer (Frankfurt) (Bündnis 90/die Grünen) // Plenarprotokoll 13/48. Deutscher Bundestag, 13. Wahlperiode. Stenographischer Bericht 48. Sitzung. Bonn, Freitag, 30. Juni 1995. S. 3970D–3975C.

Rede von Joseph Fischer (Frankfurt) Bündnis 90/die Grünen // Plenarprotokoll 13/248. Deutscher Bundestag, 13. Wahlperiode. Stenographischer Bericht 248. Sitzung. Bonn, Freitag, 16. Oktober 1998. S. 23141А–23142D.

Rede von Rudolf Scharping (SPD) // Plenarprotokoll 13/48. Deutscher Bundestag, 13. Wahlperiode. Stenographischer Bericht 48. Sitzung. Bonn, Freitag, 30. Juni 1995. S. 3959A-3965B.

Rede von Volker Rühe, Bundesminister BMVg // Plenarprotokoll 13/248. Deutscher Bundestag, 13. Wahlperiode. Stenographischer Bericht 248. Sitzung. Bonn, Freitag, 16. Oktober 1998. S. 23133D–23135B.

The Bundeswehr on Operations. Berlin: Federal Ministry of Defense, 2009. 120 p.

Zeittafel vom 12.9.1990 bis 20.12.1993. // Deutsche Außenpolitik nach der Einheit 1990–1993. Bonn: Auswärtiges Amt, 1993. S. 13–27.

¹ Zeittafel vom 12.9.1990 bis 20.12.1993… S. 17.

² Ibidem.

³ Chronologie des Jugoslawien-Konflikts ab dem 19.6.1991… S. 428.

⁴ The Bundeswehr on Operations… 2009. P. 65.

⁵ Ibidem.

⁶

⁷ Ibid., p. 53.

⁸ Rede von Dr. Klaus Kinkel, Bundesminister AA… 30. Juni 1995. S. 3955B-3955C.

⁹ The Bundeswehr on operations… 2009. P. 65.

¹⁰ Laudatio von Staatsminister Gernot Erler auf Dr. Christian Schwarz-Schilling anlässlich der Ver-leihung des Hessischen Friedenspreises, Wiesbaden, 20.11.2007…

¹¹ Rede von Dr. Klaus Kinkel, Bundesminister AA… 1995. S. 3955B-3955C.

¹² Ibid., s. 3956B-3956С.

¹³ Ibid., s. 3956B.

¹⁴ Ibid., s. 3956C.

¹⁵ Ibid., s. 3955С.

¹⁶ Ibid., s. 3955С, 3956С-3956D.

¹⁷ Ibid., s. 3956А-3956В.

¹⁸ Ibid., s. 3957B.

¹⁹ Rede von Rudolf Scharping (SPD) // Plenarprotokoll 13/48. Deutscher Bundestag, 13. Wahlperiode. Stenographischer Bericht 48. Sitzung. Bonn, Freitag, 30. Juni 1995. S. 3959А-3959B.

²⁰ Rede von Joseph Fischer (Frankfurt) (Bündnis 90/die Grünen)… 30. Juni 1995. S. 3971A-3973D.

²¹ Rede von Dr. Gregor Gysi (PDS)… 30. Juni 1995. S. 3980A-3981D.

²² Namentliche Abstimmung. … 30. Juni 1995. S. 4017A-4019C.

²³ The Bundeswehr on operations… 2009. P. 65.

²⁴ Ibidem.

²⁵ Rede von Bundeskanzler Dr. Helmut Kohl… Mittwoch, 6. Dezember 1995. S. 6633А.

²⁶ Namentliche Abstimmung. 6. Dezember 1995. S. 6673В-6675D.

²⁷ The Bundeswehr on operations… 2009. P. 65.

²⁸ Ibidem.

²⁹ Ibidem.

³⁰ Rede von Volker Rühe, Bundesminister BMVg… 16. Oktober 1998. S. 23133D-23135B.

³¹ Rede von Gerhard Schröder, Ministerpräsident (Niedersachsen)… 16. Oktober 1998. S. 23135C-23138B.

³² Rede von Joseph Fischer (Frankfurt) Bündnis 90/die Grünen… 16. Oktober 1998. S. 23141А-23142D.

³³ Antrag der Bundesregierung… Deutscher Bundestag, 14. Wahlperiode. Drucksache 14/1133, 11.06.1999. S. 3–4.

³⁴ Namentliche Abstimmung… Freitag, 16. Oktober 1998. S. 23161B-23163D.

³⁵ Rede von Joseph Fischer… Bonn, Freitag, 16. Oktober 1998. S. 23141А-23142D.

³⁶ Rede von Gerhard Schröder … Bonn, Freitag, 16. Oktober 1998. S. 23135C-23138B.

³⁷ Namentliche Abstimmung… 25. Februar 1999. S. 1715B-1717D.

³⁸ Примаков Е. М., 154.

About the authors

Philipp O. Trunov

Author for correspondence.
Email: 1trunov@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-7092-4864

PhD (Political Science), Senior Researcher

References