Открытый доступ
Доступ предоставлен
Только для подписчиков
№ 5 (2023)
Статьи
Способы сохранения гендерной неопределенности персонажей при переводе с английского языка на русский
Аннотация
В статье рассматриваются проблемы, возникающие при попытке сохранить в переводах на русский язык гендерную неопределенность героев (когда точное указание на то, является ли персонаж мужчиной или женщиной, отсутствует; гендерную неопределенность авторы статьи отличают от гендерной нейтральности). В частности, уделяется внимание особенностям перевода текстов, где повествование ведется в прошедшем времени, так как в силу различного грамматического строя русского и английского языков именно формы глаголов прошедшего времени представляют собой особую трудность при переводе. Отдельно анализируются перевод причастий и прилагательных и проблема женских и мужских склоняемых и несклоняемых имен. В статье предлагаются способы решения этих нестандартных переводческих задач, так как подобные формальные ограничения в текстах – явление новое и, как оказалось, практически не исследованное именно как переводческая проблема. Также в статье приводится классификация приемов работы с данной проблематикой и статистика наиболее частотных решений. Решение переводческой задачи по сохранению гендерной неопределенности при переводе с английского языка на русский представляется актуальной проблемой на современном этапе развития обоих языков.
Русская речь. 2023;(5):7-18
7-18
Прагматическая категория лица в теории личных имен
Аннотация
В настоящей статье обосновывается введение прагматической категории лица для описания функционирования личных имен. К первому лицу относится самопредставление, ко второму – обращение, к третьему – все прочие употребления, которые условно обозначаются как референтные. Лицом называется определенная прагматическая позиция в высказывании, связанная с говорящим, адресатом или с чем-то/кем-то, не являющимся ни тем, ни другим. В статье отмечается, что именно второе лицо (обращение) может считаться сильной позицией, в которой возможен максимальный набор вариантов. Для первого и третьего лица существуют определенные ограничения, в них, например, не рекомендуется использовать ласкательные и другие эмоциональные варианты имен: Андрюшечка, Сашуленька, Верунчик и т. п. Выделенность второго лица объясняется тем, что обращение является коммуникативной точкой, в которой устанавливаются отношения между собеседниками: говорящий их предлагает, а адресат может корректировать. Варианты, тяготеющие к использованию исключительно во втором лице, следует отнести к разговорной речи. Таким образом, использование категории лица для личных имен позволяет удобным образом сформулировать правила выбора варианта имени вместе с содержательной интерпретацией.
Русская речь. 2023;(5):19-31
19-31
Кстати, которое не всегда кстати: специфика употребления единицы в современной устной повседневной речи
Аннотация
Слово кстати активно функционирует в устной повседневной речи и может восприниматься слушателями в качестве слова-«паразита». Однако подобное употребление этой единицы остается за рамками ее лексикографического описания. В настоящей статье на материале речевых корпусов, а также авторских записей окружающей речи рассматриваются семантические, функциональные и структурные особенности исследуемого слова. Так, было выявлено, что в устной речи кстати выражает субъективно-модальные значения ‘акцентирование внимания слушателя’ и ‘несоответствие ожидаемому’. Основная функция данного слова – соединительная: оно может связывать контактно и дистантно расположенные реплики, а также экстралингвистическую информацию и высказывание говорящего. Помимо соединительной функции, кстати может возвращать внимание собеседника к ранее сказанному или вводить новую тему разговора. Неуместными представляются следующие употребления этой единицы: 1) если связь компонентов высказывания понятна только говорящему, 2) в значении ‘несоответствие ожидаемому’. Кроме того, в статье описываются коммуникативы кстати, кстати да / да кстати, а также такие конструкции, как , , , , . Полученные сведения могут найти отражение в проекте «обновленной» словарной статьи на слово кстати, а также оказаться полезными для пополнения лингвистических баз данных, в практике преподавания современного русского языка, русского языка как иностранного и в практике перевода русских текстов на другие языки.
Русская речь. 2023;(5):32-44
32-44
Сравнительный оборот «как грязи» в диахроническом аспекте
Аннотация
Статья посвящена диахроническому описанию сравнительной конструкции «как грязи» в современном русском языке. Конструкция рассматривается, с одной стороны, в ряду идиом со значением очень большого количества объектов, а с другой стороны, по ее центральному компоненту, как принадлежащая лексическому полю «грязь» с его негативными коннотациями. На основании анализа частотности и характера сочетаемости употребления конструкции в Национальном корпусе русского языка (НКРЯ) можно увидеть историю ее становления и развития. Первая фиксация употребления в НКРЯ – конец XIX в. До 90 х гг. ХХ в. литературных примеров использования крайне немного. Словари отмечают областной характер использования конструкции «как грязи», использования ее главным образом по отношению к людям и продуктам питания. Однако начиная с 90 х гг. ХХ в., очевидно в связи с резким переходом к свободе от цензурных рамок, отмечается как значительный рост употреблений конструкции, так и расширение ее сочетаемости. Пик использования, «мода» на конструкцию приходится на нулевые годы XX в., после чего наблюдается постепенное падение частотности употребления.
Русская речь. 2023;(5):45-51
45-51
Древнерусская фита и новгородский талмуд
Аннотация
Статья посвящена проблеме происхождения особой манеры произношения и соответствующего написания кириллической буквы «фита» (Ѳ), восходящей к греческой «тэте» (Θ), в виде /ft/, что ранее было известно лишь в рутенской книжной традиции, преимущественно староукраинской, не старше начала XVII века. В качестве рабочей гипотезы предложен контаминированный характер написаний типа ѳт / фт / тѳ / тф, возникших в результате приспособления латинского сочетания th, соответствующего «тэте-фите», восточнославянскими книжниками, знакомыми как с латинским, так и с греческим языком; при этом следует иметь в виду, что смешение «фиты» и «ферта» (Ф) и произношение обеих как /f/ – специфически восточнославянская черта, практически неизвестная средневековым южнославянским книжникам, поэтому и произношение «фиты» как /ft/ могло появиться только на Руси. В качестве самых ранних книжных примеров написаний, отражающих произношение /ft/, предлагаются случаи, отмеченные в Правленом славяно-русском Пятикнижии XV века: Каафтъ (для греч. Καάθ и лат. Caath), Нафтанаилъ (Ναθαναήλ / Nathanahel) и Масурофтъ (Μασουρώθ / Moseroth). Правленое Пятикнижие было одним из источников, использованных при составлении Геннадиевской Библии в конце XV в., и среди новых переводов с латыни, подготовленных в кружке новгородского архиепископа Геннадия, распространилась передача этимологической греческой «тэты» и латинского сочетания th при помощи двойного написания тѳ или ѳт (в основном с надстрочным элементом), которые могли читаться как /tf/ или /ft/.
Русская речь. 2023;(5):52-68
52-68
Концепт «Документ» в речи крестьян (по материалам Томского диалектного корпуса)
Аннотация
Материал исследования – устная речь русских крестьян, фиксируемая на территории по среднему течению р. Оби (Томская и Кемеровская области) в течение 75 лет. Основным источником исследования является тематически размеченный диалектный корпус объемом два миллиона словоупотреблений. Проанализировано 128 текстовых фрагментов, относящихся к теме «Документы». На основе анализа словарных дефиниций выявлены понятийные компоненты концепта «Документ»: ‘нечто, относящееся к общественной или служебной деятельности’; ‘нечто новое’; ‘закрепляет права’; ‘может служить доказательством чего-либо’. В образном слое концепта, проявленном во внутренней форме слов, закреплены его ядерные признаки: материальный характер, связь со сферами образования, государства, межличностных отношений. В то же время уже на этом уровне прослеживается связь с чувствами и оценкой. Установлено, что центральным когнитивным признаком концепта «Документ» является его новизна, с которой связаны такие ассоциативные признаки, как ‘документ – это нечто непонятное’, ‘документ может служить средством обмана’. Последний из них, вероятно, отражает специфику народно-речевой культуры. Ценностный слой концепта, проявленный в дискурсе сельских жителей, сочетает позитивные (документ как признание заслуг человека, предмет гордости, музейный экспонат) и негативные (документ как нечто бесполезное) оценочные компоненты. Установлено, что смысловые компоненты ‘документ фиксирует истинное положение дел’, ‘документ закрепляет права’ в диалектном дискурсе актуализируются нечасто, хотя в словарном представлении концепта именно они занимают центральное положение.
Русская речь. 2023;(5):69-80
69-80
Пульпеты и с чем их едят: к истории слова
Аннотация
В статье предлагается обзор истории слова пульпет ‘шарик из фарша, фрикаделька’ в русском языке. Уточняется источник заимствования, в хронологической последовательности прослеживаются особенности употребления слова и его лексикографической фиксации. Установлено, что слово, будучи заимствованным из польского языка в конце XVII века, не получает широкого распространения в узусе носителей русского языка, имеет региональную отнесенность (юг России, русскоязычная Украина) и остается практически незамеченным в отечественной лексикографии. Выявлены диахронические различия в сферах употребления слова: в XIX и в XXI вв. оно фигурирует в основном в кулинарных рецептах, в XX веке – в произведениях художественной литературы. Семантика лексемы определяется по-разному в рассмотренных источниках: налицо либо указание на форму изделия («шарики», «катушки»), либо использование синонимичного кулинарного термина («клецки», «фрикадельки», «тефтельки»). Лексема употребляется по преимуществу в форме множественного числа и принадлежит к существительным мужского рода. Академические словари русского языка игнорируют данную лексическую единицу; она входит в состав лишь немногих словарей иностранных слов XIX века и при этом ошибочно интерпретируется как заимствование из французского языка. Слово нуждается в более корректном этимологическом и семантическом освещении в современных лексикографических сводах – хотя бы в словарях иностранных слов.
Русская речь. 2023;(5):81-92
81-92
Чичиков: смысл прозвища героя «Мертвых душ»
Аннотация
Одна из отличительных черт наследия Н. В. Гоголя – широта и универсальность языкового багажа. Хорошо известно свойственное Гоголю как писателю обогащение русского языка за счет украинского. Одним из ключевых для понимания замысла «Мертвых душ» (1842) является имя главного героя поэмы Чичикова. В статье в качестве наиболее вероятного источника прозвища героя указывается украинское слово «чичик», находящееся в рукописном сборнике Гоголя «Книга всякой всячины, или подручная Энциклопедия» (1826–1830). Слову «чичик» дается толкование (отсутствующее у Гоголя) – хищный, вороватый кот, – и приводится соответствующий этому значению фольклорный и историко-литературный контекст, в том числе обширный свод словоупотреблений, связанных с упоминаниями о «диких котах» (львах, тиграх) в ряде гоголевских произведений. Неожиданное на первый взгляд «украинское» происхождение имени главного героя поэмы находит себе подтверждение в анализе особенностей гоголевской сатиры, одинаково направленной как на представителей центральной и северной России, так и на обитателей и уроженцев Южной Руси. Обращение к фольклорным материалам гоголевской «Книги всякой всячины...», к историософским штудиям писателя позволяет расширить привычные представления о его поэтике, обозначить новые реминисценции художественных образов гоголевских произведений.
Русская речь. 2023;(5):93-105
93-105
Полиптотон в лирике Пушкина
Аннотация
Статья продолжает серию публикаций автора, на практике демонстрирующих принципы работы микрофилологического подхода к тексту, в основе которого перенесение исследовательского фокуса с макроуровня (идейно-тематического) на микроуровни (особенно грамматический и фонетический). В настоящей статье представлены интерпретации двух стихотворений Пушкина («Туча» и «Буря») в свете грамматики – в частности, фигуры полиптотона (многопадежия). В качестве главной призмы использована оппозиция «именительный падеж / косвенные падежи» (для настоящего исследования семантические различия между косвенными падежами менее важны, чем их общность в противопоставлении падежу именительному), отражающая развитие драматического движения и расстановку персонажей стихотворений: переход существительного из именительного падежа (например, тучи в одноименном стихотворении) в косвенный часто знаменует переход из «активной» зоны, с позиции «главного персонажа» в зону «страдательных», «подчиненных персонажей» и наоборот (девы в стихотворении «Буря»). Анализ использования в лирике чередования падежных окончаний существительных и личных местоимений наглядно показывает, как грамматика, часто оказываясь динамической пружиной стихотворения, из чисто лингвистической сферы переходит в разряд сильных художественных средств, обогащая и план содержания, и план выражения, позволяя увидеть, как глубина содержания отражается на микроуровнях текста.
Русская речь. 2023;(5):106-116
106-116
Голубая лошадь гоголевского Ноздрева: цветообозначения и конские масти
Аннотация
Ноздрев в «Мертвых душах» Н. В. Гоголя хвастался своими необычными лошадьми – голубой или розовой шерсти. Насколько фантастичны такие животные? Водились ли они в России? В статье разбирается вопрос о так называемых голубых лошадях. Комментирование этого места в «Мертвых душах» требует обращения к лингвистическим аспектам литературного текста. Цветообозначения у славян (и конкретно – в древнерусском и русском языках) активно исследовались многими учеными, однако реконструируемая картина до сих пор не вполне ясна в деталях. Кроме того, славянская гиппологическая лексика – весьма древняя, со своими особенностями, непростая для изучения. Привлечение текстов, созданных коневодами-практиками, позволяет уточнить высказанные лингвистами суждения. Так называемая голубая масть лошадей была известна в России издавна, «кони голубые» впервые упомянуты в новгородской берестяной грамоте XIII в. Сейчас такую масть называют мышастой. Термин «голубой» прежде мог пониматься как серый. Цвет шерсти голубых (мышастых) лошадей – пепельно-серый, с черной гривой, хвостом, ногами. Такие лошади в старину очень ценились. Однако гоголевский герой, хвастаясь, вполне мог подразумевать животных небывалых – лазоревых, небесно-голубых, в соответствии с уже современным представлением о том, каким именно является голубой цвет.
Русская речь. 2023;(5):117-128
117-128