Historical prerequisites of the "Sister of Mercy" conceptin Tatar language

Full Text

Введение. Сегодня все большую актуальность приобретают исследования междисциплинарного характера и одно из таких направлений – когнитивная лингвистика, изучающая роль языка в осмыслении различных понятий. Словосочетание «сестра милосердия» вошло в русский язык в XIX столетии и было тесно связано с деятельностью благотворительных религиозных (христианских) сообществ, в частности Общества Красного Креста. Между тем, в татарском языке этот термин приобрел несколько иное звучание, которое тоже является отражением определенного этапа развития татарской культуры начала ХХ в.

При этом данная научная проблематика никогда не становилась темой специальных исследований. Хотя в научной литературе исторического характера неоднократно упоминался факт участия четырех татарок в качестве сестер милосердия в Первой Балканской войне 1912–1913 гг. [2, c.133; 16, c.134]. Кроме того, тема татарской женщины и войны затрагивалась нами в монографии «Татары в годы Первой мировой войны (1914–1918)» [4, c.267–288].

Целью публикации является рассмотрение медицинских практик в условиях войн начала ХХ в. и участие в них татарок, а также культурологического генезиса обозначения «медсестра» в татарском языке.

Вкратце обозначим основные источники проведенного исследования. Нам пока не удалось установить широкий круг документов делопроизводственного характера, связанных с работой татарских девушек в госпиталях в тылу или же на фронте. В фондах Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА) выявлена информация только об одной татарке-доброволице [12]. Если учесть, что электронный ресурс РГВИА постоянно дополняется, то в дальнейшем эти сведения могут быть скорректированы. Поэтому на данном этапе были использованы источники, главным образом, личного происхождения. В частности, сюжет о сестрах милосердия времен Первой Балканской войны нашел широкое освещение в татарской прессе тех лет, поэтому и в литературе мемуарного характера ряд авторов касались подробностей биографий этих девушек. Кроме того, в последние годы становятся доступны материалы из семейных архивов, что тоже расширяет наши представления о прошлом¹. Помимо этого источником для изучения татарской лексики начала ХХ в. является периодическая печать и публицистика тех лет [7, 9, 17, 18, 21].

Общество «Красный Крест» и первые сестры милосердия. В истории России эпохи модерна начало участия женщин на войне в качестве медицинских работников связывают с Крымской войной 1853–1856 гг., когда сестры милосердия Крестовоздвиженской общины из Петербурга стали помогать раненым и больным военным под руководством выдающегося врача Н.И. Пирогова. Община была создана в начале Крымской войны по инициативе великой княгини Елены Павловны Романовой, в дальнейшем сестры милосердия участвовали и в Русско-турецкой войне 1877–1878 гг. В сословном отношении община была разной, но, безусловно, исповедовали сестры православие. Позднее, в 1894 г., Крестовоздвиженская община сестер милосердия вошла в состав Российского общества Красного Креста [3].

Международный комитет Красного Креста появился в 1863 г., а в следующем году 16 государств приняли Женевскую конвенцию об улучшении участи раненых и больных воинов. Российская империя ратифицировала конвенцию в 1867 г. Тогда же императором Александром II был утвержден устав Общества попечения о раненых и больных воинах (в 1879 г. было преобразовано в Российское общество Красного Креста) [1, c.134]. Уже под началом именно этой организации осуществлялась сестринская помощь во время различных военных кампаний.

Первыми сестрами милосердия из татарок были в основном выпускницы русских учебных заведений: гимназий и высших женских курсов. Так, самой первой известной татаркой, активно работавшей в начале ХХ в. в сфере военной медицины, стала Биби-Разия Тазетдиновна Кутлуярова-Сулейманова (1866–1923). Она была уроженкой города Касимова Рязанской губернии, в 1886–1891 гг. прошла обучение на Рождественских курсах лекарских помощниц и фельдшериц в Санкт-Петербурге. Данные медицинские курсы работали с 1870 г. под эгидой Российского общества Красного Креста. После окончания курсов, в 1892 г., Б.-Р.Кутлуярова дополнительно получила звание женщины-врача. Сначала она работала на своей малой родине – в Касимовском уезде Рязанской губернии. На конец XIX в. пришлись неурожайные годы, эпидемии сыпного тифа и холеры. Молодой специалист оказалась в центре этих событий и проявила себя как самоотверженный медицинский работник. С 1902 г. Биби-Разия ханым жила в Оренбурге и работала врачом, ее очень высоко ценило местное татарское сообщество. Именно на этот период ее жизни выпала Русско-японская война 1904–1905 гг., во время которой она помогала раненым солдатам в госпиталях Красного Креста в Оренбурге. Впоследствии за свой труд она была награждена медалью [6, c.342–343].

Тем временем работа Биби-Разии-ханым в госпитале по уходу за больными и ранеными российскими военнослужащими не получила специального освещения в татарской прессе тех лет. Впрочем, еще в 1891 г. газета «Тарджеман» опубликовала сообщение о том, что Б.-Р.Кутлуярова окончила медицинские курсы, тем самым подчеркнув факт появления первой женщины-врача (табибә) из мусульманок России. Однако в условиях революционных преобразований в Волго-Уральском регионе только появлялись первые татарские газеты, а их страницы тогда занимали проблемы, далекие от медицинских практик.

Балканская война и татарки в стамбульском госпитале. Спустя семь лет, в 1912 г., татарские газеты начали писать о четырех отважных девушках: Гульсум Камаловой из Чистополя, Рукие Юнусовой из Петербурга, Марьям Якуповой из Ташкента и Марьям Паташевой из Ростова, отправившихся во время Первой Балканской войны в Османскую империю в качестве сестер милосердия. Интервью и фотографии этих девушек были опубликованы во многих татарских периодических изданиях. Они делились своими впечатлениями о турецком обществе, рассказывали о работе в госпитале [16, c.134]. Все они до отправления в Стамбул являлись студентками различных высших учебных заведений в Петербурге. Г.Камалова училась на Высших женских педагогических курсах [2, c.149], М.Паташева и Р.Юнусова – в Психо-неврологическом институте², М.Якубова – в Женском медицинском институте [2, c.148]. В столице Османской империи они провели пять месяцев и работали в госпитале Общества Хилал Ахмер (позднее оно было переименовано в «Турецкий Красный Полумесяц»).

Во время Первой Балканской войны Россия сохраняла нейтралитет, а работа студенток в госпитале иностранного государства проводилась при поддержке российского консульства. Они работали в медицинском учреждении, где трудилась фельдшером еще одна российская подданная – княгиня Елизавета Оболенская. В целом, по свидетельству писателя и журналиста Фатиха Карими, супруга российского консула М.Н. Гирс продвигала тогда влияние Российского общества Красного Креста, однако после досадного инцидента с российским броненосцем «Ростислав» (29 января 1913 г.) на Босфоре эта деятельность была свернута. Студентки из России – Г.Камалова, Р.Юнусова, М.Якупова и М.Паташева тоже оставили работу в стамбульском госпитале и уехали из страны [9, c.402–403].

В популяризации их деятельности в Стамбуле большую роль сыграли публикации в прессе. Об отважных татарских девушках неоднократно писал Ф.Карими в своих «Письмах из Стамбула». Любопытно, что в 1912 г. он не применял к ним татарское обозначение «сестры милосердия». Публицист называл их по-разному: например, «заботившиеся о раненых в госпитале» («хастаханәдә мәҗрухлар караучы»), «приехавшая служить в госпитале» («хастаханәдә хезмәт итү өчен барган»), «служившие в госпитале россиянки» («хастаханәдә хезмәт итүче русияле» «ханымнар») и т.д. [9, c.167, 176, 296]. Автор других стамбульских писем, писатель Галиасгар Камал в 1912 г. упомянул о студентках лишь вскользь: «Слышал, что четыре ханым уехали в Стамбул» («дүрт ханымның Истанбулга киткәннәрен ишеткән идем») [19, c.351]. Наконец, в 1913 г. одна из сестер милосердия Марьям Паташева в публикации в газете «Вакыт» обозначила род своей службы довольно просто: «хадимә», т.е. служащая в госпитале [14, c.151]. В том же 1913 г. в журнале «Аң» вышла большая статья Гаяза Исхаки «Татарские девушки, которыми можно гордиться», где тоже говорилось о помощи раненым («мәҗрухләргә ярдәм») в госпитале «Хилал Ахмер». Здесь писатель уже называет своих героинь «туташлар», т.е. незамужние девушки или барышни [7, c.6–8]. Все это указывает на то, что в татарском языке еще не было устоявшегося обозначения для младшего медицинского персонала. Не был адаптирован и термин «сестра милосердия».

Татарские женщины в тылу и на фронте Первой мировой войны. Тем временем в следующем 1914 г. началась Первая мировая война. В сферу военной медицины призывались, прежде всего, действующие медицинские работники, подключались и их родственницы. Например, стала сестрой милосердия Гульганбар Ижбирдеева – супруга казанского врача Исмагила Усманова. Он работал в университетской клинике и вел частную практику в Ново-Татарской слободе г. Казани. Когда Исмагила-доктора мобилизовали, отправилась на фронт вместе с ним и Гульганбар. Она сама была родом из Петербурга. Так, работая в госпиталях, супруги прошли вместе всю войну [4, c.282]. Трудилась в тылу в системе Российского общества Красного Креста и вышеупомянутая Биби-Разия Сулейманова (Кутлуярова), имевшая опыт в этой среде еще со времен Русско-японской войны [6, c.343].

Женщины не подлежали военной мобилизации, тем не менее, в годы Первой мировой войны вызвались доброволицами на фронт даже татарки. Хотя они, по умолчанию, воспринимались как ведущие замкнутый домашний образ жизни и очень далекие от публичной активности. Вероятно, уходили на фронт те, кто искренне верил в идеалы патриотизма. Так, по данным историков О.Н. Сенюткиной и Ю.Н. Гусевой, «ушли на войну, рука об руку со своими родными» Сабира Хакимова и Ханафия Рахимова, уроженки татарской деревни Ишеево Нижегородской губернии [15, c.37]. В базе данных РГВИА удалось обнаружить информацию еще об одной татарке-доброволице – Сафаргалеевой Хадиче Хайрулловне, которая была родом из Степно-Шенталинской волости Самарской губернии. 23-летняя девушка крестьянского сословия служила в Ижорском пехотном полку, получила в мае 1915 г. тяжелое ранение и оказалась в госпитале [12]. Доброволицы служили сестрами милосердия в зоне боевых действий.

Интересно, что упомянутые выше сестры милосердия Первой Балканской войны уже не участвовали в помощи раненым и больным военнослужащим Первой мировой войны. Судя по всему, это было связано с разными жизненными обстоятельствами. Например, петербурженка Р.Юнусова переехала в уездный город Троицк (Оренбургская губерния) и работала там мугаллимой в женской школе [11, c.395]. Там же она нашла свое семейное счастье. Г.Камалова тоже после возвращения из Стамбула вышла замуж за представителя рода промышленников Акчуриных, уехала в фабричный поселок Гурьевка в Симбирской губернии, а в 1914 г. у супругов родился первенец. Ростовчанка М.Паташева переехала в Казань и также вышла замуж. Из четырех сестер милосердия нашла себя в сфере медицины лишь М.Якубова, которая вернулась в родной Ташкент и окончила там медицинский институт. В советское время она работала в этом же учебном заведении преподавателем [11, c.399].

Возможно, пример Гульсум Камаловой-Акчуриной вдохновил молодую студентку, художницу Хадичу Акчурину из Симбирской губернии уйти на фронт доброволицей. Она родилась в 1893 г., училась сначала в женской гимназии в Симбирске, потом – в Строгановском художественном училище в Москве и делала первые шаги в книжной графике. Например, некоторые ее иллюстрации были опубликованы в детском журнале «Ак юл» (издавался в Казани) [22]. Однако Х.Акчурина пропала без вести на Кавказском фронте [13, c.14].

Сестрами милосердия в это время чаще всего становились молодые студентки или гимназистки, татарские девушки получившие образование в русских учебных заведениях. Перед этим они проходили краткосрочное обучение, сдавали экзамены. Например, Казанская община Красного креста (действовала с 1886 г.) организовала в начале сентября 1914 г. курсы сестер милосердия военного времени. В течение двух месяцев слушательницам курсов (около 200 чел.) преподавали В.Л. Боголюбов, С.С. Зимницкий, А.В. Вишневский и другие ученые-медики. По окончании курсов желающие сдавали экзамены по анатомии, физиологии, общей патологии, бактериологии, гигиене и уходу за ранеными, внутренним болезням, по уходу за больными, а также по латинскому языку и рецептуре. Первый выпуск составлял 59 человек, они поступали на работу в городские лазареты, при необходимости отправлялись на фронт. Главной попечительницей Казанской общины сестер милосердия Красного Креста в 1914–1915 гг. была супруга местного губернатора Елизавета Боярская. К 1915 г. на учете Общины числилось 260 сестер милосердия. Из них активно были задействованы 203 сестры: 170 – находились на фронте, 33 – служили в тыловых госпиталях [8, c.58–60].

Курсы сестер милосердия Казанской общины Красного креста прошли и сестры Саиновы – Марьям и Гайша. Весной 1914 г. они окончили Мариинскую женскую гимназию в Казани, а уже летом началась война. На фронте оказались их родные братья Юсуф и Осман. Сестры Саиновы после окончания медицинских курсов поступили на службу в открывшийся в ноябре того же 1914 г. в Казани – Мусульманский госпиталь [2, c.133]. Это военно-лечебное учреждение было организовано силами татарской общественности Казани (купечества, интеллигенции). Рассчитан был госпиталь на 60 мест. Примечательно, что и врачами в нем трудились татары. Среди них была и женщина-врач Суфия Агиева (Кулахметова) [4, c.188–190].

Пациентами Мусульманского госпиталя были военнослужащие разных вероисповеданий. После выздоровления они снова отправлялись на фронт. Некоторые писали потом письма сестрам милосердия. Например, в семейном архиве Чанышевых сохранились письма с адресатом «Казань, Московская улица, 43, мусульманский госпиталь. Сестре милосердия Мариам Саиновой».

В Мусульманском госпитале поначалу даже форма сестер милосердия отличалась от служащих в лазаретах Красного Креста – они носили на рукаве знаки шестиконечной красной звезды. Этот знак был альтернативой красному кресту, и в 1914–1915 гг. мусульманские комитеты в различных городах проводили благотворительные акции, например, «День красной звезды». Однако позднее власти сочли, что красная звезда напоминает символику противника – элемент османского флага, и эти акции сошли на нет. Судя по всему, такое отношение повлияло и на униформу сестер милосердия Мусульманского госпиталя. Так, у Марьям и Гайши Саиновых сохранились фотоснимки, датируемые январем 1917 г., где они были облачены в традиционную форму сестер милосердия Красного креста³.

Работа в госпиталях требовала большой самоотверженности и героизма. Некоторые моменты больничной повседневности отпугивали молодых сестер милосердия. Например, известен циркуляр Российского общества Красного Креста от 15 апреля 1916 г. «О недопустимости отказа сестер милосердия работать в заразных госпиталях», в котором раскрываются реалии военной медицины. В условиях нарастающих эпидемий некоторые сестры милосердия, действительно, отказывались ухаживать за больными в инфекционных отделениях, просили отправить их в резерв или же на фронт. Поэтому в своем циркуляре Главное Управление просило общины Красного Креста провести разъяснительную работу среди сестер милосердия и донести до них мысль о том, что они обязаны оказывать помощь не только раненым солдатам, но и заразным больным⁴.

Еще одной сестрой милосердия из татарок во время Первой мировой войны стала дочь генерала-майора Искандера Тальковского – Зулейха (Зинаида) Тальковская (в замужестве – Апанаева). Она происходила из польско-литовских татар и училась в Женском медицинском институте в Петербурге и после начала войны начала служить сестрой милосердия. Сохранилась ее фотография той поры с пациентами госпиталя и другими сестрами милосердия [8].

Конечно, помимо этих девушек были и другие татарки, посвятившие себя благородному делу – уходу за ранеными и больными в госпиталях. Например, в личном фонде Фатихи и Сулеймана Аитовых в семейном фотоальбоме имеются два групповых снимка (ГА РТ, ф.74, оп.1, д.18), где запечатлены неизвестные сестры милосердия времен Первой мировой войны [8]. Таким образом, многие имена пока не идентифицированы и остаются в забвении.

Некоторые сестры милосердия продолжали свою службу и во время Гражданской войны. Так, Марьям и Гайша Саиновы служили медсестрами Приволжской татарской стрелковой бригады, вместе с красноармейцами оказались на Туркестанском фронте. М.Саинова была супругой военкома бригады, будущего генерала-лейтенанта Я.Д. Чанышева. Была замужем за военнослужащим и ее сестра, но Г.Саинова рано потеряла супруга⁵.

В тылу в этот период также продолжали работать медсестрами «туташлар», или татарские барышни из «бывших людей», т.е. образованные девушки из привилегированных семей. Например, одной из таких советских сестер милосердия была Гайша Апанаева, супруга писателя и ученого Гали Рахима. В 1919–1922 гг. она работала медсестрой в Казани, в Старотатарской слободе, в бывшем особняке своего дяди – купца Бадретдина Апанаева. Несмотря на «неправильное» социальное происхождение, Г.Апанаевой удалось получить диплом о высшем медицинском образовании в 1925 г. (поступила она в Казанский университет еще во время Первой мировой войны, в 1915 г.) и стать врачом [10, c.17].

Татарская адаптация «сестры милосердия». Во время Первой мировой войны вопросы ухода за ранеными и больными солдатами и офицерами, помощи российской армии пронизывали всю повседневную жизнь, поэтому они нашли отражение и в сфере искусства. Например, в декабре 1914 г. казанской труппой «Сайяр» была поставлена пьеса «Шәфкать туташы» («Сестра милосердия»). Это было не оригинальное татарское произведение, а перевод с русского языка (судя по всему, в основе постановки была пьеса М.Кирьяковой 1877 г.). В произведении эпохи Русско-турецкой войны был представлен идеальный образ сестры милосердия, который особенно актуально звучал в свете патриотической пропаганды той поры. Об этой постановке в журнале «Аң» в том же 1914 г. вышла статья критика Габдрахмана Карама, которая так и называлась «Шәфкать туташы (Сестра милосердия)». Критик отмечал, что вряд ли спектакль будет иметь успех в мирное время, а вся актуальность пьесы связана с текущей ситуацией [5, c.174–179]. Обозначение как татарского, так русского варианта названия спектакля указывает на то, что понятие «шәфкать туташы» еще не получило широкого распространения в татарском сообществе и в тексте нужно было специальное пояснение. Пожалуй, это было одним из первых примеров адаптации словосочетания «сестра милосердия» на татарский лад. Напрямую перевели только слово «милосердие» (шәфкать), а вместо «сестры», которая в данном случае имело религиозный контекст, был выбран более светский вариант «барышня» («туташ»). В татарской культуре той поры так обращались к незамужним образованным девушкам, выделявшимся своим европеизированным внешним видом, которых ассоциировали в большей степени с «обществом», нежели с «народом».

Об отсутствии специального термина для обозначения сестер милосердия свидетельствуют и публикации в татарском женском журнале «Сююмбике», где уделялось особое внимание деятельности женщин в общественной сфере. Например, в 1914 г. журнал дал короткую информацию о том, что в Казани открылся Мусульманский госпиталь и сестрами милосердия туда взяли Марьям и Гайшу Саиновых. При этом их деятельность обозначили русским словосочетанием «сестра милосердия», с пояснением, что так называют «девушек, помогающих больным» (авыруларга ярдәмче кызлар) [17, c.20]. В следующем 1915 г. на обложке одного из номеров был опубликован снимок французских сестер милосердия с ранеными солдатами. Подпись к иллюстрации тоже была довольно простой: «Оказание французскими женщинами помощи раненым на войне» (Француз хатыннарының мәҗрухларга ярдәм күрсәтүләре) [18, c.1].

В том же 1915 г. в Казани в издательстве «Магариф» (которое выпускало, в том числе, и журнал «Сююмбике») вышло иллюстрированное издание «Сугыш», подготовленное Гильметдином Шарафом. Книга включала в себя информацию разного характера: от причин войны и описания стран-противников до новостей тыла (помощь армии и беженцам, благотворительность и т.д.) и рекламы. В ней представлены сведения о Мусульманском госпитале в Казани, изображения пациентов лазарета вместе с сестрами Саиновыми. Интересно, что здесь уже они отмечены как «сестры милосердия» («шәфкать туташлары») [21, c.25]. Таким образом, мы видим, что недавнее литературное обозначение начинает применяться в отношении реальных персон, работавших в сфере военной медицины. Определенным закреплением в художественной литературе этого термина можно считать стихотворение-посвящение Габдерахмана Сунгати, которое так и называлось «Шәфкать туташларына» и было опубликовано в журнале «Сююмбике» в 1916 г. (№12).

Между тем, в русском языке уже в 1926 г. на смену термину «сестра милосердия» пришло понятие «медицинская сестра» [20, c.110]. В этом словосочетании не было отсылки на человеколюбивый характер службы, хотя сохранилось слово «сестра», несмотря на свое религиозное звучание. Перемены были связаны с желанием советских властей избавить лексику от дореволюционных смыслов. Вместе с тем, изменения отражали и новую структуру медицинских учреждений в Советском государстве, где медсестры уже не были частью благотворительной общины сестер, а стали важной составляющей советской системы здравоохранения.

Любопытно, что эти изменения советского периода не коснулись татарского языка, где перемен тоже было очень много. Тем не менее, дореволюционный вольный перевод понятия «сестра милосердия» сохранился – шәфкать туташы («барышня милосердия»). При этом обращение туташ (барышня), как, впрочем, ханым (госпожа) и әфәнде (господин) были практически вытеснены из лексики. Если в отношении членов РКП(б) их заменил гендерно-нейтральный «товарищ», то в сфере образования вместо туташ/ханым и әфәнде стали применять псевдо-родственные дополнения к личным именам (апа – старшая сестра, абый – старший брат). На наш взгляд, это произошло и из-за того, что само понятие шәфкать туташы вошло в дореволюционную татарскую культуру довольно поздно, лишь во время Первой мировой войны. Вероятно, поэтому слово не вызывало стойких ассоциаций со старым миром.

Выводы. Таким образом, понятие «сестра милосердия» (шәфкать туташы) появилось в татарском языке в конце 1914 г., при этом его внедрению в лексикон предшествовала деятельность некоторых татарских девушек в сфере военной медицины во время Русско-японской, Первой Балканской и Первой мировой войн. Эти военно-медицинские практики были вызовом традиционному татарскому сообществу, где женщины редко выделялись своей активностью в общественной сфере. Поэтому случай четырех татарских студенток, служивших сестрами милосердия в стамбульском госпитале Красного Креста, получил широкое освещение в татарской прессе 1912–1913 гг. Однако их деятельность еще не имела специального обозначения в татарском языке. Распространению понятия «сестра милосердия» способствовала одноименная театральная постановка труппы «Сайяр» – адаптация русской пьесы для татарского зрителя. При этом термин был переведен с русского языка не буквально и отразил специфику татарской повседневной культуры начала ХХ в. Служение сестрами милосердия тогда выбирали девушки из европеизированных татарских семей, получившие образование в русских учебных заведениях. Поэтому для обозначения сестринского служения в татарском языке в качестве одной из составляющих, помимо «милосердия» (шәфкать), используется и слово «барышня» (туташ), указывающее на социальный статус этих девушек. В советское время из татарского языка были вытеснены многие дореволюционные слова, в том числе буржуазные обращения начала ХХ в. Однако обозначение медицинской сестры сохранилось в татарском языке в таком виде до наших дней. Это объясняется тем, что понятие шәфкать туташы появилось лишь за несколько лет до 1917 г. и поэтому не имело особой смысловой нагрузки, как в случае с сестрой милосердия в русском языке, и не ассоциировалось с дореволюционной сферой медицины.

 

¹ Великая война 1914–1918 гг. (Народный архив Первой мировой войны). URL: https://web.archive.org/web/20200629223450/http://pomnimvseh.histrf.ru/ (дата обращения: 23.09.2024); Загиров Р. История одного человека: как татарский дворянин прошел пять войн и нашел свое счастье в Поднебесной // Миллиард татар. 4 мая 2022 г. URL: https://milliard.tatar/news/istoriya-odnogo-celoveka-kak-tatarskii-dvoryanin-prosel-pyat-voin-i-nasel-svoe-scaste-v-podnebesnoi-1600 (дата обращения: 23.09.2024).

² Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб.). Ф.115. Оп.2. Д.7099, 11078.

³ Великая война 1914–1918 гг. (Народный архив Первой мировой войны). URL: https://web.archive.org/web/20200629223450/http://pomnimvseh.histrf.ru/ (дата обращения: 23.09.2024).

⁴ Государственный архив Республики Татарстан (ГА РТ). Ф.350. Оп.2. Д.378. Л.133а.

⁵ Загиров Р. История одного человека: как татарский дворянин прошел пять войн и нашел свое счастье в Поднебесной // Миллиард татар. 4 мая 2022 г. URL: https://milliard.tatar/news/istoriya-odnogo-celoveka-kak-tatarskii-dvoryanin-prosel-pyat-voin-i-nasel-svoe-scaste-v-podnebesnoi-1600 (дата обращения: 23.09.2024).

About the authors

Liliya R. Gabdrafikova

Marjani Institute of History of the Tatarstan Academy of Sciences; Kazan Scientific Center of the Russian Academy of Sciences

Author for correspondence.
Email: bahetem@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-9940-9097

Dr. Sci. (history), Chief Researcher of the Department of Modern History, Leading Researcher of the Laboratory

Russian Federation, Kazan; Kazan

References

Supplementary files