About the distance

Full Text

Для разных людей время идет по-разному

Шекспир В. Как вам это понравится

Введение

Точка зрения «дистанции» так или иначе представлена в ментальных образах, моделях и исследованиях. Например, в «Идоле и дистанции» Жак-Люк Марион рассматривает дистанцию с позиций отдаленности (оставленности, «смерти» и т.д.) Бога, т.е. системы значений, включая «дар» и «дифференциальное различие» [Марион]. Дистанция между простым и сложным служит предметом анализа другой работы, в которой вводится понятие принципа постоянства дистанции на основе предположения, что «во все времена люди решали проблемы примерно одинаковой сложности» [2, с. 43]. В общем, дистанция относится к понятиям, которые получили удачное название «мерная объединяющая категория»¹, и вполне может войти в состав «синтетической парадигмы».

Для понимания времени, в котором проходит жизнь, необходима дистанция отстранения, когда становится возможным посмотреть на происходящее как бы со стороны. Действие в актуально-настоящем чревато последствиями, узнать и понять которые даст то, чего нет, что еще только будет – будущее. «Лицом к лицу/Лица не увидать/Большое видится на расстояньи» (Есенин С. Письмо к женщине). Такое расстояние образуется и в старости по отношению к детству и молодости. Если понимание всегда приходит не вовремя, поздно то зачем оно? Почему так устроено, что жизнь и разум должны искать согласия между собой? И почему это согласие обретается, когда поправить что-либо уже невозможно?

Для понимания необходимо переживание, путь достижения зрелости, своего рода завершения, оформления жизненного цикла, пути от того, что есть до того, что должно быть, от реального до идеального. Здесь уместно трезвое замечание Гегеля: «для этого философия всегда приходит слишком поздно…Когда философия начинает рисовать своей серой краской по серому, тогда некая форма жизни стала старой, но серым по серому ее омолодить нельзя, можно только понять; сова Минервы начинает свой полет лишь с наступлением сумерек» [4, с. 56].

Только понять, но не соответствовать. Однако понимание приобретает огромное значение, когда под «дистанцией» понимается «жизнь» или «мир». Здесь возникает дилемма: если понимание требует всей жизни (всего мира и всего человека), то расстояние, необходимое для понимания, или больше всей жизни (всего мира), поскольку включает в себя целое жизни (и мира); или меньше самой жизни (и мира), поскольку относится только к завершающей форме жизни (и мира).

Эта дилемма подводит к порогу бесконечности, переступить который можно по-разному, исходя из ее понимания.

Бесконечность и пустота

Первое понимание бесконечности связано с чувством возвышения, превосходства над существующим положением вещей (status quo), или, по замечанию Гегеля: «Это бесконечное есть некое возвышение чувственного представления над конечным, возвышение его до мысли, имеющей своим содержанием лишь ничто» [3, с. 217].

Понятие такого бесконечного образуется отрицанием конечного, когда за бесконечным следует другое конечное и так до бесконечности. Таким образом, бесконечное – это всегда потустороннее по отношению к конечному, пустое по содержанию. Здесь бесконечность оборачивается пустотой потустороннего. Известно, что Гегель назвал такую бесконечность «дурной».

Второе понимание бесконечности определяется не отделением от конечного или единством с конечным, а отрицанием отрицания бесконечного, когда бесконечное становится конечным и так до бесконечности. Здесь бесконечность есть процесс [3, с. 214]. Такую бесконечность Гегель назвал «истинной».

Общим для этих пониманий бесконечного является отрицание, переход к другому, принимающий вид иерархии событий, явлений и ценностей – от низших до высших. Различие заключается в содержании: бесконечное без конечного оказывается пустым, бесконечное, опосредованное конечным, реальным: «Не конечное есть реальное, а бесконечное» [3, с. 215]. Важно также и то, что Гегель в определении бесконечности вводит понятие «идеального» (и «виртуального») в значении момента перехода конечного через его отрицание в бесконечное [3, с. 215–216]: «идеальность есть отрицание реального, но притом такое, что последнее в то же время сохраняется, виртуально содержится в этой идеальности, хотя и не существует больше» [5, с. 132].

Проблема бесконечности, представленная таким образом, позволяет выделить два вида дистанции.

Первый вид дистанции направлен на всегда потустороннее совершенство – никогда не достижимый идеал.

Второй вид дистанции связан с процессом становления, заключающим в себе совершенное в качестве идеальных, т.е. включенных в процесс, моментов. Здесь пустота (ничто, отрицание) есть начало (источник) становления. Например, в четвертом параграфе «Дао дэ цзин» сказано: «Дао пусто, но в применении неисчерпаемо».

Весьма точно заметил Николай Кузанский: «Сама по себе бесконечная форма воспринимается только конечным образом, так что всякое творение есть как бы конечная бесконечность или сотворенный бог, существующий наилучшим образом» [10, с. 102].

В этом случае «работает» также идея «творческой эволюции» Бергсона. Кроме того, дистанция может рассматриваться с позиций «апофатического» (отрицательного) и «катафатического» (положительного, утверждающего) богословия. Олдос Хаксли в качестве эпиграфа своей работы «Двери восприятия» приводит удивительные слова Уильяма Блейка из поэмы «Бракосочетание «Рая и Ада», а издатель трактата на русском языке выбирает превосходный лаконичный перевод: «Если двери восприятия очистить, все сущее явится человеку таким, какое оно есть, – бесконечным» [16, c. 250].

Образ дистанции может быть непосредственным и опосредованным, сама дистанция – бесконечной. Это, например, непосредственное ощущение бесконечности (и реальности), чего-то огромного, безмерного, бездонного, захватывающего. Эта непосредственность обрабатывается, преобразуется, кодируется в знаки и символы бесконечности. Например, круг есть один из образов бесконечности, а Уроборос – символ.

Возникает вопрос о бесконечности дистанции. Дистанции между историческими эпохами, культурами, желанием и сознанием, жизнью и смертью, героем, автором и его произведением и т.д. имеют прежде всего конечный, временной характер. Дистанция бесконечна, поскольку открывает возможности своеобразного существования и понимания явлений. В этом смысле, который отличается от дистанции, необходимой для защиты и спасения от опасности, дистанция образует пустоту, источник приближения к явлению. Между явлениями, образующими дистанцию, как бы ничего нет, кроме самих явлений. Происходит абстрагирование от всего лишнего. Между Ахиллесом и черепахой из известной апории всегда существует дистанция в качестве условия сохранения их различения (своеобразия). При устранении дистанции они становятся неразличимыми.

Приведенный выше «принцип постоянства дистанции» [2] имеет свой аналог в известном положении К. Леви-Строса: «Может быть, в один прекрасный день мы поймем, что в мифологическом мышлении работает та же логика, что и в мышлении научном, и человек всегда мыслил одинаково «хорошо». Прогресс – если этот термин по-прежнему будет применим – произошел не в мышлении, а в том мире, в котором жило человечество, всегда наделенное мыслительными способностями, и в котором оно в процессе долгой истории сталкивалось со все новыми явлениями» [7, c. 242].

Это пример установления постоянства дистанции между людьми разных исторических эпох, мифологического и научного мышления, и это постоянство заключается в одной и той же логике мышления дикаря и современного человека.

Далекое и близкое

Марион, старательно избегая определения «дистанции», останавливается на таком (точнее: «на том, что очерчивает контур дистанции»): «Ряд последовательных приближений» [13, c. 230]. («Будучи определяющим, дистанция не подлежит определению» [13, c. 230]).

Здесь важно отметить, что существуют два вида явлений и исследований: дистальные (от латинского (distare – отстоять, находиться на расстоянии) и проксимальные (от лат. proximus – близкий).

К дистальным исследованиям, например, следует отнести определение индекса дистанции власти, коротко: режима власти, т.е. близости или дальности власти от народа.

Важнейший пример этих явлений – вопрос об отношении ипостасей Св. Троицы, прежде всего вопрос о Filioque.

Одной из фундаментальных тем религиозного мировоззрения и прежде всего экзистенциализма является богооставленность («смерть Бога», первородное грехопадение и т.д.), порождающая одиночество человека, своего рода исполнение пророчества: ««проклят человек, который надеется на человека и плоть делает своею опорою, и которого сердце удаляется от Господа» (Иеремия 17, 5). Мартин Хайдеггер вполне ожидаемо утверждает «зевающую бытийную оставленность сущего» [16, c. 206, 149,155 и др.]. (Ср. Ницше: «И не зевает ли нам в лицо пустота?».).

В классической физике в качестве фундаментальных взаимодействий, прежде всего гравитационных (Ньютон различал инерционную и гравитационную массы), считались дальнодействие и близкодействие. Природа не терпит пустоты, взаимодействие передается через тела (у Ньютона – точки силовых линий, центрах сил тяжести, источник гравитации – эфир), поэтому взаимодействие на расстоянии невозможно. После открытия Фарадеем закона электромагнитной индукции вводится понятие поля, и пустота заменяется средой. Взаимодействие тел подчиняется пространству между телами. Замечено, что такое представление связано с новым восприятием, а именно, отказом от резкого разграничения переднего плана и фона в живописи, и переходом к непрерывному распределению пространства картины [8, c. 104].

Ницше не без сарказма замечает: «Вся прелесть женщины, ее могущество заключены, если выражаться языком философов – action in distans, а это значит, что непременным условием в данном случае является прежде всего – дистанция!» [11, c. 323].

Другой пример: изменение ощущения прошлого, настоящего и будущего вследствие сгущения культурных инноваций: «Сокращение настоящего…обозначает положение дел…в динамической цивилизации, с возрастанием количества инноваций в единицу времени, уменьшается хронологическое расстояние до того прошлого, которое во многих жизненных отношениях уже устарело, в котором мы не можем уже распознать привычной структуры сегодняшнего жизненного мира и которое поэтому представляется нам чужим и даже непонятным» [9, c. 95]. Это относится и к будущему. Очевидно, это описание нарастающего разрыва между традиционным образом жизни и современным.

Уместно вспомнить горькие слова П. Я. Чаадаева: «Мы живем одним настоящим в самых тесных его пределах, без прошедшего и будущего, среди мертвого застоя» [17, c. 37]. Эта оценка имеет историософский характер, но служит и примером строгого анализа.

Эйнштейн был против введения необратимости в физику, и следовательно, отрицал деление времени на прошлое, настоящее и будущее. В одном из последних писем, он написал: «Для нас, убежденных физиков, различие между прошлым, настоящим и будущим – не более чем иллюзия, хотя и весьма навязчивая» [15, с. 366].

Важнейшее значение имеет определение масштаба явления или предмета исследования (Scale Science). В самом деле, что происходит в «планковском мире»? Возможно ли преодолеть дистанцию между одноклеточными и многоклеточными организмами? Между хаосом и порядком? И т.д.

Дистанция определяет категории ближнего и дальнего людей, и связанную с этим делением моральную проповедь: «Возлюби ближнего своего, как самого себя» [Матвей 22, 37-40]. За это «как самого себя» зацепился Ницше, увидев в нем моральное противоречие: мораль не может быть корыстной: «ваша любовь к ближнему есть ваша дурная любовь к самим себе… Скорее я советую вам бежать от ближнего и любить дальнего!…Выше любви к ближнему стоит любовь к дальнему и будущему» [12, c.43]. Ницше прав: ближний, свой, скорее всего соплеменник, друг, а дальний, чужой, иноплеменник, враг. Президент Финляндии, Урхо Калева Кекконен, предложил свое решение вопроса: «Не ищи друзей далеко, а врагов близко»

Дистанция, в наибольшей степени разделяющая людей на ближних и дальних, создается вероисповеданием. Можно остановиться на определении веры ап. Павла: «Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11:1). В этом определении заметны две дистанции: 1) между осуществлением и ожидаемым, 2) уверенностью и невидимым. Одно из средств преодоления этих дистанций – молитва.

Аристотель заметил, что молитва не является не истинной и не ложной: «мольба есть речь, но она не истинна и не ложна» (1, c.95). Здесь уместна трихотомия: истина/ложь/вера, где вера занимает место осмысленности (истина/ложь/осмысленность (смысл).

Исследование вернулось к своему началу – проблеме понимания. Если критерием истины или лжи является соответствие или несоответствие образа действительности, то вера делает невидимое видимым в качестве образов, или идеи посредством осмысления. Вера (молитва) – это понимание дистанции между человеком и тем, к чему она обращена, и стремление приблизить их, преодолеть эту дистанцию.

Здесь вера понимается широко: это и религиозная вера, и убеждения. Другими словами это «народная вера», включающая в себя поверия, отличаемые от суеверия, вопрос о доверии к миру и т.д.

Вера открывает дистанцию, выходящую за пределы человеческого опыта, – трансценденцию. Если использовать терминологию Ницше, дистанция-трансценденция есть выражение перспективизма жизни – стремления идти дальше себя.

Заключение. Дистанция и путь

«Дистанция» относится к «мерным» категориям (выражение Д. В. Пивоварова), и, возможно, займет место в философских словарях.

Дистанция имеет различные значения: расстояние, оставленность, отрешенность, отдаленность, различение, «различание» (термин Ж. Деррида), «остранение» (термин В. Б. Шкловского), далекость (дистальность), близкость (проксимальность) и т.д.

Дистанция соотносится с путем. Если путь – необходимое условие существования и понимания (через путь, meta odos, метод), то дистанция – достаточное (через расстояние). Дистанция должна быть достаточной для причины осуществления пути. Эта причина есть начало последовательности, которая создает путь. Обычно «путь» определяют через «последовательность» [6, с. 470] событий, явлений, зависимостей, целей и т.д.

В «пути жизни» есть таинство, загадка, трансцендентность, своего рода судьба. В книге притчей Соломоновых сказано: «Три вещи непостижимы для меня, и четырех я не понимаю: пути орла на небе, пути змеи на скале, пути корабля среди моря и пути мужчины к девице» [Притч.30, 18-19].

Если истина – это приближение к реальности, имеющее бесконечный характер, то это относится и к дистанции, и к пути. «Путь» имеет некоторое общее происхождение с «дискурсом» (от греч. Διεξοδος – «путь», «рассказ), путем слова.

Понимание и существование зависят от меры, которая предохраняет их от нарушения пределов, т.е. рациональных норм [17]. Мера понимания защищает дистанцию от того, чтобы быть слишком близкой или слишком далекой, обращения к «дурной бесконечности», сведения понимания и существования к субъективности (индивидуальности) – софистике.

Перспективы исследования дистанции заключаются в анализе ее соотношения с понятием пути, включая его разновидность – дискурс.

«Соблюдай дистанцию!» – таков девиз человеческого понимания и существования.

 

¹ Пивоваров Д. В. Категории онтологии: учеб. пособие/Д.В. Пивоваров; М-во образования и науки Рос. Федерации, Урал. фед. ун-т. – Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2016. – С. 8.

About the authors

S. D. Lobanov

Perm State Institute of Culture; Perm Federal Research Centre Ural Branch Russian Academy of Sciences

Author for correspondence.
Email: sdl-grey54@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0001-5249-1620

Doctor of Philosophy, Professor, Professor of the Department of Cultural Studies and Philosophy, Lecturer of the Department of Foreign Languages and Philosophy

Russian Federation, Perm; Perm

References

Supplementary files