The Textology of I. A. Bunin’s Short Story “Silence”: Elegy in Prose

Full Text

В феврале 1901 г. Бунин начал работу над рассказом «Тишина» [1, с. 396]. 8 мая 1901 г. в письме Ю.А. Бунину, писатель сообщал: «…написал я почти до конца (все не кончены, но вот-вот кончу) 4 небольших рассказа» [2, с. 374], подразумевая рассказы: «Скит», «Тишина», «Костер», «В августе». В мае рассказ был дописан [1, с. 414] и 28 мая отправлен в журнал «Мир Божий», о чем Бунин в письме сообщил брату: «Послал 3 стиха в “Мир Божий” и рассказ – очень маленький» [2, с. 376, 654]. Рассказ был опубликован под заглавием «На Женевском озере» (МБ)¹ 1 июля 1901 г. Уже в следующем году, в СС (6)-1-1[2] Бунин меняет заглавие произведения на «Тишина», под этим заглавием текст переиздавался позднее.

Как отмечала В.Н. Муромцева-Бунина, рассказ автобиографичен: «Женева и Женевское озеро отразились в рассказе “Тишина” Бунина» [5, с. 182]. Многие другие исследователи вторили ей, да и сам Бунин, сделав в конце рассказа посвящение своему другу В.П. Куровскому³ – очевидно не скрывал автобиографические корни этого произведения.

Товарищу, с которым я пережил так много в пути, одному из немногих, которых я люблю, посвящаю эти немногие строки. Посылаю мой привет всем друзьям нашим по скитаниям, мечтам и чувствам. (ПСС)[4]

Как отмечала В.Н. Муромцева: «Иван Алексеевич <...> был “прямо влюблен в него”. Те, кто близко соприкасались с этим человеком: семья, друзья, даже знакомые,– все относились к нему, как к замечательной личности. // Особенно им было хорошо в Швейцарии» [5, с. 182]. Позднее Бунин посвятил Куровскому еще несколько стихотворений: «В море». (Посвящается В.П. Куровскому) («Высоко наш флаг трепещет…», 1901), «Зимний день в Оберланде». В.П. Куровскому («Лазурным пламенем сияют небеса…», 1902) и стихотворение «Памяти друга», написанное после смерти Куровского (1916).

Владимир Павлович Куровский (1869–1915) жил и работал в Одессе. Куровский был художником, в основном писал пейзажи, марины и тематические картины. Принимал активное участие в выставках южнорусских художников как организатор и участник (1901–1913). Хорошо знал одесских художников и писателей. У Бунина и Куровского было много общих друзей: М.А. Федоров⁵ (1868–1949), П.А. Нилус (1869–1943), Е.И. Буковецкий (1866–1948) и пр.⁶ С Куровским Бунин познакомился в Одессе в конце января – начале февраля 1899 г. [1, с. 304]. В Одессе Куровский в разные годы работал: делопроизводителем городской управы и совета, банковским служащим, смотрителем музея изящных искусств (1898–1915). В 1915 г. покончил жизнь самоубийством.

Куровский в августе 1900 г. предложил Бунину вместе отправиться в путешествие: «поедем вместе за границу и непременно поедем через Швейцарию, остановимся в Люцерне, Женеве»⁷. Начиная с сентября 1900 г. друзья стали готовиться к путешествию.

За границу художника послала Одесская городская управа, видимо, с целью посетить разные картинные галереи и музеи европейских городов, перенять опыт европейских выставок: «Относительно того, куда ехать,– дело для меня вполне решенное, – выбора нет, ведь я еду не на свои средства, а в командировку и должен побывать в возможно большем числе европейских городов»⁸. Изначально планировалось отправиться из Одессы не позднее 5–6 октября⁹, но они отправились позже: 7 октября Бунин приехал в Одессу, остановился у Куровского, 11 октября они вместе поехали в Варшаву, 14 октября – в Берлин, 17 октября – в Кёльн, 18 октября – в Париж. Они много гуляли по городу и его окрестностям, ходили в музеи, посетили всемирную выставку [5, с. 182]. 28 октября они отправились в Женеву, прибыли вечером. В Швейцарии друзья решили вести здоровый образ жизни: «они вели чистый образ жизни, бросили курить, пили мало вина и много ходили пешком» [5, с. 182], это также отражено в тексте рассказа. В Швейцарии друзья ходили в горы, побывали во многих городах: Лозанне, Веве, Монтрё, Берне, Интерлакене, Гринденвальде, Мюррене, Бриенце, Брюниге, Люцерне. 7 ноября Бунин и Куровский отправились в Мюнхен, 12 ноября – в Вену, на следующий день они уехали в Прагу, 14 ноября – в Дрезден. Друзья посещали музеи, картинные галереи, ходили по городу. 17 ноября Бунин приехал в Санкт-Петербург [1, с. 373–380].

Само путешествие по Женевскому озеру и свои впечатления от него Бунин подробно описал в письме Ю.А. Бунину от 5 ноября 1900 г.:

Выехали из Парижа 10-го, вечером приехали в Женеву¹⁰. <…> ...вышли утром и поразились тихим, теплым утром. Из нежных туманов, скрывавших все впереди, проступали вдали горы и озеро, нежное, лазурно-зеленого цвета. <…> Взяли лодку, купили сыру и вина и вдвоем, без лодочника, уехали по озеру. В час, когда еще утро, но к полудню было очень хорошо. Тишина, солнце, лазурное, заштилевшее озеро, горы и дачи. В тишине– звонкие и чистые колокола, издалека – и тишина, вечная тишина озера и гор. Думал о той тишине, которая царит в заповедном царстве Альп, где только сдержанный шум водопадов, орлы и пригревает полдень. Помнишь, как в «Манфреде». Он один. «Уж близок полдень»... Берет из водопада воды хрустальной в пригоршни и бросает в воздух. В радуге водопада появляется Дева гор или, кажется, Земля... и т.д. Потом возвратились на набережную. <…> В деревне Верье закусили и пошли на гору “Sleve”. <...> Наконец. Было часа 4. Пошли к Трэ-Зарбр, сказали, что оттуда виден Монблан. Путь вообще был труден и долог. Пошли в гору, по лесу, засыпанному листьями, по каменистой дороге. <…> Устали, наконец, сильно. А уже сумерки. Дошли наконец до вокзальчика – пустого – зубчатой железной дороги. <…> Наконец пришли в большой, но конечно, весь пустой отель. Но как славно провели там вечер! <…> Проснулись – свежие, розовые от ветра и холода горного утра. Пошли в Женеву, внизу долина так далеко, что Леман казался как на карте. // В тот же день уехали по озеру в Лозанну. На закате видели славную картину – все озеро густо-лиловое и солнечный столб по нему необыкновенно желтый, яркий. В Лозанне переночевали, вышли – туманно, мягко, нежно и колоссальные снеговые горы к югу сквозь туман. Внизу – озеро, в белесой светлой мгле. Потом зашли на гору, обрыв, виноградники лицом к югу, к солнцу – опять Италия [2, с. 335–337].

Из письма становится очевидно, что в хронотопе рассказа писатель соединил события нескольких дней в один, путешествий по озеру на лодке было несколько. Несовпадение реального и литературного путешествий Бунина мы можем встретить в ранних травелогах Бунина: «На Донце» (1897), «Казацким ходом» (1900) или в книге очерков «Тень Птицы» (или «Храм Солнца», 1908–1933)¹¹.

* * *

Критики и современники положительно встретили рассказ. Н.П. Эспозито в письме от 14 мая 1902 г., прочитав рассказы Бунина в СС (6)-1-1, писала: «вы в ваших рассказах свою душу всю показали, и как она мне симпатична и сродственна. Мне в особенности близки “Тишина”, “Туман”, “Надежда”, “Перевал”, “Костер”, “Новая дорога”, “Осенью”, потому что в них я вижу вас таким, какой я сама была, я сама передумала и перечувствовала то, что вы описываете. Я даже на Женевском озере в лодке каталась и сама гребла, как и вы, я останавливалась и долго смотрела в синюю прозрачную глубь, отражающую глубь небес. Только я жила в восточном углу озера, где вода глубже, горы выше и Италия ближе. Ах, Italia!» [9, с. 414–415].

Н.П. Ашешов в рецензии на СС (6)-1-2[12] определял рассказы Бунина как «стихотворения в прозе». Для критика это скорее положительная характеристика прозы писателя: «При преобладании таких черт в даровании г. Бунина, естественно, что у большинства его рассказов – белые стихи без размера, в которых и горы и море, <…> и тишина озера, и вечное стремление к красоте – все это пропитано одинаковой гармонией, короткой, пессимистической, но нарядной мелодии, звучащей как отрывок элегии на скрипке». Однако критик сожалеет об избранном Буниным творческом пути: «по-видимому, эта поэтическая область – та сфера, из которой г. Бунину нет возврата. Очень жаль! У него превосходный арсенал, чтобы подойти вплотную к жизни, а не только рассматривать ее с высоты субъективных ощущений и пейзажных красот» [11, стб. 599].

Схожую оценку дал А. Богданович. Критик перечисляет короткие рассказы Бунина (в том числе «Тишину») и называет их рассказами-«настроениями», «стихотворениями в прозе», однако для него это скорее негативная оценка, он высоко ценит другие очерки Бунина («Байбаки», «Тарантелла», «Кастрюк»). Хотя и в рассказах-«настроениях» критик признает дарование писателя [12, с. 111–112].

24 апреля 1909 г., выставляя кандидатуру Бунина на звание почетного академика по Разряду изящной словесности Императорской Академии наук, К.К. Арсеньев в записке-представлении писал «Особенно удаются ему описания природы: он идет здесь по стопам Тургенева, нимало ему не подражая. С помощью их одних он умеет сделать привлекательным целый рассказ (напр., “Тишина”,“На Донце”)», записку также подписали: Н.А. Котляревский и Д.Н. Овсянико-Куликовский [1, с. 802].

Н.Н. Мешков, напротив, остался не вполне удовлетворенным бунинскими рассказами, в рецензии на ПР[13], помещенной в московском журнале «Путь», он писал: «Может быть, менее удаются Бунину те рассказы, в которых он пытается овладеть символическим методом, провести параллели между своими личными переживаниями и настроениями природы… Таковы: “Перевал”, “Туман”, “Тишина”, “Надежда”… Но и здесь Бунин – все тот же тонкий поэт и художник, певец красоты и очарования природы» [14, с. 66].

А.Б. Дерман в своей статье «И.А. Бунин» вновь сравнил рассказ «Тишина» со стихотворением в прозе: «Между рассказами Бунина, вошедшими в 1 том, и первоначальными его стихами нет большого различия. Напротив, читая иные из этих рассказов, чувствуешь случайность их прозаической формы, чувствуешь, что и “Тишина”, и “Перевал”, и “Костер” и многие другие – суть воплощения поэтических вдохновений автора. Между этими вещами и стихами Бунина разница лишь в форме, в характере ритма» [15, с. 52].

Оценка критиков: «стихотворение в прозе» коррелирует с нашей, но, как нам кажется, требует уточнения – перед нами элегия, написанная в контексте романтической традиции¹⁴.

* * *

Текст публиковался 7 раз. Впервые в МБ, на следующий год в значительно переработанном виде в СС (6)-1-1. С каждой новой публикацией текст сокращается, формулировки оттачиваются, описание пейзажа становится намеренно недостаточным, рваным, диалог персонажей становится более лаконичным. Кроме того, исчезают или изменятся некоторые бытовые детали: изначальные упоминания о том, откуда приехали путешественники, в какой гостинице остановились (МБ) к следующей публикации уже исчезают СС (6)-1-1. При подготовке СС (6)-1-2 Бунин минимально сократил текст, заменил некоторые эпитеты и словосочетания, внес пунктуационные изменения. Текст в изданиях СС (6)-1-2 и СС (6)-1-3[15] идентичен. Переработке текст подвергся при подготовке сборника ПР, на этот раз Бунин сократил и переработал ряд предложений, а также внес пунктуационные изменения. Текст в издании П[16] перепечатан без изменений, но с двумя незначительными опечатками. При подготовке ПСС текст вновь был исправлен: сокращен, пунктуационно изменен, некоторые эпитеты и фразы были заменены¹⁷. Для Бунина характерна общая тенденция к сокращению текста. Особенно ярко она проявилась во второй половине 1900-х – первой половине 1910-х годов. Этот текст не стал исключением¹⁸. К этим годам Бунин-прозаик достиг зрелости и окончательно выработал свой собственный стиль. «Тишина», на наш взгляд, характерный для молодого Бунина экспериментальный текст, связывающий его с символистскими тенденциями в русской литературе конца XIX – начала XX в., где писатель пробует себя в разных жанрах и в разных стилях. Правка Бунина данного рассказа позволяет оценить общие тенденции правки во второй половине 1900-х – первой половине 1910-х годов, когда писатель начал отказываться от разных стилистических влияний (символизм, народничество) в своей ранней прозе, а также от клише.

Первое, значительное расхождение задано уже в заглавии. Заголовок «На Женевском озере» сам по себе является ярчайшим маркером романтизма, неким литературным (священным) пространством, где бывали: Байрон, Шелли, Мопассан. Тем не менее, хоть и конечный вариант текста содержит в себе все атрибуты романтического произведения, перед нами пример сильного и намеренного сокращения. Сравним первый и последний вариант текста:

Летом 1816 г. на Женевском озере на вилле Диодати Дж.Г. Байрон (1788–1824) познакомился с Перси Биши Шелли (1792–1822, английский поэт-романтик) и Мэри Шелли (1797–1851, английская готическая писательница, известная романом «Франкенштейн, или Современный Прометей» (1818)). На вилле писатели придумывали разные страшные истории. В том числе здесь Мэри Шелли придумала историю о Франкенштейне. Известно, что на вилле Байрон написал третью песню поэмы «Паломничество Чайльд-Гарольда» (1812–1818). Мопассан бывал в Швейцарии несколько раз, впервые в 1877 г., в последний раз в 1891 г. Бунин использует авторские ремарки Байрона в начале второй сцены драматической поэмы «Манфред» (1817): «Нижняя долина в Альпах. – Водопад. <...> Зачерпывает на ладонь воды и бросает ее в воздух, вполголоса произнося заклинания. Под радугой водопада появляется Фея Альп». В сентябре-октябре 1900 г., накануне путешествия, Бунин начал работать над переводом «Манфреда» [1, с. 371]. Об этом же свидетельствует В.Н. Муромцева-Бунина: «Иван Алексеевич переводил в то время Манфреда, и ему захотелось заглянуть всюду, где “бывал Манфред”» [5, с. 182]. Об этом же Бунин писал брату в письме от 5 ноября 1900 г.: «Помнишь, как в “Манфреде”. Он один. “Уж близок полдень”... Берет из водопада воды хрустальной в пригоршни и бросает в воздух. В радуге водопада появляется Дева гор или, кажется, Земля...» и т.д. [2, с. 335]. Интересно и то, что в письме брату слова о «Манфреде» принадлежат Бунину, в рассказе они произносятся Куровским¹⁹.

Отдельного внимания заслуживает Мопассан, произведения которого (и, в частности, травелоги) Бунин читал и хорошо знал. Характеристика, которой Бунин наделяет Мопассана, на наш взгляд, содержит в себе аллюзии на разные произведения Мопассана, т.к. выражает целый комплекс присущих писателю мотивов. Подобное мироощущение, например, можем обнаружить в произведении «На воде», (опубл. 1888) дневнике, в котором описано 9-дневное путешествие на яхте по Средиземному морю (1887):

…и я уже упиваюсь одиночеством, упиваюсь сладостным покоем <...> Да, я жаждал всего и ничем не насладился! Мне бы жизненную силу всего рода человеческого, разум, отпущенный всем существам земным, все таланты, все силы и тысячу жизней вместо одной, ибо все манит меня, все соблазняет мою мысль, и я обречен все созерцать, не владея ничем [21, с. 364, 397].

Другой пример интертекстуального пересечения Бунина с Мопассаном можно обнаружить в этом фрагменте: «Солнце стоит над глубокими и со всех сторон замкнутыми долинами, орел парит в огромном пространстве между ними и небом... И вечная тишина надо всем! Только нас двое, и мы идем все дальше в глубину гор, как те, которые гибнут в поисках эдельвейса...» [6, с. 241].

Эдельвейс – цветок семейства астровых. Широко распространен в регионе альпийских гор. В мировой культуре образ эдельвейса часто упоминается в различных произведениях и ассоциируется с труднодоступностью, любовью и удачей. Характерно, что в рассказе Мопассана «На водах (Дневник маркиза де Розевейра)» (1883), действие которого разворачивается в городке Лоэш и его окрестностях, главный герой со своей спутницей отправляются на прогулку вдоль озера (вероятно, Женевского) и по пути находят эдельвейс: «Через час после того, как мы снова двинулись в путь, мы увидели в глубине воронки из гранита и снега черное, мрачное озеро, совершенно гладкое, без малейшей ряби; мы долго ехали по его берегу. Проводник принес нам несколько эдельвейсов, бледных цветов, растущих вблизи ледника. Берта приколола их букетиком к корсажу» [22, с. 111].

Иные упомянутые имена не менее значимы. Жан-Жак Руссо (1712–1778) родился в Женеве. Местом действия в его романе-бестселлере «Юлия, или Новая Элоиза» (опубл. 1761) была Женева и Женевское озеро. Стоит также упомянуть «Исповедь савойского викария» из другого популярного романа Руссо «Эмиль или о воспитании» (1762–1767). В 1834 г. остров лодок (фр. l’Île des barques), находящийся в устье реки Рона, впадающей в Женевское озеро, был переименован в остров Руссо (фр. l’Île Rousseau). На острове в 1835 г. установлен памятник философу. Французский поэт-романтик Альфред де Мюссе (1810–1857) был в Женеве в 1833 г. Сентиментальный роман Иоганна Вольфганга фон Гёте (1749–1832) «Страдания юного Вертера»(1874) никак не связан с Женевой – место действия скорее напоминает немецкий город Вецлар, где Иоганн Вольфганг фон Гёте (1749–1832) проходил адвокатскую практику в 1772 г., – однако сам Гёте бывал в Швейцарии трижды: 1775, 1779 и 1797 гг. Во время последнего путешествия Гёте побывал в Женеве, что отражено в «Письмах из Швейцарии» (опубл. 1808): «Мы приехали в Женеву» [23, с. 115]. По всей вероятности, роман Гёте причислен Буниным субъективно, на основе личных ощущений. Упоминание Данте (1265–1321, о том, бывал ли Данте на Женевском озере, ничего неизвестно) и его «времен» добавляет необходимый (романтический) пафос, задавая длительную литературную и историческую перспективу.

Похожее перечисление имен писателей, в разное время посещавших озеро, можно встретить в путеводителе Бедекера: “The lake has for centuries been a favourite theme with writers of all countries – Byron, Voltaire, Rousseau, Alex. Dumas, and many others”²⁰ [24, p. 223]. О том, что Бунин пользовался путеводителем²¹, узнаем из первой публикации (МБ) рассказа: «зашли в отель за путеводителем» [3, с. 34].

Литературную матрицу романтизма дополняют также иные указанные в тексте образы, хорошо известные русскому и европейскому читателю-современнику Бунина. Вот лишь один из них: «А вон Савойя – родина тех самых мальчиков-савояров с обезьянками, о которых читал в детстве такие трогательные истории!» [6, с. 239].

Савойские горы – территория у альпийских гор, находящаяся между Францией, Италией и Швейцарией. С начала XV в. до середины XIX в. Савойя была самостоятельным герцогством. Савоярами (фр. savoyards, от Савойя (фр. Savoie)) обычно называли бродячих артистов и музыкантов. «Савояр» стал именем нарицательным, не обязательно привязанным к географической территории Савои. Образ мальчика-савояра с обезьянкой, сурком, морской свинкой или каким-нибудь еще животным, а также с шарманкой или бубном был популярен в европейской культуре с конца XVIII в. См., например, известное стихотворение «Сурок» (фр. “Marmotte”) из пьесы Иоганна Вольфганга фон Гёте (1749–1832) «Ярмарка в Плундерсвейлере», (1773). Людвиг ван Бетховен (1770–1827) положил эти стихи на музыку (публ. 1805 г.), что способствовало популяризации образа мальчика-савояра. Также известна сказка французского писателя Жана-Николя Буйи (1763–1842) “Le petit savoyard” («Маленький савойяр») из сборника “Conseils à mafille” («Сказки дочери моей»), 1811 г. (русский перевод известен с 1816 г., переиздан в 1882 г.). В русской литературе образ мальчика-савояра²² закрепился с середины XIX в. См., например, очерк Д.В. Григоровича (1822–1900) «Петербургские шарманщики», напечатанный в сборнике «Физиология Петербурга» (СПб., 1845), и статью В.В. Толбина (1821–1869) «Петербургские савояры: Уличный тип» (Пантеон. 1853. № 11. Паг. 4-я. С. 37–58).

* * *

Отдельного внимания заслуживает то, как меняется говорящий. Изменения происходят уже во второй публикации.

Бунин вновь, как и в случае с репликой о «Манфреде», меняет себя с Куровским местами. Первый вариант публикации (МБ) вступает в противоречие и со стихотворением «Памяти друга» (1916), посвященным Куровскому после самоубийства:

И ты сказал: «Послушай, где, когда

Я прежде жил? Я странно болен– снами,

Тоской о том, что прежде был я Бог...

О, если б вновь обнять весь мир я мог!»

Ты верил, что откликнется мгновенно

В моей душе твой бред, твоя тоска

[26, с. 163].

Как нам кажется, это намеренное изменение. Таким образом, в тексте появляется однозначная дискурсивная направленность: нарратор постепенно отказывается от каких-либо реплик, оставляя за собой роль слушателя, говорить предоставляется персонажу Куровского, который, помимо литературного пафоса, выражает пафос философский (элегический):

Пожалуй, самой значительной и частой переработке был подвержен предпоследний абзац текста, где автор пытался выразить некую эстетическую, оценку путешествия и дать философское резюме тексту: в МБ, СС (6)-1-1, СС (6)-1-2 (незначительно), ПР и ПСС можно встретить абсолютно разные отрывки текста.²³

Как нам кажется, тот факт, что Бунин множество раз переписал концовку, желая лучше выразить философскую мысль текста, является наиболее красноречивым примером элегической составляющей текста.

* * *

В статье мы старались, на основе текстологических сравнений, показать, как изменялся, сокращался текст Бунина. Изначально пестривший романтическими клише, аллюзиями текст постепенно оттачивается и лишается изначальной романтической и эмоциональной избыточности. Многие бытовые детали тоже стираются, оставляя перед читателем намеренную недосказанность, неточность.

Текст, посвященный Куровскому, содержит множество автобиографических деталей и свидетельств реальной поездки. Таким образом, перед нами приоткрывается зазор бунинского травелога между реальным и литературным путешествием. Бунин намеренно создает литературное пространство вокруг путешествия. Роль говорящего целенаправленно передана Куровскому как центральной фигуре рассказа.

Особый интерес Бунин проявлял к необходимой для элегии заключительной философской сентенции, о чем свидетельствует частота исправления этого абзаца.

¹ Здесь и далее: см. [3].

² Здесь и далее: см. [4].

³ Стоит отметить, что перед нами единственный прозаический текст, который Бунин посвящал кому-либо, хотя, конечно, фамилия Куровского в тексте не встречается.

⁴ Здесь и далее: см. [6].

⁵ Изначально Федоров планировал поехать вместе с Буниным и Куровским в путешествие, в письме от 27…29 июля 1900 г. он писал Бунину: «Весьма и даже очень вероятно, что в октябре и я с Куровским и тобой поеду в Париж» [1, с. 359].

⁶ В.Н. Муромцева-Бунина не раз отмечала, важность дружеских поездок для Бунина, так в письме от 6 или 7 апреля 1912 г. она писала: «Прочла твою “Тишину”, да поезжай с Нилусом в Испанию, с друзьями ты сентиментальнее, чем со мной, и чувствуешь все гораздо менее суше и любишь вспоминать с ними о своих поездках, тогда как со мною все у тебя сереет» (ОГЛМТ. ф. 14. № 2959/98 оф. Цит. по: [7, с. 184]). Важно добавить, что с В.Н. Муромцевой Бунин ездил в путешествия множество раз, самым литературным следует назвать несколько их совместных путешествий на Восток в 1907 и 1910–1911 гг. Они отражены в книге «Тень Птицы».

⁷ ОГЛМТ. ф. 14. № 3046/4 оф. Цит. по: [1, с. 362].

⁸ ОГЛМТ. ф. 14. № 3046/18 оф. Цит. по: [1, с. 366].

⁹ ОГЛМТ. ф. 14. № 3046/5 оф. Цит. по: [1, с. 366, 368].

¹⁰ Здесь и далее выделено мной – М.Щ.

¹¹ См. подробнее: [8].

¹² Здесь и далее: см. [10].

¹³ Здесь и далее: см. [13].

¹⁴ Рассказ И.А. Бунина «Тишина» не анализировался с точки зрения текстологической эволюции текста. Как правило, исследователи обращали внимание на стиль произведения [16] или на философский аспект «тишины» в произведениях Бунина [17]. Вопрос о том, как изменился смысл произведения из-за редактирования текста, не исследовался.

¹⁵ Здесь и далее: см. [18].

¹⁶ Здесь и далее: см. [19].

¹⁷ Важным текстологическим уточнением служат рукописные записи, оставленные Буниным в томах ПСС: «Иногда рядом появляется новая надпись: “взять”, “можно взять”, “Взять из издания ‛Петрополис’”. Почти все оставленные Буниным тексты имеют авторскую правку (учтена в Собр. соч. 1965–1967). Во втором томе (стр. 3) — полустертая надпись: “Никуда, никогда не брать из этого тома” — и дальше перечень рассказов: “Перевал”, “На хуторе”, “Байбаки”, “Без роду-племени”, “Поздней ночью”, “В августе”, “Тишина”» [9, с. 486]. Видимо, по этой причине, Бунин в эмиграции не переиздавал «Тишину».

¹⁸ См. подробнее: [20].

¹⁹ Об этом переносе говорящего в реальном и в литературном путешествии см. ниже.

²⁰ Озеро на протяжении веков было излюбленной темой писателей всех стран – Байрона, Вольтера, Руссо, Александра Дюма и многих других. (Пер. с англ. – М.Щ).

²¹ В конце XIX в. были распространены разные путеводители. Весьма популярным был путеводитель «бедекер», издаваемый с 1839 г. немецким издателем Карлом Бедекером (1801–1859), позднее его дети значительно расширили семейное дело: «бедекеры» продавались по всей Европе и были переведены на все европейские языки, в том числе на русский. «Русский Бедекер» по Швейцарии впервые был издан в 1909 г. (Киев: изд. П. Копельмана), хотя русскоязычные путеводители по Швейцарии известны с 1860–70-х годов (например, путеводители Н. Майского (СПб., 1860; переизд. 1865, 1867), П. Якубовича (СПб., 1874) или современные для бунинского путешествия (1890–1900-е) путеводители Л. Брейтфуса (Берлин, 1897), А.П. Ненашева (М., 1901)). Вероятно, Бунин и Куровский могли пользовался очень популярным в то время путеводителем Бедекера, его французским, английским или немецким изданием: [24] (пер. Швейцария: и прилегающие части Италии, Савойя и Тироль: справочник для путешественников). Путеводитель Бедекера по Швейцарии (1844) стал одним из самых известных и регулярно переиздавался. О том, что Бунин пользовался путеводителями, когда работал над очерками из книги «Тень Птицы» / «Храм Солнца», см.: [25].

²² Образ савояра можно встретить и в других бунинских произведениях: в стихотворении «С обезьяной», 1907 г., хорват с шарманкой и обезьяной «бредет» мимо дач рядом с Одессой [26, с. 49–50]. В рассказе «Чаша жизни», 1921 г., находим: «Песчаная улица была не избалована зрелищами. Однажды, когда появился на ней серб с бубном и обезьяной, несметное количество народа высыпало за калитки» [27, с. 452]. Об образе савояра в русской литературе см. подробнее: [28].

²³ Парафраз диалога Рубека и Майи из начала первого действия пьесы Г.Ю. Ибсена — норвежского драматурга (1828–1906) — «Когда мы мертвые, пробуждаемся» (1899).

About the authors

M. S. Shchavlinskiy

Author for correspondence.
Email: maxim.shavlinsky@gmail.com
ORCID iD: 0000-0001-5156-8999

Graduate Student, Junior Researcher

References