Travelling Diaries of St. Gerasim (G. I. Dobroserdov) in the Context of Russian Pilgrimage Literature

封面

如何引用文章

全文:

详细

The article is devoted to the problem of interrelation between spiritual and secular principles in the history of Russian literature, which is topical for modern Russian literary studies and which is revealed on the example of studying pilgrimage literature, including Siberian authors. The practice of pilgrimage journeys to the Holy Land and their descriptions became common among Siberians only in the late 19th century in connection with the opening of the Palestine Society and its regional branches in Russia. However, at the level of images and motifs, pilgrimage travel appears in Siberian travel prose much earlier and enriches its traditional genres — missionary and bishop’s journals and diaries. This thesis is proven in the article using the example of the travel diaries of Bishop Gerasim of Astrakhan and Enotayevsk (1809–1880), in his youth Irkutsk priest Georgii Dobroserdov. First published in the late 1870s, his diaries were written in the 1830s–40s, during the heyday of the genre of the pilgrimage literary journey in the works of D. V. Dashkov, A. N. Muravyov,

A. S. Norov and others. Dobroserdov’s diaries are not only close to these works chronologically, but are also similar stylistically: they combine the image of a Christian pilgrim with that of a sensitive sentimental traveller. At the same time, both sentimental and pilgrimage beginnings are forms of artistic generalisation deliberately introduced by the author in texts of a different genre nature — a missionary journal and a diary of a private journey, which originally had no pilgrimage purposes. The sentimental poetics gives the diaries their artistry, and the realisation of the pilgrimage plot gives them the status of a work of spiritual literature. The ideological and stylistic proximity between the works of secular writers and representatives of the clergy, such as A. N. Muravyov and Bishop Gerasim, representatives of central Russia and Siberia, testifies to the unity of the pre-revolutionary historical and literary process.

全文:

На рубеже XX–XXI вв. в отечественном литературоведении формируется новая концепция русской литературы, учитывающая ее христианскую сущность и характер [Захаров], ранее, в силу известных исторических причин, фактически вынесенные за скобки исследовательской парадигмы. В этом контексте происходит, с одной стороны, переосмысление русской классики с точки зрения христианской традиции [Есаулов, 2005], с другой, возвращение утраченного — самой духовной словесности, забытых писательских имен и текстов, что в итоге должно привести к восстановлению единства национального историко-литературного процесса, понимаемого как синтез, а не противоречие двух начал, духовного и светского. Примером такого синтеза может служить паломническая литература, причем на протяжении всей истории своего развития — от древнерусских хождений и переходных форм XVI — начала XVIII в. (хождения Василия Гагары, Арсения Суханова, Иоанна Лукьянова, Ипполита Вишенского, Василия Григоровича-Барского и др.) до литературных паломнических путешествий XIХ в. («Русские поклонники в Иерусалиме» Д. В. Дашкова, «Путешествие ко Святым местам в 1830 г.» и «Путешествие по святым местам русским» А. Н. Муравьева, «Путешествие по Святой Земле» А. С. Норова, «Путешествие в Кирилло-Белозерский монастырь» С. П. Шевырева, «Пять дней на Святой Земле и в Иерусалиме» архим. Антонина (Капустина) и др.).

Изучение паломнической литературы началось в XIX в. (статьи и рецензии Е. Бутовича-Бутовского, И. И. Срезневского, архим. Леонида (Кавелина), С. В. Арсеньева, П. В. Безобразова, А. Н. Пыпина и др.)1, и уже в то время «критика обратилась к осмыслению художественного феномена религиозно-духовной прозы в составе "светской" литературы» [АлександроваОсокина: 41].

Советское литературоведение (исследования Т. Роболи, В. П. Адриановой-Перетц, В. В. Данилова, Н. И. Прокофьева)2 внесло существенный вклад в изучение жанрово-стилевой природы хождений, рассматривая их как древнерусский «очерковый жанр» [Прокофьев], сыгравший при своей трансформации в путешествие важную роль в развитии форм литературного повествования. Однако вопрос о христианской природе текстов фактически не затрагивался, сочинения «реакционных» писателей-паломников XVIII–XIX вв. не изучались.

Современные исследователи [Лотман], [Гуминский, 2009, 2017], [Решетова], [Александрова-Осокина] в большинстве своем возвращаются к вопросу о специфике хождений как текстов именно духовной словесности, исследуя, например, семиотику отраженного в них сакрального пространства в его взаимосвязи со Священным Писанием, Литургией, иконой, храмом. При этом особое внимание уделяется переходным и литературным формам, на примере которых может быть поставлена проблема взаимодействия духовной и светской традиции в процессе характерного и для других жанров «"перевода" существующей православной культурной модели <...> на "язык" Нового времени» [Есаулов, 2019: 30].

Актуальной исследовательской задачей в связи с этим является расширение круга источников — выявление и публикация неизвестных паломнических сочинений с привлечением текстов, в том числе провинциальных, в частности сибирских авторов.

Хождения, написанные сибиряками в XVII–XVIII вв., однако, нам не известны. Святая Земля была недоступна им ввиду объективной географической удаленности, трудно преодолимой в тех исторических условиях. И только на рубеже XIX–XX вв., в связи с открытием в 1882 г. Императорского православного палестинского общества и его региональных (Томского, Тобольского, Енисейского, Читинского и Якутского) отделов, сибирские паломники стали обычным явлением в Палестине, а их записки появились на страницах «епархиальных ведомостей»3. Общее количество паломнических сочинений сибиряков, выявленных на сегодняшний момент исследователями, не превышает двух десятков сочинений. Очевидно, что вопрос требует дальнейшей проработки и обращения к рукописям.

Но если учитывать не только тексты, которые отражают реальную паломническую практику, а бытование универсального паломнического сюжета в сибирской духовной словесности, то круг сочинений будет несомненно более широким, а идейноэстетические связи с паломнической традицией более глубокими. На уровне образов и мотивов паломническое путешествие проникает в сибирскую путевую прозу гораздо раньше конца XIX в. и обогащает традиционные для нее жанры — миссионерские и архиерейские журналы и дневники. Связи с христианской паломнической литературой прослеживаются во многих травелогах сибирского духовенства: «Путевых записках» архиепископа Нила (Н. Ф. Исаковича), «Путешествии по Лене» епископа Иакова (И. П. Домского), путевых дневниках якутских миссионеров А. И. Аргентова и Д. В. Хитрова, впоследствии епископа Дионисия и некоторых др.

В настоящей статье мы обратимся к двум «сибирским» путевым дневникам иркутского священника о. Георгия (Егора) Добросердова (1809–1880), впоследствии епископа Симбирского, а затем Астраханского Герасима, прославленного в лике сибирских святых. Дневники были написаны в 1831 и 1841 гг. — период расцвета паломнического литературного путешествия, представленного сочинениями Д. В. Дашкова, А. Н. Муравьева, А. С. Норова и других писателей. Однако впервые опубликованы дневники Добросердова только в 1879–1880-х гг.4; в 2019 г. автором настоящей статьи подготовлено их комментированное переиздание5.

Епископ Герасим был известным духовным писателем своего времени, богословом, агиографом, проповедником6. При этом его сочинения имели не только религиозно-духовное, но и литературное значение. Еще современники отмечали, что «слог его дневников приближается к слогу если не Карамзина, то, во всяком случае, к слогу старых сентиментальных писателей вроде, например, кн. Шаликова»7. Соединение элементов сентиментальной поэтики с элементами христианского паломничества составляет стилевое своеобразие и первых «сибирских» дневников святителя.

В дневнике 1831 г. описывается первая миссионерская поездка Георгия Добросердова, тогда еще ученика высшего отделения Иркутской духовной семинарии. По приказу архиепископа Добросердов должен был составить журнал своего путешествия, но автор изначально ориентирован на создание нечто большего, чем служебный отчет. Выход за рамки официально-делового дискурса обеспечивается за счет двух форм художественного обобщения — сентиментального путешествия и паломнического странствия, которые, в свою очередь, задают два уровня прочтения текста.

Миссионерский маршрут пролегает по родным для автора местам. Встреча с семьей описывается на фоне сельских пейзажей, вызывающих у автобиографического героя теплое ностальгическое чувство; в тексте появляются характерные для поэтики сентиментализма мотивы сердечной близости, дружбы, воспоминаний, слез, образы сельского кладбища, садика с цветами, хижины8. Образ повествователя рисуется как человека естественного, от природы доброго, эмоционального, глубоко эмпатичного путешественника-созерцателя.

И в то же время поездка имеет внутреннюю цель, которая не может быть передана средствами сентиментальной поэтики. Автобиографический герой решился на монашеский постриг и теперь едет, чтобы испросить благословение на этот шаг у своих родителей. Эта цель сообщает всему путешествию экзистенциальное содержание, приближающее его к духовному странничеству в том богословском значении, о котором писал прп. Иоанн в «Лествице»9 — как «отлучение от всего с тем намерением, чтобы сделать мысль свою неразлучною с Богом»10.

Добросердов не цитирует в дневнике «Лествицу», но ее мотивы обнаруживаются в сюжете — например, мотив плача. Как бы ни было тяжело, юноша выдерживает слезы родных, следуя совету прп. Иоанна: «Не склоняйся на слезы родителей и друзей; в противном случае будешь вечно плакать»11. И сам образ чувствительного путешественника трансформируется в образ странника, «любителя и делателя непрестанного плача»12.

Образ Святой Земли формировался в сознании паломников еще до начала реального путешествия, будучи сконструирован на основе Священного Писания, богослужебного опыта и представлений о храме. Средневековый паломник, «представляя себе весь мир как символическое отображение иного мира, раскрывал, расшифровывал эти видимые символы и, всматриваясь в них, угадывал в них непреходящую реальность божественного» [Киприан (Керн): 86].

В отличие от Палестины, места, по которым путешествует семинарист Добросердов, не являются сакральными, а стоит немного отойти от русского селения с храмом — и вовсе попадаешь в бурятскую языческую степь. Но всегда остается возможность внутреннего ухода — в идеальное представление о времени и пространстве, наполненное библейскими воспоминаниями. Именно это более всего объединяет его опыт с паломническим.

Чем меньше сакральных мест встречает автобиографический герой, тем сильнее проявляется в нем стремление к сакрализации изначально профанного, языческого пространства — обнаружения в нем следов присутствия Творца: «Помолившись Господу, мы отправились в село Тайтурку и дивились на пути, при виде дивной панорамы, чудному персту Всевышнего, который, поставив горы в мерилех и холмы в весе (Ис., 40:12), все привел в безмерное устройство» (57). «Поднявшись с Голумети на Угор, я видел стаи журавлей и гусей, летящих от зимы в более теплую полосу — на покой. Конечно, думал я, рано или поздно придет и моя зима; рано или поздно и мне должно будет перелетать воздушные пространства — мытарства <…> Достигну ли до желанного покоя блаженной пристани или, может быть, застигнутый бурею страстей, я и при самом береге жизни сей погрязну в пучине отчаяния <…> Прими мя, Господи, туда, где нет греха и горя, где правда и блаженство процветают, лобызаются!‥» (69) — упоминание воздушных мытарств, отсылающее к святоотеческому учению («Слову о исходе души» Св. Кирилла Александрийского, сочинениям Св. Иоанна Златоуста, Св. Макария Великого и др.), метафизически преобразует мотив пути, соотнося его с последним странствием души на небо. Природный ландшафт, восприятие которого задается вертикалью, уподобляется храмовому пространству. Тем самым Добросердов как автор дневника оказывается причастен «практике человека в создании сакральных пространств», формирующих для него самого среду общения с высшим, духовным миром, или иеротопии [Лидов: 11].

Сибирские миссионеры, хотя и путешествовали не по Святой Земле, тем не менее были постоянно погружены в воспоминания о ней, поскольку основное содержание катехизаторских бесед с язычниками составляли пересказы (или парафразы) ветхозаветной истории и Евангельских событий. Совершаемые же богослужения обеспечивали вовлеченность в литургическое переживание времени: на пятидесяти с небольшим страницах дневников Добросердова Литургия упоминается 23 раза и является одним из основных временных маркеров: «слушал Литургию», «во время Литургии», «после Литургии». С паломниками автора сближает и упоминание молитвы Иисусовой13, которую «в виде завета заповедал» ему творить архиепископ Ириней (68).

Все это помогает автору и его автобиографическому герою, совершая миссионерскую поездку, подниматься и по ступеням собственной духовной лествицы — от осознания своей греховности и борьбы с нею через перемену ума (покаяние), смирение и молитву к стяжанию Святого Духа:

«Отслушав утреню, я занимался до литургии чтением <…> святоотеческих книг, <…> а после литургии весь день провел с самим собою и сожалел о бесплодной весне моей жизни <…>. Душа моя до того разскорбелась, что я нигде и ни в чем не находил для себя покоя <…> искал я помощи у престола Царя-Царей <…>. И мир душевный и спокойствие совести возвестили мне о руке Господней, простертой на подъятие меня из тьмы греховной, я со слезами уже радования и благодарности лобызал сию спасительную десницу…» (64).

Именно такая перемена составляет конечную цель паломнического странствия. Таким образом, дневник 1831 г. допускает три уровня прочтения: служебный отчет о миссионерской поездке, личное сентиментальное путешествие и паломническое странствие.

В дневнике 1841 г., озаглавленном «дневник одного из вдовых священников», описывается путь из Иркутска в Санкт-Петербург, куда о. Георгий Добросердов отправляется с целью поступить в духовную академию. Необходимо пояснить, что высказанное в первом дневнике намерение принять постриг в 1831 г. не осуществилось: промыслом Божьим будущему святителю было предначертано пройти путь супруга, отца и священника. Брак был сколь счастливым, столь и недолгим — раннее вдовство окончательно определило монашеский выбор. Уезжая из Иркутска, о. Георгий прощается с могилой «друга-жены», «малюткой-сыном», оставленным на попечение родных, друзьями, паствой:

«Ввиду вольно-невольной разлуки со всем дорогим для моего сердца в Иркутске невыносимо тяжелые думы невольно вызывали на глаза мои слезы, и я, подобно дитяти, плакал» (74).

Прощание с земной, чувственной жизнью и подготовка к принятию монашеского обета, к жизни сугубо духовной, составляет внутренний сюжет дневника, который, применительно к развитию образа автобиографического героя, может быть описан как превращение сентиментального путешественника в христианского паломника.

Хотя поездка в Петербург изначально не имела паломнической цели, будучи частным путешествием, переездом из провинции в столицу, по мере продвижения из Сибири в центр России «плотность» сакрального ландшафта постоянно возрастает — соприкосновение со святынями и приводит автора к внутреннему преображению.

Еще в Сибири о. Георгий встречается со знаменитым святым отшельником Даниилом (Ачинским); в Казани посещает воинский Спасский собор и Богородицкий женский монастырь, в Москве — Кремль с Благовещенским и Успенскими соборами, Заиконоспасский, Чудов и Донской монастыри. При этом сакральный хронотоп противопоставляется профанному, например, в контрастном описании храмов Нижнего Новгорода и знаменитой Макарьевской ярмарки как «столпотворения Вавилонского» (97). Однако дорожная суета не мешает общему молитвенному настроению путника:

«Утрами, после молитвы теплой, я читал послания ап. Павла или Псалтирь <…> Вечерами я засыпал спокойно, будучи уверен с пророком Давидом, что Господь хранит странников (пришельцев). Путям безвестным, с людьми незнакомыми я доверялся с полною надеждою…» (90) — и это доверие к миру и предание себя Божьему промыслу, безусловно, объединяет автора с древними паломниками.

По своему сюжету дневник св. Герасима близок путешествию А. Н. Муравьева (см., напр.: [Хохлова]). Особенно много общего в описании центральной точки паломнического маршрута — Троице-Сергиевой Лавры и Вифании, посещение которых Добросер-дов называет «самым лучшим моментом странствия» (99).

В рассказе о Лавре Добросердов много внимания уделяет внешним описаниям и фиксации собственных чувств — «молитвенного восторга», «чувства благоговения», «сознательной грусти» и проч., что сближает его с Муравьевым и в то же время отличает от автора древнерусских хождений, стремящегося к объективному, как можно более беспристрастному повествованию о святынях. Но сентиментальная стилистика в сочинениях обоих духовных писателей XIX в. создает лишь необходимую эмоциональную основу, позволяет показать обостренное ощущение окружающего мира, связь с действительностью, затем же обязательно преодолевается, выводится на новый мировоззренческий уровень.

Подводя итог своему пребыванию в Лавре, Муравьев пишет о том, что «под крылом Преподобного обрел я мир душевный»14. Аналогичную мысль высказывает и автобиографический герой о. Герасима, однако свое состояние он выражает через более сложный, основанный на библейской символике образ:

«Подобно горлице Ноевой, во время потопа, долго душа моя не находила покоя себе по причине глубинных страстей, живущих в ней; но здесь, сложив свои крылья под сень св. и живон[ачальной] Троицы, она опочила» (99–100).

И в этом соединении — сентиментальной стилистики и библейской образности — видится не противоречие церковной и светской литературных традиций, но, напротив, их движение навстречу друг другу и взаимное обогащение.

Путевая проза сибирского духовенства XIX в., рассмотренная нами на примере дневников святителя Герасима (Добросердова), таким образом, демонстрирует многогранность и гибкость и в то же время универсальность феномена паломничества, а также дает прекрасный пример сохранения каноничных христианских смыслов в литературных формах Нового времени.

Сделанные выводы, в свою очередь, могут служить историческим контекстом для понимания тех трансформаций, которые паломническая литература претерпевает в настоящее время. Она, безусловно, возрождается, и этот процесс идет в двух направлениях. Прежде всего, в традиционных границах жанра литературного паломничества, хотя и модернизированного. Примером могут служить сочинения В. Н. Крупина («Крестный ход», «Незакатный свет. Записки паломника»), В. Г. Распутина («На Афоне») и других писателей (сборник 2004 г. «Путешествие в Палестину») [Любомудров]. Но также можно говорить и о паломническом сюжете или мотивах паломничества в современной художественной литературе [Проскурина]. Основанием для подобного переноса, даже при отсутствии собственно паломнического содержания как обозрения святынь, являются те универсальные мотивы духовного странствия, которые мы стремились выявить на примере сочинений святителя Герасима.

 

1 Подробнее об изучении паломнической литературы в XIX в. см.: [Александрова-Осокина: 28–42].

2 См.: [Александрова-Осокина: 42–51].

3 Среди наиболее значимых исследователи называют такие тексты, как дневник «Ко гробу Господню» неустановленного автора (статья подписана инициалами М. И. П.), опубликованный в 20 номерах «Иркутских епархиальных ведомостей» за 1900–1902 гг.; записки И. А. Селихова, священника из г. Туринска Тобольской епархии за 1906 г.; серию писем из Иерусалима В. И. Протопопова, профессора кафедры библейской истории в Казанской духовной академии за 1910–1911 гг.; паломнический дневник семинариста Никона Уставщикова, участника «экскурсии» воспитанников Красноярской духовной семинарии в Святую Землю летом 1908 г. [Валитов, Кибардина], [Цысь В. В., Цысь О. П.].

4 Герасим (Добросердов), еп. Выдержки из дневника ученика Иркутской семинарии высшего отделения Егора Добросердова, командированного в июле 1831 года в улусы бурят Аларского, Балаганского и Идинского ведомств в качестве миссионера со священником Николаем Комаровским // Астраханские епархиальные ведомости. Отд. неофиц. 1879. № 45. С. 719–724; № 46. С. 737–744; № 47. С. 750–756; Герасим (Добросердов), еп. Выдержки из дневника одного из вдовых священников в 1841 году // Астраханские епархиальные ведомости. Отд. неофиц. 1879. № 49. С. 786–790; № 50. С. 798–803; № 51. С. 813–819; 1880. № 1. С. 4–9; № 2. С. 21–27; № 3. С. 44–48.

5 Православные духовные писатели Восточной Сибири XVIII — начала XX века. Дневники святителя Герасима (Г. И. Добросердова) / авт.-сост. С. В. Мельникова; Иркутская обл. гос. универс. науч. б-ка. Иркутск, 2019. 192 с. Далее ссылки на это издание приводятся в тексте статьи с указанием страницы в круглых скобках.

6 О свт. Герасиме см.: Православная богословская энциклопедия или Богословский энциклопедический словарь: в 12 т. СПб., 1903. Т. 4. Стб. 241–242; Православный богословский энциклопедический словарь. СПб., 1912. Т. 1. Стб. 633. Подробнее о литературном наследии свт. Герасима см.: Герасим // Православные духовные писатели Восточной Сибири XVIII — начала XX века: биобиблиогр. словарь / гл. ред. С. В. Мельникова, науч. ред. Д. Н. Шилов; сост. С. В. Мельникова [и др.]. Иркутск: ИОГУНБ, 2022. С. 89–103.

7 Шереметевский В. Герасим // Русский биографический словарь. СПб.: Имп. Рус. ист. общ-во, 1914. Т. 4. С. 474.

8 Подробнее о сентиментальной поэтике дневников святителя Герасима см.: [Мельникова].

9 Иоанн Лествичник, прп. О странничестве, то есть уклонении от мира // Иоанн Лествичник, прп. Лествица, возводящая на небо. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2013. С. 41–50. (Духовная сокровищница.)

10 Иоанн Лествичник, прп. О странничестве… С. 42.

11 Там же. С. 46.

12 Иоанн Лествичник, прп. О странничестве… С. 42.

13 Значение Иисусовой молитвы для института странничества раскрывают «Откровенные рассказы странника своему духовному отцу».

14 Муравьев А. Н. Путешествие по святым местам русским: в 2 ч. Репринт. воспроизведение изд. 1846 г. М.: Книга, 1990. С. 164.

×

作者简介

Sofya Melnikova

Irkutsk Regional State Universal Scientific Library Named After I. I. Molchanov-Sibirsky; National Research Tomsk State University

编辑信件的主要联系方式.
Email: memuaristika@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0002-2106-5730

PhD (Philology), Associate Professor, Chief Researcher, Doctoral Student

俄罗斯联邦, ul. Lermontova 253, Irkutsk, 664003; pr. Lenina 36, Tomsk, 634050

参考

  1. Aleksandrova-Osokina O. N. Palomnicheskaya proza 1800–1860-kh godov: svyashchennoe prostranstvo, istoriya chelovek [Pilgrimage Prose of the 1800s and 1860s: Sacred Space, History, Human]. Moscow, Flinta Publ., Nauka Publ., 2015. 432 p. (In Russ.)
  2. Valitov A. A., Kibardina T. A. Memories of Siberian Pilgrims on Palestine of Late 19th — Early 20th Century as Historical Source. In: Nauchnyy dialog [Scientific Dialogue], 2019, no. 4, pp. 213–224. Available at: https://www. nauka-dialog.ru/jour/article/view/1205 (accessed on May 1, 2023). doi: 10.24224/2227-1295-2019-4-213-224 (In Russ.)
  3. Guminskiy V. M. The Pilgrimage Tradition in Russian Travel Literature. In: Teoriya traditsii: khristianstvo i russkaya slovesnost’ [Theory of Tradition: Christianity and Russian Literature]. Izhevsk, Udmurd State University Publ., 2009, pp. 59–98. (In Russ.)
  4. Guminskiy V. M. The Russian Pilgrim Literature Between East and West. In: Literaturovedcheskiy zhurnal [The Journal of Literary History and Theory], 2017, no. 42, pp. 168–244. (In Russ.)
  5. Zakharov V. N. Russian Literature and Christianity. In: Problemy istoricheskoy poetiki [The Problems of Historical Poetics]. Petrozavodsk, Petrozavodsk State University Publ., 1994, issue 3, pp. 5–11. Available at: https://poetica.pro/ journal/article.php?id=2370 (accessed on May 1, 2023). doi: 10.15393/j9. art.1994.2370 (In Russ.)
  6. Esaulov I. A. Christian Tradition and Literary Art. In: Problemy istoricheskoy poetiki [The Problems of Historical Poetics]. Petrozavodsk, Petrozavodsk State University Publ., 2005, issue 7, pp. 17–28. Available at: https://poetica. pro/journal/article.php?id=2565 (accessed on May 6, 2023). (In Russ.)
  7. Esaulov I. A. Paraphrasis and the Establishment of the New Russian Literature (to the Problem Statement). In: Problemy istoricheskoy poetiki [The Problems of Historical Poetics], 2019, vol. 17, no. 2, pp. 30–66. Available at: https://poetica.pro/files/redaktor_pdf/1561976111.pdf (accessed on May 1, 2023). doi: 10.15393/j9.art.2019.6262 (In Russ.)
  8. Kiprian (Kern), Archimandrite. Antropologiya svyatogo Grigoriya Palamy [Saint Gregory Palamas’ Anthropology]. Moscow, Palomnik Publ., 1996. 449 p. (In Russ.)
  9. Lidov A. M. Hierotopy. The Creation of Sacred Space as a Form of Creativity and Subject of Cultural History. In: Ierotopiya. Sozdanie sakral’nykh prostranstv v Vizantii i Drevney Rusi [Hierotopy. The Creation of Sacred Spaces in Byzantium and Medieval Russia]. Moscow, Indrik Publ., 2006,pp. 9–32. (In Russ.)
  10. Lotman Yu. M. On the Concept of Geographical Space in Russian Medieval Texts. In: Lotman Yu. M. Semiosfera [Lotman Yu. M. Semiosphere]. St. Petersburg, Iscusstvo-SPb Publ., 2001. pp. 230–233. (In Russ.)
  11. Lyubomudrov A. M. The Tradition of Christian Pilgrimage in Contemporary Russian Literature. In: Teoriya traditsii: khristianstvo i russkaya slovesnost’ [Theory of Tradition: Christianity and Russian Literature]. Izhevsk, Udmurd State University Publ., 2009, pp. 306–325. (In Russ.)
  12. Mel’nikova S. V. Spiritual Prose of Siberia: Diaries of Archbishop Gerasim (G. I. Dobroserdov). In: Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta [Tomsk State University Journal], 2011, no. 346, pp. 29–34. Available at: http:// journals.tsu.ru/vestnik/&journal_page=archive&id=859&article_id=5922 (accessed on May 7, 2023). (In Russ.)
  13. Prokof’ev N. I. The Pilgrimage: Travel and Literary Genre. In: Prokof’ev N. I. Kniga khozheniy: zapiski russkikh puteshestvennikov XII–XV vv. [Prokofiev N. I. The Book of Pilgrimage: Notes of Russian Travelers of the 12th–15th Centuries]. Moscow, Sovetskaya Rossiya Publ., 1984, pp. 5–22. (In Russ.)
  14. Proskurina E. N. The Concept of Pilgrimage in Russian Secular Literature: The Study of the Plot Transformation Problem. In: Problemy istoricheskoy poetiki [The Problems of Historical Poetics]. Petrozavodsk, Petrozavodsk State University Publ., 2005, issue 7, pp. 67–85. Available at: https://poetica. pro/journal/article.php?id=2583 (accessed on May 7, 2023). (In Russ.)
  15. Reshetova A. A. Drevnerusskaya palomnicheskaya literatura XVI–XVII vekov (istoriya i poetika) [Old Russian Literature Pilgrimage of the 16th–17th Centuries (History and Poetics)]. Ryazan, The Ryazan State University Named for S. A. Esenin Publ., 2006. 764 p. (In Russ.)
  16. Khokhlova N. A. A. N. Murav’ev — literator [A. N. Muravyov as a Writer]. St. Petersburg, Dmitriy Bulanin Publ., 2001. 244 p. (In Russ.)
  17. Tsys’ V. V., Tsys’ O. P. Pilgrimage of West Siberian Residents to Palestine at the End of the 19th — Beginning of the 20th Century. In: Vestnik Pravoslavnogo Svyato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Ser. 2: Istoriya. Istoriya Russkoy Pravoslavnoy Tserkvi [St. Tikhon’s University Review. Ser. 2: History. Russian Church History], 2014, issue 6 (61), pp. 73–90. Available at: https://periodical.pstgu.ru/ru/series/issue/2/61/article/2721 (accessed on May 7, 2023). doi: 10.15382/sturII201461.73-90. (In Russ.)

补充文件

附件文件
动作
1. JATS XML
下载

版权所有 © Мельникова С.V., 2025

Creative Commons License
此作品已接受知识共享署名-非商业性使用-禁止演绎 4.0国际许可协议的许可。

Согласие на обработку персональных данных с помощью сервиса «Яндекс.Метрика»

1. Я (далее – «Пользователь» или «Субъект персональных данных»), осуществляя использование сайта https://journals.rcsi.science/ (далее – «Сайт»), подтверждая свою полную дееспособность даю согласие на обработку персональных данных с использованием средств автоматизации Оператору - федеральному государственному бюджетному учреждению «Российский центр научной информации» (РЦНИ), далее – «Оператор», расположенному по адресу: 119991, г. Москва, Ленинский просп., д.32А, со следующими условиями.

2. Категории обрабатываемых данных: файлы «cookies» (куки-файлы). Файлы «cookie» – это небольшой текстовый файл, который веб-сервер может хранить в браузере Пользователя. Данные файлы веб-сервер загружает на устройство Пользователя при посещении им Сайта. При каждом следующем посещении Пользователем Сайта «cookie» файлы отправляются на Сайт Оператора. Данные файлы позволяют Сайту распознавать устройство Пользователя. Содержимое такого файла может как относиться, так и не относиться к персональным данным, в зависимости от того, содержит ли такой файл персональные данные или содержит обезличенные технические данные.

3. Цель обработки персональных данных: анализ пользовательской активности с помощью сервиса «Яндекс.Метрика».

4. Категории субъектов персональных данных: все Пользователи Сайта, которые дали согласие на обработку файлов «cookie».

5. Способы обработки: сбор, запись, систематизация, накопление, хранение, уточнение (обновление, изменение), извлечение, использование, передача (доступ, предоставление), блокирование, удаление, уничтожение персональных данных.

6. Срок обработки и хранения: до получения от Субъекта персональных данных требования о прекращении обработки/отзыва согласия.

7. Способ отзыва: заявление об отзыве в письменном виде путём его направления на адрес электронной почты Оператора: info@rcsi.science или путем письменного обращения по юридическому адресу: 119991, г. Москва, Ленинский просп., д.32А

8. Субъект персональных данных вправе запретить своему оборудованию прием этих данных или ограничить прием этих данных. При отказе от получения таких данных или при ограничении приема данных некоторые функции Сайта могут работать некорректно. Субъект персональных данных обязуется сам настроить свое оборудование таким способом, чтобы оно обеспечивало адекватный его желаниям режим работы и уровень защиты данных файлов «cookie», Оператор не предоставляет технологических и правовых консультаций на темы подобного характера.

9. Порядок уничтожения персональных данных при достижении цели их обработки или при наступлении иных законных оснований определяется Оператором в соответствии с законодательством Российской Федерации.

10. Я согласен/согласна квалифицировать в качестве своей простой электронной подписи под настоящим Согласием и под Политикой обработки персональных данных выполнение мною следующего действия на сайте: https://journals.rcsi.science/ нажатие мною на интерфейсе с текстом: «Сайт использует сервис «Яндекс.Метрика» (который использует файлы «cookie») на элемент с текстом «Принять и продолжить».