KABARDIN-BALKARIA IN 2014-2019: IN THE QUEST FOR SOLUTIONS TO OLD PROBLEMS

Full Text

Постановка проблемы

Общественно-политическое развитие регионов России на протяжении 2000-2010-х гг. подчинялось единым трансформационным процессам, что связано со «сверхцентрализованным» характером российского федерализма. Кризис модели российского преобразовательного проекта в его политическом и экономическом измерениях, проявившийся в середине 2010-х гг. и естественным путем отразившийся на социально-экономической ситуации в регионах, вызвал изменения в политике федеральных властей, попытавшихся запустить очередной виток национальной модернизации, что выразилось в принятии новых документов о стратегическом развитии России и утверждении нацпроектов. Подобная ситуация, несомненно, сигнализирует о появлении новых ориентиров политики в отношении регионов, грядущем изменении бюджетных взаимоотношений и ожиданий, которые Центр возлагает на субъекты федерации. В связи с этим необходимо изучение ситуации «на местах» – в каждом отдельно взятом регионе страны, который станет объектом новой государственной политики.

На этом фоне Кабардино-Балкария стала одним из субъектов федерации, в которых сменилось руководство власти. 26 сентября 2018 г. Президент РФ В.В. Путин принял досрочную отставку Главы КБР Ю.А. Кокова, который попросил перевести его на другую должность «по семейным обстоятельствам», и объявил о назначении последнего заместителем Секретаря Совета Безопасности РФ. Информацию о перестановках президент озвучил на встрече с К.В. Коковым – однофамильцем предыдущего главы, назначенным временно исполняющим обязанности (врио) руководителя КБР^[1]. Подобная ситуация говорит о повышенном внимании федеральных властей к ситуации в республике и их недовольстве осуществляемым политико-экономическим курсом прежней управленческой командой.

Цель настоящей работы заключается в обзоре комплекса основных вопросов общественно-политической повестки Кабардино-Балкарской Республики с тем, чтобы составить базу для формирования аналитических рамок исследования результатов политических процессов современной КБР, а также перспектив дальнейшего развития и трансформации региона в условиях новой федеральной политики.

 

Политический процесс

Перестановкам в верхах республиканских органов власти, о которых было сказано выше, предшествовал ряд резонансных событий. В 2016 г. была приостановлена работа местных спиртовых заводов, в результате чего многие жители республики лишились работы, а бюджет недосчитался более 3 млрд. руб.^[2] Осенью 2017 г. в столице КБР Нальчике прошли митинги против несправедливой, по мнению демонстрантов, распродажи бывших совхозных земель на территории города. Демонстрация у здания администрации города была разогнана силовиками, а один из организаторов был арестован по делу об избиении сотрудника СОБР; этот факт вызвал общественное возмущение, поскольку арестованный был инвалидом с ампутированными кистями рук [Ширижик 2018]. В местных и федеральных интернет-изданиях были популярны материалы о запредельном уровне коррупции в республике^[3], о неспособности правительства решить острые социально-экономические проблемы в регионе^[4], об отсутствии социальных лифтов и невозможности молодежи найти работу. При этом в рейтингах экономического развития регионов России КБР стабильно занимала одно из последних мест^[5]. Обсуждение социально-экономических проблем региона в Инстаграме и Фейсбуке (наиболее популярные социальные сети в КБР), как правило, характеризовалось пессимизмом и недовольством экономическим курсом властей, а посвященные местной политической тематике телеграм-каналы в своих публикациях предвещали реализацию «дагестанского сценария» в КБР – термин, означающий радикальное изменение состава руководства региона и назначение «пришлых» управленцев, не связанных с местными коррумпированными элитами^[6]. 

Однако наивысшей точки напряжения республика достигла в сентябре 2018 г., когда впервые за многие годы возникла опасность межэтнического конфликта. Проходивший через с. Кенделен отряд кабардинской конницы, собравшийся праздновать 310-летие победы в Канжальской победе над крымскими татарами, вызвал недовольство со стороны местного балкарского населения. В течение одного дня к селу съехалась молодежь из соседних населенных пунктов, начались драки, погромы, стрельба. В район были стянуты отряды Росгвардии, в том числе из других регионов, начались столкновения между кабардинской молодежью и силовиками, продолжившиеся в Нальчике и вылившиеся в аресты активистов [Соколов 2018]. Молчание, которое сопровождало эти события со стороны властей КБР, и их неспособность обеспечить стабильность в регионе привели к стремительному падению рейтинга главы Ю.А. Кокова и, по мнению политологов, стали последней каплей, спровоцировавшей федеральные власти на перестановки [Краснов 2018; Проценко 2018].

Экстренное назначение именно К.В. Кокова было обусловлено рядом причин. Во-первых, его отец В.М. Коков был первым президентов КБР в 1992-2005 гг. и запомнился населению как способный управленец, сумевший сохранить республику от этнополитического раскола в «лихие 90-е» и обеспечить относительную стабильность на фоне вооруженных конфликтов в соседних северо-кавказских республиках [Проценко 2018]. Во-вторых, сам К.В. Коков отличался своим бэкграундом – в отличие от большинства руководителей республик СКФО, которые были «силовиками» (включая Ю.А. Кокова), новый врио главы прошел работу в республиканских органах власти, а затем курировал Северо-Кавказский регион в управлении по внутренней политике Администрации Президента РФ. Назначение на должность Главы человека, долгое время проведшего за пределами КБР, косвенно свидетельствует в пользу недоверия федеральных властей региональным элитам. В-третьих, его приход в руководство укладывался в один из основных федеральных трендов – назначение «технократов» на позиции руководителей регионов, требовавших экономической модернизации^[7].

Первые шаги нового врио соответствовали этой логике. Во-первых, он обещал сконцентрироваться на экономической модернизации республики, поставив целью удвоение ВРП к 2025 г.^[8]. Во-вторых, в первые месяцы работы Коков провел несколько встреч с федеральными чиновниками и представителями крупного бизнеса, что дало населению надежду на возвращение крупных инвестиционных проектов в республику^[9]. В-третьих, врио объявил о проведении в КБР кадрового конкурса «Новая высота», который станет региональной репликой федерального конкурса «Лидеры России», а его победители составят «кадровый резерв» для назначения на управленческие должности^[10]. Подобный шаг вызвал широкий интерес в республике, особенно ввиду малой ротации элит и отсутствия эффективных социальных лифтов по демократическому и меритократическому принципу [Стародубровская, Казенин 2016: 25-26]. Деятельность нового врио стала одним из основных предметов обсуждения в интернете; анализ постов и комментариев свидетельствует о высоком кредите доверия, которое население дало К.В. Кокову; показательна повторяющаяся рефреном в соцсетях фраза «достойный сын достойного отца». 

Осуществление процедуры избрания Главы КБР находилось в прямой зависимости от Парламента КБР, который наделен полномочиями представлять Президенту РФ кандидатуры на пост Главы республики, а затем выбирать его из числа предложенных Президентом РФ кандидатов на эту должность. Срок полномочий Парламента V созыва истекал в 2019 г. Таким образом, повторилась ситуация 2013-2014 гг., когда врио главы – Ю.А. Коков – был назначен незадолго до парламентских выборов и в связи с этим был вынужден ждать формирования законодательного собрания, которое избрало бы его, что, в свою очередь, становится одним из факторов, стимулирующих манипуляции избирательным процессом [Боров, Тумов 2015: 75]. 

В целом избирательная кампания прошла без эксцессов. Заявки на участие в выборах подали «Единая Россия», КПРФ, ЛДПР, «Справедливая Россия», «Зеленые» и не представленная в легислатуре «Гражданская платформа». «Коммунисты России» не смогли собрать необходимого количества подписей. Единственным выбивающимся из общего ряда рутинных мероприятий в ходе подготовки к выборам событием было проведение праймериз «Единой России» – предварительного голосования для установления кандидатов от партии на выборные должности. Мероприятие было широко разрекламировано в республиканских СМИ; согласно оценкам регионального отделения партии, в нем приняли участие 12,17% избирателей региона (при среднероссийской явке 9,35%)^[11]. По итогам праймериз был опубликован партийный список, в который вошли 178 человек. Примечательно, что в перечне фигурировали члены действующего Правительства КБР, претендовавших на депутатские мандаты, что намекало на возможное обновление состава кабинета министров. При этом список возглавлял сам врио К.В. Коков, что создавало яркий контраст с другими субъектами РФ, где многие политики предпочитали избираться как самовыдвиженцы, чтобы визуально «отстраниться» от теряющей популярность партии^[12].

В прошедших 8 сентября 2019 г. выборах в Парламент приняли участие 67,14% избирателей республики. «Единая Россия», за которую отдали голоса 65,85% голосовавших, получила 50 мест, КПРФ – 9, «Справедливая Россия» – 7, «Зеленые» и ЛДПР – по 2¹³. Сравнение с итогами выборов 2014 г. («Единая Россия» – 50 мандатов, КПРФ и «Справедливая Россия» – по 8, «Зеленые» и ЛДПР – по 2) может свидетельствовать о двух факторах: либо предпочтения избирателей за последние 5 лет практически не изменились (если не считать перехода небольшой части голосов к КПРФ), либо существующие в политических элитах негласные договоренности остались в силе на очередные несколько лет. Последнее, в свою очередь, свидетельствует о заранее «заданном» результате выборов, что, в принципе, является характерной чертой электорального режима Кабардино-Балкарии на протяжении всего постсоветского периода [Тумов 2017: 134].

Формирование законодательного органа стало последним шагом перед назначением руководителя региона. На заседании Парламента 3 октября 2019 г. были внесены 3 кандидатуры Президента РФ на должность Главы КБР. В ходе тайного голосования все 70 депутатов отдали свои голоса за К.В. Кокова [Ларинцева 2019: 2]. Процесс триумфального утверждения нового Главы логически завершился ноябрьской поездкой Президента РФ В.В. Путина, визит которого в Нальчик являлся, по сути, символической поддержкой К.В. Кокова^[14].

 

Социально-экономическая ситуация

Экономика КБР не выбивается из общего ряда регионов СКФО по структуре и объемам. ВРП республики по итогам 2017 г. составил 138,5 млрд. руб. (75-е место по объемам среди субъектов РФ), показав небольшой рост по сравнению с предыдущим периодом. ВРП на душу населения составил 160,1 тыс. руб., что в 3 раза меньше среднероссийского показателя, и по нему КБР занимает 82 место.

Отраслевая структура валовой добавленной стоимости за 2017 г. такова: сельское хозяйство – 18,4%, обрабатывающие производства – 11,3%, строительство – 11,7%, оптовая и розничная торговля – 16,7%, государственное управление и социальное обеспечение – 10,1%, образование – 7,3%, здравоохранение – 6,5%. Все остальные сферы имеют долю не более 4%, включая деятельность гостиниц и общепита – 1,6%. Последний показатель резонирует с расхожим убеждением о значимой роли туризма в экономике республики, что может быть объяснено только тем, что многие фирмы в этой сфере предпочитают действовать в «сером» или «теневом» сегменте рынка. 

Особая ситуация сложилась в структуре распределения доходов. Коэффициент Джини в 2017 г. составил 0,351 (в РФ – 0,412), что свидетельствует об относительно меньшем неравенстве в экономических доходах населения в сравнении с большинством субъектов России. Тем не менее, согласно данным Севкавстата, на 20% богатейших граждан республики приходится 42,1% всех денежных доходов. Более 24% населения республики получает доход ниже прожиточного минимума. При этом среднемесячная начисленная заработная плата на одного работника – 22781,7 руб. (по РФ – 43 тыс. руб.)^[15].

Как видно, экономическое положение Кабардино-Балкарии характеризуется как «отстающее» по отношению к среднему российскому региону. Ситуацию усугубляет ряд структурных факторов, в числе них – деградация социально-экономического пространства от индустриально-аграрного к аграрно-торговому, слабый реальный сектор экономики, высокая доля непроизводственного сектора (госуправление), зависимость республиканского бюджета от федеральных дотаций. Помимо этого, «тормозами» экономического роста республики являются высокий уровень коррупции и чрезвычайно развитый сектор теневой экономики, связанный с преступностью. По оценкам экспертов, более 35% от общей численности занятых в КБР имеют отношение к неформальному сектору, что является одной из причин растущей коррупции [Косиков 2012: 63-77].

Отрицательные показатели социально-экономического положения республики оказывают прямое влияние на ситуацию в демографической сфере. Здесь в последние годы по-прежнему сохраняется устойчивая тенденция стагнации урбанизации и оттока населения из республики. На Северо-Западном Кавказе Кабардино-Балкария остается единственной республикой, где наблюдаются заметный естественный прирост населения (4-е место среди всех северокавказских республик) и в то же время высокие показатели миграционной убыли населения с 2016 г. (Таблица 1), что, в свою очередь, отражает стремление населения переместиться к существующим в других регионах центрам развития [Боров, Бербекова 2019: 100; Мисхожев 2017: 124-125].

 

Таблица 1. Демографические показатели регионов Северного Кавказа

в 2016-2018 гг.

Регион	Прирост (+) / убыль (-) населения, 2016-2018 гг., в %	Численность населения на 1 января 2019 г., тыс. чел.	Естественный прирост (+) / убыль (-) населения, 2016-2018 гг., тыс. чел.	Миграционный прирост (+) / убыль (-) населения, 2016-2018 гг., тыс. чел.	Естественный прирост (+) / убыль (-) населения, 2016-2018 гг., в % к численности населения	Миграционный прирост (+)/убыль (-) населения, 2016-2018 гг., тыс. чел., в % к численности населения
Адыгея	0,72	454,74	-2,49	5,74	- 0,54	+ 1,26
Карачаево-Черкесия	-0,48	465,56	2,75	-5,00	+ 0,59	- 1,07
Кабардино-Балкария	0,47	866,22	12,40	-8,26	+ 1,43	- 0,95
Северная Осетия	-0,63	699,25	6,46	-10,82	+ 0,92	- 1,54
Ингушетия	5,20	497,39	18,88	5,61	+ 3,79	+ 1,12
Чечня	4,50	1456,95	69,75	-8,94	+ 4,78	- 0,61
Дагестан	2,34	3086,13	104,87	-34,63	+ 3,39	- 1,12

 

Составлено по: Рейтинг регионов по демографии – 2019 // Рейтинговое агентство «РИА Рейтинг»: сайт. URL: https://riarating.ru/infografika/20190423/630123908.html (дата обращения: 28.10.19).

 

Земельный вопрос

Земельная проблема заняла прочное место в общественно-политической жизни Кабардино-Балкарии еще в 1990-е гг., причем изначально дискуссия велась в связи с необходимостью реабилитации балкарского народа и несла ярко выраженную этноориентированную нагрузку. Новый цикл этой коллизии был запущен в середине 2000-х гг., когда интересы этнических активистов сплелись воедино с социально-экономическими требованиями сельского населения. Тем не менее, к 2014 г. национальный аспект проблем землепользования и землевладения потерял свою актуальность, и социально-экономическая компонента превалирует в риторике протестных движений [Боров, Тумов 2015: 78]. 

Корни земельной проблемы обусловлены рядом факторов, к которым относится и развал функционирующих в советское время колхозов и совхозов, и фактическое распоряжение землями в руках местных администраций, не желающих прибегать к выделению земельных паев населению, и длительный (до 2053 года) мораторий на куплю-продажу земель сельскохозяйственного назначения. Как итог, основным механизмом доступа к земле для хозяйствующих субъектов стала аренда. 

Анализ линий напряженности в многочисленных земельных конфликтах в республике позволяет выявить следующие фронтиры: борьба между сельскими жителями и государством; между сельскими жителями и крупными союзами чиновников и бизнесменов, сосредоточивших основные земельные массивы в своих руках; между соседствующими селами, конкурирующих за одни и те же территории. При этом различные акторы рассматривают одни и те же участки с разных позиций – земля может выступать и как ценный экономический объект, и как административный ресурс, и как территория проживания этнокультурной общности, и как средство жизни, изъятие которой ставит под угрозу существование людей [Гуня и др. 2017: 172]. Некоторые населенные пункты испытывают настолько острый недостаток земельного фонда, что в них не хватает места ни под индивидуальную жилищную застройку, ни под пастбища^[16].

Требования земельной реформы в течение многих лет остаются в повестке общественно-политической жизни республики. Еще в 2012 г. Глава А.Б. Каноков подчеркнул необходимость проведения земельной реформы и важность поиска баланса интересов основных землепользователей и учета особенностей горной и равнинной части республики. Был принят проект реформы, предусматривающий выделение пая каждому прописанному в сельской местности жителю, к реализации которой, однако, так и не приступили.

В 2014 г. новый врио главы Ю.А. Коков тоже высказал мнение о необходимости справедливого перераспределения земель, однако и в данном случае не было сделано особых подвижек. В годы его руководства градус земельных конфликтов в республике изначально снизился, однако это было вызвано не выработкой новой эффективной стратегии, а скорее тем, что планы курортного строительства, подогревавшие уровень напряженности, были «заморожены», и риски передачи земель под эти проекты в обход интересов местных жителей снизились [Казенин 2017]. Более того, вскоре в регионе обострилась очередная волна «аграрного движения», затронувшая ряд периферийных сел практически во всех районах Кабардино-Балкарии [Атласкиров 2019: 200-205]. Таким образом, ситуация видится как попытка региональных властей «законсервировать» существующее положение вещей и избежать проведения земельной реформы в связи с высокими рисками и труднодостижимостью компромисса между основными социальными группами, имеющими интерес в земельном вопросе.

 

 

Этнорелигиозный дискурс

Зачастую уклад жизни и политико-экономические факторы на Северном Кавказе рассматриваются через призму традиционных отношений, которые сохраняются и трансформируются в постсоветский период. Данный период демонстрирует высокую динамику развития и изменения маркеров этнорелигиозной идентичности. За последние два десятилетия КБР пережила пик подъема исламского фундаментализма и поступательное развитие этнического дискурса, в том числе связанное с утверждением новых практик, дней национальной культуры и памяти.

Острые дискуссии о балансе идентичности, под которым многие подразумевают сохранение ислама в «этнических» рамках и возрождение некоторых традиционных институтов, проходят на фоне поисков новых форм и контрнарративов, призванных противодействовать радикализации молодежи. К ним относятся, в частности, адыгские конные переходы, приуроченные к памятным дням [Нефляшева 2019]. При этом сохранение баланса разных типов идентичности обусловлено наличием в КБР трех основных этнических групп – кабардинцев, балкарцев и русских. Нарушение этнического баланса вызывает вербальную реакцию со стороны этноактивистов и представителей академического сообщества, как это происходит в случае с увеличивающимся количеством турок-месхетинцев, проживающих в Майском и Прохладненском районе и фактически «замещающих» эмигрирующее за пределы республики русское население [Калмыков 2018; Кушхабиев 2019: 113-114]. Другим примером является принятие поправок в федеральный закон об образовании, отменяющих право национальных субъектов Федерации вводить обязательное изучение государственных языков школьниками и спровоцировавших гнев общественников, заявивших о надвигающейся «гибели» национальных языков^[17].

Как показывает практика, этнический дискурс значительно оживляется в период праздников или памятных дней. При этом социальные сети все очевиднее выступают как основные площадки дискуссий. В КБР многообразные коммеморативные практики все еще в состоянии поиска баланса, вместе с тем они формируют конкуренцию стратегий идентификации и интерпретации прошлого [Прасолов 2017: 78]. Политика Ю.А. Кокова и его команды отразилась в утверждении в 2014 г. Дня адыгов (20 сентября). Цель акции была недвусмысленной – указ главы КБР был направлен на умиротворение адыгской общественности, часть которой в период Олимпиады в Сочи апеллировала к историческим несправедливостям в период Кавказской войны и ее последствий. Однако конфликтный потенциал коммеморативной конкуренции проявил себя в сентябре 2018 г., последствием чего стала смена руководства республики.

18-19 сентября 2018 г. в Кабардино-Балкарии развернулись столкновения между активистами и силовиками в окрестностях балкарского села Кёнделен, затем «кабардинский акцент» переместился в с. Заюково, в Баксан и Нальчик. 310-летие Канжальской битвы, которая среди кабардинцев считается знаковым событием – победой адыгов над войском крымского хана, – должно было быть отмечено конным переходом всадников-кабардинцев к месту сражения на Канжальском плато. Жители Кёнделена отказались пропустить процессию, и это было повторением напряженной ситуации в 2008 г. в период празднования 300-летия Канжальской битвы.

Этническая маркировка конфликта определяется историческими спорами за землю и исторические институты. Канжальский вопрос становится производителем политического капитала в борьбе за ресурсы и триггером мобилизации этнической идентичности. Эксперты выделяют различные причины событий в Кенделене в 2018 г. – от споров за землю и разногласий относительно факта реальности Канжальской битвы до политического заказа и отстранения властей от решения ключевых проблем в социально-экономической сфере^[18]. По мнению Д. Соколова, силовое вмешательство в конфликт стало отражением отсутствия у республиканской политической элиты стратегии тонких политических решений [Соколов 2018].

В контексте религии в последние годы в Кабардино-Балкарии сохраняется относительно низкий уровень насилия, если сравнивать показатели начала и конца 2010-х гг. (Схема 1). Некогда активное террористическое подполье практически свернуло свою деятельность, что экспертами и СМИ связывается с успешными действиями силовиков, а также оттоком части боевиков в Сирию. Тем не менее, в регионе сохраняется недовольство отдельных групп населения тактикой правоохранительных органов, которая, по мнению активистов и правозащитников, нарушает права человека. Особенно ярко это проявилось в ходе так называемого «дела 58-и», когда были осуждены участники нападения на Нальчик 13 октября 2005 г. Завершившийся в 2014 г. суд сопровождался многочисленными заявлениями о нарушениях, допущенных при подготовке к процессу [Казенин 2017].

 В то же время, несмотря на общий спад насильственных акций, в первой половине 2019 г. КБР, наряду с Дагестаном, стала наиболее беспокойной республикой на Северном Кавказе. Продолжение тенденции вооруженных инцидентов между представителями силовых ведомств и членами радикального подполья протекает на фоне сохранения структурного кризиса в республике. Даже ослабление влияния Исламского государства (организация, запрещенная в РФ) и успехов в борьбе с радикализмом на Северном Кавказе не гарантирует снижения напряженности и угрозы со стороны «одиноких волков» – как А. Ярлыкапов называет сторонников радикального ислама и идеологии ИГ^[19].

 

Схема 1. Динамика жертв вооруженных конфликтов в Кабардино-Балкарии (убитые и раненые среди спецслужб и членов радикального подполья)

 

 

Составлено по материалам Интернет-портала «Кавказский узел»:

В 2017 году число жертв конфликта на Северном Кавказе снизилось на 39%. URL: https://www.kavkaz-uzel.eu/articles/317687/ (дата обращения: 15.10.19);

За 2018 год число жертв конфликта в Кабардино-Балкарии выросло на 500%. URL: https://www.kavkaz-uzel.eu/articles/331639/ (дата обращения: 15.10.19);

В 2018 году число жертв конфликта на Северном Кавказе снизилось на 38%. URL: https://www.kavkaz-uzel.eu/articles/snizhenie_chisla_zhertv_2018#n3_4 (дата обращения: 15.10.19).

 

Выводы

К 2019 г. общественно-политическая конъюнктура в Кабардино-Балкарии демонстрирует амбивалентный характер. С одной стороны, произошли определенные перестановки в верхах республиканских элит. С другой стороны, эти изменения не несли кардинальных последствий, говорящих о корректировке структурных факторов напряженности в политической повестке дня в республике.

Во властно-политической сфере КБР произошел приход нового главы. Это событие не сопровождалось ростом внутриэлитных трений, однако не вылилось в радикальную смену управленческой команды и изменение способов ее рекрутирования. Социально-экономическая стратегия правительства          по-прежнему декларирует необходимость создания новых вертикальных лифтов и решения застарелых проблем, однако вынуждена формироваться в условиях сильного «теневого рынка» и общего низкого уровня жизни населения (в сравнении со средними показателями по РФ), что является триггером высоких показателей миграционной убыли. Проведение земельной реформы, вопрос о которой остро стоит в течение последних двух десятилетий, откладывается ввиду относительной невозможности достижения компромисса между основными акторами земельного рынка – перераспределение земельного фонда властями республики отождествляется с высокими рисками увеличения конфликтности. В этнополитической сфере не наблюдается смены инструментария по разрешению существующих противоречий, что в итоге выливается в повторение прежних сценариев проявления межэтнической напряженности (о чем свидетельствует повторение ситуации в Кенделене спустя 10 лет). В религиозной сфере отсутствие напряженности продолжает оставаться скорее результатом действий федеральных структур, а не заслугой республиканских властей.

Таким образом, обеспечение поступательного развития во всех ключевых сферах Кабардино-Балкарии сталкивается с рядом препятствий, которые продолжают оставаться релевантными на протяжении всего постсоветского периода. На деле, анализ сложившейся в регионе ситуации позволяет говорить о том, что попытки инициированной «сверху» социально-экономической модернизации рискуют не только не преодолеть существующие конфликтные поля, но и способствовать расширению их границ вкупе с дальнейшим обострением. В научном сообществе существует консенсус о невозможности перехода социетальной единицы (в данном случае – региона) на «рельсы» устойчивого развития без базовых элементов политической демократии и широкой гражданской активности [Боров 2018: 256-264]. Это, в свою очередь, необходимо учитывать при корректировке существующих государственных стратегий в отношении субъектов федерации.

 

 

^[1]Встреча с Казбеком Коковым. 26 сентября 2018 г. // Сайт Президента России. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/58627 (дата обращения: 20.10.2019).

^[2]Убытки от приостановки производства алкоголя в Кабардино-Балкарии составили 3,3 млрд рублей // Интернет-СМИ «Кавказский узел»: сайт. URL: https://www.kavkaz-uzel.eu/articles/297129/ (дата обращения: 20.10.2019).

^[3]Транспортный узел Арсена Кудаева. Часть третья. Воздушные замки // Нальчик.Лайф. URL: https://nalchik.life/politika/transportnyj-uzel-arsena-kudaeva-chast-tretja-vozdushnye-zamki/ (дата обращения: 01.07.2018).

^[4]Коков сделал свое дело, Коков может уходить? // Сетевое издание The Moscow Post: сайт. URL: http://www.moscow-post.su/politics/kokov_sdelal_svoe_delo_kokov_mozhet_uxodit27076/ (дата обращения: 20.10.2019).

^[5]Качество жизни в российских регионах – рейтинг 2018 г. // Рейтинговое агентство «РИА Рейтинг»: сайт. URL: https://riarating.ru/infografika/20190219/630117422.html (дата обращения: 20.10.2019).

^[6] «Дагестанский рецепт» для Ставрополья // Еженедельный журнал «Профиль»: сайт. URL: https://profile.ru/politics/dagestanskij-recept-dlya-stavropolya-59617/ (дата обращения: 20.10.2019).

^[7] Новых российских губернаторов называют «технократами». Что это значит? // Медуза: сайт. URL: https://meduza.io/feature/2017/02/15/novyh-rossiyskih-gubernatorov-nazyvayut-molodymi-tehnokratami-chto-eto-znachit (дата обращения: 20.10.2019).

^[8] Кабардино-Балкария планирует удвоить ВРП к 2025 году // Вестник Кавказа: сайт. URL: https://vestikavkaza.ru/material/251816 (дата обращения: 20.10.2019).

^[9] Национальный рейтинг губернаторов (январь-февраль 2019 г.) // Национальный рейтинг: сайт. URL: http://russia-rating.ru/info/15056.html (дата обращения: 20.10.2019).

^[10] В Кабардино-Балкарии подвели итоги кадрового конкурса «Новая высота-2018» // Первый канал: сайт. URL: https://www.1tv.ru/news/2018-12-22/357689-v_kabardino_balkarii_podveli_itogi_kadrovogo_konkursa_novaya_vysota_2018 (дата обращения: 20.10.2019).

^[11] Праймериз «Единой России» в Кабардино-Балкарии прошли при высокой явке // ИА REGNUM: сайт. URL: https://regnum.ru/news/polit/2636283.html (дата обращения: 20.10.2019).

^[12] Медведев потребовал от единороссов не идти на выборы самовыдвиженцами // РБК: сайт. URL: https://www.rbc.ru/politics/24/10/2019/5db18c3b9a794735f69bf09d (дата обращения: 20.10.2019).

¹³ Протокол выборов депутатов Парламента Кабардино-Балкарской Республики шестого созыва 8 сентября 2019 года // Кабардино-Балкарская правда. – 10 сентября 2019 г. – № 108. – С. 2.

^[14] Поездка Путина в Нальчик // ИА REGNUM: сайт. URL: https://regnum.ru/news/polit/2793616.html (дата обращения: 20.10.2019).

^[15] Кабардино-Балкарская Республика // Управление Федеральной службы государственной статистики по Северо-Кавказскому федеральному округу: сайт. URL: https://stavstat.gks.ru/ofstatistics_kbr (дата обращения: 20.10.2019).

^[16] Селение Нартан в КБР получило в собственность 11 земельных участков общей площадью 1 276 га // Северо-Кавказские новости: сайт. URL: https://sk-news.ru/news/authority/60873/ (дата обращения: 28.10.19).

^[17] Представители общественности КБР призывают власти республики провести публичное обсуждение проблем, связанных с сохранением родных языков // ОО «Кабардино-Балкарский региональный правозащитный центр»: сайт. URL: http://www.zapravakbr.ru/index.php/30-uncategorised/1373-predstaviteli-obshchestvennosti-kbr-prizyvayut-vlasti-respubliki-provesti-publichnoe-obsuzhdenie-problem-svyazannykh-s-sokhraneniem-rodnykh-yazykov (дата обращения: 04.12.19).

^[18] Составлено по: Кенделен: горы предубеждений или кризис управления // Интернет-СМИ «Кавказский узел»: сайт. URL: https://www.kavkaz-uzel.eu/articles/340368/ (дата обращения: 15.10.19).

^[19] Террористы-одиночки новая угроза для России – Ахмет Ярлыкапов // Информационное агентство Caucasus Times: сайт. URL: https://caucasustimes.com/ru/terroristy-odinochki-novaja-ugroza-dlja-rossii-ahmet-jarlykapov/ (дата обращения: 20.10.2019).

About the authors

A. A. TUMOV

Kabardino-Balkarian State University named after H.M. Berbekov

Author for correspondence.
Email: tumovasker@gmail.com

A. A. TATAROV

Kabardino-Balkarian State University named after H.M. Berbekov

Email: traveller9090@mail.ru

Kh. V. MASHUKOV

Kabardino-Balkarian State University named after H.M. Berbekov

Email: khiz.87@mail.ru

References

Supplementary files