Sh.B. NOGMOV ON THE JUDICIAL SYSTEM OF TRADITIONAL CIRCASSIAN SOCIETY

Full Text

Благодаря трудам Ш.Б. Ногмова мы можем реконструировать систему судопроизводства в традиционном обществе Черкесии и проследить ее трансформации в начале XIX в. Особую ценность имеют сведения о судебной системе хей (хе), созданной в период правления великого князя (пщым япщ) Черкесии Инала Нэху / Инал Светлый / Сиятельный (1427-1456) и великого князя (пщышхуэ) Кабарды Беслана Кайтуковича Жанхотова (1498-1525) [Ногмов 1994: 95, 126], а также данные о решениях Хасэшхуэ Кабарды 1807 г.: «Народное условие, сделанное 1807 года июля 10, после прекращения в Кабарде заразы, в отмену прежних обычаев» [Ногмов 1994: 161-169]. Однако эти сведения фрагментарны [Думанов, Кушхов 1986: 42; Кажаров 1994: 212, 256-262] и их расшифровка требует своего ключа. Таковым, на наш взгляд, являются данные из «Свода адатов горцев Северного Кавказа (Черноморской Линии, Кубанской и Терской областей)»: «Если противники не желают примириться добровольно, но передают свое дело решению суда, то первоначально через посредников условливаются, каким судьям поручить разбор дела ― постоянным или произвольным» [Леонтович 1883: 235]. В черкесских феодальных владениях в качестве «постоянных» судов выступали суды хей при великом князе и хеезжа / хеящIэ в каждом населенном пункте, а в качестве «произвольных» – суды древней системы третейских судов тхьэрыIуэ хасэ / тхаохасэ (букв. «присяжный суд»). Таким образом, главное в понимании судебной системы у адыгов – альтернативность, представленная двумя системами – постоянно действовавшими судами и сословными третейскими судами тхьэрыIу хасэ, формировавшимися по необходимости. Суды тхьэрыIу хасэ были отделены от прямой административной и военной власти сюзерена, хотя и зависели от него в определенной мере [Кажаров 1992: 132, 133]. Судопроизводство же в обоих судах было идентичным, что и порождало определенную путаницу в понимании судебной системы традиционного черкесского общества.

Первая судебно-административная реформа, о которой писал Ш.Б. Ногмов, относилась к периоду правления Инала Нэху, объединившего под своей властью адыгские земли на фоне постепенной утраты монголами политического доминирования в регионе. Она состояла в учреждении наряду с действовавшими у черкесов издревле третейскими судами тхаохасэ постоянной системы судопроизводства. Вся территория Черкесии была разделена на 40 судебных округов. «Сорок судей, поставленных над народом, заботились о его благосостоянии и поддерживали тишину и благоденствие» [Ногмов 1994: 95].

С распадом после смерти Инала Нэху единого политического пространства Черкесии трансформировалась и созданная им судебная система. Ее дальнейшее развитие в Кабарде было связано с судебной реформой пщышхуэ Беслана Кайтуковича Жанхотова. Тогда при пщышхуэ был учрежден главный или высший суд – хей, в компетенции которого были уголовные дела и «жалобы на судей», «относившиеся до всего народа дела» [Ногмов 1994: 126]. В каждом населенном пункте были учреждены постоянно действовавшие низшие суды – хеезжа (хеящIэ, букв. выяснение правды). Из оппозиции «высший» – «низший» очевидно, что судебные дела были разделены, соответственно, на крупные и мелкие. Таким образом, с начала XVI в. в Кабарде развивалась система высших судов хей при великом князе, рассматривавшая крупные вопросы, и низших – хеящIэ – мелкие вопросы. Главный суд Хей при пщышхуэ был вышей апелляционной инстанцией: к его компетенции относились дела, связанные с жалобами на судей. Хей также рассматривал уголовные дела и дела по преступлениям, направленным против всего народа. Они разбирались под председательством пщышхуэ [Ногмов 1994: 126].

Учреждение постоянных судов не отменило действие древних третейских судов тхьэры1у хасэ. Они специально формировались для разбора каждого конкретного дела. В отличие от постоянных судов хей, имевших два уровня компетенции – «федеративный» и местный, тхьэрыIу хасэ имели четыре уровня компетенции – «конфедеративный», «федеративный», «удельный» и местный. На «конфедеративном» и «федеративном» уровнях они создавались исключительно для арбитражного судопроизводства между княжествами или уделами. Удельные суды были, если не исключительно, то преимущественно дворянскими судами. То обстоятельство, что «присяжный суд дворян получил большое распространение в Кабарде (да и во всей Черкесии) и стал, по существу, главной разновидностью верховного суда» в XVIII в., В.Х. Кажаров объяснял «феодальной раздробленностью страны» [Кажаров 1994: 261]. В силу вотчинной системы управления, а также функционирования ряда институтов такого порядка, как, например, институт посредничества и ручательства (кодохг, коддохг [Хан-Гирей 2009: 109, 193]), дела свободных земледельцев (лъхукъуэлI) и крепостных крестьян (Iуэгу) редко выходили за пределы сельского уровня судопроизводства в къуажэ.

Помимо постоянных судов хеящIэ в каждом къуажэ тяжущиеся стороны могли обратиться в традиционный третейский суд тхьэрыIу хасэ. Он избирался для каждого такого случая «из уважаемых стариков» по желанию «противников» [Леонтович 1883: 235]. Все сельские суды имели право разбирать все дела (за исключением уголовных) и жалобы местных жителей [Ногмов 1994: 126]. Свои впечатления о судебной системе черкесов высказал, после подробного описания ее принципов и процессуальной стороны судопроизводства, владевший черкесским языком Л.Я. Люлье: «Здесь я считаю уместным заявить в качестве неоднократного свидетеля о том замечательном превосходстве горцев, которое проявляется в легкости, даже, можно сказать. красноречии изложения мыслей, во врожденной способности их вести правильные прения, к которым имеют большую привычку» [Антология… 2011: 55].

Судопроизводство. В значительной мере неясность в описании судебной системы Черкесии была связана с тем, что суды хей, как и тхьэрыIу хасэ осуществляли свое судопроизводство в традициях древнейшего третейского судопроизводства Черкесии. Т. е. оба вида судов тхьэрыIу хасэ и Хей являлись по характеру судопроизводства третейскими присяжными судами. Именно поэтому Ш.Б. Ногмов называл хеящIэ третейскими судами [Ногмов 1994: 126]. Одинаковым, как в тхьэрыIу хасэ, так и в княжеских судах был сложившийся еще в древних хасэ, порядок и характер судопроизводства: деятельность суда была нацелена на достижение правосудия и удовлетворявшего стороны компромисса [Интериано 2006: 32; Грабовский 1870: 19; Катанчиев 2003: 58]. С. Хан-Гирей отмечал: «Образ судопроизводства и в маловажных обстоятельствах тот же, как и в важных случаях» [Хан-Гирей 2009: 120]. Таким образом, тхьэрыIу хасэ оставалось «базовым механизмом традиционной правовой культуры, вне зависимости от нормативной основы судебных разбирательств» [Адыгская… 2006: 346]. С. Хан-Гирей отмечал: «Эти правила судопроизводства сделались до такой степени ясными и удобопонятными, что всякий, сколько-нибудь сведущий в народных обычаях, мог предугадать приговор судей раньше его произнесения. Соображаясь с такими правилами, временем освященными, и руководствуясь внушением совести, судьям легко было решать дела, даже самые запутанные» [Хан-Гирей 2009: 526]. Этнографические материалы свидетельствуют, что порядок третейского судопроизводства в черкесских регионах сохранялись вплоть до 1920-х гг. [Думанов, Кушхов 1986: 49]. Это убедительно подтверждает заключение В.А. Дмитриева: «Использование промежуточного, медиаторского субъекта в отношениях двух, часто диаметрально противоположных сторон, возможно, имеет отношение к глубинным пластам адыгского менталитета» [Дмитриев 2001: 367]. Результатом многовекового функционирования системы третейского судопроизводства надо признать такую отличительную особенность традиционной правовой культуры черкесов, как приоритетность компромисса над сверхнормативным насилием [Дмитриев 2001: 343], ориентированность на соблюдение устоявшихся моделей поведения и правового регулирования.

Этимология лексемы хасэ свидетельствует о том, что первичной функцией этого института была судебная функция. В XIX в. она продолжала обозначать «суд» [Каменев 1867: 19] или «судебное место» [Леонтович 1883: 233]. Глагол хасэн имеет значение ― «вершить правосудие» [Ногма 1956: 45, 46]. Возникновение хасэ, т.е. суда в Черкесии предания относят к архаической эпохе нартов. Приобретя при феодализме сословно-классовый характер, суды сохранили архаическую оболочку и название хасэ. Со временем стали различаться хасэ (как Собрание) и тхьэрыIу хасэ (как суд). Деятельность этих институтов была крайне ритуализирована [Адыгская… 2006: 352], она была выстроена вокруг церемонии присяги. В деятельности хасэ ритуал присяги использовался значительно реже. С. Хан-Гирей отмечал, что все дела, решаются судом, в котором «законы основываются иногда на примерах, а всегда на чистоте совести» [Хан-Гирей 2009: 122, 124]. Главным доказательством «чистоты совести» была клятва. Таким образом, тхьэрыIу хасэ, отпочковавшись от системы хасэ, стали представлять собой самостоятельные судебные институты, имевшие особые алгоритмы формирования и функционирования. Все они строились на ритуале присяги. «Процесс принятия присяги был обставлен весьма торжественно и ритуализован» [Думанов, Кушхов 1986: 48]. В разные периоды существования присяга производилась в соответствии с той религиозной доктриной, которая господствовала. Клятва в архаический период была языческая, позднее – построена на симбиозе древней языческой основы и христианских постулатов, в исламский период – на Священном Коране. Обряд присяги подробно описан Л.Я. Люлье [Антология… 2011: 59]. О значении обряда присяги в черкесском обществе свидетельствуют сведения Дж.А. Лонгворта: «Их королем является клятва. Она действительно является монархом – и единственным, – влиянию и власти (говоря морально и метафорически) которого со времен незапамятных подчиняется все на Кавказе. Ее печать является тем, что придает законность любому сообществу, социальному или политическому. Она – высший арбитр во всех спорах, единственный законодатель, чей авторитет заставляет выполнять то, что ее санкция утвердила. Все, независимо от пола и от состояния, являются ее подданными. Горе тому несчастному клятвопреступнику, который посмеет предать свою преданность ей! На него и на всех, кто связан с ним, падает погибель; его родственники погибнут как паршивое стадо овец; его дети, хотя  он и признает и искупит свое преступление, уйдут от него, как пораженные плесенью колосья или иссохшие ветви от ствола; сам он, если ему позволят в дальнейшем влачить жалкое существование в пример другим, будет жить разоренным, угрызаемый совестью человеком, как бремя для земли и ее частей, изгнанник и предмет всеобщего презрения» [Лонгворт 2002: 465].

Приведем институты, на которых зиждилось традиционное третейское судопроизводство.

1. Присяга судей. Избранные судьи назывались тхьэрыIу хас, тааркоясь [Антология… 2011: 55], тххарьохас – присяжные, так как приводились после избрания к присяге Тхьэ (Богу). «По избранию обществом князей и дворянства, приводятся к присяге, состоящей в том, чтобы соблюдать в делах всегда истину и производить суд по крайнему разумению справедливо, не увлекаясь корыстолюбием и пристрастием, почему эти судьи и называются присяжными судьями (тххаръохасъ)» [Хан-Гирей 1992: 130]. Из числа присяжных судей избирались «адвокаты-руководители» – «тлукуо» (л1ыкIуэ). Они играли ведущую роль в судебном процессе, на них лежала миссия доведения до членов суда сути дела [Антология… 2011: 55].
2. Очистительная присяга. Ручательство за верность присяги обвиняемого. Это «правило» или «обыкновение» получило в судопроизводстве черкесов «с незапамятных времен характер узаконений» [Хан-Гирей 2009: 526]. Судебное разбирательство происходило гласно и открыто. При отсутствии доказательства невиновности в качестве таковой признавалась очистительная присяга. «Обвиняемый без очевидных улик мог оправдать себя, так называемой очистительной присягой» [Бгажноков 1986: 97]. Это касалось даже тяжких преступлений: обвиняемый мог себя оправдать очистительной присягой, при условии, что его очистительную присягу поддержат «два человека честных правил, указанные его обвинителями, но которые не должны были быть явными недоброжелателями обвиняемого» [Хан-Гирей 2009: 526]. «Этот род свидетельства назывался таирко-шес (тхьэрыIуэ шес) ‑ “ручательство за верность присяги”. Число свидетелей соизмеряется с важностью иска и значением преступления» [Антология… 2011: 55].
3. Присяга тяжущихся сторон. Она заключалась в том, что стороны обязывались, «что они останутся довольны тем решением, которое определит суд» [Леонтович 1883: 235]. По окончании судебного разбирательства, перед оглашением приговора стороны вновь обязывались соблюдать произносившийся устно приговор «в чем бы он ни заключался» присягой [Хан-Гирей 2009: 119]. В том случае, если обвиняемый отказывался от присяги, он мог отказаться и от исполнения приговора, тогда – имел право обратиться к новому суду [Леонтович 2002: 235, 236].
4. Присяга свидетелей для доказательства виновности. «Для доказательства виновности ответчика необходима присяга, по крайней мере, двух свидетелей» [Антология… 2011: 55]. К присяге не допускались родственники, как обвиняемого, так и обвинителя и все могущие быть заинтересованными лица. Большое место отводилась прениям сторон. Защитники (адвокаты) обвиняемой стороны назывались уэчыл.
5. Присяжные свидетели (тхьэрыIуэ щыхьэт). Институт свидетелей. «Свидетелями могут быть только люди, известные своею честностью и хорошим поведением» [Антология… 2011: 55]. Свидетели могли давать показания, как под присягой, так и без присяги. Все зависело от важности дела. Присяжные свидетели (тхьэрыIуэ щыхьэт) также строился на ритуале присяги. Этот институт мог, в частности, использоваться в случаях, если ответчик был ранее обвинен в клятвопреступничестве или при рассмотрении особо тяжких преступлений (обесчещение женщины, убийство), прибегали к институту присяжных свидетелей (тхьэрыIуэ щыхьэт) [Хан-Гирей 2009: 120, 121]. При их привлечении им было достаточно подтвердить под присягой, что обвиняемый говорит правду [Бгажноков 1986: 97; Думанов, Кушхов 1986: 48]. Б.Х.Бгажноков отмечает, что в судопроизводстве черкесов необходимость в такого рода присяжных свидетелях возникала нечасто, так как случаи ложной присяги были редки: «Каждый заботился о сохранении чести и достоинства ― своего личного и всего рода в целом» [Бгажноков 1986: 97]. Останавливал людей и грех клятвопреступления.
6. Присяга тяжущихся сторон перед оглашением приговора. Стороны по окончании судебного разбирательства перед оглашением приговора вновь обязывались соблюдать произносившийся устно приговор «в чем бы он ни заключался» присягой [Хан-Гирей 2009: 119]. Обвинитель обязывался «забыть всякое чувство неприязни к обвиняемому», а обвиняемый ― обязывался «беспрекословно подчиниться требованиям состоявшегося приговора и не позволять себе уклоняться от должного его исполнения» [Антология… 2011: 55].
7. Присяжные поручители. В заключение «чтобы больше упрочить взаимную связь налагаемых обязательств, берется от истца, и от ответчиков по одному присяжному поручителю, отвечающего за поведение каждого. Весьма редко случается, чтобы после этого ответчик или осужденный изъявил свое неудовольствие или несогласие на решение» [Антология… 2011: 55].

Судоустройство. Как уже отмечалось, принцип судоустройства в тхьэрыIу хасэ и хей был во многом схож: состав судов избирался, их состав носил сословный характер. В адатах отмечается, что тхьэрыIу хасэ создавался путем избрания «судей из уважаемых стариков» [Леонтович 1883: 235]. Эти «старики», могли принадлежать как к уоркскому, так и к тлхукотльскому сословию. По сведениям С. Хан-Гирея, можно, на наш взгляд ретроспективно судить о составе постоянных судов в XVIII в. Состав судов был различен в зависимости от уровня суда. В Хей входили: пщышхуэ, два представителя уорков, один представитель третьего сословия тлхукотлей и один священнослужитель и знаток Адыгэ хабзэ [Хан-Гирей 2009: 279, 280].

На местном уровне (къуажэ) хеящIэ переизбирались ежегодно, они состояли из нескольких уорков и нескольких тлхукотлей. Состав суда хеящIэ утверждал къуажэпщ.

В судах обоих видов обязательно избирался председатель. В тхьэрыIу хасэ – «один из стариков избирается общим судьей для обеих тяжущихся сторон, голос которого имеет особенную важность в случае несогласия судей» [Леонтович 1883: 235]. Председатель судов назывался тхьэмадэ (букв. угодный Тхьэ / Богу). Роль секретаря в судах выполнял представитель духовенства.

Выбор судей оставался в обоих случаях за тяжущимися сторонами. Если обращались в постоянный суд хеящIэ, судьи выбирались из постоянных судей, а в том случае, если обращались в тхьэрыIу хасэ ― судьи избирались из «посторонних уважаемых стариков» [Леонтович 1883: 235]. «Судьи избирались преимущественно из того сословия, к которому принадлежат тяжущиеся, а потому и постоянные судьи избираются из разных классов народа» [Леонтович 1883: 234]. В зависимости от сложности дела число судей избиравшихся для отправления правосудия варьировался от 1 до 6 человек с каждой стороны. Судьи избирались «не иначе, как с обоюдного согласия обоих спорящих сторон» [Антология… 2011: 55].

Первая бросающаяся в глаза разница между третейскими и постоянными судами состояла во времени функционирования. ТхьэрыIу хасэ, как и хасэ, от которого отпочковались эти суды, не были постоянными органами, они создавались по инициативе тяжущихся сторон и носили временный характер, ликвидируясь после свершения правосудия. Постоянные суды действовали на постоянной основе, переизбираясь ежегодно. Другое отличие: состав постоянных судов хей и хеящIэ утверждал пщы. В Хей  председательствовал пщышхуэ. Тем не менее, можно утверждать, что в XVIII в. суды хей «были отделены от прямой административной и военной власти сюзерена, хотя и зависели от него» [Кажаров 1992: 132, 133].

Заседание тхьэрыIу хасэ проводилось там, где было совершено преступление. Тхьэмадэ проводили заседание большую часть дня, или, сидя на земле в хорошую погоду и в палящий зной, или, стоя под проливным дождем и снегом. Тхьэмадэ находились в центре круга, поодаль ‑ до нескольких сотен человек «с одной лишь целью, чтобы показать, что вершимое правосудие является уделом не какой-то группы, а абсолютного большинства» [Белл 2007: 179].

В начале XIX в. постоянные суды в Кабарде были преобразованы в суды мехкеме. В июле 1807 г. в Кабарде состоялось собрание хасэ, под руководством князя Адильгирея Хатокшоко и тлекотлеша Исхака Абуко и вновь (впервые это произошло во второй половине 1780-х гг.) был учрежден духовный суд под названием мехкеме. Решения хасэ Кабарды были оформлены в «Народное условие, сделанное 1807 года июля 10, после прекращения в Кабарде заразы, в отмену прежних обычаев» [Ногмов 1994: 161–169]. Наконец, поправки к своду Адыгэ хабзэ, выработанные еще в 1799 г., были приняты хасэ. Они дали правовую базу для деятельности трех мехкеме: двум в Большой Кабарде, одному – в Малой. Мехкеме должны были стать инструментами преобразования традиционного феодального кабардинского общества «в соответствии с нормами шариата» [Кажаров 2006: 420].

Мехкеме в 1807 г. возник не на пустом месте, но в документах нигде нет даты его более раннего учреждения. В.Х. Кажаров отмечает, что в документах отсутствуют сведения «о дате учреждения мехкеме» [Кажаров 2006: 420]. Полагаем, это объясняется тем, что духовный суд, или мехкеме, возник в результате трансформации княжеского суда хей под влиянием идей исламского фундаментализма и процесса глубокой демократической трансформации, которую в это время переживало все черкесское общество. В ст. 27 «Народного условия…» совершенно точно зафиксировано, что духовные суды, или мехкеме, стали трансформацией постоянных княжеских судов, в которых председательствовал пщышхуэ Кабарды (с 1807 г. его стали именовать турецким словом «валий»): «Мехкеме есть суд, в котором старший судья – валий, членами два или три князя, прочие же члены – из узденей, очередующихся каждый на три месяца; всех вообще 12 членов, в том числе секретарь и кадий» [Ногмов 1994: 164]. Правомерность заключения, что мехкеме не что иное, как преобразованные княжеские суды, подтверждает «Описание кабардинцев. 1815-1816 гг.» неизвестного автора. Он писал: «Образ настоящего судопроизводства. Ежели кто-либо из трех званий, принадлежащих к одному роду, считает себя обиженным, то доносит о том старшему князю (уали, валий), который представляет обвиняемого и обвиняющегося первосвященнику; сей последний собирает духовный суд и, решив дело по Алкорану, налагает по оному наказание, за исполнением обязан блюсти уали. Хотя и весьма редко кабардинцы обращаются в своих раздорах к сей расправе, однако ж примеры отмщения обид силой теперь уже не столь часты» [Русские авторы… 2001: 48]. В этом контексте проблема даты возникновения мехкеме решается совершенно в ином русле, чем это делалось прежде. Полагаем, что историю мехкеме нельзя рассматривать вне связи с его предтечей – княжеским судом хей, постепенная трансформация которого в суд, все более (но не в полной мере) руководствующийся шариатом в определенной мере, завершилась в 1807 г.

Таким образом, сведения Ш.Б. Ногмова дают основополагающее представление о судебной системе традиционного черкесского общества за длительный период, начиная с эпохи князя Инала Нэху в XV в. и заканчивая концом XVIII – началом XIX в., когда княжеские суды трансформировались в суды мехкеме. Система судопроизводства у адыгов в этот период, как и в позднее Средневековье, продолжала носить альтернативный характер.

About the authors

F. A. OZOVA

Author for correspondence.
Email: fo7799@rambler.ru

References

Supplementary files