Formation of the one-party system in the province in the 1920-ies (using the example of Tula and Ryazan provinces)

Full Text

Введение

Более 100 лет существует историография революции, ознаменовавшей собой новый этап в развитии государства. Проблема взаимодействия социалистических организаций на местах после Февраля и после Октября 1917 г. привлекает внимание исследователей, пытающихся изучить альтернативы российского политического процесса. С начала 1917 г. социалисты принимали активное участие в забастовочном движении, в формировании Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Все это зафиксировано протоколами местных органов власти и самоуправления, лидерами партий в центре и руководителями местных организаций. Однако изначально социалистический лагерь был неоднороден, и первичная эйфория от краха самодержавной власти с созданием объединительных организаций (февраль-май 1917 г.) сменилась размежеванием и распадом внутри организаций (к августу-сентябрю 1917 г.). Установление советской власти на местах проходило на фоне активной критики большевистской власти со стороны меньшевиков и правых эсеров. В Тульской губернии советская власть устанавливалась с декабря 1917 г. по март 1918 г., в Рязанской – с декабря 1917 г. по февраль 1918 г. Будучи депутатами Советов (иногда в коалиционном большинстве), меньшевики и эсеры выбрали тактику критики, но не активных действий. Так, например, весной 1918 г. в Тульской губернии развернулось довольно заметное по масштабам движение рабочих уполномоченных за отзыв большевистских депутатов и избрание вместо них меньшевиков и эсеров. Из протоколов заседаний явствует, что меньшевики и эсеры переоценивали свои влияние и позиции во властной системе на местах. Большевики на фоне обострения политической ситуации мобилизовали все силы на борьбу за сохранение своего влияния – вызывали военное подкрепление, рассылали циркуляры в уезды, набирали сторонников – сочувствующих партии большевиков и тем самым обеспечивали большинство на губернских съездах Советов.

И. Нарский в свое время высказал мнение о кризисном характере политических партий (численность партийных организаций на местах увеличивалась в период социально-экономических кризисов, в рамках которых и нарастала политическая напряженность, и уменьшалась по мере того, как власти решали проблемы). Этот вывод подтверждается не только материалами Уральского региона, но и губерниями Центральной России (в частности, Тульской и Рязанской). Что происходило с социалистами на местах в 1920-е гг.? Известна история удаления с политической арены РСДРП(б), ПСР и ПЛСР в центре, но каким образом осуществлялся этот процесс на местах? Каким образом развивался процесс складывания однопартийной системы?

Особый вопрос для исследователя – источниковая база для изучения деятельности социалистических организаций в регионах (взаимодействия, вражды, увеличения количества членов, степени участия и влияния в местных органах власти). Она складывается из документов самих организаций (как центральных, так и местных), а также охранных учреждений действующих властей (полиции, жандармерии, наркомата внутренних дел). При слабой сохранности внутренних источников (делопроизводства самих местных организаций социалистов) особую ценность приобретают внешние (архив жандармерии, использованный и дополненный НКВД). При ярко выраженном своеобразии сбора данных о социалистах этими учреждениями данные источники обладают определенной репрезентативностью и позволяют рассмотреть научную проблему – динамику развития региональных социалистических организаций и при привлечении других источников факторы, повлиявшие на нее в условиях быстро развивающихся политических процессов в 1920-е гг.

Таким образом, новизной статьи являются впервые вводимые в научный оборот данные о численности, социальном составе и динамике их изменений на основе особого вида источников, редких для провинциальных архивов и практически не введенных в научный оборот, что позволяет расширить представления о формировании однопартийной системы в провинции на примере Тульской и Рязанской губерний.

Советская историография проблемы формирования однопартийной системы представлена известными работами К.В. Гусева, Л.M. Спирина, Н.В. Рубана [Гусев 1975; Спирин 1968; Рубан 1968] и др., в которых деятельность социалистов рассматривалась в контексте как борьбы за власть, так и эволюции программных установок и динамики численности организаций. Начиная с 1990-х гг. на фоне изменившихся методологических подходов увеличилось количество работ, посвященных непосредственно деятельности социалистов на местах (стратегии и тактике в процессе противостояния большевикам, деятельности в губернских и уездных Советах в 1917–1920-х гг.) (Меганов 2002; Красников 2003) [Добровольский 2002; Суслов 2007; Саламатова 2016]. Зарубежные исследователи революционного процесса и участия в нем социал-демократов и социалистов-революционеров А. Глисон, Р. Суни, К. Хеллер,. О. Файджес и др. опубликовали ряд работ по указанной тематике [Geyer 1968; Figes 1997; Bonwetsch 1991; Suny 1993; Figes 2001; Badcock 2007], отметив важность изучения регионального аспекта революционного процесса. Для нашего исследования особую значимость имеют работы В. Бровкина [Brovkin 1987] и М. Хильдермайера [Hildermeier 1998], в которых деятельность меньшевиков и эсеров рассматривается на тульских и рязанских материалах. История складывания однопартийной системы Тульской и Рязанской губерний нашла отражение в работах А.И. Юрьева, Е.В. Симоновой, П.В. Акульшина, Н.С. Булгаковой, В.А. Пылькина, Е.В. Туфанова, А.И. Хвостова [Юрьев 2011; Симонова 2017; Акульшин 2007; Пылькин 2005; Туфанов, Гуляк 2011; Булгакова 1996] (Хвостов 2007).

Таким образом, в работах, основанных на макроподходах к изучению революционных процессов, частично затрагивались вопросы численности политических организаций  и динамики ее изменения в период становления советской власти, однако на основе микроподхода и локальной истории проблема эволюции социалистических партий в 1920-е гг. на местах продолжает находиться в фокусе внимания исследователей. Такие исследования позволяют на основе сравнительного анализа выявить типичные и уникальные черты в стратегии и тактике социалистов в первые годы Советской власти. В настоящее время одним из главных вопросов, вызывающих интерес как российских, так и зарубежных исследователей, является изучение складывания однопартийной системы: как изменилась численность социалистов на местах в годы Гражданской войны? Как была проведена ликвидация социалистических организаций? Как осуществлялся надзор за политическими оппонентами?

Статья написана по материалам государственных архивов Тульской и Рязанской областей (ГАТО и ГАРО), а именно: фондов Тульского жандармского управления и рассекреченных в 90-е годы ХХ в. документов из архива НКВД (1300, Р-1861, П-1), фондов Рязанского губкома (Ф. 1.) и губисполкома (Ф.Р-4), документальная база которых позволяет рассмотреть политическую ситуацию в губерниях в первое послереволюционное десятилетие, динамику численности социалистических организаций, представительства в местных органах власти.

Следует отметить уникальность рассекреченных документов тульского НКВД, сформированных в 1920–1930-е гг. на основе архива жандармерии. Такие документы – большая редкость для региональных архивов, а понимание специфики сбора данных (критерии анкет, формулировки характеристик социалистов, выводы о дальнейшей разработке – потенциальной опасности со стороны меньшевиков и эсеров) позволяет посмотреть на тульских социалистов глазами властей (имперских и советских) и расширить представления о сходстве и отличиях их политики по отношению к демократической оппозиции; статистическая обработка источников позволяет уточнить численность тульских социалистов в Тульском регионе (при сопоставлении с воспоминаниями и показаниями самих социалистов в 1922–1923 гг.).

Основная часть

На фоне экономических и социокультурных процессов модернизации на рубеже XIX–XX вв., обострения социальных противоречий подпольные социалистические революционные организации стали возникать не только в столицах, но и на местах. В Тульской и Рязанской губерниях социалистические организации возникли накануне Первой русской революции. В последующие годы их численность колебалась в условиях нарастания или спада социально-экономической и политической напряженности. Например, эсеровская организация возникла в Рязани в 1900 г., затем были созданы группы в Сапожке, Егорьевске, Касимове, Данкове, Курлове, Михайловском уезде. В 1911 г. организация в губернском центре была разгромлена. Воссоздание эсеровских организаций началось после Февраля 1917 г. В Рязанской губернии к августу 1917 г. имелось 3 эсеровских комитета и 4 группы. В них были правое и левое крыло. В октябре 1917 г. при обсуждении вопроса о подготовке к выборам в Учредительное собрание левые эсеры отказались от участия в них, заявив, что в списки включены лишь правые эсеры, с которыми они расходятся по убеждениям. Оформление группы левых эсеров в самостоятельную организацию состоялось 5 ноября 1917 г. [Булгакова 1996]. В Тульской губернии накануне Февраля 1917 года эсеровские группы существовали практически во всех уез­дах Тульской губернии, но были «малочисленны и разрозненны» (ГАТО. Ф. Р-1861. Оп. 1. Д. 9. Л. 44–55). Процесс формирования Советов стимулировал политическую активность населения, численность социалистов стала увеличиваться. В Рязани был создан губком партии социалистов-революционеров во главе с Р.Э. Аппельбергом, П.Ф. Кудрявцевым, Ф.К. Павловым. Эсеры приобрели сильные позиции в Советах и имели большинство на крестьянских губернских съездах. В Тульской губернии в Феврале 1917 г. насчитывалось 103 эсера. После Февральской революции точного учета не велось, и губернский комитет не знал точного числа членов уездных организаций. По Туле числилось 450–500 эсеров, а примыкающих к ним (посещающих собрания эсеров – около 6000 человек). По губернии действительных членов насчитывалось к октябрю 1917 года 3500 человек. К июню 1917 г. в губернии партия эсеров насчитывала 1000 человек (ГАТО. Ф. Р-1861. Оп. 1. Д. 9. Л. 59).

С социал-демократическими организациями дело обстояло сложнее (это следует из надзорных материалов политической полиции): в Тульской губернии меньшевистские организации стали создаваться после установления власти Временного правительства в уездных городах Белеве, Богородицке, Кашире (ГАТО. Ф. Р-1861. Оп. 1. Д. 13. Л. 59). К октябрю 1917 г. в уездных организациях состояли 913 членов (Голос народа. 1917. 3 октября, с. 4). В Туле и Рязани с начала 1917 г. меньшевики и большевики стали объединяться. В Рязани вообще объединенная группа РСДРП возникла к началу 1900 г. (Очерки 1974, с. 23). В 1905 г. социал-демократические группы действовали в Рязани, Егорьевске, Скопине, Касимове, Раненбурге. Арест руководителей Рязанской группы в декабре 1906 г. привел к спаду социал-демократической деятельности в губернии, но после Февраля 1917 г. социал-демократы активизировались – в апреле объединенная социал-демократическая организация в Рязани насчитывала 15 большевиков и 40 меньшевиков (Абрамов 2021, с. 241), что позволило им возглавить уездные Советов рабочих депутатов в Рязани, в Егорьевске, в Скопине. Тульская объединенная социал-демократическая организация в марте насчитывала практически столько же человек – 52 социал-демократа. Однако за два месяца ее численность увеличилась и в конце мая раскололась: из состава объединенной организации вышло 104 большевика. В Рязани создание самостоятельной большевистской организации произошло в начале октября 1917 г.

Таким образом, взлет популярности среди городского и сельского населения обернулся для социалистов усложнением внутрипартийной ситуации (обособлением течений вплоть до раскола партий) на фоне борьбы за власть и различных позиций и споров по отношению к политическому будущему страны. Это приводило к ослаблению позиций, что и проявилось к декабрю 1917 г. (и в Рязани, и в Туле большевики сумели провозгласить советскую власть только в начале месяца) и в 1918 г.

Провозглашение советской власти привело к усилению позиций большевиков и левых эсеров, хотя позиции меньшевиков и правых эсеров некоторое время были еще сильны. Но социалистическая оппозиция явно переоценила свои силы. Весной 1918 г. большевики развернули масштабную работу по укреплению своих позиций на селе. В январе 1918 г. начались массовые аресты правых эсеров в Тульской губернии (Земля и воля 1918): были арестованы члены Богородицкого уездного ко­митета, руководители Веневской организации, после чего местный комитет распался и часть членов ушла в подполье (ГАТО. Ф. Р-1861. Оп. 1. Д. 9. Л. 44), шли аресты в Белеве. В Рязани в сентябре 1918 г. были арестованы лидеры губернских правых эсеров Р.Э. Аппельберг и И.В. Говров. Спустя несколько лет по воспоминаниям участников тех событий можно представить примерную численность партийных организаций в уездах. Если в начале 1918 г. тульская организация левых эсеров насчитывала 2000 человек (РГАСПИ. Ф. 564. Оп. 1. Д. 3. Л. 171–172), то к концу года – около 600 (ГАТО. Ф. Р-1861. Оп. 1. Д. 9. Л. 58). У правых дела обстояли еще хуже. Весной 1918 г. на фоне обострившегося политического и экономического кризиса позиции меньшевиков несколько укрепились: на рабочей конференции были представлены 57 рабочих организаций (ГАТО. Ф. Р-1861. Оп. 1. Д. 13. Л. 61). В Рязани попытка меньшевиков помешать установлению советской власти в губернии через «Союз защиты Учредительного собрания» оказалась безуспешной. В 1918 г. их организация распалась.

Большевики смогли весной 1918 г. не только удержать позиции, но и укрепить их. Так, в Туле городская организация РСДРП(б) в декабре 1917 г. насчитывала 629 человек, в марте 1918 г. – уже 2000 членов (ГАТО. Ф. П-1. Оп. 2. Д. 4. Л. 43), а в мае – 3000 членов (Правда 1918). Подобная тенденция проявляется и в Рязанской губернии: к декабрю 1917 г. было 1655 человек (около 700 из них находилось в губернском и уездном городах), к февралю 1919 г. действовала уже 181 партийная ячейка, в которых состояло 6 тыс. коммунистов и 1,8 сочувствующего (История 2007). Такая динамика была обусловлена взаимодополняющими друг друга факторами: жесткой дисциплиной в партии, лидерством в губернских советах, активной агитации и пропагандой, использованием военной силы. Так, например, Чулковский районный комитет РКП(б) в Туле почистил ряды членов, обязав активно участвовать в жизни организации и четко выполнять поручения, и за их невыполнение решил сразу исключать из рядов партии (Революционный вестник 1918), все члены организации обязаны были обучаться военному делу. В Рязанской губернии было введено обязательное обучение членов партии, и к 1920 г. в губернии существовало 9 коммунистических рот из 2,4 члена партии и комсомола (История 2007).

В первые месяцы становления советской власти на местах позиции большевиков также усиливались в органах представительной и исполнительной власти. В декабре 1917 г. в Рязанской губернии был создан Совет Советов как временный орган, бравший на себя власть в губернии. В его состав вошли 5 большевиков и 4 левых эсера. В феврале 1918 г. на II губернском съезде Советов присутствовало 435 делегатов, многие из которых принадлежали к большевикам, за ними по численности шли левые эсеры, и небольшую группу составляли меньшевики и правые эсеры (Очерки 1974). Попытки отобрать власть у большевиков весной 1918 г. закончились неудачей и в Тульской, и в Рязанской губернии. В апреле в Рязанской губернии разразился политический кризис, который выразился в противостоянии губернского Военно-революционного комитета и губисполкома. В руках ВРК во главе с левым эсером Е.Ф. Муравьевым были все вооруженные отряды региона. 17 апреля 1918 г. отряды ВРК попытались разогнать советские органы и взять всю полноту власти в губернии. Однако спустя шесть дней ВРК был распущен, его функции были разделены между военным комиссариатом, губернской ЧК и ревтрибуналом. Попытка левых эсеров усилить свои позиции на III губернском съезде Советов в мае 1918 г. не увенчались успехом, хотя они были заметно влиятельны (губернская организация левых эсеров насчитывала около 3 тыс. человек (Хвостов 2007), их члены возглавляли губернские комиссариаты земледелия, почт и телеграфа, местного управления, санитарно-лечебный, юстиции и финансов), и поддержать своих сторонников в Рязань приезжала сама М.А. Спиридонова [Туфанов, Гуляк 2011].

С мая 1918 года представительство социалистических организаций в тульских уездных и городских органах власти было снижено до минимума. В исполнительных комитетах Новосиля, Богородицка и Белева (ГАТО. Ф. Р-165. Оп. 1. Д. 4. Л. 121) не было ни одного меньшевика и правого эсера. Такой расклад был типичным и для других уездов. В Рязанской губернии к концу июля 1918 г. в губернии насчитывалось 16 левоэсеровских организаций (7 городских и 9 сельских). Левые эсеры пользовались авторитетом среди крестьян губернии. В исполкоме, избранном 3-м губернским съездом Советов, они имели 12 мест из 25. У них были сильные позиции в Пронском, Раненбургском и других уездах губернии [Булгакова, Хвостов 2000].

Начало Гражданской войны запустило разгром социалистических организаций на местах. 14 июня 1918 г. ВЦИК принял решение исключить из состава Советов представителей оппозиционных партий меньшевиков и правых эсеров, обвинив их «в организации вооруженных выступлений против рабочих и крестьян в союзе с явными контрреволюционерами – на Дону с Калединым и Корниловым, на Урале с Дутовым, в Сибири с Семеновым, Хорватом и Колчаком и, наконец,  последние дни с чехословаками» (Декреты 1918). После мятежа левых эсеров в Москве 8 июля из состава Тульского Совета были исключены левые эсеры, из Рязанского губисполкома исключена фракция левых эсеров, а 9 июля тульская левоэсеровская организация была распущена. В Рязани и Туле был прекращен выпуск левоэсеровских газет.

В период Гражданской войны проявилась политическая культура членов партии на местах: при ослаблении влияния центральных органов местные организации в целом и отдельные представители партий высказывали свою позицию (от поддержки большевиков до критики). Так, некоторые левые эсеры губернии после событий 6–7 июля 1918 г. осудили действия своего ЦК. 12 июля почти вся фракция левых эсеров Ряжского уисполкома заявила о своем критическом отношении к мятежу (Хвостов 2007, с. 84). В то же время ряд левых и правых эсеров, меньшевиков приняли участие в крестьянских восстаниях в ноябре 1918 г. [Пылькин 2005, с. 126], проходивших под лозунгами свержения Советов и передачи всей полноты власти Учредительному собранию [Булгакова 1996, с. 65].

В 1919 г. левые эсеры активизировали антибольшевистскую пропаганду. Особое значение они придавали агитации в красноармейских частях и среди дезертиров. В марте под их влиянием началось брожение в казармах Рязани во 2-м и 5-м запасных батальонах. В январе 1919 г. в губернии начались массовые аресты эсеров. Они были обвинены в подготовке мятежа в губернии Аресты левых эсеров прошли в Пронске, Рязанском, Данковском, Егорьевском, Михайловском уездах. Левые эсеры пытались вести подпольную работу, однако уже во второй половине 1919 г. начался отход от партии. В мае 1919 г. в отчете Рязанского губернского Совета рабочих и крестьянских депутатов отмечалось, что по губернии насчитывается незначительное количество левых эсеров, работающих в контакте с коммунистами. Весной 1920 г. в отчете губернского отдела ВЧК отмечалось, что остатки партий эсеров, меньшевиков, кадетов рассеяны и никакой угрозы не представляют (ГАРО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 358. Л. 68).

По данным информационных сводок Рязгубчека о политическом состоянии губернии к ноябрю 1920 г., было принято на учет 124 человека правых эсеров, левых эсеров – 120 человек. Отдельные члены группы эсеров-интернационалистов пытались вести борьбу против большевиков, но в марте 1921 г. они были арестованы и преданы суду (ГАРО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 358. Л. 148). В уездах Рязанской губернии численность эсеров была незначительной (например, в 1920 г. в Раненбургском уезде на учете состояло 10 левых и 15 правых эсеров. В Михайловском уезде на учете числилось 9 левых эсеров) (ГАРО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 358. Л. 89). В информсводке губернского отдела ВЧК за июнь 1921 г. указывалось, что левые эсеры после выхода из Бутырской тюрьмы не имели успеха в Рязани, а правые эсеры рассеялись по губернским отделам, учебным заведениям и кооперации (ГАРО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 358. Л. 94). В Тульской губернии наблюдались схожие процессы. В 1923 г., по сводкам уполномоченных ТО ГПУ, было зафиксировано в Алексинском уезде – 20–25 эсеров, «ушедших в подполье», в Белевском – 16, в Богородицком – 10 эсеров, в Веневском – 8, в Епифанском – 15, Новосильском – 47, в Одоевском – 8, в самой Туле – 162 эсера (из них 26 правых).

После окончания Гражданской войны за меньшевиками и эсерами был установлен жесткий учет и велся контроль, поэтому имеющиеся данные можно считать вполне репрезентативными. Даже с учетом погрешности в сторону увеличения (а это следует из документов, в которых видно увеличение цифр – зачеркивание и подписывание новых данных) представительство меньшевиков и эсеров исчислялось единицами. Несмотря на фактическое снижение влияния социалистических организаций на местах, были проведены так называемые ликвидационные конференции эсеровских и меньшевистских организаций в 1923 г. и 1924 г. соответственно. Поводом послужил съезд бывших членов ПСР, на котором было заявлено о «самороспуске». О принудительном характере этих конференций свидетельствуют формулировки документов «Переписки с ЦК РКП(б) партийными советскими органами, учреждений суда и прокуратуры о политическом состоянии губернии, ликвидации группы меньшевиков». Например, в материалах по подготовке ликвидационной конференции меньшевиков указывалось, что «удалось склонить на сторону ликвидации 119 меньшевиков, в партию подали заявление только 27 человек» (ГАТО. Ф. П-1. Оп. 3. Д. 88. Л. 28). Мало чем отличалась ситуация в Рязани: по данным губернского отдела ВЧК, к июню 1921 г. на учете состояло меньшевиков 31 человек, и в основном они были рассредоточены в средних учебных заведениях и кооперации (ГАРО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 358. Л. 148). В дальнейшем сведения о деятельности меньшевиков в регионе носят фрагментарный характер. Так, во время кампании по перевыборам в Советы в феврале 1925 г. в одной из волостей Сасовского уезда в волисполком были избраны 2 меньшевика (по их собственному заявлению) (ГАРО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1819. Л. 5).

В органах власти в 1920-е гг. представительство социалистических партий свелось к минимуму. В губерн­ских органах власти представительство меньшевистских и правоэсеровских организаций резко снизилось по сравнению с 1917 годом, а количество беспартийных увеличилось за счет выход­цев из социалистических партий (ГАТО. Ф. Р-717. Оп. 8. Д. 99. Л. 41). В мае 1920 г. фракция меньшевиков на пленарном заседании Тульского Совета заявила о неравных условиях в ходе избирательной кампании (ГАТО. Ф. Р-1861. Оп. 1. Д. 16. Л. 17–18). На протяжении 1920 г. представительство меньшевиков, правых и левых эсеров неуклонно сокращалось (если на II губернском съезде Советов при подавляющем количестве голосов большевиков 136 участвовало 38 левых эсера, 1 меньшевик и 2 правых эсера, то на III съезде – 1 левый эсер и ни одного правого и меньшевика). На VI губернском съезде Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Тульской губернии 14 августа 1920 г. из 219 делегатов 181 были большевиками и 5 меньшевиками, 33 были беспартийными (ГАТО. Ф. Р-717. Оп. 8. Д. 307. Л. 52–53). При голосовании в члены губисполкома меньшевики воздержались, в результате были избраны 23 коммуниста и 2 беспартийных (ГАТО. Ф. Р-717. Оп. 8. Д. 307. Л. 130–131). Тульские ЧК и ОГПУ установили контроль за политическими противниками большевиков, о чем свидетельствуют агентурные сведения за 1918–1932 гг. (ГАТО.Ф. Р-1861. Оп. 1. Д. 9, 10, 18, 20, 21. Д. 717; Оп. 8. Д.16,18, 44, 60, 88, 371, 373).

Заключение

Таким образом, в течение 1918 г. меньшевистские и эсеровские организации на местах не смогли сохранить влияние на население и позиции во властных структурах. Хотя в силу нарастающего социально-экономического кризиса возникла возможность потеснить на политической арене большевиков (забастовочное движение, рабочие конференции за перевыборы Советов и отзыв большевистских депутатов). В свою очередь большевики на местах предприняли ряд ответных мер, способствующих стабилизации обстановки. Важной вехой стало исключение меньшевиков и правых эсеров, а затем и левых из Советов всех уровней. С началом Гражданской войны многие лидеры меньшевиков и правых эсеров начали выходить из партии, а в начале 1920-х гг. – переходить на сторону большевиков.

Материалы тульского и рязанского архивов свидетельствуют о схожести политических процессов, развивавшихся на местах в 1917–1923 гг.: социалисты прошли путь от широкой популярности (по сравнению с либеральными партиями) в 1917 г., до заметного падения влияния на массы в 1918 г. Представительство меньшевиков, правых и левых эсеров в Советах и исполкомах неуклонно сокращалось. Исследователи ХХ и XXI вв. задавались вопросами – почему социалистический лагерь так и не смог реализовать свои программные установки, а победила большевистская политическая линия? Можем только подтвердить выводы, ранее встречавшиеся в историографии данной проблемы: отсутствие внутреннего единства в меньшевистских и эсеровских организациях, а также единой идеи и стратегии, способной объединить различные фракции, способствовало их ослаблению. В то время как большевики внедряли свою идеологию и практику, используя все доступные средства, другие социалистические силы не могли предложить достойную альтернативу, что в итоге привело к их маргинализации, распаду и ликвидации. Большевики, обладая контролем над местными советами, использовали репрессивные меры для нейтрализации оппозиции, что привело к дальнейшему ухудшению ситуации для социалистических организаций. К осени 1918 года, когда Гражданская война уже активно развивалась в стране, большевики смогли окончательно подавить слабые выступления своих противников в Тульской губернии. В результате их жесткой политики меньшевики и правые эсеры оказались в изоляции, что способствовало консолидации большевистской власти и формированию однопартийной системы, в которой альтернативные социалистические движения были вытеснены на обочину политической жизни.

Таким образом, 1918 год стал ключевым этапом в становлении большевистской власти в Тульской и Рязанской губерниях, что определило дальнейшее развитие событий в этих регионах и в стране в целом. После официального роспуска социалистических организаций большевики продолжили политику контроля за потенциальной оппозицией. Существенную помощь в этом оказали архивы имперских охранных структур, так как сформированная база данных позволила поставить на учет всех социалистов губернии, впоследствии отследить их судьбу и включить их в репрессивный процесс 30-х гг. ХХ в.

About the authors

E. V. Simonova

Tula State Pedagogical University named after L.N. Tolstoy

Author for correspondence.
Email: E-Simonova@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0001-8350-3057

Doctor of Historical Sciences, professor, professor of the Department of History and Archaeology

Russian Federation, 125, Lenin Avenue, Tula, 300026, Russian Federation

A. S. Sokolov

Ryazan State Radio Engineering University

Email: falcon140770@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0001-7163-9328

Doctor of Historical Sciences, associate professor, head of the Department of History, Philosophy and Law

Russian Federation, 59/1, Gagarin Street, Ryazan, 390005, Russian Federation

References

Supplementary files