«До свиданья, я тебя люблю»: Ф. М. Достоевский в прощальных записях А. Г. Достоевской 1881 года

Полный текст

В архивах Москвы и Санкт-Петербурга хранятся записные книги жены и вдовы Ф. М. Достоевского за период с 1875 по 1918 г. в общем количестве около 100 единиц¹. Среди записей, в них содержащихся, наиболее важное историко-литературное значение имеют воспоминания о покойном муже. Однако мемуары в гроссбухах А. Г. Достоевской крайне редки: бóльшую часть страниц записных книг составляют записи ежедневных семейных трат, расходов и прибыли от издательской деятельности, списки подписчиков на произведения писателя, адреса знакомых и другие хозяйственные и деловые записи.

В этом отношении записная книжка А. Г. Достоевской за роковой 1881 г. уникальна. В ней содержатся необработанные мемуарные записи о муже, сделанные вдовой в течение нескольких месяцев после его смерти, по самым свежим воспоминаниям о нем. Эти несколько страниц, казалось бы, тезисных, отрывочных, подчас не дописанных и хаотичных, не связанных между собой записей хранят ценнейшие данные для биографов писателя, дают возможность увидеть живого Достоевского за работой, в кругу семьи и друзей.

Анна Григорьевна, в некоторых случаях используя стенографические знаки, зафиксировала на бумаге совместные покупки, подарки, полученные от супруга, его характерные слова, привычки, вкусы, манеру держаться, одеваться, декламировать вслух, особенности приема пищи, ведения беседы, творческой работы, записала сведения, относящиеся к детским годам писателя, проведенным в Москве, и последним дням и часам его жизни, подробности похорон и отпевания, воспоминания детей об отце. Разный цвет чернил, использование карандаша для записей, их правка и отделенность друг от друга горизонтальными чертами свидетельствуют о том, что она обращалась к фиксированию воспоминаний о муже несколько раз, перечитывала записи и дописывала по мере возникновения в памяти того или иного эпизода жизни Достоевского.

Записная книжка за 1881 г. стала самой востребованной у исследователей творчества Достоевского, готовивших к выпуску академическое Полное собрание сочинений писателя, Летопись его жизни и творчества, музейные экспозиции, работавших над статьями и монографиями о нем. На архивном листе использования документа указаны 20 фамилий обращавшихся к ней с 1962 по 2016 г. (А. С. Бурмистров, И. Л. Волгин, С. В. Белов, Н. Ф. Буданова, Т. И. Орнатская, И. А. Битюгова, И. Д. Якубович, Б. Н. Тихомиров, Н. Т. Ашимбаева и др.)².

Неслучайно, как бы подчеркивая особую значимость данной записной книжки А. Г. Достоевской, архивисты Рукописного отдела Пушкинского Дома, где она хранится, написали на листе, вложенном в папку с документом, предупреждение пользователям: «Осторожно!»³. С течением времени записная книжка пришла в ветхое состояние и была отреставрирована в 2008 г.

Жена писателя обладала редкой способностью сразу после смерти близких людей записывать воспоминания о них, чтобы остановить ускользающее время, восстановить прошлое, совсем недавно бывшее настоящим, проститься с ушедшими и сохранить память о них в себе и в потомках. Навык мгновенной фиксации сиюминутной мысли сформировался у нее благодаря профессиональной деятельности стенографистки, проработавшей более 14 лет в сотрудничестве с Достоевским. Так, в день кончины младшего сына Алёши, 16 мая 1878 г., она «записала несколько обширных фрагментов о его короткой жизни, болезни и смерти, составила подробный детский словарик, записала обороты речи, привычки, мистические события накануне смерти, вспомнила восторг ребенка от поездки в Москву, обстоятельства болезни и смерти сына» [Захаров: 34]⁴. На одном с Алёшей Достоевским кладбище Санкт-Петербурга (Георгиевском Большеохтинском) в 1887 г. похоронен брат Анны Григорьевны⁵. В гроссбухе конца 1880-х гг., во время приезда на погребение брата, она описала его мужественное сражение со смертельной болезнью, зафиксировала на основе рассказов родственников «Некоторые подробности о жизни Ивана Григорьевича Сниткина за несколько времени до его смерти» и слова последнего дня жизни: «Горе побѣжденному, Gloria mundi»⁶.

Воспоминания о Достоевском из записной книжки Анны Григорьевны публиковались неоднократно. Некоторые записи о предсмертной болезни писателя были напечатаны в 1935 г. Л. П. Гроссманом в хронике «Жизнь и труды Ф. М. Достоевского» [Гроссман: 315–321]. В 1986 г. И. Л. Волгин в главе «Смерть в двух измерениях» книги «Последний год Достоевского: исторические записки» цитировал выдержки из записной книжки 1881 г. Его интересовали последние дни и часы жизни писателя. Исследователю были доступны и расшифровки стенографических записей, за что он выразил благодарность С. В. Белову и Г. Л. Боград (см.: [Волгин, 1986: 560]). В том же 1986 г. избранные страницы записной книжки вдовы воспроизвела в «Литературной газете» Т. И. Орнатская, которая обратилась к этой рукописи в связи с работой над «Летописью жизни и творчества Ф. М. Достоевского» [Орнатская, 1986].

Существуют две наиболее полные публикации мемуарных записей А. Г. Достоевской 1881 г. Первая из них вышла в 1988 г. в журнале «Волга» [Белов, 1988]⁷. С. В. Белов, подготовивший ее, привлек для расшифровки встречающихся стенографических знаков Ц. М. Пошеманскую, в 1950–1970-е гг. успешно расшифровавшую дневник А. Г. Достоевской за 1867 г., наброски к «Дневнику Писателя» и «Братьям Карамазовым» и некоторые другие стенографические автографы⁸. Во вступительном слове исследователь указал на особую значимость этих материалов: «Некоторые записи повторяются, иногда Анна Григорьевна путает даты и события. Это вполне понятно, если учесть, что она делала их по следам неожиданной болезни и смерти горячо любимого человека. Но Анна Григорьевна понимала, как важны будут ее записи, пусть иногда и хаотические, для будущих исследователей жизни и творчества писателя и для нее самой, когда она будет писать свои воспоминания» [Белов, 1988: 168].

В 1994 г. появилась вторая наиболее полная публикация мемуарных записей из записной книжки 1881 г.: ее осуществила Т. И. Орнатская, вероятно не знавшая о вышедшей ранее публикации С. В. Белова (хотя для расшифровки стенограмм снова была привлечена Ц. М. Пошеманская, работавшая ранее с С. В. Беловым) [Орнатская, 1994].

Публикации одной и той же записной книжки А. Г. Достоевской за 1881 г., сделанные С. В. Беловым и Т. И. Орнатской, представляют собой отнюдь не одинаковые тексты. Во-первых, исследователи включили в них разный объем записей⁹. Во-вторых, С. В. Белов печатал мемуарные записи друг за другом в порядке следования листов тетради, а Т. И. Орнатская стремилась установить логику и последовательность разрозненных записей вдовы и издала сначала записи на листах 80 об. — 82 о детских годах Достоевского в Москве, соединив их в один абзац, а затем остальные воспоминания на листах 77–79 об., 82–94, 141 об., 144 об., 143, 163, указав номера листов. В-третьих, в публикациях Белова и Орнатской есть отличия в расшифровках стенографических записей. Можно было бы предположить, что Ц. М. Пошеманская внесла коррективы в более позднее издание 1994 г.¹⁰ Но досадные неточности в расшифровке стенограмм встречаются и в публикации Т. И. Орнатской¹¹.

Сегодня записная книжка А. Г. Достоевской с воспоминаниями о покойном муже нуждается в комплексном изучении, описании не только мемуарных записей, но и других материалов, в нее входящих. Кроме того, важно представить мемуарные записи 1881 г. в полном объеме, отразить в примечаниях работу автора над ними, их правку, устранить ошибки прочтения, допущенные предыдущими публикаторами¹², уточнить расшифровку стенограмм, опубликовать комментарии к этим записям, используя последние научные открытия достоеведения.

Записная книжка А. Г. Достоевской представляет собой смонтированный (вероятно, самой мемуаристкой) документ: книжку карманного формата, между страницами которой вклеены счета, квитанции, расписки, единственная газетная вырезка, письма по книгоиздательской деятельности и конверты от них.

Среди вклеенных документов есть квитанции по книжной торговле Достоевских за 1880 г., расписки, выданные редакцией «Правительственного вестника» в январе 1881 г. за напечатание объявления «г-на Достоевского» об издании «Дневника Писателя». Но большинство вмонтированных в записную книжку бумаг датируется периодом после смерти писателя — 1881–1890 гг. Это расписки из книжных магазинов и от подписчиков на сочинения писателя, квитанции об оплате вдовой публикаций ежегодных «поминальных» объявлений в «Новом времени» (о литургии по Ф. М. Достоевскому, панихиде по нему, об освящении памятника на могиле писателя в ноябре 1884 г.), счета 1885–1890 гг. от сторожа Тихвинского кладбища за присмотр за могилою писателя.

К периоду после ухода из жизни Достоевского относится и вырезка из газеты, информирующая о смерти 19 марта доктора медицины И. А. Веревкина:

«ЕКАТЕРИНА АЛЕКСАНДРОВНА ВЕРЕВКИНА съ глубокимъ прискорбiемъ извѣщаетъ о кончинѣ супруга ея доктора медицины Ивана Александровича Веревкина, послѣдовавшей 19-го сего марта. Выносъ тѣла изъ квартиры — Самарская, № 7 на вокзалъ Финляндской жел. дор. для отправленiя въ г. Выборгъ въ среду, 21-го марта» (л. 53).

 

Илл. 1. Вклеенная газетная вырезка о смерти И. А. Веревкина в записной книжке А. Г. Достоевской 1881 г.

Fig. 1. Pasted newspaper clipping about the death of I. A. Verevkin in Anna Dostoevskaya’s notebook, 1881

 

Илл. 2. Страница из газеты «Новое время» (№ 5050 за 1890 г.), в которой был размещен некролог об И. А. Веревкине

Fig. 2. A page from the newspaper “Novoe Vremya” (No. 5050 for 1890), which contained an obituary about I. A. Verevkin

 

Год смерти врача И. А. Веревкина, автора диссертации «История оспы в России и мер к ее уничтожению»¹³, а также ряда статей в медицинских журналах, приват-доцента кафедры судебной медицины Петербургской Медико-хирургической академии, указан в словаре Брокгауза и Ефрона как 1890-й¹⁴. Траурная заметка, размещенная в номере газеты «Новое время» от 21 марта (2 апреля) данного года, не случайно вклеена в записную книжку А. Г. Достоевской: И. А. Веревкин являлся однокурсником по Медико-хирургической академии врача-педиатра М. Н. Сниткина, ее двоюродного брата, которого хорошо знал Ф. М. Достоевский.

Писем, вклеенных вдовой в записную книжку, три. Одно из них написано ее рукой 22 апреля 1881 г. и адресовано в книжный магазин И. Г. Соловьева, другое — получено ею от подписчицы на «Дневник Писателя» О. А. Комаровой, отказавшейся получить обратно деньги после смерти автора. Интерес представляет письмо В. Я. Рейнгардта, художника, владельца фотоателье на Литейном проспекте (д. 54), к А. Г. Достоевской от 21 февраля 1881 г. Фотографии родных и друзей Достоевского на его могиле, сделанные Рейнгардтом 5 февраля 1881 г., известны (см. Илл. 3 и 4). Согласно письму фотографа к вдове писателя, уважение его к покойному и его семье было столь высоко, что он готов был или совсем отказаться от гонорара за свою работу, или предложить минимальную плату:

«Милостивая Государыня

Анна Григорьевна

Посылаю Вамъ, два одтиска могилы Вашего мужа, предоставляя Вамъ, если непремѣнно хочетѣ платить руководствоватся своими соображенiями на счетъ цѣны, которая во всякомъ случаѣ неможетъ быть больше 15^ти руб., то есть стоимости разсходовъ, причемъ прiятно засвидѣтельствовать мое искренное почитанiе.

Художникъ

Владиславъ Яковлевичь Рейнгардтъ

Деньги получилъ 21^го Февраля 15 руб.

Рейнгардтъ» (л. 140).

 

Илл. 3. Вдова и дети Ф. М. Достоевского на его могиле. 5 февраля 1881 г. Фото В. Я. Рейнгардта (ГЛМ. КП-34363)

Fig. 3. The widow and children of F. M. Dostoevsky at his grave. Photo by V. Ya. Reinhardt

 

Илл. 4. А. Г. Достоевская с родными и знакомыми на могиле Ф. М. Достоевского. 5 февраля 1881 г. Фото В. Я. Рейнгардта (ИРЛИ. № 4044)

Fig. 4. A. G. Dostoevskaya with relatives and friends at the grave of F. M. Dostoevsky. Photo by V. Ya. Reinhardt

 

На страницах самой записной книжки в первую очередь содержатся деловые записи издательницы и хозяйственные расходы семьи в период после смерти Ф. М. Достоевского (очевидно, что изначально именно для этих записей и была заведена записная книжка). Бытовые траты на продовольствие, извозчиков, детскую одежду уже не содержат строкѝ расходов «папе», как в записных книгах 1875–1880 гг. Только «черный чемоданъ, находящ<iйся> подъ кроватью», хранит вещи всех членов семьи, в том числе покойных Алёши и Федора Михайловича Достоевских. Среди них: «пантал<оны> папины, моя юбка, папины туфли, папины сапоги, папинъ сюртукъ, папины пантал<оны>, вышитое платье, Лилинъ зонтикъ, сѣрые лѣтн<iе> пант<алоны>, сѣр<ый> жилетъ, жилетъ въ клѣтку, фуражка[15], вышит<ое> полотенцо, подушка для духовъ, втор<ая> под<ушка> для духовъ, Лешины вещи, пять хорош<ихъ> рубашекъ, двѣ тонкихъ, папина щетка, голуб<ое> шелк<овое> платье» (л. 182 об.).

В записную книжку 1881 г. Анной Григорьевной внесены адреса родственников, знакомых и подписчиков на издания Достоевского, выступления священников с речами при поминовении писателя, имена сторожей наследственного имения в селе Спас-Клепики Рязанской губернии, перечни писем, написанных из Феодосии, куда она уезжала после смерти мужа¹⁶, и по приезде в Санкт-Петербург 28 октября 1881 г.¹⁷, список писем Ф. М. Достоевского к брату Михаилу, отданных для изучения и публикации О. Ф. Миллеру и предварительно скопированных вдовой¹⁸, история приобретения и продажи домов на Костромской и Ярославской улицах Санкт-Петербурга, принадлежавших ее матери А. Н. Сниткиной, финансовые махинации П. Г. Сватковского, мужа сестры мемуаристки. На страницы записной книжки Анна Григорьевна переписала письмо художницы Е. Ф. Юнге к Ф. М. Достоевскому, автограф которого на сегодняшний день утрачен¹⁹, а также, в застенографированном виде, свое письмо к С. А. Кашиной — о пребывании Достоевских в Дрездене в 1867 г.²⁰.

Приведем для примера памятную запись о панихидах, отслуженных по Достоевскому в Москве:

«У Успенья на Овражкахъ въ Старо-Газетном пер.

Свящ<енникъ> Петропавловскiй въ день похоронъ по почину Русской Мысли.[21]

Катковъ, т. е. Р<усскiй> Вѣст<никъ> по Дмитровкѣ у Сергiя, на другой день смерти[22]

Въ Универс<итетѣ> въ 9^ый день по Писемс<кому> и Ѳед<ору> Мих<айловичу> Священн<икъ> Сергiевскiй»²³ (л. 79).

Таким разнообразием записей отличается состав записной книжки, в которую включены и воспоминания 1881 г. вдовы и детей Достоевского о муже и отце. Их сложно назвать воспоминаниями в полном смысле слова, поскольку эти отрывочные, необработанные записи еще не отлежались в памяти, не оформились в связный текст. Записи о Достоевском сделаны мемуаристкой для себя, не для публикации. Анна Григорьевна, бегло набрасывая воспоминания о недавно умершем муже, иногда путает имена и события, делает ошибки и описки. В ее записях подчас скрыты образы, ассоциации, события, понятные только ей самой и ее семейному окружению, поэтому эти записи не всегда возможно прокомментировать даже биографам писателя²⁴.

Вдова Достоевского, несомненно, предполагала, что воспоминания о муже в ее записной книжке могут в дальнейшем быть использованы не только ею самой, но и прочитаны наследниками архива — детьми, а также оказаться в руках исследователей. Именно поэтому записи личного характера, которые Анна Григорьевна считала не допустимыми к прочтению посторонними лицами, ею застенографированы. В публикациях С. В. Белова и Т. И. Орнатской стенограммы были воспроизведены в расшифрованном Ц. М. Пошеманской виде. Однако в двух случаях расшифровки ленинградской стенографистки нуждаются в корректировке, уточняющей содержание записей А. Г. Достоевской²⁵. Одна из застенографированных фраз раскрыта в публикации С. В. Белова так:

«Когда я заваривала чай, он говорил мне…» [Белов: 173],

у Т. И. Орнатской она представлена следующим образом:

«Когда я заваривала чай, то он говорил мне…» [Орнатская: 236].

Следуя стенографическим знакам А. Г. Достоевской, расшифровать данный отрывок должно таким образом:

«Когда я хотѣла заварить чай, то онъ говорилъ мнѣ…» (л. 89).

Второй случай, где слово «любил» написано дважды — прописью и стенографически, — является более сложным. В публикациях даны следующие варианты расшифровки, заключенные в квадратные скобки:

«…просил прощ<ения>, любил [уважал, изменял лишь мысленно, а не на деле], виноград алмерт и клюква в сахаре, киевское вар<енье>, чулки, панталоны» [Белов: 176];

«Просил прощ<ения>: любил, [изменял тебе лишь мысленно], виноград алмерий и клюква в сахаре, киевское вар<енье>, чулки, панталоны» [Орнатская: 240].

Представляется более точной такая интерпретация данного отрывка со стенографическими знаками:

«просилъ прощ<енiя> [любилъ, уважалъ]²⁶ [измѣнялъ лишь мысленно, а не на дѣлѣ] любилъ виноградъ алмерiй и клюква въ сахарѣ, кiевское вар<енье,> чулки, панталоны» (л. 94).

Краткие биографические данные о детстве и юности Достоевского, схематично намеченные в записной книжке 1881 г. (л. 80 об. — 81 об.), Анна Григорьевна впоследствии расписала на отдельных листах²⁷ и, дополнив тремя страницами об аресте по делу Петрашевского, предоставила О. Ф. Миллеру для первого очерка о писателе «Материалы для жизнеописания Ф. М. Достоевского» (см.: Миллер). Воспоминания же о Достоевском-семьянине, любящем муже, заботливом отце, записанные в 1881 г., переработала и использовала при написании собственных мемуаров²⁸. Любопытный материал представляют листы записной книжки, на которых имеются сведения о подготовке январского «Дневника Писателя», вышедшего уже после смерти Достоевского, а также наброски содержания текста, предназначенного для февральского выпуска (л. 86, 92 об.).

Отметим, что публикаторы записной книжки А. Г. Достоевской за 1881 г. ввели в научный оборот не все мемуарные записи. Они упустили или не разобрали заметки на листах 144–145, написанные карандашом и частично стертые. Это записи о государе, с которого снято бремя тяжелой ответственности, о греческой королеве, читающей роман «Идиот», слова писателя об Алёше Карамазове, Хохлаковой, о своем портрете (см. Приложение).

Ни С. В. Белов, ни Т. И. Орнатская не воспроизвели в публикациях наброски литературных планов Достоевского, озаглавленные «Memento. На всю жизнь», открывающие мемуарную часть записной книжки вдовы за 1881 г. Очевидно, исследователи посчитали, что эта запись вторична, так как переписана А. Г. Достоевской с сохранившегося автографа писателя от 24 декабря 1877 г.²⁹, который уже был опубликован³⁰. Однако нам представляется важным, что данная запись — с посылом «Memento», т. е. «Помни» (лат.) — начинает мемуарные наброски записной книжки 1881 г. С одной стороны, она отражает творческие планы Достоевского, намеченные на ближайшие 10 лет жизни: написать русского Кандида, книгу об Иисусе Христе, свои воспоминания и поэму «Сороковины». С другой, писатель предчувствует, что его жизнь может оборваться на этом отрезке времени, и задается вопросом, как бы успеть воплотить планы в оставшийся период жизни: «…а мнѣ теперь 56 лѣтъ». Как известно, писатель скончался спустя три года, не успев осуществить ни одного из своих замыслов.

 

Илл. 5. Наброски неосуществленных творческих планов Достоевского от 24 декабря 1877 г.

Fig. 5. Sketches of Dostoevsky’s unrealized creative plans dated December 24, 1877

 

Не опубликовали исследователи и завершающую часть мемуарных записей 1881 г., обращенную в будущее. В ней содержится диалог Анны Григорьевны с неназванным знакомым о детях Федоре и Любе — продолжателях рода великого писателя:

«Чтожъ Вашъ сынъ тоже будетъ писателемъ?

Нѣтъ, онъ будетъ солдатомъ. Онъ въ Старой Руссѣ устроилъ изъ мальчишекъ полкъ, далъ имъ <…>³¹

Чудесно

Что дѣлаетъ Ваша дѣвочка

Она все читаетъ.

Ахъ, не давайте ей много читать» (л. 146).

Мемуарные записи А. Г. Достоевской за 1881 г., несмотря на их отрывочность, неоформленность (в отличие от законченного текста воспоминаний), хаотичность в расположении, имеют свою композицию и логику. «…До свиданья, я тебя люблю» — этими словами Достоевский простился с женой перед смертью (л. 93). И она тоже подсознательно выстраивает свои записи 1881 г. как прощальный текст с дорогим человеком, продолжающим жить в ее памяти.

Записная книжка А. Г. Достоевской, содержащая записи за 1881 г. и вклеенные деловые и хозяйственные документы 1880-х гг. с перечнями предметов быта, книжных изданий, имен, фамилий, адресов, является не только уникальным источником сведений о великом писателе и его семье, но и памятником, представляющим Россию Достоевского после его ухода.

 

¹ Краткое описание записных книг А. Г. Достоевской см.: [Андрианова, 2013: 94–100].

² Для сравнения: популярной среди достоеведов, работавших в Рукописном отделе Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН, является записная книга А. Г. Достоевской начала 1880 г. (РО ИРЛИ. Ф. 100. № 30707). Однако, согласно листу использования рукописи, спрос на нее был вдвое меньше, чем на записную книжку 1881 г. Остальные записные книги жены писателя извлекались из хранилища для просмотра лишь отдельными исследователями.

³ РО ИРЛИ. Ф. 100. № 30773. 219 л. Далее ссылки на материалы записной книжки А. Г. Достоевской 1881 г. приводятся в тексте статьи с указанием листа в круглых скобках.

⁴ Достоевская А. Г. Воспоминания об Алеше (1878) // ОР РГБ. Ф. 93.III.5.20 [Электронный ресурс]. URL: https:// philolog.petrsu.ru/agdost/vospomin/vospomin.htm (18.03.2024).

⁵ См. об этом: [Панюкова, 2019].

⁶ Слава мирская (лат.). Часть крылатого латинского выражения “Sic transit gloria mundi” (Так проходит мирская слава). Достоевская А. Г. Записная книга. 1887–1890 // РО ИРЛИ. Ф. 100. № 30743. Л. 6–7.

⁷ Републикация вошла в издание 1993 г. «Ф. М. Достоевский в забытых и неизвестных воспоминаниях» [Белов, 1993: 275–284].

⁸ О Ц. М. Пошеманской см.: [Андрианова, 2018], [Андрианова, Сосновская].

⁹ К примеру, Т. И. Орнатская не опубликовала перечень взаимных подарков супругов Достоевских, а С. В. Белов открыл публикацию именно этим материалом; в свою очередь, он не включил воспоминания детей, Федора и Любови Достоевских, об отце после его смерти, а в публикации в «Литературном архиве» они напечатаны; там также воспроизведена мемуарная запись «Иногда завязывал на платках узелочки, если хотел что вспомнить» — Белов же ее упустил, и т. д.

¹⁰ Так, в публикации С. В. Белова одна из застенографированных записей расшифрована Ц. М. Пошеманской следующим образом: «Когда я заваривала чай, он говорил мне…» [Белов, 1988: 173], в публикации Т. И. Орнатской внесено небольшое уточнение: «Когда я заваривала чай, то он говорил мне…» [Орнатская, 1994: 236]. Еще один пример неверной расшифровки стенограммы в публикации С. В. Белова: «Иногда бранился» [Белов, 1988: 173] — нужно: «когда бранились» [Орнатская, 1994: 237].

¹¹ «Спросил два раза» [Орнатская, 1994: 240] — нужно: «спросил это два раза» [Белов, 1988: 176]; «изменял тебе лишь мысленно» [Орнатская, 1994: 240] — нужно: «уважал, изменял лишь мысленно, а не на деле» [Белов, 1988: 176]; «сидел на горшке» [Орнатская, 1994: 232] — нужно: «не пѝсал» [Белов, 1988: 169].

¹² Ошибок, допущенных публикаторами, немного, но в некоторых случаях они искажают содержание записей А. Г. Достоевской.

Ошибки в публикации С. В. Белова: «Вечер ходил гулять…» [Белов, 1988: 172] — нужно: «Вечеромъ ходилъ гулять»; «Любил тульские пряники» [Белов, 1988: 173] — нужно: «Любилъ вяземскiе пряники»; «Когда причастился, то стало легче и голове и груди, голова прояснилась» [Белов, 1988: 175] — нужно: «Когда причастился, то стало легче и головѣ и груди, голова прояснѣла»; «виноград алмерт» [Белов, 1988: 176] — нужно: «виноградъ алмерiй».

Ошибки в публикации Т. И. Орнатской: «Родился в Мариинской больнице <…> окна во двор» [Орнатская, 1994: 230] — нужно: «Родился въ Марiинской больницѣ <…> окна на дворъ»; «По субботам ходили брать уроки из математики к Ламовскому» [Орнатская, 1994: 231] — нужно: «По субботамъ ѣздили брать уроки изъ математики къ Ламовскому»; «Из Бальзака "Кузен Понс", "Кузина Бетти"» [Орнатская, 1994: 231] — нужно: «Изъ Бальзака Кузенъ Понсъ, Кузина Бетта»; «два сорта: "Caamru" и "Мангуби Дивес средний"» [Орнатская, 1994: 232]— нужно: «два сорта. Саатчи и Мангуби Дивес среднiй»; «Когда был маленький, мать называла его Федюшей» [Орнатская, 1994: 238] — нужно: «Когда былъ маленькiй мать называла его Ѳедашей».

¹³ Исторiя оспы въ Россiи и мѣръ къ ея уничтоженiю: диссертацiя на степень докторы медицины лѣкаря И. Веревкина. СПб.: В тип. Я. Трея, 1867 [Электронный ресурс]. URL: https://viewer.rusneb.ru/ru/000199_000009_003568952?page=1&rotate=0&theme=white (15.04.2024).

¹⁴ [Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А.] Энциклопедический словарь: в 86 т. с иллюстрациями и дополнительными материалами [Электронный ресурс]. URL: https://www.booksite.ru/fulltext/1/001/007/019/19843.htm (15.04.2024).

¹⁵ В рукописи ошибочно: фуражку

¹⁶ В перечне писем, написанных в Феодосии, значатся 79 писем: родственникам (матери и брату А. Н. и И. Г. Сниткиным, младшему брату мужа Н. М. Достоевскому, племянникам мужа М. М. и Ф. М. Достоевским, П. Исаеву, В. Д. Шеру), ближайшему окружению (Н. Н. Страхову, О. Ф. Миллеру, А. И. Майковой, С. В. Аверкиевой, К. П. Победоносцеву, Е. Ф. Юнге, С. Д. Яновскому, старорусской знакомой Надежде Рудиной), книгопродавцам и издателям. Судьба значительной части этих писем А. Г. Достоевской неизвестна, но сохранились письма к ней большинства из отмеченных корреспондентов.

¹⁷ В перечне писем, написанных по приезде в Санкт-Петербург 28 октября 1881 г., значатся 58 писем: братьям писателя Н. М. и А. М. Достоевским, И. Г. Сниткину, А. Н. Майкову, О. Ф. Миллеру, управляющему Рязанскими отделениями Дворянского и Крестьянского банков А. Д. Повалишину, редактору журнала «Русская старина» Н. Ф. Дубровину, знакомому из Феодосии В. Н. Рукавишникову и др. Судьба большей части этих писем А. Г. Достоевской неизвестна, но сохранились письма некоторых корреспондентов к ней.

¹⁸ Опубликованы: (Биография: 7–74, 77, 110–132, 141–157, 2-я паг.).

¹⁹ См. об этом: [Михновец, Андрианова].

²⁰ Выдержки опубл. Г. Прохоровым: Ф. М. Достоевский: статьи и материалы / под ред. А. С. Долинина. Л., М., 1924. Сб. 2. С. 310.

²¹ Речь священника церкви Успения Пресвятой Богородицы на Успенском Вражке И. П. Петропавловского см.: Земной жребий жизни ревнителей правды. (Слово пред панихидою по Ф. М. Достоевском) священника И. Д. Петропавловского // Православное обозрение. 1881. № 2. Февраль. С. 339–343). На службе, состоявшейся в день погребения писателя, 1 февраля 1881 г., присутствовали M. Н. Катков, И. С. Аксаков, редактор «Русской мысли» С. А. Юрьев, редактор «Будильника» Н. Г. Кичеев, А. И. Кошелев, В. А. Гольцев, вице-губернатор Красовский и др. (см.: С.-Петербургские ведомости. 1881. 3 февр. № 33).

²² 31 января 1881 г. в Москве в церкви Сергия Радонежского на Большой Дмитровке были отслужены заказанные М. Н. Катковым заупокойная литургия и панихида «о новопреставленном Феодоре». «В числе присутствующих, кроме лиц, принадлежащих к редакции "Русского вестника" и "Московских ведомостей", издателей "Руси" и "Русского архива", — были московский губернатор П. С. Перфильев, московский городской голова С. М. Третьяков. В числе многих дам были О. А. Новикова, О. А. Голохвастова» (Московские ведомости. 1881. 2 февраля. № 33).

²³ 9-й день со дня смерти писателя А. Ф. Писемского совпал со днем смерти Ф. М. Достоевского — 28 января (9 февраля) 1881 г. Имеется в виду протоиерей церкви Императорского Московского университета заслуженный профессор богословия Н. А. Сергиевский (1827–1892).

²⁴ Один из примеров, вызывающих затруднение у комментаторов. Неясно, почему в мемуарной записи Достоевский называет сына, разговаривающего во сне, «Липа»: «У батюшка, Липа, когда Ѳедя говорилъ ночью, ну знаю, знаю, все разсказалъ, Ѳедульчикъ» (см. Приложение).

²⁵ В 2018–2020 гг. И. С. Андрианова и О. А. Сосновская занимались изучением стенограмм А. Г. Достоевской и расшифровок, данных самой стенографисткой и Ц. М. Пошеманской (см.: [Сосновская, Андрианова]). В ходе исследования был составлен словарь сокращений, с помощью которого сегодня можно уточнять расшифровку стенограмм.

²⁶ Стенограммы слов «любилъ, уважалъ» вписаны над строкой.

²⁷ См.: РО ИРЛИ. Ф. 100. № 29600. Записи А. Г. Достоевской к биографии Ф. М. Достоевского: раннее детство, арест по делу Петрашевского. 4 л.

²⁸ Полный текст воспоминаний см.: [Достоевская А. Г.].

²⁹ ОР РГБ. Ф. 93.I.3.12.

³⁰ Впервые опубл.: Вестник Европы. 1914. № 5. С. 194.

³¹ Далее пропуск в рукописи.

 

ПРИЛОЖЕНИЕ

Memento: на всю жизнь 24 Декабря 1877

1. Написать русскаго Кандида
2. Написать книгу о Iисусѣ Христѣ.
3. Написать свои воспоминанiя
4. Написать поэму Сороковины

NB все это кромѣ послѣдняго романа и предполагаемаго изданiя Дневника, т. е. minimum на 10 лѣтъ дѣятельности, а мнѣ теперь 56 лѣтъ[1]. <л. 65>²

Я подарила Ѳедору Мих<айловичу>

на Рожд<ество> 1880[3] г. за мѣс<яцъ> до его смерти — раму для Дрезд<енской> Мадонны[4].

въ годъ нашей свадьбы портмоне съ орденской лентой послѣ прiѣзда въ Петерб<ургъ> бюваръ на стѣну[5]

1875 чернильницу и подсвѣчникъ 1878 бронзов<ый> подсвѣчникъ

предъ Пасхою 1880[6] раму для его чернаго портрета[7] (онъ самъ увидалъ) Письменный столъ

Шкафъ для книгъ 1878.

Продолгов<атый> столъ орѣх<овый>. <л. 74>

Подарки привезен<ные> Ѳедею изъ за границы серьги и брошь и браслетъ изъ янтаря 1874 ?[8] предъ свадьбой на имянины браслетъ[9][10].

въ 1879 г. бинокль[11], Ѳедѣ для черченiя въ 1875 черную матерiю

1876 черепах<овую> гребенку и вееръ и красный ящикъ для перчатокъ.

въ 1878 изъ Москвы 6 рубашекъ отъ Море по 10 руб.¹²

въ 1875 г. изъ Пет<ербурга>¹³ 3 руб<ашки> полот<няныя>

въ 1878 г. 8го Декабря[14] брилл<iантовыя> серьги отъ Пантелѣева[15]. въ 1879 г. хотѣлъ[16]

1872 подарилъ серьги золотые съ жемчугомъ къ 30 Августа[17] На какое то Рождество 1878? филигранов<ую> коробочку. вмѣстѣ покупали черное барх<атное> небольш<ое>[18] пальто

Красный платокъ, большой коверъ, шкафъ для вещицъ, буфетъ, мебель, красный фарф<оровый> сервизъ (изъ 4 вещей и подноса). Купили вмѣстѣ большое кресло предъ пис<ьменнымъ> столомъ (въ день объявленiя войны)¹⁹, папинъ диванъ на которомъ онъ умеръ<,>²⁰ этажерку мнѣ.

Любилъ бронзов<ые> небол<ьшiе> подсвѣчники и чернильницу. <л. 74 об.>

Иногда завязывалъ на платкахъ узелочки если хотѣлъ что вспомнить. <л. 77>

Любилъ носить узенькiе шелковые гастучки, прямые, безъ машинки[21] и самъ дѣлалъ бантъ. Прежде, въ первые наши годы носилъ цвѣтные широкiе галстуки и любилъ ярко-красный цвѣтъ.

Называлъ цвѣтъ масака[22].

Не любилъ сѣраго цвѣта, и вообще неопредѣл<енныхъ> цвѣтовъ. Хотѣлъ чтобъ я сдѣлала себѣ ярко зеленое платье, а про мои сѣрые платья говаривалъ, что цвѣтъ какъ заборы красятъ. <л. 77 об.>

Про Лилю часто говорилъ: Я видѣлъ ее въ первую минуту когда она родилась и тотчасъ же увидѣлъ что она на меня похожа[23].

Про[24] Соню говорилъ, что она была[25] очень хорошенькая[26].

Ѳедя родился 16 Iюля[27]; Ѳ<едоръ> М<ихайловичъ> говорилъ, что далъ себѣ слово, если Ѳедя родился бы 15го ночью назвать его Владимiромъ[28].

Предъ рожденiемъ Леши[29] мы не знали какъ назвать его; я хотѣла назвать Иваномъ, а Ѳ<едоръ> М<ихайловичъ> Степаномъ, въ[30] честь родоначальника рода Достоевскихъ[31]. <л. 78>

Первымъ вопросомъ когда онъ приходилъ пить кофе былъ: «Гдѣ дѣти?»

Про Ѳедю нѣсколько разъ говорилъ: «Если Ѳедя умретъ я застрѣлюсь<»>. Называлъ его когда поднималъ ночью: У, батюшка![32] какой ты тяжелый! Ишь разоспался! А если тотъ начиналъ говорить во снѣ, то Ѳ<едоръ> М<ихайловичъ> мигомъ приходилъ и говорилъ: Ну знаю, знаю, ишь разговорился. Иногда Ѳедя сидя [на горшкѣ]³³, начиналъ читать вслухъ богородицу[34] и читалъ ее до конца. Ѳ<едоръ> М<ихайловичъ> очень этому смѣялся. Когда же Ѳедя долго [не пѝсалъ]³⁵, то Ѳ<едоръ> М<ихайловичъ> говорилъ: Ахъ, Ѳедя, Ѳедя!

Обѣщалъ Ѳедѣ свою щетку. Я себѣ куплю новую, а эту подарю тебѣ, а ты чисти свое платье. Ѳедоръ Мих<айловичъ> ужасно былъ чистоплотенъ, чистилъ платье когда его надѣвалъ, потомъ чистилъ когда снималъ его предъ тѣмъ какъ повѣсить въ шкафъ. <л. 78 об.>

Курилъ папиросы, которые набивалъ самъ, смѣшивая два сорта. Саатчи и Мангуби Дивес среднiй и Лафермъ[36]. ¼ фунта 80 коп.³⁷

Послѣ поѣздки въ Москву на Пушкинское торжество онъ бросилъ папиросы и курилъ сигары, увѣряя что гораздо меньше теперь кашляетъ. Сигары были хорошiя, дорогiя, 25 штукъ 6 руб. и дороже[38]. Въ Москвѣ Лентовскiй[39] подчивалъ его сторублевой сотня[40], т. е. въ одинъ руб<ль>. <л. 79>

Когда куда уѣзжалъ, то послѣднюю ночь былъ очень занятъ, именно разбиралъ бумаги, откладывалъ ихъ въ разныя пачки которыя надписывалъ: «текущiя», не важныя, и т. д. и очень заботился о томъ куда положить свою рукопись; вообще же успокоивался лишь тогда когда укладывалъ свой маленькiй чемоданъ[41]. <л. 82 об.>

А въ чемоданъ укладывалъ слѣд<ующее:> ночная и дневн<ая> рубашка, чулки и платки, свои галстуки и перчатки, туфли<,>⁴² пепельницу, свои портсигары (въ нихъ ножницы и ножикъ)<,> щетку, газеты. А въ нижнемъ этажѣ всегда укладывалъ свои папиросы, въ жестян<омъ> ящичкѣ<,> свой эмскiй стаканъ[43] и разныя мелочи, подарки, которыя привозилъ намъ изъ за границы. <л. 79 об.>

Лѣтомъ 1881 въ ночь съ 9 на 10 Iюля видѣла во снѣ, что у[44] Ѳедора[45] Мих<айловича> вдругъ посѣдѣла голова. Я ему говорю: Ѳедя,[46] посмотри какъ ты посѣдѣлъ? Онъ отвѣчаетъ. Неужели ты только теперь замѣтила, я давно посѣдѣлъ.

Еще раньше въ Петерб<ургѣ> видѣла что онъ мертвый лежитъ на столѣ и покрытъ золотою парчей; вдругъ свѣча падаетъ и парча загорается и я вижу что огонь быстро пробирается и достигаетъ бороды. Я понимаю что загорается борода съ нею и все лицо, хочу кричать о помощи, но голосу нѣтъ и я въ ужасѣ просыпаюсь.

Еще прежде на первой недѣлѣ именно со вторника на среду послѣ поѣздки къ Вагнеру[47] видѣла, что онъ сидитъ или лежитъ и вдругъ подымается, вѣроятно изъ гроба, но съ такимъ страннымъ <л. 80> лицемъ, что я закричала и долго продолжала кричать пока не разбудила меня мама. Проснувшись я спрашивала себя чего же я испугалась и какое у него было лицо. Лиля, лежавшая рядомъ, какъ это ни странно, не слыхала моего отчаяннаго крика. Проснувшись на разговоръ она стала спрашивать и узнавъ что я видѣла папу во снѣ, сказала что она его тоже представляетъ, и что у него теперь печальное и темное лицо. Тутъ я разомъ поняла, что[48] у папы было именно печальное и темное лицо. <л. 79 об.>

Родился въ Марiинской больницѣ въ Москвѣ, въ правомъ флигелѣ[49], внизу, окна на дворъ, теперь тамъ отдѣленiе для приходящихъ малолѣтнихъ. Затѣмъ переѣхали въ лѣвый флигель гдѣ и жили до отставки отца[50]. Для Мих<аила> и Ѳед<ора> Мих. была темная комната[51], учились они въ залѣ гдѣ и сидѣли уткнувши носы въ свои книги. Но лишь только отецъ уѣзжалъ на практику, то бросали книги и шли къ матери которая всегда сидѣла въ гостиной и тамъ всѣ садились за круглый столъ[52], дѣти читали что нибудь вслухъ, а мать работала. Отецъ былъ угрюмый, нервный, подозрит<ельный>, ревнивый[53]. Рядомъ съ Дост<оевскими> въ правомъ флигелѣ жили Щуровскiе[54]. За больницей есть огромн<ый> тѣнистый садъ, куда и ходилъ гулять Ѳед<оръ> Мих<айловичъ> пока не прiобрѣли имѣнiе[55]. <л. 80 об.>

Нянька была Алена Фроловна, толстая не старая еще женщина[56], разсказывала сказки про Остродума[57], очень хорошая женщина, чрезв<ычайно> любившая дѣтей и ихъ защищавшая отъ отца. Умерла въ богадѣльнѣ, куда ее помѣстили Куманины[58]. Мать Ѳ<едора> М<ихайловича> умерла въ 1837 г.[59] 27 Февр<аля>[60] а въ Апрѣлѣ[61] отецъ повезъ ихъ въ Петерб<ургъ>. Отецъ умеръ въ 1839 г. Сначала ихъ всѣхъ училъ Suchard, который потомъ переименовался въ Драшусова, сдѣлавъ свою фамилiю на оборотъ Suchard — drachus-off[62], сыновья кот<ораго> были пот<омъ> извѣстны[63]. А затѣмъ Ѳ<едоръ> М<ихайловичъ> былъ помѣщенъ въ пансiонъ Чермака, кот<орый> помѣщался на Басманной, рядомъ съ Басманной Частью, нынѣ Г<осподи>на Алексѣева[64]. <л. 81>

По субботамъ ѣздили брать уроки изъ математики къ Ламовскому[65].

Предъ поѣздкой въ Петер<бургъ> Куманина свезла Мих<аила> и Ѳед<ора> Достоев<скихъ> на богомолье въ[66] Сергiевъ Посадъ[67] и потомъ говорила, что они всю дорогу декламировали и читали ей стихи.

Сверстниковъ бывавшихъ не было[68].

Александра Николаевна[69], старушка<,> разсказывала[70] Тысячу и одну ночь про Альшади<?> и пр<о>⁷¹ и когда начинала разсказывать, то дѣти такъ и не отпускали ее отъ себя. <л. 81 об.>

Тише! Тише! кричалъ онъ въ Старой Руссѣ когда очень шумѣли во время его сна.

Когда диктовалъ, то говорилъ «на другой строчкѣ» разговорно, не разговорно[72]. Восклицательный знакъ, вопросительный, знаки любилъ чтобъ ставили какъ можно ближе, рѣшительно около самаго слова, напр. «дѣло» и всегда настаивалъ на этомъ.

Бывалъ очень доволенъ когда продиктованное было готово къ его вставанью[73].

Любилъ изъ Вал. Скотта — Единбургск<ую> Темницу и Робъ Рой[74], изъ Дикенса Оливеръ Твистъ, Никльби, Лавка древностей[75]. Теккерея не любилъ

Изъ Бальзака Кузенъ Понсъ, Кузина Бетта[76] <л. 82>

Прежде чѣмъ лечь спать онъ долго приготовлялся, часа два<,>[77] именно сажалъ дѣтей, поилъ ихъ, ужиналъ, осматривалъ заперты-ли всѣ двери, ходилъ [кое-куда, мылъ зубы]⁷⁸, продѣлывалъ гимнастику, молился, приготовлялъ воду<,> спички, свѣчку и часы[79] недалеко отъ того мѣста гдѣ онъ спалъ[80], перестилалъ постель[81] и затѣмъ уже ложился, закутываясь головой въ простыню и покрываясь двумя одѣялами, тканевымъ и байковымъ, а сверху накрываясь старымъ пальтомъ только ноги. Спалъ на спинѣ, если спалъ на лѣвомъ боку, то очень кашлялъ?[82] <л. 82 об.>

Любилъ совѣтовать[83] тереться медомъ съ солью.[84]

Корабль не круглый, не продолговатый, а четырехугольный, такой чтобъ[85] ни за что плавать не могъ. Дно должно быть непремѣнно вогнутое. Машину устроить такую, чтобъ отопленiе стоило не менѣе 100 тыс. въ мѣсяцъ. Чтобъ на этотъ корабль пошло какъ можно болѣе бронзы<,> малахиту[86]. Пустить въ море доказать Европѣ[87] наше миролюбiе. Но[88] чтобъ возить этотъ корабль устроить по берегамъ желѣз<ную> дорогу и чтобъ 9 паровозовъ возили его, а на[89] время войны причалить къ берегу. Этотъ корабль предназначался для[90] посольствъ и кокотокъ высшаго полета[91].

Боялся что не пропустятъ. <л. 83>

Не любилъ маленькихъ портретовъ,

Дорогой по жел<ѣзной> дорогѣ имѣлъ отличный апетитъ и бывало непремѣнно поужинаетъ и въ Новгородѣ и въ Чудовѣ[92]. Въ вагонѣ дремалъ, а иногда и спалъ.

 

А вѣдь ты славная у меня[93], Аничка.

 

Для дѣтской книжки Неточка Незван<ова>. Коля Красот<кинъ>. Смерть Илюшечки, Мальчикъ у Христа. Мужикъ Марей. Столѣтняя. Маленькiй Герой[94].

Боялся грустнаго впечатлен<iя>

 

боялся чтобъ дѣтей не раздавили.

 

А вотъ я[95] хочу до Васъ добраться.

 

На морозѣ у него кололи пальцы, подъ ногтями, и это случалось при самомъ легкомъ морозѣ

У Ѳеди тоже самое.

За послѣднюю зиму съ мороза у него иногда распухало лицо, вѣрнѣе щеки. <л. 83 об.>

и — угль пылающiй огнемъ онъ

Глаголомъ жги сердца людей.

И по-те-кутъ богатства

И вырвалъ (какъ можно рѣзче) грѣшный мой языкъ[96]. <л. 84>

Въ четвергъ ? былъ Мих<аилъ> Мих<айловичъ,>⁹⁷ просидѣлъ весь вечеръ, Ѳед<оръ> Мих<айловичъ> былъ очень [недоволенъ]⁹⁸, что онъ сидитъ. Въ пятницу былъ Поляковъ[99], привезъ деньги, Ѳедоръ Мих<айловичъ> былъ очень разговорчивъ. Вечеромъ мы заговорили о томъ, куда ѣхать и онъ говорилъ о мечтахъ. <л. 84 об.>

въ Дѣтскую книгу хотѣлъ: Неточку, Колю Красоткина, Смерть Илюшечки, Мальч<икъ> у Христа, Мужикъ Марей, Мален<ькiй> Герой?[100]

но находилъ лишь, что впечатлѣнiе на дѣтей будетъ грустное.

Ничего не было труднѣе для него какъ садиться писать, раскачиваться.

Писалъ чрезвычайно скоро.

Лилька Килька любилъ ее называть.

Заваривалъ чай; сначала споласкивалъ чайникъ горячею водой, клалъ 3[101] ложечки чаю (при чемъ непремѣнно требовалъ «свою» ложку<,> она такъ и называлась папиной ложечкой)¹⁰² и наливалъ лишь ⅓ чайника[103] и закрывалъ салфеточкой; затѣмъ минуты черезъ три дополнялъ чайникъ и тоже на- крывалъ. И наливалъ чай лишь тогда когда онъ настоится. Ставилъ чайникъ на самоваръ лишь тогда когда самоваръ переставалъ кипѣть. Наливая себѣ чай <л. 85> папа непремѣнно смотрѣлъ на цвѣтъ чая и ему случалось очень часто то добавлять чаю[104], то[105] сливать въ полоск<ательную> чашку чай и добавлять кипяткомъ[106]; часто случалось, что унесетъ стаканъ въ свой кабинетъ и опять вернется чтобъ долить или разбавить чай. Увѣрялъ: «Нальешь чай, кажется хорошъ цвѣтомъ, а принесешь въ кабинетъ цвѣтъ не тотъ». Клалъ два куска сахару. <л. 84 об.>

Въ подросткѣ очень цѣнилъ еще разсказъ о снѣ[107].

въ Идiотѣ[108]

въ Карамаз<овыхъ> Великаго Инквизитора, Смерть Зосимы, Сцена Дмитрiя и Алеши (разсказъ о томъ какъ Катерина Иван<овна> къ нему приходила). Судъ, двѣ рѣчи[109]. Исповѣдь Зосимы, Похороны Илюшечки. Бесѣда съ бабами. Три бесѣды Ивана съ Смердяков<ымъ,> Чорта.

Столѣтняя, Мальчикъ у Христа, Марей, разсказъ Мармеладова. <л. 85 об.>

Воскресенье только что всталъ какъ пришелъ Майковъ[110]; говорили объ окончанiи Дневн<ика>[111], объ Февральскомъ Дневн<икѣ>, что хочетъ писать. О[112] Собранiи бывшемъ у Грота по поводу того куда дѣвать остатокъ отъ Пушк<инскаго> памятника[113]. Пришелъ Орестъ Миллеръ[114], пришла Катерина Иполитовна[115]. Зашелъ разговоръ о перемѣнѣ программы и о томъ чтобъ ему не читать Онѣгина, котораго прочтетъ вмѣсто него Герардъ съ <…>[116] Ѳед<оръ> Мих<айловичъ> былъ недоволенъ, почти обиженъ, но затѣмъ мы стали его уговаривать чтобъ онъ выбралъ другое и онъ мало по малу согласился.¹¹⁷ Выбралъ[118]

Ушелъ Майковъ, Ѳед<ора> Мих<айловича> вызвала я проститься съ Катер<иной> Ипол<итовной>. Та ему сказала, что онъ будто сердитый. Онъ очень удивился, и сказалъ ей: ахъ[119] лучше не жить съ людьми; тутъ Богъ знаетъ, какъ занятъ человѣкъ, ему тяжело и грустно, и люди тотчасъ <л. 86 об.> придумаютъ, что онъ сердится. Да вѣдь я пошутила, отвѣтила ему К<атерина> И<политовна>. Затѣмъ пошелъ гулять, до обѣда, именно поѣхалъ въ типографiю отдать послѣднiй листокъ Дневника[120], прося завтра же прислать корректуру. Воротился въ ½ 7го, мы въ это время сходили на[121] полчаса къ Кашпиревой[122] и воротясь сѣли обѣдать. За обѣдомъ все время говорили о Пиквикс<комъ> Клубѣ, вспоминали всѣ подробности, разсказывали ему, а затѣмъ я спросила кто же былъ этотъ актеръ. Мистеръ Джингль[123], сказалъ Ѳед<оръ> Мих<айловичъ>. Послѣ обѣда пошелъ пить свой кофей, а затѣмъ сѣлъ писать свое письмо къ Каткову[124], а написавъ позвалъ меня, и прочелъ его мнѣ. Между прочимъ онъ упомянулъ что можетъ быть это его послѣдняя просьба, я на это со смѣхомъ сказала, что[125] вотъ будешь писать опять Карамаз<овыхъ>, опять будемъ просить впередъ. Вечеромъ ходилъ гулять, а затѣмъ [было дѣло]¹²⁶. <л. 86>

Читалъ дѣтямъ Тараса Бульбу, Капитанскую Дочку, Выстрѣлъ, Мятель. Всего Репетилова прочелъ[127], Горе отъ ума, Бородино. Послѣднее онъ прочелъ дѣтямъ Тамань. Лѣтомъ онъ началъ читать Разбойниковъ Шиллера[128]. Дѣтямъ онъ никогда не читалъ изъ[129] своего.

 

При отпѣванiи служилъ Литургiю Преосвященный Несторъ, Епископъ Выборгскiй, Архимандритъ Симеонъ, (Намѣстникъ), (лично просилъ) и Димитрiй Архимандритъ.

На Отпѣванiи вышли: Ректоръ Дух<овной> Акад<емiи> Янышевъ<,> Архимандритъ Iосифъ (Дух<овный> Цензоръ[130]<),> Ректоръ Духовной Семинарiи

<(>всѣ эти три лица лично просили). Кромѣ нихъ былъ Iеромонахъ Венiаминъ, Архидiаконъ Валерiанъ и Iеродiаконы Кириллъ и Евгенiй[131]. <л. 87>

Въ сослуженiи съ викарiемъ окропилъ свя-той во-дой. Любилъ онъ говорить съ[132] [насмѣшкой]¹³³, говоря о томъ что дѣлаетъ наше высшее духовенство.

 

Папа читалъ дѣтямъ «Бѣдность не порокъ». Перчатка Жуковскаго, лѣтомъ 1880 г. Разбойники Шиллера, при чемъ Ѳедѣ очень не понравилось и онъ заснулъ и почему то назвалъ это сосульками. Читалъ Тараса Бульбу, Капитанскую Дочку.

самое послѣднее прочелъ Тамань.

Ѳ<едоръ> М<ихайловичъ> очень[134] чтилъ Св. Тихона Задонскаго[135]. <л. 87 об.>

Чувствительный Жуиръ, въ размѣрѣ Баденъ-Бадена или Карлсруэ[136][137].

 

Любилъ лѣсъ, пусть всѣ продаютъ, а я не продамъ, изъ принципа не продамъ, чтобъ не безлѣсить Россiю. Пусть мнѣ выдѣлятъ лѣсомъ и я его стану ростить и къ совершеннолѣтiю дѣтей онъ будетъ большимъ.

 

Въ пятницу 23 Янв<аря>[138] когда онъ выражалъ свою заботу о моемъ здоровьѣ, я сказала ему: Отпусти ты меня съ дѣтьми[139] въ Ревель, а самъ поѣзжай въ Эмсъ. Когда вернешься, то вмѣстѣ и поѣдемъ доживать лѣто въ Старую Руссу, на три недѣли, такъ какъ придется изъ за дѣтей раньше вернуться. — А, такъ ты такъ хочешь, ну такъ и поѣзжай, а у меня на лѣто были совсѣмъ другiя мечты. Какiя же мечты, скажи мнѣ. — А вотъ мои мечты: теперь у насъ есть кой-какiя деньги, да Дневникъ дастъ кое-что, наберется тысячь 12–15, мы и купимъ то подмосковное, о которомъ[140] тебѣ писали прошлымъ лѣтомъ[141]. Чего не достанетъ, то я займу[142], право займу, этакъ <л. 88 об.> тысячь пять,[143] если не здѣсь то въ Москвѣ, напр. у Лаврова[144]. Онъ дастъ мнѣ навѣрно, и мы отлично ихъ выплатимъ ему потомъ. Ну такъ я поѣду въ Эмсъ, а ты поѣдешь въ имѣнiе и будешь тамъ хозяйничать, и проживемъ до осени, а тамъ сюда. Ты и дѣти отлично поправитесь.

Всегда мечталъ объ имѣнiи, но непремѣнно спрашивалъ: есть ли лѣсъ? На пахоту и луга не обращалъ вниманiя, а лѣсъ, хотя бы небольшой, въ его глазахъ составлялъ главное[145] богатство имѣнiя.

Хотѣлъ купить въ Тверской, Московской, Тульской, Орловской, Тамб<овской>, но ни за что не въ Курской, не въ Харьковск<ой>, не въ Малороссiи. Не любилъ дуба, а любилъ листв<енный> лѣсъ, не расчищенный, а скорѣе запущ<енный,> разросшiйся. <л. 88>

Ѳедоръ Мих<айловичъ> съ особеннымъ чувствомъ припоминалъ слова Лешеньки сказанныя имъ наканунѣ его смерти: «Нашъ папа добiй<,> онъ мнѣ гостинцу далъ<»>.

 

Не любилъ когда его спрашивали какъ его здоровье, всегда сердился. Часто говорилъ: «Говорятъ про меня, чт  о я угрюмъ и сердитъ[146], а они не знаютъ того, что мнѣ дышать нечѣмъ, что у меня воздуху не хватаетъ, что я задыхаюсь: Я дышу какъ бы черезъ платокъ<»>¹⁴⁷.

Вы на меня сердитесь

Когда?? спрашивалъ онъ удивленнымъ тономъ.

[Когда я хотѣла заварить чай, то онъ говорилъ мнѣ]¹⁴⁸: Ахъ [какъ я несчастенъ!]¹⁴⁹ такимъ милымъ тономъ отчаянiя, что я принималась его еще больше <…>¹⁵⁰.

 

Когда мы поздно ложились, то онъ торопилъ: ложитесь скорѣй, когда жъ я буду заниматься? Теперь 11, два часа мнѣ для приготовл<енiя,> два на работу и я просплю не болѣе 7 час. <л. 89>

Когда дѣти ложились спать, то кто нибудь изъ нихъ кричалъ: Папа, Бого- родицу читать! Онъ приходилъ и читалъ надъ ребенк<омъ> Б<огородицу>[151] а затѣмъ говорилъ нѣсколько ласковыхъ словъ, цаловалъ въ лобъ или въ губы, и уходилъ, говоря: Ну спите, спите<.> <л. 89 об.>

Любилъ икру, швейцарс<кiй> сыръ, семгу<,> колбасу, а иногда балыкъ; любилъ иногда ветчину и свѣжiя горячiя колбасы. Всегда покупалъ на углу Владим<iрскаго> и Невскаго[152] закуски и гостинцы, и непремѣнно заѣзжалъ къ Филипову[153] за калачемъ или за булкой къ обѣду, а иногда привозилъ дѣтямъ барашковъ[154]. Булку[155] клалъ въ карманы шубы и иногда было очень трудно ее вытащить. Чай любилъ черный въ 2 р. 40 и всегда его покупалъ у Орловскаго, противъ Гостинаго Двора[156]. Любилъ вяземскiе пряники. Чтобъ меня порадовать приносилъ иногда мнѣ копченаго сига, а не задолго до своей смерти, недѣли за три, принесъ миногъ. <л. 89 об.>

Я требую отъ Лили цвѣта Лица.

 

Таковъ ли я былъ, разцвѣтая.¹⁵⁷ Отцвѣтая ты лучше чѣмъ когда ты разцвѣталъ.

 

И я тоже сирота.

 

Любилъ чтобы спички были на готовѣ, любилъ совершенно черныя чернила и хорошую толстую бумагу.

 

Я такъ хочу — одно изъ его словъ.

Что она мнѣ говоритъ? [когда бранились].¹⁵⁸

 

Говорилъ Ѳедѣ: не смѣй ходить около лошади[159] <л. 90>

Любилъ пастилу бѣлую, медъ, непремѣнно покупалъ въ посту, кiевское варенье, шоколадъ (для дѣтей)<,> синiй изюмъ, виноградъ, пастилу красную и бѣлую палочками, мармеладъ и также жиле изъ фруктовъ.

пилъ красное вино, рюмку водки и передъ сладкимъ полрюмки коньяку. Любилъ очень горячiй кофе, который бы кипѣлъ и съ своей чашкой уходилъ въ свою комнату, въ лѣвой рукѣ неся подсвѣчникъ и салфетку[160], а въ правой — чашку. Любилъ оставаться съ своей чашкой нѣкоторое время одинъ и былъ недоволенъ, когда его въ это время тревожили разговорами[161]. Обѣдъ кончался въ 7 и онъ любилъ до 8 или ½ 9го просидѣть одинъ, а затѣмъ одѣвался и шелъ гулять, или пройтись куда-либо или же поѣхать куда нибудь въ гости; но въ гости не любилъ прiѣзжать позже 9 и самое позднее въ ½ 10го. Сидѣлъ въ гостяхъ до 12, иногда до ½ 1го, но въ часъ ночи непремѣнно былъ дома. Переодѣвался очень долго на свое старое[162] пальто. <л. 90 об.>

Если кто заболѣвалъ[163] хоть немного, онъ говорилъ доктора, доктора. Это надо записать.

Посадить надо. Ахъ Ѳединька Ѳединька, какой ты тяжелый. Обѣдать! Обѣдать!

 

Подъ Новый годъ, 30 и 31 Дек<абря> онъ сводилъ счеты по продажѣ въ томъ году нашихъ изданiй и былъ до нельзя доволенъ если книги шли хорошо[164].

 

Когда былъ маленькiй мать называла его Ѳедашей.

 

Любилъ Сикст<инскую> Мадонну, Zinsgroschen Тицiана и Золотой вѣкъ Асисъ и Галатея, самъ назвалъ Золот<ымъ> вѣкомъ[165].

 

Не любилъ Гольдбейнов<ой> Мадонн<ы>[166] <л. 91>

Не свѣжа голова.

А вотъ я самъ начну учить Васъ ариѳметикѣ (собралъ учебники).

[И когда Ѳедя долго не пѝсалъ, то Ѳедоръ Михайловичъ говорилъ]¹⁶⁷: Ахъ Ѳединька, Ѳединька, какъ ты меня мучаешь.

Прогонялъ дѣтей прочь отъ самовара.

А вотъ я тебѣ прочту и прочелъ начало «Дневника». Не скучно-ли, не есть-ли тутъ повторенiе. Я сказала, что совсѣмъ не скучно, но что разумѣется есть многое старое, что иначе и быть не можетъ такъ какъ онъ проводитъ свою идею о русск<омъ> народѣ и о православiи[168], что кругъ читателей у него новый и что для тѣхъ надо было выяснить <…>¹⁶⁹ Онъ остался очень доволенъ.

Любилъ чтобъ его слушали когда [онъ читалъ по рукописи]¹⁷⁰ и ужъ ничѣмъ другимъ въ это время не занимались; малѣйшiй жестъ сердилъ и безпокоилъ его. <л. 91 об.>

 

1го Января были въ театрѣ на Сидоркиномъ дѣлѣ[171], очень былъ доволенъ/

 

Во вторникъ была Штакеншнейд<еръ,>[172] Орестъ Миллеръ, ходила за виноградомъ, ѣлъ икру съ бѣл<ымъ> хлѣбомъ, пилъ молоко. Былъ Кошлаковъ, а послѣ него Бретцель[173], разъѣхались.

ходилъ кой-куда, освѣжали комнату.

Вечеромъ Вѣрочка и Павелъ Александр<овичъ,>[174] рано легли, пилъ много лимонаду сдѣланнаго мамой[175], часто.

во вторникъ боялся что съѣдятъ весь виногр<адъ>, а когда принесли еще винограду, то просилъ меня ѣсть. <л. 92>

Eugenie Grandet[176]

Февр<альскiй> выпускъ Философу[177] и о томъ какъ они провалили классицизмъ[178].

Единбургская Темница, Робъ-Рой, Оливеръ Твистъ, Николай Никльби.

 

Во вторникъ вечеромъ, передъ его сномъ я ходила на верхъ попросить господина не ходить, такъ какъ эта вѣчная ходьба очень его безпокоила. Господинъ пересталъ[179].

Вечеромъ до Кошлакова диктовалъ мнѣ письмо къ Гейденъ съ исторiею его болѣзни[180].

Григоровичь въ день смерти[181].

 

утромъ пока я ѣздила въ типогр<афiю>[182] былъ Покровскiй[183], потомъ Майковъ, Рыкачева[184], Ор<естъ> Милл<еръ>, Кашпирева, Павелъ[185] Алекс<андровичъ,> Мих<аилъ> Мих<айловичъ>[186], Григоровичь, Майковъ и Анна Иванов<на>[187].

Когда я предложила ему, по совѣту Кошлакова, нанять студента для присмотра за нимъ, онъ согласился, но говорилъ какъ я Васъ разоряю. <л. 92 об.>

Названiя романовъ женскiя на распутьи, на пути, на перекресткѣ, у пристани[188]

Если его что либо очень затрудняло при переправкахъ, то начиналъ ладонью лѣвой руки сильно ерошить волоса на лѣвомъ вискѣ, снизу вверхъ.

Сидѣлъ облокотясь на кресло, положивъ правую ногу на лѣвую и слегка потрясая ногой, засунувъ подъ колѣно лѣвую руку.

У[189] батюшка, Липа, когда Ѳедя говорилъ ночью, ну знаю, знаю, все разсказалъ, Ѳедульчикъ.

Je vous aime tendrement[190], et moi saussi[191]. Tendrissimo.¹⁹² Приходи если хочешь[193]. Eh bien[194]. A l’instant[195]. [Я хочу до тебя]¹⁹⁶ добраться. Приходика[197].

Кашлялъ очень [во время дѣла]¹⁹⁸. Я замѣтила ему.

 

Когда причастился, то стало легче и головѣ и груди, голова прояснѣла.

 

[Иногда вдругъ мнѣ кричалъ изъ своей комнаты]¹⁹⁹: Ты спишь, нѣтъ, до свиданья, я тебя люблю. И я тебя также. <л. 93>

Евангелiе[200]. Ѣздила въ типографiю[201]. Меня бы теперь хоронили. Сердился на счетъ чаю[202]. Это раздражительность. Попроси чтобъ онъ прiѣхалъ (Кошлаковъ).

Видишь, не удерживай[203].

диктовалъ Дневн<икъ> вычеркни что найдешь возможн<ымъ>[204]. Кто пришелъ<.> Прочти Новое Время что сказано обо мнѣ[205], 2 раза[206]. Не скучалъ.

Конецъ, конецъ, зальетъ[207]. Еслибъ моя прежняя мнительность

читала <«>Новое время» вторникъ.

Любопытствовалъ кто приходитъ

продиктовалъ бюльетень[208].

попросилъ зубы вымыть, завелъ часы, причесался, зачѣмъ я не въ ту сторону.

О студентѣ взять его. Сколько на меня истратили. [Я причастился, исповѣдался, а все-таки не могу равнодушно подумать о сестрахъ]^{209 210}Какiя они несправедливыя. я поздравила его съ принят<iемъ> Св. Таинъ, но онъ сказалъ что еще не причащался, сомнѣвался и спросилъ свящ<енника>[211] хорошо-ли онъ сдѣлалъ что <л. 93 об.> причастился, а вдругъ онъ выздоровѣетъ[212]. <л. 94>

Джой[213], письмо Каткову, Мил<л>еръ, Майковъ, Катер<ина> Иполитовна.

 

просилъ прощ<енiя> [любилъ, уважалъ]²¹⁴ [измѣнялъ лишь[215] мысленно, а не на дѣлѣ]²¹⁶

любилъ виноградъ алмерiй[217] и клюква въ сахарѣ, кiевское вар<енье,> чулки, панталоны.

Это была лишь раздражительность.

не вѣтри[218], какая мучительная длинная ночь, только теперь я понялъ что еще кровот<очитъ/еченiе> и я могу умереть. Дай ему сигару[219].

Въ день смерти безпокоился о печкѣ, хорошо-ли ее закрыли, пусть Марья[220] придетъ. Ты еще не пообѣдала? [спросилъ это 2 раза]²²¹.

Недружелюбно встрѣтилъ незнак<омаго> доктора[222]. Не хотѣлъ звать Пашу, качалъ головой, чтобъ тотъ не смотрѣлъ въ щелку. Позвалъ Пашу, разсердился и отдернулъ руку когда тотъ ее поцаловалъ[223].

Всѣ деньги твои. Нотариусъ[224] подписалъ повѣстки, подписалъ довѣренность[225](какъ бы не обидѣть дѣтей<)>. <л. 94>

Свящ<енникъ> предлагалъ намъ такiе дѣтскiе вопросы, такъ по дѣтски спрашивалъ.

Тронь ка меня такъ увидишь что будетъ. лента на шляпѣ

папа а папа

Ѳедя говорилъ лѣтомъ 1881 г. Жаль что я не зналъ при жизни папы что онъ былъ въ Сибири, я бы многое у него про Сибирь разспросилъ[226]. А когда ты узналъ. Узналъ отъ Лили а потомъ всѣ стали говорить, изъ газетъ, я спросилъ Лилю за что нашъ папа былъ сосланъ. Чтожъ ты подумалъ — за воровство? Ну вотъ, совсѣмъ нѣтъ. Онъ былъ сосланъ что начальству правду говорилъ.

Ѳедя[227], ты помнишь, что ты съ папой разговаривалъ? Помню, но я все ему задавалъ такiе глупые вопросы, мнѣ кажется, что я былъ тогда такимъ маленькимъ глупенькимъ мальчикомъ (значитъ много[228] <л. 141 об.>

Мнѣ кажется человѣкъ не можетъ жить безъ мечтанiй. Я когда лежу или сижу я все мечтаю, и все о самыхъ невозможныхъ вещахъ. Ну напр. что я[229] необыкнов<енная> красавица. Что мы страшно разбогатѣли, выиграли нѣсколько миллiоновъ, купили имѣнiе, лѣсъ. Ни у кого лѣсу нѣтъ, а только у насъ, и всѣ прiѣзжаютъ на него глядѣть. Знаешь мама, хоть папы и нѣтъ, но я все мечтаю, что у насъ все еще папа. Я никакъ не могу иначе представить. Или мечтаю какiе обычаи въ Францiи. Я вчера разсказывала бабушкѣ объ обычаяхъ Францiи когда бываетъ обрученiе и называла разными именами и бабушка слушала меня съ большимъ вниманiемъ; а когда разсказывала тоже самое Ѳедѣ, то называла обычаи новыми именами. Знаешь я никакъ не могу представить себѣ какъ живутъ бѣдные. Я ихъ представляю слишкомъ по барски. Напр<имѣръ> во первыхъ[230] я представляю ихъ себѣ опрятными (тогда какъ знаю какъ они грязны) <л. 142> что у нихъ большая, свѣтлая комната, очень вымытая. Также я представляю ихъ что они никогда не бранятся и не ссорятся, а вѣдь это не такъ. Какъ живутъ богатые я могу представить, потому что видѣла какъ Абаза[231] живетъ но какъ живутъ бѣдные — этого не могу представить.

 

Бабушка спросила: что это значитъ слово славянофилъ. Неужели Вы не знаете, да вѣдь нашъ папа былъ славянофилъ. А ты знаешь что это такое? Славянофилъ есть человѣкъ, кот<орый> говоритъ что[232] мы должны учиться у народа, а не народъ, у насъ, а западникъ — это тотъ кот<орый> хочетъ что мы брали все изъ за границы и учили этому народъ.

 

Какъ-то лѣтомъ 1881 г. прочитала анекд<отъ> объ одной дѣвочкѣ у кот<орой> въ 12 лѣтъ лучше всего была мама, я смѣялась и спросила ее, и у тебя въ 12 лѣтъ лучше всего мама? Мама и папа, отвѣтила она (даже въ шуткѣ не забыла припомнить папочку). <л. 142 об.>

(Ѳедя.)

Мнѣ жалко папу, но только нѣтъ у меня такой грусти (не плачетъ)

Ахъ мама, какъ онъ нашего папочку хорошо понялъ.

Неужели правда, что папа умеръ, я думала, что это только тяжелый сонъ, что я проснусь и ничего не было; неужели мы никогда не увидимъ нашего папочку[233].

Попросила чтобъ отслужили панихиду по государю[234].

На чтенiи[235] Литер<атурнаго> фонда въ память Ѳ<едора> М<ихайловича>[236] при чтенiи Потѣхина (читалъ Мармелад<ов>а) Лиля сказала: Зачѣмъ ему дали читать; папа вовсе не такъ читалъ<,> горько читалъ, жалѣлъ его, а Пот<ѣхинъ> точно смѣется надъ нимъ или представляетъ его пьянымъ (т. е. Пот<ѣхинъ> читалъ слишкомъ мелодраматически) а[237] Мармел<адовъ> лицо трагическ<ое>, и она поняла что онъ взялъ не тотъ тонъ: <л. 143>

Великiй князь

Мы всѣ за все виноваты, <за то?> что такъ равнодушны, <своимъ?> безучастiемъ[238].

<?> показаться въ Европѣ <смо>трятъ какъ на дикихъ, какъ ‹на?› ужасный народъ.

Какое для Государя счастье вдругъ послѣ такихъ тяжелыхъ годовъ, послѣ такой страшной отвѣтственности (вѣдь онъ думалъ, мучился, скорбѣлъ) вдругъ перейдти къ полному спокойствiю, вдругъ увидѣть[239] знать что все это бремя скатилось съ плечь. Когда стоишь на вахтѣ три часа и знаешь что отъ тебя зависитъ участь суд<н>а, то такъ боишься и такъ радъ когда кончаешь и когда узнаешь что:²⁴⁰ бремя съ тебя снято. А <государь?> <л. 144>²⁴¹

[242]Греческая Королева[243] читаетъ Идiотъ и писала, что она влюблена въ Князя Мышкина. Какой это Идiотъ – онъ не Идiотъ, дай Богъ побольше такихъ Идiотовъ. Хорошъ разговоръ Мышкина съ тремя сестрами и его описанiе смертной казни, какъ <ей?> говорилъ Ѳедоръ Мих.

Государь никуда не выѣзжаетъ, гуляетъ у себя въ саду, не бываетъ на панихидахъ.

Но какiе это умные и хитрые, умѣлые люди[244]; подумаешь, еслибъ они всю энергiю, всѣ силы употребили на доброе, какъ они употребляютъ на злое, какое бы добро[245] <л. 144 об.>

Марiя Баденс<кая>[246] его сердце зеркало ея сердцу. Благодарила Конст<антина> Конст<антиновича> что чрезъ него узнала Ѳед<ора> Мих<айловича>. Читала Бр<атьевъ> Карамаз<овыхъ> когда узнала о его смерти.

День смерти Ѳед<ора> Мих<айловича> совпалъ съ днемъ смерти Петра Великаго пишетъ —²⁴⁷

Алеша въ старости Зосима, т. е. если не монахъ, то страдалецъ за людей. Хохлакова такъ реальна, что дѣйствуетъ на нервы, не могу не сердиться читая ее.

Сдѣлай мой портретъ, носъ сдѣлала небольш<ой>, у меня носъ большой[248]. <л. 145>

Чтожъ Вашъ сынъ тоже будетъ писателемъ?

Нѣтъ, онъ будетъ солдатомъ. Онъ въ Старой Руссѣ устроилъ изъ мальчишекъ полкъ, далъ имъ[249]

Чудесно

Что дѣлаетъ Ваша дѣвочка Она все читаетъ.

Ахъ, не давайте ей много читать

А что они здоровыя дѣти.

Были Вы въ Эмсѣ, вы хотѣли ѣхать.

Это то самое (про Карамаз<овыхъ>) изъ чего Вы читали ей, а она плакала[250].

Извините Ваше Высочество, что я съ такою обузой. <л. 146>

Фразы изъ сочиненiй Ѳед<ора>Мих<айловича>, которыя онъ иногда говорилъ: Изъ Прест<упленiя> и Нак<азанiя>.

— А зачѣмъ они меня мучаютъ!

Да что вы всѣ такiе скучные. Скажите что нибудь! Что въ самомъ дѣлѣ такъ сидѣть-то! Ну, говорите же! Станемъ разговаривать․․․․ Собрались и молчимъ․․․․ Ну, что нибудь![251] <л. 163>

 

Список сокращений

Анненский — Анненский И. Ф. Книги отражений / изд. подгот. Н. Т. Ашимбаева, И. И. Подольская, А. В. Федоров. М.: Наука, 1979. 680 с. (Сер.: Лит. памятники.) Биография — Биография, письма и заметки из записной книжки Ф. М. Достоевского. СПб.: Тип. А. С. Суворина, 1883. 332, 375, 122 с.

Даль — Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М., 1978–1980 [репринт изд. 1880–1882].

Миллер — Миллер О. Ф. Материалы для жизнеописания Ф. М. Достоевского // Биография, письма и заметки из записной книжки Ф. М. Достоевского. СПб., 1883. С. 3–176 (1-я паг.).

Петербургский некрополь — [Саитов В. И.] Петербургский некрополь: в 4 т. / изд. Вел. кн. Николая Михайловича. СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1912. Т. 2: Д — Л. [4], 727 с.

РБС — Русский биографический словарь / изд. под наблюдением председателя Императорского Русского исторического общества А. А. Половцова: [в 25 т.]. СПб.: Тип. тов-ва «Общественная польза», 1905. Т. 6: Дабеловъ — Дядьковский. 750 с.

Соколов — [Соколов В.] Указатель жилищ и зданий в Москве, или Адресная книга. С планом. Составленная служащим при московском военном генерал-губернаторе чиновником В. Соколовым. М.: В тип. Августа Семена, при Императорской Медико-хирургической академии, 1826. 2, II, IX, [1], 3–372, 269, [3] с.

Список гражданским чинам, 1873 — Список гражданским чинам первых четырех классов: в 2 ч. М.: Тип. Правительствующего Сената, 1873. Ч. 1: Чины первых трех классов. [1], 10, 507, 13 с.

Список гражданским чинам, 1879 — Список гражданским чинам четвертого класса. Исправлен по 18 января 1879 года. СПб.: Тип. Правительствующего Сената, 1879. 42, 1301 с.: табл.

Справочная книга Москвы, 1878 — Справочная книга о лицах, получивших на 1878 год купеческие свидетельства по 1 и 2 гильдиям в Москве. М.: Тип. Придворн. постав. И. Чуксина, 1878. 305 с.

Справочная книга СПб, 1878 — Справочная книга о лицах, получивших в течение 1877 года и января месяца 1878 года купеческие свидетельства и билеты по 1 и 2 гильдиям на право торговли и промысла в 1878 году. СПб.: Тип. П. И. Шмидта, 1878. XII, 848 с.

Справочная книга СПб, 1880 — Справочная книга о лицах С.-Петербургского купечества и др. званий, получивших в течение 1879 и в январе месяце 1880 г. свидетельства и билеты по 1 и 2 гильдиям на право торговли и промыслов в С.-Петербурге в 1880 году. СПб., 1880. [4], XIII, 776.

Эйсснер — Эйсснер А. Из воспоминаний о Достоевском / публ. и вступ. ст. Г. Коган // Знамя. 1991. № 11. С. 160–176.

 

¹ Анна Григорьевна (далее — А. Г.) скопировала в записной книжке 1881 г. (далее — ЗК) набросок Достоевского (далее — Д.) с перечнем тем, к разработке которых писатель планировал обратиться в своей творческой работе в последние годы жизни. Автограф хранится: ОР РГБ. Ф. 93.I.3.12 (отд. листок). Подробнее об отражении этих планов в творческой работе Д. 1878–1880 гг. см.: [Загидуллина, 2008а: 318–319; 2008b: 334], [Загидуллина, Тихомиров: 339–340].

² Записи Д. о творческих планах на ближайшие 10 лет, названные писателем «Memento. На всю жизнь», А. Г. включила в одну из глав своих воспоминаний — «1877 год. Поездка в Мирополье. Предсказание Фильд» [Достоевская А. Г.: 368].

³ Вместо: 1880 — было: 1879.

⁴ В записи упоминается рама для фотографии с «Сикстинской Мадонны» Рафаэля, хранящейся в Дрезденской картинной галерее. В воспоминаниях А. Г. рассказывается, что фотография была подарена писателю Софьей Андреевной Толстой (урожд. Бахметевой) «в половине октября» 1879 г. По поручению дарительницы в дом Достоевских фотографию принес Вл. С. Соловьев. Здесь же мемуаристка сообщает, что она решила сделать мужу сюрприз ко дню рождения, втайне от Д. заказав в мастерской раму для фотографии: «…накануне 30-го (октября, дня рождения писателя. — Б. Т.) прекрасная темного дуба резная рама со вставленною в нее фотографиею была доставлена переплетчиком и вбит для нее гвоздь в стену, прямо над диваном (постелью Федора Михайловича) <…>. Утром, в день нашего семейного праздника, когда Федор Михайлович ушел пить чай в столовую, картина была повешена на место; после веселых поздравлений и разговоров мы вместе с детьми отправились в кабинет. Каково же было удивление и восторг Федора Михайловича, когда глазам его представилась столь любимая им Мадонна!» [Достоевская А. Г.: 405–406]. Не вполне ясно, зачем через год с небольшим необходимо было менять «пре- красную темного дуба резную раму» на новую, но хронологическая близость заметки в ЗК ко времени события («Рождество 1880 г.») не позволяет сомневаться в достоверности этого свидетельства А. Г. Фотографию Мадонны в новой раме, висящую над диваном в кабинете Д., можно видеть на снимке, сделанном фотографом В. Таубе через полтора–два месяца после смерти писателя, ее оригинал хранится в Государственном музее истории российской литературы им. В. И. Даля (инв. номер: КП 35714/132–133).

⁵ Этот бювар (кашлетр) сегодня можно видеть в кабинете писателя (на стене над рабочим столом) в Литературно-мемориальном музее Ф. М. Достоевского в С.-Петербурге (инв. номер: БПИД–393).

⁶ Пасха в 1880 г. приходилась на 20 апреля по старому стилю.

⁷ По-видимому, имеется в виду рама для фотопортрета Д. работы М. Тулинова (?), который висел в кабинете писателя над рабочим столом. Этот портрет также можно видеть на фотографии В. Таубе 1881 г. (см. примеч. 4). Возможно, именно его зарегистрировала А. Г. в перечне портретов Д. в одной из своих записных книжек: «Портретъ въ большую величину отъ 62 г<ода> (въ рамкѣ<)>» (ОР РГБ. Ф. 93.III.5.16. Л. 29 об.). В настоящее время местонахождение этого фотопортрета неизвестно.

⁸ серьги и брошь и браслетъ изъ янтаря 1874 ? вписано. 1874 г., вызвавший у мемуаристки сомнение (ею поставлен знак вопроса), подтверждается в ее примечании к письму Д. жене от 20 июля (1 августа) 1874 г.: «Ѳ<едоръ> М<ихайловичъ> чрезвычайно любилъ мнѣ дарить <незачеркнутый вариант: дѣлать подарки> и на этотъ разъ привезъ изъ Берлина прелестную parure <комплект. — фр.> (серьги, брошь, браслетъ) изъ янтаря, очень оригинальной и красивой формы» (ОР РГБ. Ф. 93.III.7.1. Л. 234).

⁹ Об этом подарке, сделанном 9 декабря 1866 г., А. Г. упоминает в комментарии к письму, написанному к ней Д. в этот день: «На 9е декабря приходились мои именины, а также именины моей матери, А. Н. Сниткиной. <…> Я очень приглашала Ѳ<едора> М<ихайловича> прiѣхать въ этотъ день къ обѣду». Но так как «Ѳ<едора> М<ихайловича> угнетала мысль встрѣтить у меня незнакомое ему общество», он «предпочелъ не прiѣхать, а поручилъ поздравить именинницъ своему пасынку, Павлу Александровичу Исаеву, который и доставилъ мнѣ это письмо и золотой браслетъ, первый подарокъ Ѳ<едора> М<ихайловича>» (ОР РГБ. Ф. 93.III.7.1. Л. 2).

¹⁰ предъ свадьбой на имянины браслетъ вписано.

¹¹ Об этом подарке, купленном в 1879 г. в Берлине, Д. сообщал жене в письме от 24 июля (5 августа) 1879 г. из Эмса: «…не знаю, угожу ли биноклем, купил на свой вкус, а цены не скажу» [Д30; 30₁: 83]. В примечании к данному письму А. Г. описывает этот подарок так: «…прелестный бинокль изъ голубой эмали съ цвѣтами» (ОР РГБ. Ф. 93.III.7.1. Л. 399).

¹² Имеется в виду московский галантерейный магазин, который содержал купец 2-й гильдии французский подданный Генрих Море. Магазин находился в 1-м квартале Мясницкой части, на Кузнецком мосту в доме Солодовникова (см.: Справочная книга Москвы, 1878: 188).

¹³ Помета «изъ Пет<ербурга>», видимо, означает, что Д. привез этот подарок А. Г. из Северной столицы в Старую Руссу, возможно, к восьмой годовщине их свадьбы (15 февраля 1875 г.) (см.: [Летопись; т. 3: 14]).

¹⁴ 8го Декабря вписано.

¹⁵ Имеется в виду «Торговля золотыми и серебряными вещами» купца 2-й гильдии Петра Фомича Пантелеева, которая находилась в Гостином дворе, по Садовой ул. (лавка № 63) (см.: Справочная книга СПб, 1878: 518).

¹⁶ Далее пропуск в рукописи.

¹⁷ 30 августа был день рождения А. Г.

¹⁸ небольш<ое> вписано.

¹⁹ Это кресло, стоящее в кабинете Д. между рабочим столом и этажеркой, можно видеть на второй из фотографий В. Таубе, сделанных в марте-апреле 1881 г. (см. примеч. 4). На обороте фотографии рукой А. Г. сделана памятная запись, в которой, в частности, отмечено: «Кресло въ русскомъ стилѣ, стоящее между столомъ и этажеркой, было куплено въ знаменательный день объявленія Восточной Войны». Имеется в виду 12 (24) апреля 1877 г., когда был обнародован «Высочайший манифест о вступлении российских войск в пределы Турции, данный в Кишиневе 12 апреля 1877 года» (см.: [Достоевская А. Г.: 368]). Печатный текст Манифеста, принадлежавший писателю, хранится в фонде Д. в ОР РГБ (Ф. 93.I.5.4).

²⁰ Далее было: Люб

²¹ По-видимому, имеется в виду зажим для ленточного галстука.

²² Масака — «темно-красный цвет, иссиня-малиновый» (Даль, т. 2: 301). «Ѳеодоръ Михайловичъ часто упоминалъ о цвѣтѣ "масака", но, на мои вопросы, никогда не могъ опредѣлить какой это цвѣтъ. По всей вѣроятности — темно-лиловый, такъ какъ гробы обивались тогда преимущественно темно-лиловымъ бархатомъ. Вообще, Ѳеодоръ Михайловичъ плохо различалъ цвѣта» [Панюкова, 2016: 99–100].

²³ Лиля — домашнее имя второй дочери Достоевских. Любовь Федоровна родилась в Дрездене 14 (26) сентября 1869 г. и скончалась 10 ноября 1926 г. в Гриесе близ Больцано, в Южном Тироле (Италия). Писательница, мемуаристка; автор жизнеописания отца. Сообщая о рождении дочери Ап. Н. Майкову, Д. писал 14 (26) декабря 1869 г.: «Девочка здоровая, веселая, развитая не по летам (то есть не по месяцам), всё поет со мной, когда я ей запою, и всё смеется; довольно тихий, не капризный ребенок. На меня похожа до смешного, до малейших черт» [Д30; т. 29₁: 89].

²⁴ Было начато: Ѳе

²⁵ была вписано.

²⁶ Старшая дочь Достоевских, родившаяся в Женеве 22 февраля (5 марта) 1868 г. и скончавшаяся, не достигнув трехмесячного возраста, 12 (24) мая 1868 г. Похоронена на кладбище Plain Palais.

²⁷ О сыне Достоевских Федоре см. ниже примеч. 159.

²⁸ 15 июля по старому стилю — день памяти святого равноапостольного великого князя Киевского Владимира (в святом крещении Василия) — крестителя Руси.

²⁹ Младший сын Достоевских Алексей родился в Старой Руссе 10 августа 1875 г.; скончался в Петербурге 16 мая 1878 г., похоронен на Большеохтинском Георгиевском кладбище. В «Петербургском некрополе» ошибочно указана дата его рождения — 12 августа 1875 г. (см.: Петербургский некрополь; т. 2: 83). Больше доверия, конечно же, вызывает свидетельство матери — Анны Григорьевны (см.: [Достоевская А. Г.: 335]).

³⁰ Далее было: память

³¹ Имеется в виду «минский земянин» (шляхтич) Стефан Достоевский, живший во второй половине XVI — первой четверти XVII в., — внук родоначальника фамилии Достоевских Даниила Ивановича Иртищевича (Иртища, Ртищевича, Артищевича), получившего в 1506 г. от пинского князя Федора Ивановича Ярославича грамоту «на вечное владение» селом Достоево (см.: [Хроника рода Достоевских: 32–38]). Дочь писателя Л. Ф. Достоевская вспоминала: «Отец что-то говорил моей матери о некоем епископе Стефане, который, по его словам, был родоначальником нашей православной семьи» [Достоевская Л. Ф.: 37]. Это свидетельство конкретизирует заметку жены писателя, уточняя сведения об историческом Стефане Достоевском, который, согласно указанию в «Гербовнике Польском» (1901) Адама Бонецкого, в 1577 г. получил от короля Стефана Батория жалованную грамоту на «пожизненное управление, с отчинами, угодьями и доходами», Минским Вознесенским православным монастырем (см.: [Хроника рода Достоевских: 32]). Источник осведомленности Д. об этом предке не установлен.

³² По наблюдению Т. И. Орнатской, так же («Батюшка, милый батюшка!») называл сына Илюшу капитан Снегирев, персонаж романа «Братья Карамазовы» [Орнатская, 1994: 244].

³³ Слова «на горшкѣ» записаны стенографически. Расшифровка Ц. М. Пошеманской.

³⁴ По воспоминаниям дочери писателя, в семье Достоевских «Богородица» непременно читалась перед сном: каждый вечер отец «заходил взглянуть на нас, лежащих в кроватках, благословить нас, прочесть с нами короткую молитву Богородице — ту самую, которой учили его родители, когда он был ребенком» [Достоевская Л. Ф.: 188]. Последнее указание заставляет предположить, что имеется в виду молитва Богородице «на сон грядущий»: «Всё упование на Тебя возлагаю, Матерь Божия, сохрани мя под кровом Твоим». По указанию О. Ф. Миллера, озвучившего, очевидно, свидетельство А. Г. Достоевской, именно эту молитву писатель «твердил всю жизнь и ею же напутствовал ко сну своих собственных детей» (Миллер: 6).

³⁵ Слова «не пѝсалъ» записаны стенографически. Расшифровка Ц. М. Пошеманской.

³⁶ Табачный магазин одесского купца Давида Мангуби, торговавшего под фирмой «Саатчи и Мангуби», находился на Невском проспекте, в доме графа Менгдена, № 56. Фабрика располагалась в 4-й Рождественской ул., в доме Королькова (см.: Справочная книга СПб, 1880: 436). В публикации Т. И. Орнатской фамилия караима Бабакия Саатчи ошибочно прочитана как написанный на латинице сорт табака: «Caamru» [Орнатская, 1994: 232]. Товарищество фабрик табачных изделий «Лаферм» в Петербурге имело производство на Васильевском острове, на углу Среднего проспекта и 9-й линии, в собственном доме; фир- менный магазин — на Невском проспекте, в доме Сутгофа, № 46 (см.: Справочная книга СПб, 1880: 110). В Литературно-мемориальном музее Ф. М. Достоевского в Петербурге экспонируется мемориальная коробочка из-под табака фирмы «Лаферм» с памятной карандашной надписью дочери писателя Любови Федоровны на донце, сделанной в вечер смерти отца (инв. номер: БПИД–127/а, б).

³⁷ ¼ фунта 80 коп. вписано.

³⁸ Торговля сигарами и винами купца 2-й гильдии Корнелиуса Фейка в конце 1870-х — 1880-е гг. располагалась на Невском проспекте, в доме Голландской церкви, № 20. Д. упо- минает «сигары в 130 р. от Фейка», дополнительно замечая: «у Фейка есть такие сигары», — в набросках к неосуществленному замыслу фельетона «Проект мечтателя, сумбуриста» [Д30; т. 27: 68]. Об этом замысле см. ниже в примеч. 91.

³⁹ С актером, режиссером, куплетистом и антрепренером театра и увеселительного сада «Эрмитаж» на Божедомке Михаилом Валентиновичем Лентовским (1848–1906) Д. встречался 4 июня 1880 г. в Москве во время торжеств по случаю открытия памятни- ка А. С. Пушкину (см.: [Д30; т. 30₁: 180]).

⁴⁰ Вместо: сотня — было: сигарой.

⁴¹ Далее следует запись рукой А. Г. Достоевской: впередъ на 6 стран.*

⁴² туфли вписано.

⁴³ То есть стакан, который Д. использовал на термальном курорте в немецком городе Эмс, где лечился местными минеральными водами. «Каждый пьющий должен купить здесь себе стакан на весь сезон, на котором черточками обозначено число унций в стака- не», — писал Д. из Эмса жене 16 (28) июня 1874 г. [Д30; 29₁: 331].

⁴⁴ у вписано.

⁴⁵ В рукописи ошибочно: Ѳедоръ

⁴⁶ Далее было: да вѣдь

⁴⁷ О поездке 23 февраля 1881 г. к знаменитому петербургскому спириту профессору Николаю Петровичу Вагнеру (1829–1907), на квартире которого в Петербургском университете ее уговаривали дать разрешение вызвать во время спиритического сеанса «дух Достоевского», А. Г. рассказывает в своих воспоминаниях (глава «Спириты»). Вдова писателя категорически возражала против намерений Вагнера и его единомышленников, умоляя «не тревожить покоя [ее] дорогого мужа» (см.: [Достоевская А. Г.: 473–476]). По возвращении домой ей и приснился сон, о котором она упоминает далее близко к тексту воспоминаний (ср.: [Там же: 476–477]); его же она рассказывает Н. П. Вагнеру в письме от 25 февраля 1881 г. (см.: [Раздъяконов: 32]).

⁴⁸ Далее было: именно

⁴⁹ Об этом также пишет в своих воспоминаниях младший брат писателя Андрей: «Все мы родились в правом (при выходе из двора) трехэтажном каменном флигеле, состоящем при Московской Мариинской больнице, исключая старшего брата Михаила, родившегося в здании Военного госпиталя, где отец служил до марта 1821 года, брата Федора, который родился в левом трехэтажном флигеле Московской Мариинской больницы, в котором отец первоначально имел квартиру…» [Достоевский А. М.: 33]. В «Летописи жизни и творчества Ф. М. Достоевского» переезд семьи Достоевских из левого (в плане) в правый флигель датирован 1825 годом (см.: [Летопись; т. 1: 15]). Однако, судя по воспоминаниям брата писателя, это произошло в 1822 г., еще до появления на свет сестры Варвары, родившейся 5 декабря 1822 г.

⁵⁰ М. А. Достоевский вышел в отставку 1 июля 1837 г. (см.: [Бессонова, 2020: 5–23]). Семья переехала в свое имение в Тульской губернии в августе этого же года.

⁵¹ Ср. в мемуарах Андрея Достоевского, который вспоминает, что квартира их состояла «собственно из двух чистых комнат, кроме передней и кухни. При входе из холодных сеней, как обыкновенно бывает, помещалась передняя в одно окно (на чистый двор). В задней части этой довольно глубокой передней отделялось с помощью дощатой столярной перегородки, не доходящей до потолка, полутемное помещение для детской. <…> В полутемной детской, которая расположена была в заду передней, помещались только старшие братья» [Достоевский А. М.: 33–34].

⁵² Стол в гостиной в родительском доме Достоевских был не круглый, а овальный. В 1837 г., когда М. А. Достоевский вышел в отставку и переселился в свое имение в Тульской губернии, стол, в числе других предметов домашнего обихода, был вывезен из Москвы в сельцо Даровое. Там в господском доме он простоял до 20-х гг. XX в. (последняя владелица — племянница Д. Мария Александровна Иванова) и был обнаружен В. С. Нечаевой, которая как раз в это время занималась созданием Московского музея Ф. М. Достоевского. В 1926 г. стол был перевезен в столицу и размещен в музейной экспозиции на Божедомке (инв. номер: И–35716/451), где находится и в настоящее время (см.: [Нечаева: 293]).

⁵³ Эта фраза из ЗК А. Г. в усеченном виде вошла в первую посмертную биографию Д., написанную О. Ф. Миллером; ср.: «По воспоминаніямъ нѣкоторыхъ родственниковъ, онъ былъ человѣкъ угрюмый, нервный, подозрительный» (Миллер: 20). Это замечание вызвало протест А. М. Достоевского, который в воспоминаниях возражал против такой характеристики: «…кому случится прочесть письма отца, тот верно не назовет его человеком угрюмым, нервным, подозрительным, как именовал его покойный О. Ф. Миллер в Биографии Ф. М. Достоевского <…> со слов и воспоминаний будто каких-то родственников. Нет, отец наш, ежели и имел какие недостатки, то не был угрюмым и подозрительным, т. е. каким букой. Напротив, он в семействе был всегда радушным, а подчас и веселым» [Достоевский А. М.: 90]. Можно, однако, предположить, что А. Г. не выдумала эту характеристику М. А. Достоевского, которого она не могла знать лично, а воспроизвела в своих заметках свидетельство мужа (или его сестры Варвары).

⁵⁴ Так в рукописи. Правильно: Щировские. Дружеское Достоевским семейство состояло из старшего штаб-лекаря статского советника Козьмы Алексеевича Щировского, его жены Аграфены Степановны, старшего сына Алексея Козьмича, служившего сверхштатным ординатором при той же Мариинской больнице, младшего Николая и дочери Елизаветы Козьминичны; с ними также жила престарелая теща Щировского Пелагея Семеновна и сестра жены незамужняя Марья Степановна. Некоторые члены семейства Щировских упоминаются в творческих набросках Д. к неосуществленным замыслам «Романа о Князе и Ростовщике», «повести Козлову» («Лизав<ета> Кузьминич<на> Щур<овская>», «Лизав<ета> Кузминишна»), в «Плане для рассказа в "Зарю"» («Марья Степановна»; см. об этом: [Тара- сова, 2016], [Панюкова, 2020]). А. М. Достоевский пишет, что «Лизавете Кузьминичне было уже лет под 40 и она нюхала табак» [Достоевский А. М.: 40], однако, судя по исповедным ведомостям церкви св. апостолов Петра и Павла в Мариинской больнице, она была гораздо моложе — 1808/1809 г. р. (см.: ЦГА Москвы. Ф. 203. Оп. 747. Д. 1175. Л. 804 об. [Электронный ресурс]. URL: https://cgamos.ru/ispovedalnye_vedomosti/203-747-1175/). Может быть, Андрей Достоевский спутал ее с ее теткой Марьей Степановной, которой в 1830-е гг. было уже за сорок?

⁵⁵ 7 августа 1831 г. Достоевские за 29 тыс. рублей ассигнациями приобрели у коллежской асессорши Ольги Глаголевской село Даровое в Каширском уезде Тульской губернии (ныне территория Московской области) (см.: [Бессонова, 2021: 28).

⁵⁶ Андрей Достоевский вспоминает: «Алена Фроловна была, действительно, замечательная личность, и как я начинаю себя помнить, не только была в уважении у родителей моих, но даже считалась как бы членом нашего дома, нашей семьи. <…> Она была девицей и называла себя "Христовой невестой"» [Достоевский А. М.: 35]. Д. также с большим теплом вспоминает о нянюшке Алене (Елене) Фроловне Крюковой, жившей в семье Достоевских с 1825 г., на страницах «Дневника Писателя» за 1876 г. (см.: [Д30; т. 22: 112]). В набросках к «Дневнику Писателя» Д. записал: «Есть совершенно святые <…> (няня Алена Фроловна)» [Д30; т. 24: 181]. «Старая Фроловна», служанка в семье Вареньки Доброселовой, упомянута в романе «Бедные люди» [Д30; т. 1: 84]. В романе «Бесы» Аленой Фроловной также названа няня Лизы Тушиной [Д30; т. 10: 87, 90].

⁵⁷ Согласно словарю В. И. Даля, остродум — «глубокий мыслитель» (Даль; т. 2: 707). Сказок с таким персонажем не обнаружено. Возможно, А. Г. неточно воспроизвела имя персонажа Остроум, встречающегося, например, в сборнике «Сказки Приленья» (Иркутск, 1974).

⁵⁸ Александра Федоровна Куманина (урожд. Нечаева; 1796–1873) — старшая сестра матери Д., Марии Федоровны. Александр Алексеевич Куманин (1791–1863) — ее муж, сын первостатейного купца, с 1830 г. потомственный дворянин. До смерти отца писателя в 1839 г. Алена Фроловна Крюкова жила, присматривая за Верой, Николей и Сашей Достоевскими, в сельце Даровое Тульской губернии. Позже, когда осиротевших младших детей Достоевских взяли в свой дом А. Ф. и А. А. Куманины, Алена Фроловна также поселилась у них вместе с детьми. По указанию А. М. Достоевского, она «умерла в глубокой уже старости в 1850-х годах» [Достоевский А. М.: 103]. По-видимому, именно она упомянута в ревизской сказке 9-й ревизии от 8 августа 1850 г. как «московская мещанка Напрудной слободы девица Елена Фролова», 75 лет, вместо которой, по ее прошению руку приложил некий мещанин Иван Смирнов, проживающий в Общественной Андреевской богадельне (см.: ЦГА Москвы. Ф. 51. Оп. 8. Д. 504. Л. 374 [Электронный ресурс]. URL: https://cgamos.ru/skazki/51-8-54/ (01.03.2024)).

⁵⁹ Далее было: а отецъ 1839.

⁶⁰ Мария Федоровна Достоевская (урожд. Нечаева; 1800–1837); скончалась от чахотки, была похоронена на Лазаревском кладбище (см.: [Достоевский А. М.: 77–78]).

⁶¹ Неточно: поездка в Петербург состоялась в начале мая 1837 г. См. сообщение в газете «Московские ведомости» от 8 мая 1837 г., где в разделе «Известия о приезжавших в сию столицу и выехавших из оной осьми классов особах с 3 по 6 мая» зафиксирован: «Надв<орный> сов<етник> Достоевский с детьми» (№ 37. С. 254). Достоевские не могли выехать ранее 4 мая, поскольку этим числом датировано Свидетельство о прививках старшего из братьев Михаила Достоевского, выписанное штаб-лекарем К. Щировским, которое необходимо было при поступлении в Главное инженерное училище (см.: [Маскевич, Тихомиров: 61]).

⁶² Француз Никола-Шарль-Иоанн Сушар (Suchard; 1783–1851) прибыл в Россию в се- редине 10-х гг. XIX в. Выдержав в 1818 г. экзамен в Московском университете, преподавал французский язык в женских институтах — Александровском и Екатерининском, кото- рые находились рядом с Мариинской больницей. Приняв православие, Н. Сушар в 1826 г. получил разрешение Николая I переменить иностранное имя на русское. Новая фамилия с одобрения императора образовалась путем прочтения старой фамилии — Suchard — справа налево c прибавлением русского окончания «-ов». Н. И. Драшусов с осени 1832 г. был приходящим учителем французского языка в доме Достоевских. Позднее, с осени 1833 по июнь 1834 г., Михаил и Федор посещали его полупансион на Новослободской улице (соврем. № 26; историческое здание не сохранилось). Пансион Драшусова-Сушара явился прототипом «пансионишка Тушара» в романе «Подросток» (см.: [Федоров: 89–96]).

⁶³ У Н. И. Драшусова (см. предшеств. примеч.) было два сына: Александр и Владимир. А. Н. Драшусов (1816–1890) — астроном, директор обсерватории Московского универси- тета (см.: РБС; т. 6: 676–677). В. Н. Драшусов (1819–1883) — тайный советник, магистр математических наук, издатель газеты «Московский городской листок», управляющий московской Павловской больницей (см.: Список гражданским чинам, 1873: 309).

⁶⁴ Пансион австрийского подданного, чеха Леопольда (Леонтия Ивановича) Чермака (1770–1849), в котором Михаил и Федор Достоевские учились с осени 1834 по весну 1837 г., располагался в Басманной части, в 1-м квартале, на Новобасманной улице, в доме княгини Натальи Петровны Касаткиной-Ростовской, № 91 (см.: Соколов: 176 (1-я паг.), 36 (2-я паг.)). Здание стояло рядом с Басманной полицейской частью (№ 92) и неподалеку от дома, где до 1828 г. жил со своей семьей дедушка писателя Федор Тимофеевич Нечаев (№ 98). Соврем. адрес: улица Новая Басманная, № 31 (историческое здание не сохранилось). О пансионе Л. Чермака подробнее см.: [Достоевский А. М.: 92–114], также: [Федоров: 97–114], [Смирнова].

⁶⁵ Александр Михайлович Ламовский (Ломовский) (1818–1893) — старший товарищ братьев Михаила и Федора Достоевских по пансиону Л. И. Чермака, педагог, математик. По окончании пансиона вольнослушатель Московского университета, с 1841 г. учитель математики в Московском сиротском доме. С 5 июля 1842 г. зять Чермака, муж его средней дочери Анны Леонтьевны (подробнее см.: [Давлетбаева, Емченко]).

⁶⁶ В рукописи ошибочно: къ

⁶⁷ Ежегодные посещения в летние месяцы Троице-Сергиевой лавры были традиционными в семействе Достоевских до покупки имения Даровое в Тульской губернии. «У Троицы, — вспоминал брат Д. Андрей, — проводили два дня, посещали все церковные службы, и, накупив игрушек, тем же порядком возвращались домой, употребив на всё путешествие дней 5–6». Он же сообщает в мемуарах о поездке в лавру весной 1837 г. старших братьев Михаила и Федора с тетушкой А. Ф. Куманиной: «Тетенька Александра Федоровна по обычаю ежегодно весною ездила на богомолье в Троицкую лавру и на этот год упросила папеньку отпустить с нею и двух старших сыновей для поклонения святыне перед отъездом их из отчего дома в Петербург. Впоследствии я часто слышал от тетеньки, что оба брата во время путешествия услаждали тетеньку постоянною декламациею стихотворений, которых они массу знали наизусть» [Достоевский А. М.: 54, 79].

⁶⁸ Об этом сообщает и Андрей Достоевский: «Из товарищей к братьям не ходил никто. Раз только к старшему брату приезжал из пансионских товарищей некто Кудрявцев. Брату позволено было отдать ему визит, но тем знакомство и кончилось» [Достоевский А. М.: 71–72].

⁶⁹ В исповедной ведомости за 1831 г. церкви св. апостолов Петра и Павла в Мариинской больнице среди живущих в доме штаб-лекаря М. А. Достоевского фигурирует некая титулярная советница вдова вахмистра Александра Николаевна Новицкая, 66 лет (см.: ЦГА Москвы. Ф. 203. Оп. 747. Д. 1175. Л. 805 об. [Электронный ресурс]. URL: https://cgamos.ru/ispovedalnye_vedomosti/203-747-1175/ (01.03.2024)). В каком отношении она состояла к семье Достоевских, сказать затруднительно. Возможно, со слов А. Г. (А. М. Достоевский такую сказочницу не упоминает), Александру Николаевну в рассказ о детстве Д. включил первый биограф писателя О. Ф. Миллер: «По воспоминаніямъ другихъ родственниковъ Ѳ. М., сказки разсказывала имъ еще — уже не народныя, а изъ "Тысячи и одной ночи" — какая-то часто гостившая у нихъ старушка Александра Николаевна. Сказка такъ и лилась у нея за сказкой и дѣти не отходили отъ нея» (Миллер: 9).

⁷⁰ В рукописи ошибочно: разсказывав

⁷¹ Далее пропуск в рукописи. Возможно, имеется в виду неизвестный нам герой арабских сказок, а имя второго героя А. Г. забыла.

⁷² По-видимому, имеется в виду указание при диктовках на то или иное оформление реплик диалога.

⁷³ С осени 1866 г. постоянным участником творческого процесса Д. была его женастенографистка. «Ѳ<едоръ> М<ихайловичъ> привыкъ работать съ моею помощью, т. е. диктовать мнѣ, я стенографировала и на другой день представляла продиктованное уже готовымъ для типографіи», — вспоминала она (ОР РГБ. Ф. 93.III.7.1. Л. 280).

⁷⁴ Достоевский познакомился с этими произведениями В. Скотта еще в детские годы, когда «12-ти лет <…> в деревне, во время вакаций, прочел всего Вальтер-Скотта» [Д30; т. 30₁: 212]. Эвфию Денс, героиню романа В. Скотта «Эдинбургская темница» (1818, рус. пер. 1825), и Диану Вернон, героиню романа В. Скотта «Роб Рой» (1817, рус. пер. 1829), упоминает Мечтатель, герой романа «Белые ночи», рассказывая Настеньке о содержании своих грез (см.: [Д30; т. 2: 116]).

⁷⁵ Д. увлекся творчеством Ч. Диккенса еще в 1840-е гг. Особенно он ценил «Посмертные записки Пиквикского клуба», «Оливера Твиста», «Лавку древностей» (см.: [Д30; т. 21: 75]). Указание А. Г. на роман «Жизнь и приключения Николаса Никльби» (1838–1839; рус. пер. 1840) ценно тем, что в текстах самого Д. нет упоминаний этого произведения. О «Приключениях Оливера Твиста» (1838; рус. пер. 1841) также нет развернутых высказыванийписателя (см.: [Д30; т. 22: 148]). Героиня «Лавки древностей» (1840–1841; рус. пер. 1843 (сокр.), 1853) Нелли Трент повлияла на создание образа Нелли в романе «Униженные и оскорбленные»; эпизод из «Лавки древностей» весьма вольно пересказывает Тришатов в романе «Подросток» (см.: [Д30; т. 13: 353]).

⁷⁶ Как и в случае с романом Ч. Диккенса «Жизнь и приключения Николаса Никльби», упоминание А. Г. в этой заметке романов О. де Бальзака «Кузен Понс» (1846; рус. пер. 1847) и «Кузина Бетта» (1847; рус. пер. 1847), образующих диптих под названием «Бедные родственники», ценно тем, что сам Д. никогда не высказывался об этих произведениях.

⁷⁷ часа два вписано.

⁷⁸ Слова «кое-куда, мылъ зубы» записаны стенографически. Расшифровка Ц. М. Пошеманской. Далее было записано и зачеркнуто: молился

⁷⁹ и часы вписано.

⁸⁰ Д., работая до 3–4 часов ночи, спал на диване в рабочем кабинете. В нижней части дивана были выдвижные ящики, где размещались постельные принадлежности: одеяло, подушки и проч.

⁸¹ перестилалъ постель вписано.

⁸² Знак вопроса поставлен в рукописи.

⁸³ совѣтовать вписано.

⁸⁴ Рецепт «в бане на полке медом с солью вытереться» ернически упоминает черт Ивана Карамазова, отморозивший себе бок, характеризуя это как «народное средство», но одновременно сообщая, что так лечиться ему «один немец-доктор посоветовал» [Д30; т. 15: 76].

⁸⁵ Далее было: на

⁸⁶ Вместо: малахиту — было: малахита

⁸⁷ Было: для доказательства Европѣ что мы

⁸⁸ Но вписано.

⁸⁹ Вместо: на — было: во

⁹⁰ Далее было: перевезенiя

⁹¹ Возможно, как и в случае с записью перечня тем «Memento: на всю жизнь», А. Г. скопировала здесь не дошедший до нас автограф Д. с связным изложением неосуществленного художественно-публицистического замысла «Проект мечтателя, сумбуриста», разрозненные наброски к которому находятся на многих страницах записной тетради Д. 1880–1881 гг. Этот замысел, скорее всего, намечался для февральского выпуска «Дневника Писателя» 1881 г. и не был реализован из-за смерти Д. Комментируемый набросок из ЗК А. Г. под рубрикой «Рукописные редакции» в академическом ПСС введен в основной корпус текстов Д. (см.: [Д30; т. 30₁: 24, 84]). Такое неоправданное решение обосновано публикатором произвольным допущением, согласно которому данный текст, продиктованный Д., был записан женой писателя стенографически, а здесь А. Г. расшифровала его. Подробнее о «Проекте мечтателя, сумбуриста» см.: [Тихомиров, 2008: 373–374].

⁹² Через Чудово и Новгород пролегал маршрут, которым Достоевские ездили в Старую Руссу. В Чудове была пересадка на новгородский поезд (ждать иногда приходилось до двух часов); от Новгорода до Старой Руссы добирались частью на пароходе по Ильменю, частью на лошадях.

⁹³ у меня вписано.

⁹⁴ А. Г. здесь перечисляет произведения Д. (рассказы и фрагменты крупных романов), которые писатель планировал включить в сборник «Для детей». О намерении выбрать из своих сочинений «места, подходящие к детскому возрасту, и издать книжку для детского чтения» [Д30; т. 30₁: 169] Д. сообщает в письме к жене от 28–29 мая 1880 г. (идею писателю подсказала некая госпожа Илина, которая обратилась к нему за разрешением осуществить такой проект, но получила отказ). После смерти мужа А. Г. реализовала этот замысел, издав в 1883 г. сборник «Русским детям: из сочинений Ф. М. Достоевского» (под ред. [и с предисл.] О. Ф. Миллера. СПб.: Тип. бр. Пантелеевых, 1883. 280 с.) и в 1897 г. сборник «Достоевский для детей школьного возраста» (под ред. А. В. Круглова. С биогр. очерком, портр. Ф. М. Достоевского и снимками с его дома и школы его имени. СПб.: Тип. бр. Пантелеевых, 1897. 393 с.). Подробнее см.: [Вассена].

⁹⁵ Далее было: до т<ебя>

⁹⁶ А. Г. стремится здесь отразить, хотя бы частично, интонацию, с которой Д., выступая на литературных вечерах, читал произведения А. С. Пушкина: «Пророк» и монолог Барона из «Скупого рыцаря». По воспоминаниям современников, чтение отличалось невероятной силой и глубиной проникновения. Слышавший на одном из вечеров чтение Д. стихотворения «Пророк» И. Ф. Анненский вспоминал: «Я не удержал памятью в передаче Достоевского всех деталей того жестокого акта, которым вводился в новую жизнь древний иудей, будущая жертва деревянной пилы. Помню только, что в заключительном стихе "Глаголом жги сердца людей" Достоевский не забирал вверх, как делали иные чтецы, а даже как-то опадал, так что у него получался не приказ, а скорее предсказание, и притом невеселое» (Анненский: 237). Строчка из «Скупого рыцаря» приведена неточно; у Пушкина: «И потекут сокровища мои…».

⁹⁷ Михаил Михайлович Достоевский-средний (1846–1896), племянник и крестник писателя, второй сын его старшего брата. Визит М. М. Достоевского к дяде состоялся 22 января 1881 г. (см.: [Летопись; т. 3: 538]).

⁹⁸ Слово «недоволенъ» записано стенографически. Расшифровка Ц. М. Пошеманской.

⁹⁹ Борис Борисович Поляков (ок. 1815–1884) — действительный статский советник (1869), состоявший в Медицинском департаменте Министерства внутренних дел (Список гражданским чинам, 1879: 401–402). С 1879 г. в отставке с чином тайного советника. Занимался частной адвокатской практикой, с 1873 г. являлся поверенным Д. в деле о «куманинском наследстве». 23 января 1881 г. привез Достоевским деньги (357 руб. 67 коп.) за проданный в рязанском имении лес (см.: [Летопись; т. 3: 538–539]). Подробнее о Б. Б. Полякове см.: [Юхнович].

¹⁰⁰ См. выше примеч. 94.

¹⁰¹ Вместо: 3 — было: 2 или

¹⁰² Принадлежавшую Д. чайную ложечку с монограммой «Ѳ. Д.» можно видеть в экспозиции Литературно-мемориального музея Ф. М. Достоевского в С.-Петербурге (инв. номер: БПИД-378).

¹⁰³ Вместо: чайника — было: во<ды?>

¹⁰⁴ Вместо: чаю — было: кипятку

¹⁰⁵ Далее было: чаю, такъ что

¹⁰⁶ Ср. с иным свидетельством дочери писателя: «Отец любил сам наливать себе чай и пил всегда очень крепкий. Он выпивал два стакана, а третий уносил с собой в кабинет, где прихлебывал его понемногу за работой» [Достоевская Л. Ф.: 185]. Также см. свидетельство о. Иоанна Румянцева: «Покойный романист <…> любил пить чай самый крепкий, словно пиво» (Исторический вестник. 1895. Т. LX, № 4. С. 135).

¹⁰⁷ По-видимому, имеется в виду сон Версилова о «золотом веке» [Д30; т. 13: 375], являющийся почти дословным повторением сна Ставрогина в романе «Бесы» из исключен- ной по требованию редакции «Русского вестника» главы «У Тихона».

¹⁰⁸ Пропуск в рукописи.

¹⁰⁹ Имеются в виду речи прокурора и адвоката в книге двенадцатой «Судебная ошибка» романа «Братья Карамазовы».

¹¹⁰ Этот визит друга Д. еще с 1840-х гг. поэта Аполлона Николаевича Майкова (1821–1897) состоялся 25 января 1881 г. Майков приходил и в дни предсмертной болезни Д. (см. ниже примеч. 219).

¹¹¹ Имеется в виду моножурнал Д. «Дневник Писателя».

¹¹² Далее было: пам

¹¹³ Академик-филолог Яков Карлович Грот (1812–1895) являлся инициатором идеи и членом Комитета по сооружению памятника А. С. Пушкину в Москве, открытого 6 июня 1880 г. на Страстной площади. Всенародно собранная за период с 1860 по 1875 г. сумма на памятник превышала 100 тыс. рублей. После открытия монумента осталось более 20 тыс. рублей, которые по решению Комитета были направлены на издание «Дешевой пушкинской библиотеки» и учреждение Пушкинской премии Российской академии наук.

¹¹⁴ Орест Федорович Миллер (1833–1889) — историк литературы, публицист, фольклорист; один из организаторов литературных вечеров, проводившихся Обществом для пособия нуждающимся литераторам и ученым. Составитель (вместе с Н. Н. Страховым) первой посмертной биографии Д. (1883).

¹¹⁵ Екатерина Ипполитовна Сниткина (урожд. Тихорская; 1848–1928) — жена двоюродного брата А. Г. Достоевской Михаила Николаевича Сниткина (1837–1901), врача-педиатра в петербургском Воспитательном доме. Подробнее о ней см.: [Панюкова, 2019: 146–153].

¹¹⁶ Пропуск в рукописи. В программе вечера (см. след. примеч.), опубликованной в газете «Новое время» (1881. 28 янв. № 1767. С. 1), обозначено, что один фрагмент из «Евгения Онегина» (переписку Татьяны с Онегиным) прочтут А. Ф. Лауниц и В. Н. Герард; другой (дуэль) — В. А. Крылов (источник указан: [Белов, 1993: 133]). А. Г., очевидно, запамятовала имя Александры Федоровны фон дер Лауниц (1851–1921), дочери генерал-майора Ф. Ф. фон дер Лауница.

¹¹⁷ Речь идет о предстоящем чтении на «большом Пушкинском вечере», который должен был состояться 29 января 1881 г., в годовщину смерти поэта, в зале Кононова у Полицейского моста. В письме от 20 января 1881 г. к одному из организаторов вечера, О. Ф. Миллеру, А. Г. сообщала о согласии Д. участвовать в Пушкинском вечере, здесь же она передавала желание мужа «прочесть из последней главы "Евг<ения> Онегина" и тем ограничиться» [Ланский: 528]. Согласно комментируемой заметке, О. Ф. Миллер при личной встрече как будто просит Д. выбрать для чтения другие тексты Пушкина, поскольку из «Онегина» собирается читать адвокат Владимир Николаевич Герард (1839–1903). В посмертной биографии писателя, вспоминая этот эпизод, О. Ф. Миллер, напротив, сообщает, что сам Д. «вдруг настоятельно заявил, что желает прочесть на вечере некоторые любимые им небольшие стихотворения Пушкина», Миллер же возражал, так как «Евгений Онегин» уже значится в афише вечера и изменение программы повлечет хлопоты «у попечителя учебного округа и градоначальника». Д. настаивал на своем. В конце концов Миллер «дал слово выхлопотать разрешение на замену прежнего отрывка други- ми стихотворениями, только бы Ф. М. участвовал в вечере» (Миллер: 322). Еще по одному свидетельству Миллера, Д. в конечном счете выбрал для чтения стихотворения «Пророк», «Из Корана», «Странник» («Однажды, странствуя среди долины дикой…»), «Из Данта» («И дале мы пошли…»). «Он собирался при этом говорить, — прибавляет Миллер, — о всеобъемлемости Пушкина, на тему "всечеловека"» (Неделя. 1881. 1 февр. № 5. Стлб. 178).

¹¹⁸ Пропуск в рукописи.

¹¹⁹ Вместо: ахъ — было: в

¹²⁰ Ежемесячник Д. «Дневник Писателя» печатался в типографии А. С. Суворина, находившейся в Эртелевом переулке (ныне ул. Чехова), № 11. Речь идет о январском выпуске «Дневника Писателя», вышедшем уже после смерти Д., 31 января 1881 г.

¹²¹ Далее было: нѣсколько

¹²² Софья Сергеевна Кашпирева (урожд. княж. Урусова; ? — после 1916) — вдова публициста и издателя В. В. Кашпирева, издательница и редактор журнала для детей «Семейные вечера» (1870–1891), близкая знакомая семьи Достоевских.

¹²³ Альфред Джингль (Jingle), странствующий актер и шарлатан, отличающийся необычной манерой речи, — персонаж «Посмертных записок Пиквикского клуба» (1836–1837) Ч. Диккенса.

¹²⁴ На самом деле Д. писал письмо не М. Н. Каткову, а его соредактору по журналу «Русский вестник» Н. А. Любимову. В письме он сообщает своему корреспонденту, что крайне нуждается в деньгах, просит передать это Каткову. Спрашивает, нельзя ли сразу прислать всю сумму — «4000 рублей с чем-то», которую редакция журнала оставалась должна ему за публикацию романа «Братья Карамазовы». Письмо датировано в автографе: «Января 26/81» [Д30; т. 30₁: 241]. А. Г. отмечает. что Д. обсуждал с нею «письмо к Каткову» во второй половине дня 25 января 1881 г. Возможно, писатель обсуждал с женой черновик письма, а чистовик писался в ночь с 25 на 26 января, что и нашло отражение в его датировке.

¹²⁵ Далее было: мож

¹²⁶ Слова «было дѣло» записаны стенографически. Расшифровка Ц. М. Пошеманской. Истолкование этого места вызывает затруднение у комментаторов.

¹²⁷ Выделение «Репетилова» в особый пункт, при упоминании вслед за этим отдельно комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума», персонажем которой он является, возможно, обусловлено тем, что Д. репетировал роль этого персонажа Грибоедова, актерски произносил его монологи в домашнем кругу. Дочь писателя вспоминала: отец «решил познакомить нас с отрывками из знаменитой комедии Грибоедова "Горе от ума". <…> …он считал, что наши актеры плохо ее понимают, особенно роль Репетилова, которым он очень восхищался и видел в нем истинного прародителя либеральной партии западников. <…> Достоевский так увлекся, читая и объясняя нам эту комедию, что ему захотелось самому сыграть Репетилова, как он его понимает. Он поделился этим желанием с друзьями, и те предложили устроить у себя домашний спектакль и сыграть последний акт бессмертной комедии Грибоедова. <…> Отец не собирался выступать перед публикой, пока как следует не подготовится, и играл только перед нами, детьми. Как всегда, он страстно увлекся новой затеей: он играл по-настоящему, вскакивал, споткнувшись при входе в комнату, жестикулировал, декламировал. Мы следили за его игрой, как зачарованные» [Достоевская Л. Ф.: 247–248]. Возможно, дочь писателя здесь не вполне точна, и речь должна идти не о репетиции домашнего спектакля, о котором не сохранилось никаких сведений, но о подготовке Д. к выступлению на литературном вечере 10 декабря 1880 г., целиком посвященном русской драматургии, где писатель, согласно программе, как раз должен был читать сцены (с 4-го по 9-е явления) из четвертого акта «Горя от ума» (см.: [Тихомиров, 2018: 201–202]).

¹²⁸ О чтении Д. детям летом 1877 г. «Разбойников» Ф. Шиллера сохранился курьезный рассказ дочери писателя: «Как-то осенним вечером в Старой Руссе, когда дождь лил как из ведра и землю усыпали желтые листья, Достоевский объявил нам, что сейчас будет читать нам "Разбойников" Шиллера. Мне было тогда семь лет, а брату только что исполнилось шесть… <…> Если в семь лет я не способна была понимать произведения Шиллера, зато я прекрасно понимала, что эта непонятная драма очень интересна моему отцу, и, чтобы он был мною доволен, надо делать вид, что мне тоже интересно. Хитрая, как большинство маленьких девочек, я делала умное лицо, с понимающим видом кивала головой и притворялась, будто восхищаюсь гением Шиллера. Но, по мере того как братья Мооры становились всё большими разбойниками, меня все больше одолевала дремота, и я из последних сил таращила свои бедные, усталые детские глазенки; а мой брат Федор откровенно уснул... Видя такую реакцию аудитории, Достоевский перестал читать и сам же над собой посмеялся» [Достоевская Л. Ф.: 192–193].

¹²⁹ изъ вписано.

¹³⁰ Дух<овный> Цензоръ вписано.

¹³¹ В этой заметке перечисляется высшее духовенство, участвовавшее утром 1 февраля 1881 г., перед погребением Д., в литургии, которая служилась в церкви Св. Духа Александро-Невской лавры. Ср.: «Въ 10 часовъ, встрѣченный духовенствомъ, прибылъ архіерей, преосвященный Несторъ, епископъ Выборгскій, второй викарій с.-петербургской епархіи, и началъ литургію въ сослуженіи архимандритовъ и іеромонаховъ. Стройно пѣли превосходные пѣвчіе, горячо молились русскіе люди, когда раздались грустно-величественные и скорбно-торжественные звуки тропаря: "Со святыми упокой". По окончаніи литургіи, преосвященный Несторъ вышелъ на середину церкви передъ гробомъ для совершенія отпѣванія. Съ нимъ вышли о. ректоръ с.-петербургской духовной академіи Янышевъ, о. намѣстникъ лавры архимандритъ Симеонъ, два очередные архимандрита и за ними пять протоіереевъ стали по правую сторону гроба, пять іеромонаховъ по лѣвую. Архидіаконъ провозгласилъ: "благослови, Владыко", и тихіе, полные скорби и умиленія звуки панихиднаго пѣнія полились тихой волной, исторгая слезы изъ глазъ молящихся» (Проводы тела Ф. М. Достоевского и погребение // Биография: 90–91, 3-я паг.). Ценность этой заметки А. Г. состоит в том, что она более подробно, нежели другие источники, описывавшие это событие, перечисляет священно- и церковнослужителей, бывших в сослужении на литургии.

¹³² Далее было: нас

¹³³ Слово «насмѣшкой» записано стенографически. Расшифровка Ц. М. Пошеманской.

¹³⁴ Далее было: сч

¹³⁵ Святитель Тихон Задонский (по рождению Тимофей Савельев, с 1751 Соколовский, 1724–1783), служа с 1759 по 1761 г. ректором Тверской семинарии, одновременно являлся настоятелем Тверского Отроча монастыря, а в 1769 г., уже будучи епископом Воронежским, удалился, по состоянию здоровья, «на покой» в Задонский Рождество-Богородицкий монастырь. Канонизирован Русской православной Церковью в 1861 г. Его главные сочинения: «Сокровище духовное, от мира собираемое» (1770) и «Об истинном христианстве» (1776). Д. испытал сильное влияние учения и личности св. Тихона Задонского. Подробнее см.: [Тихомиров, 2017: 143–163].

¹³⁶ или Карлсруэ вписано.

¹³⁷ Ср. со следующим местом из «Дневника Писателя» 1881 г.: «…петербургская интеллигенция наша, от поколения к поколению, всё менее и менее начинает понимать Россию, именно потому, что, замкнувшись от нее в своем чухонском болоте, всё более и более изменяет свой взгляд на нее, который у иных сузился, наконец, до размеров микроскопических, до размеров какого-нибудь Карлсруэ» [Д30; т. 27: 15]. В черновом автографе было: «…до размеров невозможных, микроскопических, ну, например, хоть какого-нибудь Карльсруе и княжества, в котором тот находится» [Д30; т. 27: 220]. Карлсруэ являлся столицей Великого герцогства Баден.

¹³⁸ Далее было: я ска

¹³⁹ съ дѣтьми вписано.

¹⁴⁰ Далее было: я

¹⁴¹ Кто из корреспондентов А. Г. писал ей летом 1880 г. о возможности покупки подмосковного имения, не установлено.

¹⁴² В рукописи ошибочно: зайду

¹⁴³ Далее было: на

¹⁴⁴ Вукол Михайлович Лавров (1852–1912) — переводчик, журналист, издатель московского журнала «Русская мысль» (с 1880). Д. сблизился с Лавровым в 1880 г. в Москве, в дни мероприятий по открытию памятника А. С. Пушкину. 26 мая 1880 г. он писал жене из Москвы: «Лавров — это мой страстный, исступленный почитатель, питающийся моими сочинениями уже многие годы. <…> Сам он очень богатый неторгующий купец. Два брата его купцы, торгуют хлебом, он же выделился и живет своим капиталом. 33 года, симпатичнейшая и задушевная фигура, предан искусству и поэзии» [Д30; т. 30₁: 166].

¹⁴⁵ Вместо: главное — было: самое большое

¹⁴⁶ Вместо: «Говорятъ про меня, что я угрюмъ и сердитъ» — было: «Меня считаютъ угрю<мымъ>»

¹⁴⁷ Ср. в воспоминаниях жены писателя: «Федор Михайлович, с возвращения из-за границы, вернее, с 1872 года страдал катаром дыхательных путей, эмфиземой. Болезнь эта, несмотря на его поездки в Эмс, усиливалась с каждым годом, его легкие все менее и менее могли вбирать в себя необходимый для них воздух, и, даже сидя у себя дома, он иногда до того задыхался, до того неистово кашлял, что, казалось, грудь его не выдержит такого напряжения и последует катастрофа. <…> Он поднимался по лестнице, останавливаясь на каждой ступеньке, задыхался и говорил мне иногда: "Не спеши, дай отдохнуть, дыхание пресеклось, дышу, как через вчетверо сложенный шерстяной платок"» [Достоевская А. Г.: 616].

¹⁴⁸ Слова «Когда я хотѣла заварить чай, то онъ говорилъ мнѣ» записаны стенографически. Расшифровка Ц. М. Пошеманской уточнена нами.

¹⁴⁹ Слова «какъ я несчастенъ!» записаны стенографически. Расшифровка Ц. М. Пошеманской.

¹⁵⁰ Последнее стенографически записанное слово полустерто. В публикации 1988 г. Ц. М. Пошеманская расшифровала его как «целовать», что сомнительно. В публикации 1994 г. расшифровка всей стенографической записи не представлена по причине того, что «последнее слово повреждено» [Орнатская, 1994: 236].

¹⁵¹ См. выше примеч. 34.

¹⁵² В доме К. Палкина на углу Невского и Владимирского проспектов (№ 45/1) чайный магазин содержал купец Василий Петров, на другом углу, в доме Ушакова (№ 47/2) также чайный магазин содержал купец Карл-Август Таммса и рыбный купчиха Мария Прусова (см.: Справочная книга СПб, 1880: 533, 754, 764).

¹⁵³ Знаменитую «булочную Филиппова», находившуюся в доме Ростовцева на углу Невского проспекта и Троицкого переулка (ныне ул. Рубинштейна, № 43/2), в конце 1870-х — начале 1880-х гг. содержала московская купчиха Татьяна Филиппова (Справочная книга СПб, 1880: 637).

¹⁵⁴ Так в рукописи. Вероятно, имеются в виду баранки.

¹⁵⁵ В рукописи ошибочно: Булка

¹⁵⁶ Чайный магазин купца-старообрядца Александра Орловского, торговавшего под фирмой «Платон Орловский с сыном», находился на Невском проспекте, в доме княгини Е. Мещерской, № 38 (Справочная книга СПб, 1880: 492–493).

¹⁵⁷ Неточная цитата из романа А. С. Пушкина «Евгений Онегин» (глава «Путешествие Онегина»); ср.: «Таковъ ли былъ я, разцвѣтая? / Скажи, Фонтанъ Бахчисарая!»

¹⁵⁸ Слова «когда бранились» записаны стенографически. Расшифровка Ц. М. Пошеманской.

¹⁵⁹ Сын Д. Федор с детства был влюблен в лошадей; во взрослом возрасте держал собственный конный завод в Симферополе, был казначеем в Императорском Московском скаковом обществе, членом-корреспондентом по Государственному коннозаводству [Хроника рода Достоевских: 472, 483]. А. Г. в воспоминаниях пишет: «Наш старший сын, Федя, с младенческих лет чрезвычайно любил лошадей, и, проживая по летам в Старой Руссе, мы с Федором Михайловичем всегда опасались, как бы не зашибли его лошади: двух-трех лет от роду он иногда вырывался от старушки-няньки, бежал к чужой лошади и обнимал ее за ногу. К счастию, лошади были деревенские, привыкшие к тому, что около них вертятся ребятишки, а потому все обходилось благополучно. Когда мальчик подрос, то стал просить, чтоб ему подарили живую лошадку. Федор Михайлович обещал купить, но как-то это не удавалось сделать. Купила я жеребенка в мае 1880 года <…>. Я в тот же день сообщила о нашей покупке Федору Михайловичу, и надо же было так случиться, что письмо мое пришло именно в тот день, когда Федором Михайловичем была произнесена его знаменитая речь и когда все бывшее на заседании общество отнеслось к Федору Михайловичу с таким энтузиазмом! Прочтя мое письмо, Федор Михайлович, под влиянием волновавших его восторженных чувств, приписал слова: "Целую жеребеночка"» (см.: [Достоевская А. Г.: 414–413]).

¹⁶⁰ и салфетку вписано.

¹⁶¹ Далее было: Затѣмъ

¹⁶² Вместо: свое старое — было: свой старый. Слово «свой» не исправлено А. Г.

¹⁶³ Вместо: заболѣвалъ — было: заболѣлъ

¹⁶⁴ См., например, подобные подсчеты Д. в его рабочей тетради 1880–1881 гг. по продаже «Дневника Писателя» за 1880 г. (РГАЛИ. 212.1.17. Л. 200), «Братьев Карамазовых» (Л. 208), «Дневника Писателя» за 1876 и 1877 гг. (Л. 328, 331), «Униженных и оскорбленных» (Л. 334), «Записок из Мертвого Дома», «Бесов» и «Идиота» (Л. 338), «Преступления и наказания» (Л. 343). Однако эти подсчеты велись писателем регулярно, по мере поступления вырученных от продаж средств.

¹⁶⁵ А. Г. перечисляет любимые живописные полотна Д. из Дрезденской галереи; ср. в ее воспоминаниях: «Федор Михайлович выше всего в живописи ставил произведения Рафаэля и высшим его произведением признавал Сикстинскую Мадонну. Чрезвычайно высоко ценил талант Тициана, в особенности его знаменитую картину: "Der Zіnsgroschen", "Христос с монетой", и подолгу стоял, не отводя глаз от этого гениального изображения Спасителя» [Достоевская А. Г.: 204]. В числе любимых Достоевским А. Г. также называет картину Клода Лоррена «Морской пейзаж с Ацисом и Галатеей» (1657), которая упоминается в романе «Подросток» (сон Версилова): «Мне приснился совершенно неожиданный для меня сон, потому что я никогда не видал таких. В Дрездене, в галерее, есть картина Клода Лоррена, по каталогу — "Асис и Галатея"; я же называл ее всегда "Золотым веком", сам не знаю почему. <…> Эта-то картина мне и приснилась, но не как картина, а как будто какая-то быль…» [Д30; т. 13: 377]. Эта же картина упоминается в «Исповеди Ставрогина», исключенной по требованию редакции «Русского вестника» из романа «Бесы» (см.: [Д30; т. 11: 21]).

¹⁶⁶ Имеется в виду картина Ганса Гольбейна Младшего (1497/98–1543) «Мадонна с семьей бюргермейстера Якоба Мейера» (1525–1526). В 1867 г. Достоевский в Дрезденской галерее видел копию с этой картины работы Бартоломеуса Сарбурга, которая длительное время считалась подлинником самого Гольбейна (см.: [Достоевская А. Г. Дневник: 10, 13 и 423–424, примеч. С. В. Житомирской]).

¹⁶⁷ И когда Ѳедя долго не пѝсалъ, то Ѳедоръ Михайловичъ говорилъ записано стеногра- фически. Расшифровка Ц. М. Пошеманской.

¹⁶⁸ См. в январском выпуске «Дневника Писателя» 1881 г.: «…народ русский в огромном большинстве своем — православен и живет идеей православия в полноте, хотя и не разумеет эту идею ответчиво и научно. В сущности в народе нашем кроме этой "идеи" и нет никакой, и всё из нее одной и исходит, по крайней мере, народ наш так хочет, всем сердцем своим и глубоким убеждением своим. Он именно хочет, чтоб всё, что есть у него и что дают ему, из этой лишь одной идеи и исходило. И это несмотря на то, что многое у самого же народа является и выходит до нелепости не из этой идеи, а смрадного, гадкого, преступного, варварского и греховного. Но и самые преступник и варвар хоть и грешат, а все-таки молят Бога, в высшие минуты духовной жизни своей, чтоб пресекся грех их и смрад и всё бы выходило опять из той излюбленной "идеи" их» [Д30; т. 27: 18].

¹⁶⁹ Пропуск в рукописи.

¹⁷⁰ когда [онъ читалъ по рукописи] вписано. Слова «онъ читалъ по рукописи» записаны стенографически. Расшифровка Ц. М. Пошеманской. Стенографические знаки, расшифрованные ею как «он читал», в настоящее время полустерты и не поддаются расшифровке.

¹⁷¹ Новая комедия Д. В. Аверкиева «Сидоркино дело» (1880) шла на сцене Александринского театра первый сезон. По оценке обозревателя театральной газеты «Суфлер», «Сидоркино дело» «имело успех самый ничтожный, и то благодаря главным образом прекрасному исполнению г-жою <М. Г.> Савиной главной роли Лизы» (см.: Суфлер. 1880. 9 нояб. № 86).

¹⁷² Елена Андреевна Штакеншнейдер (1836–1897) — дочь архитектора А. И. Штакеншнейдера, хозяйка светского салона, где часто бывал Д. в 1860–1862 и в 1870-е гг. Автор мемуаров и дневника, в котором нашла отражение культурная жизнь Петербурга.

¹⁷³ Дмитрий Иванович Кошлаков (1834–1891) и Яков Богданович фон Бретцель (1842–1918) — врачи, лечившие Д.

¹⁷⁴ Вера Михайловна Иванова (1829–1897), сестра Д., и Павел Александрович Исаев (1847–1900), пасынок писателя, сын его первой жены Марии Дмитриевны.

¹⁷⁵ Теща Достоевского, мать А. Г., Анна Николаевна Сниткина (урожд. Мильтопеус; 1812–1893). О ней подробнее см.: [Панюкова, 2019: 142–143, 145].

¹⁷⁶ «Евгения Гранде» (1833) — роман О. де Бальзака, переведенный Д. в юности (перевод опубликован без указания имени переводчика в 1844 г. в петербургском журнале «Репертуар и Пантеон», № 6–7).

¹⁷⁷ Место, вызывающее затруднение у комментаторов. Т. И. Орнатская без необходимой аргументации посчитала, что 26 января 1881 г. Д. беседовал с пришедшим к нему студентом петербургской Духовной академии Философом Николаевичем Орнатским и этому-то «Философу» он излагал план февральского выпуска «Дневника Писателя» (см.: [Д30; т. 30₂: 84]; также: [Орнатская, 1986]). С. В. Белов подверг справедливой критике это безосновательное допущение Т. И. Орнатской, но в свою очередь легковесно предположил, что под «Философом» А. Г. подразумевается Н. Н. Страхов (которого, хорошо его зная лично, непонятно почему так в этой заметке аттестует жена писателя) [Белов, 1993: 174]. Однако речь, по-видимому, идет не о реальном человеке, которому Д. излагал замысел очередного выпуска своего моножурнала, а о том, чему будет посвящен февральский выпуск: 1) Философу, 2) и о том, как они провалили классицизм. Ср. в наброске к «Про- екту мечтателя, сумбуриста»: «Мы такого изобретем философа, красавчика, который выйдет и начнет читать лекции философии на тему веселости и невинности и в которого разом влюбятся все дамы» [Д30; т. 27: 76]. То есть Философ и есть «мечтатель, сумбурист» задуманного гротескного произведения (см. выше примеч. 91), и ему-то — Философу — и должен был быть посвящен февральский «Дневник Писателя».

¹⁷⁸ Одна из тем, запланированных для февральского выпуска «Дневника Писателя». Ср. наброски в Записной тетради Д. 1880–1881 гг.: «Всё вдруг и с классицизмом (мысли мои насчет классицизма). Постепенность не была соблюдена вовсе. <…> Классическая реформа. Произвели классическую реформу отвлеченно. Главное, забыли, что мы не Европа» и т. п. [Д30; т. 27: 45].

¹⁷⁹ В биографической литературе высказана версия, что в квартире этажом выше находилась полицейская засада, оставленная 26 января 1881 г. после ареста проживавшего там члена исполнительного комитета революционной организации «Народная воля» Александра Баранникова. «Если комната Баранникова, пишет, например, И. Л. Волгин, — действительно располагалась над кабинетом (Достоевского. — Б. Т.), то ходить там мог только один человек: томящийся в засаде полицейский» [Волгин, 2010: 579]. Однако меблированные комнаты г-жи Прибылевой, где до ареста жил Баранников, находились не этажом выше, а на одной лестничной площадке с квартирой Достоевских (установлено Т. Г. Станиной по архивным планам дома на Кузнечном). Следовательно, господин, беспокоивший писателя своей ходьбой, был не полицейский агент.

¹⁸⁰ Сохранился листок (ОР РГБ. Ф. 93.III.5.111) с записью рукой А. Г. (частично стенографически), на котором женой писателя сделана памятная приписка: «Продиктовано мне в ответ на письмо графини Гейден в 5 час. или в ½ 6-го в день смерти» [Д30; т. 30₁: 395, примеч.]). Однако, во-первых, доктор Д. И. Кошлаков в последний раз посещал умирающего Д. лишь 27 января 1881 г., около 7 часов вечера, а не «в день смерти», и, во-вторых, описание самочувствия больного писателя в этой диктовке не соответствует его состоянию за несколько часов до кончины. Следовательно, можно предположить ошибку А. Г. в датировке и, может быть, атрибуции адресата этого «бюллетеня», скорее всего продиктованного ей мужем 27 января. Дело в том, что Д. также диктовал жене ответ «на одно доброе письмо» и накануне дня смерти, как раз перед приездом доктора Кошлакова (см.: [Достоевская А. Г.: 426]). Возможно, это был ответ на письмо С. А. Толстой и С. П. Хитрово, интересовавшихся состоянием Д. (см.: [Летопись; т. 3: 544]). Согласно комментируемой заметке А. Г. и содержанию диктовки, текст, опубликованный в ПСС с датой «28 января. 1881» [Д30; т. 30₁: 242–243], должен быть датирован днем ранее. Но приписка жены писателя на архивном документе свидетельствует, что была и вторая диктовка «бюллетеня», перед смертью Д. Какая из двух диктовок была адресована графине Елизавете Николаевне Гейден (1833–1894), установить затруднительно. Подробнее об отношениях Д. с графиней Гейден см.: [Тихомиров, 2018: 141–143].

¹⁸¹ Дмитрий Васильевич Григорович (1822–1899) — писатель, переводчик, искусствовед; товарищ Д. еще с 1837 г. Был главным распорядителем «погребального шествия» при переносе 31 января 1881 г. гроба с телом Д. из квартиры в Кузнечном переулке в АлександроНевскую лавру (см.: Новое время. 1881. 31 янв. № 1770).

¹⁸² А. Г. отвозила в типографию А. С. Суворина верстку последнего листа январского выпуска «Дневника Писателя», подписанную Д. (см.: [Летопись; т. 3: 545]).

¹⁸³ Покровский Михаил Николаевич (1831–1893) — «поклонник Достоевского» (слова Е. А. Штакеншнейдер); в прошлом один из лидеров студенческого революционного движения, в 1870-е гг., после ареста и ссылки в Архангельскую губернию, на Онегу, отказавшийся от былых радикальных взглядов.

¹⁸⁴ Евгения Андреевна Рыкачева (урожд. Достоевская; 1852–1919) — племянница Д., дочь его младшего брата Андрея. Письма Е. А. Рыкачевой и ее мужа М. А. Рыкачева в Ярославль, родителям, с сообщениями о предсмертной болезни, кончине и похоронах писателя являются одним из важных источников в освещении событий этих траурных дней (см.: [Галаган: 285–304]).

¹⁸⁵ Вместо: Павелъ — было: Паш<а>

¹⁸⁶ Далее было: вече

¹⁸⁷ Анна Ивановна Майкова (урожд. Штеммер; 1830–1911) — жена друга Д., поэта Аполлона Майкова.

¹⁸⁸ Ср. названия романов В. Г. Авсеенко «На распутьи» (1870), П. Д. Боборыкина «В путьдорогу!» (1862–1864), С. И. Смирновой-Сазоновой «У пристани» (1879).

¹⁸⁹ Далее было: а. писиньки b. Батенька,

¹⁹⁰ Я вас нежно люблю (фр.).

¹⁹¹ По-видимому, должно быть: «…et moi aussi» — и я тоже (фр.).

¹⁹² Слово “Tendrissimo”, использованное А. Г. Достоевской, образовано соединением французского “tendre” (нежный) и итальянского суффикса превосходной степени -issimo. Правильно: “Tenerissimo” — нежнейше (ит.).

¹⁹³ Далее было: Спа

¹⁹⁴ Ну хорошо (фр.).

¹⁹⁵ Прямо сейчас (фр.).

¹⁹⁶ Я хочу до тебя записано стенографически. Расшифровка Ц. М. Пошеманской.

¹⁹⁷ Приходи-ка. вписано.

¹⁹⁸ во время дѣла записано стенографически. Расшифровка Ц. М. Пошеманской.

¹⁹⁹ Иногда вдругъ мнѣ кричалъ изъ своей комнаты записано стенографически. Расшифровка Ц. М. Пошеманской.

²⁰⁰ См. след. примеч.

²⁰¹ Ѣздила въ типографiю вписано.

²⁰² Сердился на счетъ чаю вписано.

²⁰³ А. Г. в воспоминаниях так описывает этот эпизод последнего дня жизни Д.:

«Проснулась я около семи утра и увидела, что муж смотрит в мою сторону.

— Ну, как ты себя чувствуешь, дорогой мой? — спросила я, наклонившись к нему.

— Знаешь, Аня, — сказал Федор Михайлович полушепотом, — я уже часа три как не сплю и все думаю, и только теперь сознал ясно, что я сегодня умру. <…> Зажги свечу, Аня, и дай мне Евангелие!

Это Евангелие было подарено Федору Михайловичу в Тобольске (когда он ехал на каторгу) женами декабристов (П. Е. Анненковой, ее дочерью, Ольгой Ивановной, Ж. А. Муравьевой-Апостол, Н. Д. Фон-Визиной). <…> Федор Михайлович не расставался с этою святою книгою во все четыре года пребывания в каторжных работах. Впоследствии она всегда лежала у мужа на виду, на его письменном столе, и он часто, задумав или сомневаяcь в чем-либо, открывал наудачу это Евангелие и прочитывал то, чтò стояло на первой странице (левой от читавшего). И теперь Федор Михайлович пожелал проверить свои сомнения по Евангелию. Он сам открыл святую книгу и просил прочесть.

Открылось Евангелие от Матфея. Гл. III, ст. <14>: "Иоанн же удерживал его и говорил: мне надобно креститься от тебя, и ты ли приходишь ко мне? Но Иисус сказал ему в ответ: не удерживай, ибо так надлежит нам исполнить великую правду".

— Ты слышишь: "не удерживай" — значит, я умру, — сказал муж и закрыл книгу» [Достоевская А. Г.: 426–427].

²⁰⁴ Вероятно, имеется в виду следующий эпизод, произошедший 27 января 1881 г. в середине дня. Метранпаж из типографии А. С. Суворина принес корректуру последних страниц январского «Дневника Писателя». Как вспоминает А. Г., «оказалось лишних семь строк, которые надо было выбросить, чтобы весь материал уместился на двух печатных листах». Она предложила Д. сократить несколько строк на предыдущих страницах. «После двух поправок, прочтенных мною Ф. М., дело уладилось» [Достоевская А. Г.: 426].

²⁰⁵ обо мнѣ вписано.

²⁰⁶ 28 января в № 1767 «Нового времени» было опубликовано первое печатное сообщение о болезни Д.: «В сообщаемой сегодня программе Пушкинского вечера читатель не найдет возвещенного прежде имени Ф. М. Достоевского. Он сильно занемог вечером 26 января и лежит в постели. Люди, еще так недавно попрекавшие его тем, что он слишком часто принимает овации на публичных чтениях, могут теперь успокоиться: публика услышит его не скоро. Лишь бы сохранилась для русского народа дорогая жизнь глубочайшего из его современных писателей, прямого преемника наших литературных гениев». Если помета «2 раза» относится к этому тексту, она означает, что Д. просил жену прочитать это сообщение повторно.

²⁰⁷ Слово «зальет», по-видимому, корреспондирует с текстом «бюллетеня», о котором упоминается ниже; ср.: «…но так как порванная жилка не зажила, то кровоистечение может начаться опять. И тогда, конечно, вероятна смерть» [Д30; т. 30₁: 243].

²⁰⁸ См. выше примеч. 180.

²⁰⁹ Речь идет о конфликте, который имел место между Д. и его сестрами: Александрой, Верой и Варварой вследствие многолетней судебной тяжбы, связанной с так называемым «куманинским наследством» (подробнее см.: [Борисова, Шаулов, Юхнович]).

²¹⁰ Я причастился, исповедался, а все-таки не могу равнодушно подумать о сестрахъ записано стенографически. Расшифровка Ц. М. Пошеманской.

²¹¹ Об этом священнике, духовнике Д., Николае Михайловиче Вирославском (1832–1909) подробнее см.: [Тихомиров, 2022].

²¹² В воспоминаниях А. Г. передает этот эпизод, имевший место 26 января 1881 г., в первый день болезни, существенно иначе:

«Когда его привели в себя (после потери сознания в результате обильного кровотечения. — Б. Т.) — первые слова его, обращенные ко мне, были:

— Аня, прошу тебя, пригласи немедленно священника, я хочу исповедаться и причаститься!

Хотя доктор стал уверять, что опасности особенной нет, но, чтобы успокоить больного, я исполнила его желание. Мы жили вблизи Владимирской церкви, и приглашенный священник <…> чрез полчаса был уже у нас. Федор Михайлович спокойно и добродушно встретил батюшку, долго исповедовался и причастился. Когда священник ушел и я с детьми вошла в кабинет, чтобы поздравить Федора Михайловича с принятием Святых Тайн, то он благословил меня и детей…» [Достоевская А. Г.: 425].

²¹³ С. В. Белов предположил, что Джой — еще один персонаж «Посмертных записок Пиквикского клуба», упомянутых выше [Белов, 1993: 175]. Но такого персонажа в романе Диккенса нет, и комментатору пришлось «притягивать» комментируемое слово к тексту английского автора: «Джой (Джо)» — представляя его как вариант имени «жирного пар- ня» — слуги мистера Пиквика. Однако можно допустить, что «джой» в данном случае это еще один сорт винограда, наряду с алмерием, упомянутым далее.

²¹⁴ любилъ уважалъ записано стенографически.

²¹⁵ В воспоминаниях А. Г. передает эту предсмертную фразу мужа неточно; ср.: «…сказал мне слова, которые редкий из мужей мог бы сказать своей жене после четырнадцати лет брачной жизни: "Помни, Аня, я тебя всегда горячо любил и не изменял тебе никогда, даже мысленно!"» [Достоевская А. Г.: 428].

²¹⁶ измѣнялъ лишь мысленно, а не на дѣлѣ записано стенографически. Расшифровка Ц. М. Пошеманской.

²¹⁷ Алмерия (Almeria) — столовый сорт винограда, полученный в 1860 г. во Франции частным селекционером Жаном-Пьером Вибером.

²¹⁸ В словаре В. И. Даля у слова «вѣтрить» есть значение проветривать (Даль; т. 1: 344). Возможно, Д. просил жену прекратить затянувшееся проветривание.

²¹⁹ Эту запись комментирует письмо от 30 января 1881 г. племянницы писателя Е. А. Рыкачевой в Ярославль к отцу, А. М. Достоевскому, в котором описываются события последнего дня жизни Д.: «Когда ему сказали, что пришел Майков, он выразил желание видеть его — ведь они всегда были друзьями, Майков взошел на минутку; дядя пожал ему руку и сказал: "Анна Григорьевна, дай ему сигару", — что и было исполнено, и тотчас же Майков вышел, боясь волновать больного» (см.: [Галаган: 289]).

²²⁰ Марья — по-видимому, служанка. В письмах жене из Старой Руссы Д. дважды упоминает прислугу по имени Марья (см.: [Д30; т. 29₁: 237; т. 30₁: 206–207]), но нет данных, что она же прислуживала Достоевским и в петербургском доме.

²²¹ спросилъ это 2 раза записано стенографически. Расшифровка Ц. М. Пошеманской.

²²² Имеется в виду доктор Август Пфейфер (1842–1893), живший поблизости, в доме № 10 по Кузнечному переулку, который был приглашен вечером 26 января 1881 г. лечащими врачами Д-го Я. Б. фон Бретцелем и Д. И. Кошлаковым для консилиума [Достоевская А. Г.: 425]. Т. И. Орнатская посчитала, что это был доктор Н. П. Черепнин (см.: [Орнатская, 1994: 247]). Но этого врача 28 января привела А. И. Майкова, когда писатель впал в беспамятство, из которого не выходил уже до самой кончины.

²²³ Речь идет о пасынке Д. Павле Исаеве. См. след. примеч.

²²⁴ Ср. в воспоминаниях А. Г.: «Между тем П. А. Исаев очень волновался и говорил всем приходившим узнавать о положении Федора Михайловича, знакомым и незнакомым, что у "отца" не составлено духовного завещания и что надо привезти на дом нотариуса, чтобы Федор Михайлович мог лично распорядиться тем, что ему принадлежит. Приехавший навестить больного профессор Кошлаков, узнав от пасынка о намерении его привезти нотариуса, воспротивился этому и объявил, что необходимо изо всех сил беречь силы больного, что подобная деловая сцена, где потребуются от него распоряжения и объяс- нения, может только укрепить мысли о скорой смерти, что всякое волнение может по- губить больного». И далее: «В сущности, в духовном завещании не было надобности: литературные права на произведения Федора Михайловича были им подарены мне еще в 1873 году. Кроме пяти тысяч рублей, остававшихся в редакции "Русского Вестника", у Федора Михайловича ничего не было, и наследниками этих небольших денег являлись мы, то есть дети и я» [Достоевская А. Г.: 428–429].

²²⁵ Судя по всему, имеются в виду доверенности («повестки») на получение денег в почтовом отделении; ср. в воспоминаниях П. Кузнецова, служившего помощником в «Книжной торговле Ф. М. Достоевского»: «…а я по обязанности службы должен ехать в Главный почтамт по повесткам получать деньги, а время остается до закрытия почтамта немного. Тогда просишь Ф. М. подписать повестки и всегда подписывал доверенности в получении денег…» [Ланский: 335].

²²⁶ Эта реплика сына писателя Феди, зафиксированная А. Г., вступает в противоречие с воспоминанием его ровесника, племянника Е. А. Штакеншнейдер, Алеши Эйсснера, который так описывает одно из своих посещений (вместе с родителями) дома Достоевских в Кузнечном переулке: «Как-то, когда я опять был у Феди и Лили, Федя повел меня в одну из комнат, кажется, в столовую, и там показал мне направо у окна на стене багетную рамку, где под стеклом была какая-то грамота (по-видимому, Коронационный манифест от 26 августа 1856 г., которым объявлялась амнистия политическим преступникам. — Б. Т.). По моему росту она висела довольно высоко, и я не мог различить, что в ней было написано. "Ты знаешь, это что? — сказал мне Федя. — Тут написано, что папу никогда больше не будут бить плетьми, — его помиловали". Мне стало так жутко, что я не знал, куда мне смотреть, куда мне деться» (Эйсснер: 169).

²²⁷ Вместо: Ѳедя — было: Я

²²⁸ много (вариант прочтения: мной) вписано. Далее 1 нрзб.

²²⁹ Далее было: очень

²³⁰ во первыхъ вписано.

²³¹ Имеется в виду Юлия Федоровна Абаза (урожд. Штуббе; 1830? — 1915), певица (меццо-сопрано), музыкант, общественная деятельница, жена члена Государственного совета (с 1874), министра финансов (1880–1881) Александра Аггеевича Абазы. В последние годы жизни Д. был дружен с Ю. Ф. Абазой, нередко бывал в ее салоне в доме на набережной Фонтанки (соврем. № 23) близ Аничкова моста. В домашнем театре Ю. Ф. Абазы устраивались представления для детей, приглашения на которые получала вся семья Достоевских. Сохранилась записка Юлии Федоровны, посланная Д. в конце декабря 1880 г., которой Абаза приглашала писателя с детьми на новогоднюю елку. Подробнее см.: [Тихомиров, 2018: 139–141 (глава «Салон, известный всему музыкальному Петербургу. Достоевский и Ю. Ф. Абаза»)].

²³² Далее было: русск

²³³ Ср. с воспоминаниями самой дочери Д. о «странной фантазии», которая овладела ею на следующий день после похорон отца: «Мне мечталось, — вспоминает она, — что отец мой не умер, что его похоронили живым, пребывающим в летаргическом сне, что он скоро проснется в своей могиле, позовет на помощь кладбищенских сторожей и вернется домой. Я представляла себе нашу радость, смех, поцелуи и ласковые слова, которыми мы осыпаем друг друга. Не зря я была дочерью писателя: потребность создавать в воображении всякие сцены, жесты, разговоры жила во мне, и это детское творчество доставляло мне большое удовольствие» [Достоевская Л. Ф.: 261–262].

²³⁴ Речь о панихиде по императору Александру II, убитому террористами 1 марта 1881 г.

²³⁵ Далее было: въ пол

²³⁶ Возможно, имеется в виду литературный вечер в зале городского Кредитного общества в пользу школы им. Ф. М. Достоевского, состоявшийся 19 февраля 1883 г. В анонсе, напечатанном в газете «Новое время» (1883. 16 февраля. № 2504), среди участников упоминается и романист и драматург Алексей Антипович Потехин (1829–1908).

²³⁷ Далее было: ей

²³⁸ Возможно, реминисценция слов брата старца Зосимы из романа «Братья Карамазовы»; ср.: «…воистину всякий пред всеми за всех виноват, не знают только этого люди, а если б узнали — сейчас был бы рай!» [Д30; т. 14: 270].

²³⁹ Далее было: почув

²⁴⁰ Далее было: отвѣтственность

²⁴¹ Текст на листе написан карандашом, полустерт, лист поврежден с левого внутреннего края.

²⁴² 1-я строка листа нрзб, т. к. повреждена.

²⁴³ Жена греческого короля Георга I (с 1867 г.), дочь великого князя Константина Николаевича Романова, сестра великого князя Константина Константиновича — Ольга Константиновна (1851–1926), внучка императора Николая I.

²⁴⁴ Далее было: еслибъ

²⁴⁵ Текст «Но какiе это умные ~ какое бы добро» вписан позднее чернилами.

²⁴⁶ Княгиня Мария Максимилиановна Ромáновская, герцогиня Лейхтенбергская, в замужестве принцесса Баденская (1841–1914) — дочь великой княгини Марии Николаевны и герцога Максимилиана Лейхтенбергского; внучка императора Николая I. Д. встречался с Марией Баденской 24 апреля и 8 мая 1880 г. в Мраморном дворце, на вечерах, организованных Великим князем Константином Романовым (см.: [Летопись; т. 3: 402, 409, 410]). Подробнее см.: [Тихомиров, 2018: 115–130 (глава «Вечера в Мраморном дворце»)].

²⁴⁷ Текст «День смерти Ѳед<ора> Мих<айловича> совпалъ съ днемъ смерти Петра Великаго пишетъ» вписан позднее чернилами.

²⁴⁸ Текст «Сдѣлай мой портретъ, носъ сдѣлала небольш<ой>, у меня носъ большой» вписан позднее чернилами.

²⁴⁹ Далее пропуск в рукописи.

²⁵⁰ «Она плакала» — сказано о великой княгине, цесаревне Марии Федоровне, жене цесаревича наследника Александра Александровича (будущего императора Александра III). Упоминается либо благотворительный вечер 29 апреля 1880 г. в доме графини Зинаиды Менгден на Дворцовой набережной, на котором Д. читал главу «Верующие бабы» из романа «Братья Карамазовы», либо вечер в малиновой гостиной в Мраморном дворце 8 мая 1880 г., организованный великим князем Константином Константиновичем, на котором писатель читал рассказ «Мальчик у Христа на елке». В главе «Верующие бабы» есть эпизод разговора старца Зосимы с женщиной из народа, у которой недавно умер маленький сынок. В финале «Мальчика у Христа на елке» тоже умирает ребенок. Среди присутствовавших на обоих вечерах была цесаревна Мария Федоровна, у которой также умер годовалый сын Александр. О слезах на ее глазах во время чтения Д. в первом случае упоминает дочь писателя Любовь Федоровна, во втором — пишет в своем дневнике великий князь Константин Константинович (см.: [Тихомиров, 2018: 128]).

²⁵¹ Реплики Родиона Раскольникова, которому Д., по заключению А. Г., передал свои собственные восклицания, часто произносимые им в раздражении (см.: [Д30; т. 6: 194, 176]).

Об авторах

Ирина Святославовна Андрианова

Петрозаводский государственный университет

Автор, ответственный за переписку.
Email: yarysheva@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0002-5663-9140

кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Управления научных исследований, директор Международного центра изучения Достоевского Института филологии, доцент кафедры классической филологии, русской литературы и журналистики

Россия, г. Петрозаводск

Борис Николаевич Тихомиров

Литературно-мемориальный музей Ф. М. Достоевского

Email: btikhomirov@rambler.ru
ORCID iD: 0000-0001-5278-313X

доктор филологических наук, президент Российского общества Достоевского, заместитель директора по научной работе

Россия, г. Санкт-Петербург

Список литературы

Дополнительные файлы