Том 13, № 2 (2025)

Эта статья представляет собой критическое и всестороннее исследование исторических значений и использования термина «татар», опираясь на широкий спектр первоисточников. Основное внимание уделяется выявлению того, к кому и кем этот термин применялся в различные исторические периоды. В домонгольский период термин «татар» обозначал кочевой народ восточной Монголии, как записано в тюркских, уйгурских и киргизских надписях, китайских исторических трудах и таких работах, как «Диван Лугат ат-Турк» Махмуда аль-Кашгари. Накануне монгольских завоеваний татары были уничтожены как коллективное образование Чингиз-ханом, который считал их своими исконными врагами. Однако в монгольский период термин «татар» стал широко распространенным экзонимом монголов, используемым китай­скими, западноевропейскими, русскими и мусуль­манскими авторами. В постмон­гольский период это внешнее использование продолжалось использоваться. Авторы в Китае периода династии Мин, в исламском мире и в России, среди прочих, использовали термин «татар» для обозначения как монголов, так и их потомков. Однако наследники Монгольской империи, а именно Тимуриды, Моголы, узбеки и казахи отвергли его как самоназвание. Заметным исключением были крымские татары западного царства Джучидов, которые приняли термин татар как самоназвание к концу XV века или ранее. В Российской империи термин «татар» более широко исполь­зовался для обозначения не только монголов и их потомков, но и различных тюркоязычных подданных расширяющейся империи. Аналогично западноевропейские авторы применяли термин «татар» к жителям Внутренней Азии, включая маньчжуров. Сегодня «татар» остается самоназванием среди крымских и казанских татар.

Цель исследования: представленная вниманию читателей статья посвящена анализу упоминаний мусульманскими историками этнонима «кара-татары». Чаще всего исследователи обращались к данной проблематике применительно к событиям конца XIV – начала XV вв., как это сделал уже В.В. Бартольд, упоминая о «кара-татарах», которых Тимур переселил из пределов Малой Азии в Мавераннахр. Однако нам хотелось бы обратить внимание на тот факт, что мусульманские историки XIII в. также сообщают о «кара-татарах» и эти описания до сих не были объектом специального изучения в российской науке. В этой статье мы не только постараемся проанализировать указанные сведения, но и соотнести их с рассказами о кочевых тюркских племенах Дешт-и Кыпчака, в чьих названиях также присутствует цветовой маркер «кара»/«черный», в еще более ранних мусульманских текстах. Подобное исследование должно оказаться полезным не только специалистам по истории кочевых тюркских племен Дешт-и Кыпчака, но и тем, чьи интересы связаны с анализом эволюции мусульманской историографии XI–XIII вв., а также исследо­вателям семантики цвета в названиях тюркских племенных объединений. Материалы исследования: основными материалами, на которых базируется данная статья, станут как мусульманские исторические и географические сочинения, написанные в XIII в., так и целый ряд более ранних текстов, к которым обращались или из которых заимствовали сведения более поздние авторы. Кроме того, нами будут учтены памятники армянской исторической традиции, содержащие в себе сведения о «кара-татарах» и монгольских завоевательных походах первой половины XIII в.Результаты исследования и научная новизна: в настоящей статье среди мусуль­манских сочинений XIII в. было отмечено упоминание «кара-татар» в списке тюркских племен, который приводит Фах̮р-е Модаббер в своем сочинении «Шаджара-йе ансāб-е Мобāракшāхӣ», а также пространное описание этого племенного объединения в труде «Шарх нахдж ал-балага» Ибн Абу ал-Хадид ал-Мада’ини. Первый пример подчеркивает тот факт, что уже домонгольские авторы были знакомы с этим племенным объединением, а второй пример наглядным образом демонстрирует влияние на авторов XIII в. сведений гораздо более ранних мусульманских историков и географов.

В статье изучается этноним «татар» в династийных историях «Вэй шу», «Сун шу», «Суй шу», «Цзю Тан шу», «Синь Тан шу», «Цзю У дай ши», «Синь У дай ши», «Ляо ши», «Сун ши», трудах Ли Дэюя «Письма уйгурам» и Е Лун-ли «Истории государства киданей», «Различных официальных и неофициальных записях о [событиях] периода правления Цзяньянь» Ли Синьчуаня, в династийных историях «Юань ши», «Синь Юань ши» и «Мин ши», произведениях «Хэй да ши люэ», «Мэн да бэй лу» и единственном монгольском (татарском) источнике «Юань чао би ши». Также привлекаются материалы древнетюркских Орхонских памятников VIII в. В результате проведенного исследования установлено, что впервые термин «татар» появляется в династийной хронике «Вэй шу» у племени жужаней как собственное имя кагана Моуханьхэшэнгай (414–429 гг.). В дальнейшем термином «татар» в китайских источниках обозначали племена, проживающие на территории восточной Монголии и северо-восточного Китая. Иероглифическое обозначение этнонима «татар» на протяжении V–XIV вв. неоднократно менялось, установлены более 10 иероглифических записей «татар». С формированием Монгольской империи, наряду с этнонимом «татар», в источниках появляются названия «монголо-татары» и «монголы», хотя в династийной хронике «Мин ши» они признаются тождественными. Династийные истории содержат официальную точку зрения китайских хронистов на монгольский период. Использование терминов «татар» и «монголы» в них может отражать как реальные этнические различия, так и политическую конъюнктуру. Версия о происхождении «татар» от тюрков-шато, указанная в «Мэн да бэй лу», противоречит более ранним историческим сведениям. Также, установлено, что в оригинальной версии произведения «Юань чао би ши» повествование идет от имени «монголов», но в китайском переводе указываются «татары». Вопрос использования названия «монгол» вместо «татар» является дискуссионным в отечественной и зарубежной историографии. Китайские ученые называют причиной уничижительный оттенок термина «татар» (варвар), при этом авторы «Хэй да ши люэ» предлагают альтернативную версию.

Цель: исследование особенностей отображения, применения и значения вариаций термина «татар», встречающегося в средневековых арабских сочинениях XIII–XV вв.

Материалы исследования: В качестве основных источников данного исследования выступают сочинения арабоязычных авторов XIII–XV вв.: Ибн ал-Асир, Ибн Аби Хадид, Ибн Абд аз-Захир, ан-Нувейри, Рукн- ад-Дин Бейбарс, Ибн Хальдун, ал-Макризи и др. 

Результаты и новизна исследования: Термина «татар» широко использовался во многих средневековых источниках, также в средневековой арабской литературе. Однако не проводилось комплексное исследование визуализации данного термина в средневековых арабских источниках XIII–XV вв Анализ сочинений арабских ученых XIII–XV вв. выявил, что при изложении истории чингизидов авторы, писавшие о них в начале XIII в. и не являвшиеся непосредственно свидетелями и очевидцами тех событий, практически полностью строили свои концепции на основе данных Истории Ибн ал-Асира. В сочинениях Ибн Аби Хадида, Абу Шама ал-Макдиси везде употребляли термин «татар». Более поздние авторы, продолжая традиции своих предшественников, основывались на их данных, и заимствовали этот термин, в дальнейшем используя при изложении всей истории чингизидов, однако наряду с этим пытались определить происхождение средневековых татар (Ан-Нувейри, Ал-Омари, Ибн Хальдун). Начиная с середины XIII в., арабские авторы, ориентируясь на исторические реалии своего времени применяли в сочинениях наряду с термином «татар» маркер «монгол» главным образом в отношении Хулагуидов и Джучидов. Однако термин «татар» употреблялся достаточно широко вплоть до XV в.

Цель статьи: тезисно рассмотреть эволюцию использования понятия «татары» в документах Московского царства / Российской империи применительно к населению Зауралья и Западной Сибири XVI–XVIII вв.

Материалы исследования. В работе проанализированы материалы источников и реконструировано смысловое содержание понятия «татары» и его изменения в течение рассматриваемого периода. В исследовании использован источниковедческий метод. Источниками являются как давно опубликованные документы, так и выявленные архивные материалы

Результаты и научная новизна. На раннем этапе включения этих территорий в состав Московского царства слово «татары» зачастую вообще не несло какой-либо конкретной языковой либо культурной нагрузки. Оно использовалось, наряду с понятиями «вогулы» и «остяки», для номинации любого ясачного населения лесных и лесостепных зауральских уездов. Более того, эти три понятия были взаимозаменяемы – одни и те же группы населения могли быть названы в документах, как татарами, так и вогулами, либо остяками. На рубеже XVI–XVII вв. произошло распределение обозначений ясачного и служилого населения по уездам. Ясачное и служилое автохтонное население Тарского, Тобольского, Туринского и Тюменского уездов стало называться однозначно татарами.

Но был и ещё один аспект – понятие «татары» в документах, касающихся Зауралья XVII в., употреблялось и как общее обозначение тюркоязычных, либо «степных» народов. Татарами могли называть и ясачных татар Тюменского, Тобольского и т.д. уездов, и башкир, и выходцев из Поволжья, и калмыков, и казахов. Следовательно, наименование татары в источниках конца XVI–XVII в. выступает либо как ситуативное обозначение для ясачного и служилого сословия определённых уездов, либо как обобщающее понятие, включающее в себя различные по идентичности (башкиры и казахи) или языку (казахи и калмыки) группы.

Данная статья посвящена «Татар-хану» (брату Могол-хана), помещенному в генеалогию тюрко-монгольской традиции (истории тюрко-монгольских племен) в «Зафар-наме» («Мукаддима») Йазди. Данная статья является скромной попыткой предоставить новый материал по вопросу о том, как генеалогия Татар-хана опи­сывалась в тюрко-монгольской традиции позднеджучидских источников – вопросу, который до настоящего времени не привлекал особого внимания.Материалы исследования: «Зафар-нама» («Мукаддима») Йазди и исторические источники, написанные в позднеджучидских государствах: «Огуз, Алан-Коа (Алан-Гоа) и Шейбани-наме», аноним «Шейбани-наме», «Зубдат ал-Асар», «Шараф-нама-йи Шахи», «Бахр ал-Асрар», «Шаджара-йи Турк», «Семь планет в известиях о царях татарских», и «Умдет ал-Ахбар».Результаты и научная новизна: В целом наблюдается тенденция к постепенному ослаблению и упрощению истории Татар-хана и его потомков. Это может быть связано с важностью генеалогии потомков Могол-хана, связанных с Чинги­зидами / Джучидами. Среди них характерен «Шаджара-йи Тюрк», в котором история Татар-хана и его потомков адаптирована в более «промонгольскую» сторону. С другой стороны, историография в Крымском ханстве, которое идентифицировало себя и как «монголы», и как «татары», представляла собой разительный контраст. Там история разветвленных и конфликтующих линий потомков братьев Татар-хана и Могол-хана не рассказывается («Семь планет в известиях о царях татарских»), или описывается их отождествление («Умдет ал-Ахбар»). Такие разные способы изложения генеалогии Татар-хана могли отражать политическую и этническую ситуацию, в которой оказались поздеджучидские государства.

VIII Международный Золотоордынский Форум «Pax Tatarica: средневековые источники и исторический контекст» стал ключевым научным событием 2025 года, объединив 151 исследователя из 16 стран. В рамках Форума обсуждались актуальные вопросы изучения истории Золотой Орды, её роли в Евразийском пространстве, военное дело Золотой Орды, проблемы социально-политической истории, а также новые подходы к изучению письменных, археологических и нумизматических источников.

Значимым дополнением к Форуму стала I Международная летняя школа по истории Золотой Орды, которая стала важной коммуникационной и образовательной площадкой. Этот проект успешно объединил опытных исследователей и начинающих специалистов в области тюркологии, медиевистики и источниковедения, создав благоприятные условия для профессионального диалога и обмена знаниями.

Важным политико-научным событием стало заседание совместной рабочей группы историков России и Казахстана. В данном мероприятии приняли участие эксперты из вузов и научных центров, представители исполнительной и законодательной власти, дипломатических служб.

Представленные на Форуме новые научные материалы открывают перспективы для комплексного изучения различных аспектов истории Золотой Орды и татарских ханств – от политических и социальных процессов до культурных и религиозных традиций.

Форум продемонстрировал, что золотоордынское наследие продолжает оставаться темой для новых исследований и открытий, актуальным полем для научных дискуссий и практик как в Российской Федерации, так и в странах ближнего зарубежья.