Онимы как репрезентанты евангельского кода художественных текстов А. П. Платонова

Полный текст

Изучение творчества Андрея Платонова с точки зрения реализации в нем христианской традиции актуально для ученых различных сфер, что, на наш взгляд, обусловлено неоднозначным отношением писателя к религии. В разное время свои работы этой теме посвящали [Гурвич], [Киселев], [Антонова, 1995], [Спиридонова, 1994, 1998, 2012], [Любушкина], [Заваркина], [Проскурина] и др. Исследователи отмечали, в частности, что в основе сознания писателя находятся категории православной догматики [Антонова, 1995: 39], усвоенные им еще в детстве. На это обращает внимание Е. Н. Проскурина, которая считает, что «детский опыт сохранился в активной памяти писателя, о чем свидетельствует поэтика платоновских произведений, а также любовного эпистолярия, прошитых аллюзиями на Священное Писание» [Проскурина: 76].

Обращаясь к евангельскому коду творчества А. Платонова, отметим работы И. А. Спиридоновой, которые посвящены христианским и антихристианским тенденциям произведений писателя 1910–1920-х гг. [Спиридонова, 1994], функционированию предметов религиозного культа в военных рассказах писателя [Спиридонова, 2012], рассмотрению мотива сиротства в «Чевенгуре» А. Платонова в свете христианской традиции [Спиридонова, 1998]. В своих исследованиях И. А. Спиридонова пишет о том, что религиозность А. Платонова — это «религиозность особого толка. Она не укладывается в рамки определенного вероучения. "Верую" Платонова, являющееся важнейшей составляющей его мировоззрения, в ходе творческой эволюции наполнялось разным, подчас драматически не стыкующимся между собой содержанием. Но его корнем навсегда осталась вера отцов — православие. Это задано родиной, народом, судьбой» [Спиридонова, 1994: 349]. Е. И. Колесникова, исследовавшая, в частности, духовные контексты творчества Платонова, считает, что «метафористику» произведений писателя обусловила «изначальная христианская данность, в которой воспитывался будущий художник» [Колесникова: 34]. Р. А. Поддубцев считает, что, несмотря на активное использование писателем библейской фразеологии и символики, образ Христа у него принципиально отличается от евангельского [Поддубцев: 60]. На это указывала и И. А. Спиридонова, по мнению которой, в публицистике Платонова «Христос постепенно вообще утрачивает божественную сущность» [Спиридонова, 1994: 353]. Отметим безусловное влияние на сознание писателя философа Ф. Ницше, который в трактате «Так говорил Заратустра» писал: «Бог умер: теперь хотим мы, чтобы жил сверхчеловек»¹. Тема умершего Бога начинает звучать в произведениях Платонова уже в 1910-х гг., а в записных книжках писателя можно увидеть следующие комментарии: «Бог есть умерший человек»².

Задачей предлагаемого исследования является рассмотрение случаев употребления онимов в качестве репрезентантов евангельского кода в художественных текстах А. Платонова. Под кодом будем понимать, вслед за Ю. М. Лотманом, «представление о структуре только что созданной, искусственной и введенной мгновенной договоренностью» [Лотман: 15]. Р. Барт предлагал употреблять термин «код» в отношении «ассоциативных полей», «сверхтекстовых организаций значений» [Барт: 455]. По мнению ученого, «код, как мы его понимаем, принадлежит главным образом к сфере культуры: коды — это определенные типы уже виденного, уже читанного, уже деланного» [Барт: 456]. Понятие «евангельский код» определяет характерные для художественного пространства писателя черты, заключающиеся в обращении к евангельским сюжетам.

Аллюзии к христианским основам сознания в текстах произведений А. Платонова более отчетливо, по мнению Е. Н. Проскуриной, начинают проявляться во второй половине 1920-х гг.: «В качестве точки отсчета можно определить повесть "Сокровенный человек" (1927), в названии которой скрыта цитата из Первого Послания апостола Петра: "сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа" (1 Пет. 3:4)» [Проскурина: 79]. Отметим, что употребление в качестве библионимов (названий произведений) элементов евангельского кода — характерный для текстов А. Платонова художественный прием: автор использует в качестве заглавий своих произведений названия православных праздников, икон, цитаты из священных книг и молитв (см.: «Преображение», «Взыскание погибших», «Христос и мы», «Да святится имя твое», «Новое евангелие»). Так, например, заглавие статьи «Преображение», опубликованной 1 мая 1920 г. в газете «Воронежская коммуна», отсылает читателя к празднику Преображения Господня (второе название — Яблочный Спас). Суть праздника заключается в том, что Преображение показывает: в Иисусе Христе соединены два естества — божественное и человеческое. Произведение предваряется эпиграфом «Земля была темна и неустроена», который автор снабжает подписью «Из древней книги»³. Этот эпиграф представляет собой несколько переосмысленную цитату из Библии: «Земля бе невидима и неустроена» (Быт. 1:2) (см.: [Антонова, 2004: 319]). Очевидно, что писатель был знаком с христианским учением. Это подтверждается употреблением в качестве библионимов названия иконы («Взыскание погибших») или цитаты из самой, пожалуй, популярной молитвы у православных — Отче наш («Да святится имя Твое»).

Актуализация евангельского кода в художественных текстах А. Платонова осуществляется также посредством употребления библеизмов в качестве точек отсчета времени, поскольку, по мнению писателя, «каждый день года имеет свой характер. Раньше это было: Ильин день, Иван Купала и т. д. (естеств<енные>, религиозные события сочетались с природой, с традицией, с бытом, с урожаем)»⁴. Так, героиня романа «Чевенгур», Марфа Дванова, приютившая внезапно осиротевшего мальчика Сашу, ругая своего мужа за лень и бездействие, говорит: «Пшена-то до Рождества не хватит…» (курсив наш. — Н. Б.)⁵. Героиня по принятой в религиозной среде традиции меряет время православными праздниками, среди которых Рождество является одним из важнейших. Упоминание Рождества как точки отсчета времени встречается также в повести «Епифанские шлюзы»:

«Загнанный скукой и одиночеством, один из немцев, Петер Форх, женился Рождеством на епифанской боярышне — Ксении Тарасовне Родионовой…»⁶.

Марфа Дванова, продолжая адресованную мужу речь о том, что семья голодает, характеризует сложившуюся ситуацию, употребляя лексему Спас, отнесенную нами к разряду религиозной лексики и функционирующую в тексте в качестве хрононима: «…хлеба со Спаса не видим!» (курсив наш. — Н. Б.)⁷. Известно, что лексемой Спас, образованной от лексемы Спаситель (под этим именованием православные понимают Иисуса Христа), обозначаются народные православные праздники, приходящиеся на самое урожайное, плодородное время года — август. Именно с первого, Медового Спаса начиналась выкачка меда, разрешалось употреблять в пищу овощи нового урожая. На последний, Хлебный Спас, приходящийся на конец Успенского поста, выпекали хлеб из муки нового урожая.

В качестве хрононима в романе употреблена лексема Пасха:

«Перед Пасхой Захар Павлович сделал приемному сыну гроб — прочный, прекрасный, с фланцами и болтами, как последний подарок сыну от мастера-отца»⁸.

Пасха — «Светлое Христово Воскресение и самый главный из церковных праздников; его также называют "Праздником праздников и Торжеством из торжеств". В день Пасхи Православная Церковь вспоминает Воскресение из мертвых Господа нашего Иисуса Христа на третий день после того, как Он был распят»⁹. В традиции православных верующих это день большой радости. Обратим внимание, что у А. Платонова праздник Пасхи приобретает прямо противоположное традиционному для национальной картины мира значение. Для писателя Пасха — это не праздник Воскресения, символизирующий радость жизни, а напротив — время умирать. Здесь предположим проводимую автором параллель между человеком и Богом и вспомним, что человек в картине мира А. Платонова замещает Бога. Поэтому, очевидно, писатель обращается к евангельскому сюжету, в соответствии с которым Бог был распят в пятницу. Захар Павлович готовит гроб приемному сыну перед Пасхой, что воспроизводит хронологию евангельского сюжета.

Реализация евангельского кода осуществляется при упоминании социалистических политических деятелей; в таких случаях происходит сакрализация имен этих персонажей, в результате чего атеистическое социальное устройство приобретает определенное сходство с религиозным устройством. Так, например, в реплике одного из персонажей романа «Чевенгур» («Ленин взял, Ленин и дал»¹⁰) содержится переосмысленная писателем аллюзия к ветхозаветному «Господь дал, Господь и взял» (Иов. 1:21); вождь мирового пролетариата сравнивается с Богом, только поступает не как Бог, а наоборот. Таким образом писатель противопоставляет религиозное устройство социалистическому. Полагаем, это обусловлено стремлением писателя продемонстрировать формируемое советской властью отношение к религии, когда ведущим был лозунг: «Религия — опиум для народа». Подобной точки зрения придерживается герой повести «Сокровенный человек», который на вопрос экзаменатора о том, что такое религия, отвечает: «Предрассудок Карла Маркса и народный самогон»¹¹. Здесь нельзя не отметить противоречие, возникающее между библионимом повести, представляющим собой цитату из Первого послания апостола Петра (см. выше), и главным персонажем повести, который, называя религию предрассудком, демонстрирует ее неприятие.

Более поздние произведения А. Платонова также включают обращения к евангельскому коду. Так, например, рассказ «Юшка» содержит аллюзии к Новому Завету: эпизод, когда дети побивают Юшку камнями, отсылает читателя к истории с грешницей, которую хотели подвергнуть казни за прелюбодеяние, а Иисус Христос сказал: «…кто из вас без греха, первый брось на нее камень» (Ин. 8:7). Однако Юшка не совершил никакого греха, напротив, его бьют, скорее, потому, что он ничего «не отвечал детям, не обижался на них»:

«Дети удивлялись Юшке, что он живой, а сам не серчает на них»¹².

Такое поведение персонажа соответствует одному из православных заветов:

«А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Мф. 5:39).

В сюжете рассказа новозаветная легенда получает переосмысление.

В картине мира А. Платонова тесно переплетаются социальные, религиозные, философские и мифологические компоненты, что находит отражение в создаваемых автором произведениях. Онимы выступают репрезентантами евангельского кода в творчестве А. Платонова в случае использования в роли заглавий произведений названий христианских праздников, икон, отрывков из молитв, а также как аллюзии к Ветхому и Новому Заветам. Отметим употребление писателем названий православных праздников в качестве хрононимов, сакрализацию имен политических деятелей. Обращение А. Платонова к евангельскому коду обусловлено народной традицией и способствует погружению читателя в создаваемый автором мир образов.

¹ Ницше Ф. Так говорил Заратустра. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2015. С. 303. Эту цитату из Ницше Платонов записал в своей записной книжке 1921 г. (см.: Платонов А. П. Записные книжки. Материалы к биографии / публ. М. А. Платоновой; сост., подгот. текста, предисл. и примеч. Н. В. Корниенко. М.: Наследие, 2000. С. 17).

² Платонов А. П. Записные книжки. С. 246.

³ Платонов А. П. Преображение // Платонов А. П. Сочинения. М.: ИМЛИ РАН, 2004. Т. 1: 1918–1927. Кн. 2: статьи. С. 19.

⁴ Платонов А. П. Записные книжки. С. 262–263.

⁵ Платонов А. П. Чевенгур // Платонов А. П. Сочинения. М.: ИМЛИ РАН, 2021. Т. 3: 1927–1929. С. 22.

⁶ Платонов А. П. Епифанские шлюзы // Платонов А. П. Сочинения. М.: ИМЛИ РАН, 2016. Т. 2: 1926–1927: повести, рассказы, сценарии, статьи. С. 104.

⁷ Платонов А. П. Чевенгур. С. 22.

⁸ Там же. С. 65.

⁹ Мовлева Н. С. Малый православный толковый словарь. М.: Медиа, 2005. С. 322.

¹⁰ Платонов А. П. Чевенгур. С. 144.

¹¹ Платонов А. П. Сокровенный человек // Платонов А. П. Сочинения. М.: ИМЛИ РАН, 2016. Т. 2. С. 162.

¹² Платонов А. Юшка // Платонов А. Счастливая Москва: роман, повесть, рассказы / сост., подгот. текста, комм. Н. В. Корниенко. М.: Время, 2011. С. 519.

Об авторах

Надежда Борисовна Бугакова

Автор, ответственный за переписку.
Email: ya_witch@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-2683-0665

кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и межкультурной коммуникации факультета инженерных систем и сооружений

Список литературы

Дополнительные файлы