The concept of Shakespeare’s works in the critical literary studies by Yu. N. Govorukha-Otrok

Толық мәтін

Юрий Николаевич Говоруха-Отрок (1850–1896), недооцененный критик и мыслитель конца XIX в., неслучайно стал одним из героев книги В. В. Розанова «Литературные изгнанники»¹. Проведя по политическому обвинению три года в одиночном заключении, а затем десять лет «на положении поднадзорного с видом на жительство вместо паспорта» [Иванова, 2012: 16], Говоруха-Отрок всю жизнь зарабатывал литературным трудом и оставил огромное, все еще не вполне упорядоченное наследие: кроме трех брошюр литературной критики, он автор более чем тысячи литературно-критических и культуроведческих статей² в периодической печати.

Как бывший политический заключенный, он был вынужден печататься под псевдонимами [Захарова, 2021: 8]. Его архив утрачен [Иванова, 2012: 12]; распространенные сведения о его биографии (такие как учеба в Харьковском университете или жертвование родовым имением на нужды революционного движения) оказываются неточными [Иванова, 2012: 9–12]. Даже год и день рождения указывается в разных источниках вразнобой³: по наиболее вероятным данным, содержащимся в материалах следствия по «процессу 193-х», точная дата его рождения — 29 января 1850 г. [Иванова, 2012: 9].

Перейдя из стана «либералов» в лагерь славянофилов, Говоруха-Отрок оказался своим среди чужих во всех идеологических группировках и по понятным причинам, как ярый антиреволюционер, был забыт в советские годы.

Наследие Говорухи-Отрока, лишь эпизодически появлявшееся в печати в советское⁴ и позднесоветское время [Иванова, 1989], стали собирать в начале XXI в.: так, в Белгороде в 2005 г. вышел том его трудов, заявленный как начало собрания сочинений [Говорухо-Отрок, 2005]; спустя семь лет в санкт-петербургском издательстве «Росток» издан двухтомник, являющийся на данный момент наиболее представительным собранием его текстов, но далеко не исчерпывающий объем его публикаций [Говоруха-Отрок, 2012]; затем напечатан еще один сборник статей, преимущественно на темы православия⁵.

Научное осмысление публицистического и художественного творчества Говорухи-Отрока началось только в наши дни: в 2006 г. на его родине была проведена профильная конференция [Ю. Н. Говорухо-Отрок…], его наследие описывается как в статьях, так и в монографических и диссертационных исследованиях. Так, предметом изучения стали консервативная природа взглядов Говорухи-Отрока [Смолина] и динамика его революционных мнений [Кравцова, 2019b], аспекты биографии [Хатунцев] и истории семьи⁶, место художественного творчества автора в литературно-идеологических битвах эпохи [Прокопенко, 2006], особенности его христианского мышления [Гончарова], [Прокопенко, 2007] и философская природа литературной критики [Зверева], творческая самобытность его критического наследия на примере полемики с Вл. С. Соловьевым [Кравцова, 2019а], [Захарова, 2021, 2024] и Н. Н. Страховым [Мотовникова], [Дикарева]. Предметом исследования стала и литературная критика Говорухи-Отрока: опубликованы работы о его видении творчества М. Ю. Лермонтова [Телегина], В. М. Гаршина [Егоров], В. Г. Короленко [Кулакова].

Вместе с тем значительным объектом внимания Говорухи-Отрока, как литературного и театрального критика, являлось творчество Шекспира и особенности трактовки шекспировского наследия на театральных подмостках России; однако этот аспект до сих пор не стал предметом научной рефлексии⁷.

Шекспироведение Говорухи-Отрока — существенная часть его критического наследия, хотя он и остался исследователем, не реализовавшим многое из возможного; так, в частности, по замечанию В. В. Розанова, «необходимость писать еженедельно, крайнее утомление сил к месяцам летнего отдыха — все это год за годом отодвигало выполнение долго лелеянного им плана — написать полный и обширный разбор "Гамлета", любимейшего его произведения в европейской литературе»⁸.

Как писал Розанов о Говорухе-Отроке, «этот приземистый, темноволосый, типично русский человек — был сам Гамлет, точнее — та трансформация этого вековечного и универсального типа, которая для русской действительности была оттенена и обрисована такими верными и тонкими штрихами Тургеневым»⁹; особенностью автора, также отмеченной Розановым, был «индивидуализм, эта еще гамлетовская черта»¹⁰. Теоретик народничества Н. К. Михайловский насмешливо называл героев рассказов Говорухи-Отрока «гамлетизированными поросятами»¹¹, подчеркивая их нерешительность и вялость.

Несмотря на то, что мечта написать большой шекспироведческий труд не осуществилась, в наследии Говорухи-Отрока немало материалов, на основании которых можно воссоздать его уникальный взгляд на творчество английского драматурга. К ним прежде всего относятся статьи из газеты «Московские Ведомости», касающиеся «Гамлета», в частности, републикованные в двухтомнике 2012 г.¹² Однако множество важных замечаний и наблюдений о Шекспире рассыпаны в статьях на другие темы, а также в газетных материалах, в которых Говоруха-Отрок выступал и как театральный критик¹³.

Подход Говорухи-Отрока к творчеству Шекспира обусловлен особенностями его духовного пути, его эстетическими и идеологическими представлениями: консервативной позицией, которую можно обозначить как «поздняя фаза славянофильства» [Иванова, 2012: 59], с его верой в праведность православного христианства, в особый путь русского духа, в чудо как таковое. Розанов отмечает, что мировоззренческой подоплекой работ Говорухи-Отрока было «некоторое ощущение вечности, в противоположность временному»¹⁴. Это утверждение вечных истин и вечных образов стало для него и принципом оценки творчества Шекспира.

Для мировоззрения Говорухи-Отрока, по точному выражению Е. В. Ивановой, был характерен «высокий христианский пессимизм»; познав, что мир лежит во тьме, упования он связывал только с самыми высокими ценностями [Иванова, 2012: 67]: «человек существует не для счастья <…> жизнь его есть подвиг страдания и искупления»¹⁵. Этот «высокий пессимизм» он увидит и в Шекспире.

В восприятии Говорухи-Отрока Шекспир — один из великих представителей мировой литературы, и даже не столько западной (которую в целом критик оценивал скептически), сколько всемирной. Имя Шекспира встречается у него в ряде перечней, чаще всего в сочетании с Пушкиным, Гоголем, Данте, Гете — этот «канон» литературы составляет для него некое единое целое истинного искусства.

Так, например, в книге «Последние произведения графа Толстого» (1890)¹⁶ он отмечает:

«И Пушкин, и Гоголь, и Шекспир, и Сервантес <…> одинаково все реалисты…» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 84].

Называя реалистами столь различных авторов, критик поясняет, что реалисты «воспроизводят жизнь в глубокой ее правде, то есть в образах своих показывают нам не то, что бывает, не то, что случается, а то, что пребывает, что есть, необходимо должно быть» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 84]. Как видим, автор воспринимает реализм не как миметическое отражение «случайных» состояний реальности, но как воссоздание ее бытийного содержания: настоящий реализм «верен не обыденной житейской действительности, а общему смыслу действительности» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 85]¹⁷.

Говоруха-Отрок отмечает умение Шекспира (как и Гоголя) увидеть в реальности «то, что пребывает и должно быть необходимо» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 85], субстанцию реальности, которая обретает характеристики вневременности: Шекспир, «как и всякий великий художник, останавливает мгновение — и останавливает его навеки» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 85].

При этом важной чертой шекспировского творчества становится акцентировка народного взгляда, помогающего достичь точности писателю-историку:

«…изображение исторических лиц удавалось лишь тем художникам, которые проникались народным воззрением на эти лица — воззрением простодушных летописцев, хроникеров <…> в этом духе созданы гениальнейшие произведения Шекспира, Вальтер Скотта» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 674]¹⁸.

Вслед за Гегелем, который в своих лекциях по эстетике относил творения Шекспира к романтической форме искусства, то есть к творчеству духовному, христианской природы¹⁹, и предшествуя словам Н. К. Бокадорова, писавшего, что Шекспиром был изобретен христианский театр, «светлая радостная легенда»²⁰, Говоруха-Отрок замечает:

«…Шекспиром была создана трагедия христианской эры, сменившая трагедию античную…» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 88].

То есть им «была освобождена воля человеческая, скованная древним Роком», и «центр тяжести трагедии был перенесен в другое место <…> трагедия христианской эры имеет в основании своем борьбу духа человеческого с плотью — борьбу, очищающую этот дух ото всего условного, случайного, земного» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 88–89]. Пример Шекспира, в частности, является для Говорухи-Отрока основанием для суровой критики «Власти тьмы» Л. Н. Толстого, где для него «и драмы никакой нет», «все условно, временно, случайно» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 88, 92].

Говоруха-Отрок видит у Шекспира и грубости, однако они со временем становятся естественной добычей истории и забываются, в частности, исчезая из театральной практики:

«…грубые сцены, как, например, сцена вырывания глаз у Глостера, сами собой выпадают из созданий Шекспира…» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 95].

По шекспировскому вопросу, будучи здесь солидарен с более поздними размышлениями Н. К. Бокадорова²¹, П. П. Гнедича²², С. Д. Кржижановского²³ и Ю. И. Айхенвальда²⁴, Говоруха-Отрок также не видит возможным и даже нужным искать точных биографических ответов, о чем пишет в критическом этюде «Очерки современной беллетристики. В. Г. Короленко» (1890–1893)²⁵:

«В созданиях Шекспира мы не найдем черт для восстановления его "ежедневной" личности…» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 149].

Однако при этом он уточняет, что понятие о личности автора мы получаем:

«…его поэтическая личность, преображенная личность со всею ясностью и полнотою отразилась в его созданиях» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 149],

а преображенная личность — это «когда дух берет перевес над плотью» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 149]. Путь к выражению этой поэтической (а не биографической) составляющей личности и есть для Говорухи-Отрока стезя истинного художника:

«В созданиях Гомера, Шекспира, Пушкина мы почти вовсе не замечаем отражения их личности ежедневной, житейской, и вот почему на эти создания справедливо указывают как на недосягаемый образец объективного творчества…» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 150].

Вновь объективным, или реальным, является надвременнóе и надличное.

Само отсутствие подробного описательного психологизма у Шекспира (в отличие от психологизма Достоевского и Толстого) Говоруха-Отрок считает достоинством, о чем рассуждает в 1893 г. в рецензии на «Рассказ неизвестного человека» А. П. Чехова²⁶:

«…и Толстой, и Достоевский описывают состояние души, а не показывают его в самом действии, в самом изображении, как делают то, например, Пушкин и Шекспир» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 2: 635].

Однако в статье «Драма Метерлинка» (1895)²⁷ Говоруха-Отрок, напротив, объединяет Шекспира и Толстого, отмечая, что «и Шекспир, и Толстой ничего не говорят нам о причинах самоубийства, но они поэзией и правдой изображения заставляют нас пережить весь душевный процесс несчастных самоубийц» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 2: 776] — в отличие от рассуждающего Метерлинка («Тайны души»).

Говоруха-Отрок включает Шекспира в зону влияния католической идеи (противопоставленной православной):

«Католическая идея, которая все же есть идея христианская, хотя и искаженная, раскрывалась во всем великом, что создала Европа с самого начала своей истории <…> Она раскрылась в Данте и Сервантесе, <…> в Шекспире и Ньютоне…» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 2: 707]²⁸.

Без христианской идеи, то есть ощущения бессмертия и великой цели мироздания, идеи загробного суда и воздаяния, пишет критик, «нам непонятны сделаются образы Рафаэля <…>, Данта, Шекспира, Сервантеса» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 2: 714]²⁹. Однако эта католическая идея, уже несшая в себе дисгармонию и неполноту [Говоруха-Отрок, 2012; т. 2: 707], была отринута современностью вместе с исторической Европой, Европой «великих духовных подъемов, великой борьбы, Европой Шекспиров и Дантов» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 2: 717].

В статье «Нечто о современных европейских настроениях» (1891)³⁰ Говоруха-Отрок замечает, что Шекспир играет особую роль в становлении идеологии Европы:

«Старая Европа имела свое "слово", произнесенное Шекспиром с новою силою, заключившее собою трагическую борьбу веры с скептицизмом» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 605],

и это «старое слово» создало, по мнению критика, всю великую литературу Запада:

«Оно создало Дантов, Шекспиров, Сервантесов, <…> оно создало великих королей и великих подвижников — и вот <…> оно отвергнуто современной Европой» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 606].

Критик свидетельствует об упадке современной культуры, отошедшей от своего христианского истока.

Шекспир для Говорухи-Отрока есть один из носителей высокой скорби, присущей христианству как таковому: он говорит «о высоком воззрении христианского пессимизма, отразившемся в области поэзии в творениях Шекспира, в иных созданиях Пушкина» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 499]³¹. Высокий христианский пессимизм несет вдохновение:

«На крыльях <…> этого пессимизма они подымались в самые высшие области искусства, стремясь отыскать идеальное в реальном, бесконечное в конкретном, а в этом и заключается высшая задача искусства» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 2: 591]³².

Говоруха-Отрок вводит различие между этим высоким пессимизмом, который, видя зло, «не признает зло законом жизни и не верует в него», — и пессимизмом отчаяния, «с такою силой провозглашенным Байроном», без Бога, «отринутого новою Европой» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 500, 501]. Критик называет этот второй вид пессимизма философским, или трагическим, относя к его сторонникам Байрона, Шопенгауэра и Л. Н. Толстого [Говоруха-Отрок, 2012; т. 2: 591]. Он также выделяет третий вид пессимизма, «ходячий пессимизм», или пессимизм толпы; такую характеристику он придает творчеству А. П. Чехова [Говоруха-Отрок, 2012; т. 2: 591–592].

Виды пессимизма и схожи, и различны:

«Кто хоть сколько-нибудь изучал создания Шекспира, тот, конечно, согласится, что они проникнуты тем же глубоким философским пессимизмом, каким проникнуты и произведения Шопенгауэра, но вряд ли можно найти у Шекспира воззрение на человека как на механическую куклу, как на игрушку обстоятельств» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 708]³³.

Различие коренится в том, что у Шекспира, по мнению критика, как у глубоко христианского писателя, герои не лишены свободной воли, не являются жертвами обстоятельств — они сами вольны сделать выбор.

Пьесы Шекспира становятся для критика показательным примером в контексте массовой культуры: он опечален тем, что «толпу одинаково восхищают и "Гамлет" Шекспира, и — какая-нибудь трескучая мелодрама» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 562]³⁴. Он делает вывод о том, что нечувствительный к поэзии человек смотрит на Шекспира, «как дикарь, который одинаково восхищается и блестящей побрякушкой, ничего не стоящей, и драгоценным алмазом» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 563]. Однако же Шекспир среди других может научить хорошему вкусу:

«…долго и упорно приходится очищать и образовывать свой вкус на произведениях великих поэтов, на произведениях Пушкина и Шекспира, Гёте и Шиллера…» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 2: 234]³⁵.

«Гамлет» является центральным текстом Шекспира для Говорухи-Отрока. Он неоднократно цитирует его в статьях на самые разнообразные темы; так и не написав об этой трагедии Шекспира отдельной работы, критик оставил несколько статей, касающихся тематики «Гамлета» и образов главных героев³⁶.

В этих статьях Говоруха-Отрок выстраивает систему критических оценок, отталкиваясь от чужих воззрений — в частности, от мнений Г. Брандеса³⁷ и Н. А. Иванцова³⁸, от распространившейся «точки зрения чистого эмпиризма и чистого утилитаризма», а также от неадекватных, по его мнению, театральных интерпретаций образа как «психопата» или «ничтожного, вульгарного, нервно-развинченного молодого человека» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 703, 704).

Загадка «Гамлета» как величайшего творения Шекспира для Говорухи-Отрока состоит не в глубине психологического анализа, не в трогательности или драматизме, но в том, что в этой трагедии «поставлены вековечные вопросы, вечно тревожащие человечество, тревожащие всех, и философов, и простых людей, — вопросы о жизни и смерти, о смысле мира и о смысле человеческого бытия» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 711]. К этим вопросам критик относит проблемы вековечной скорби, вечного зла, царящего в мире, «бремени жизни» и усталости от нее. Герой Шекспира задает только главные вопросы, они для него составляют «сущность его жизни», и он философ «всем своим существом» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 712]. Гамлет есть «философ в истинном и глубоком смысле этого слова. Загадка бытия для него не теоретическая задача, требующая разрешения, а вопрос жизни и смерти» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 694]³⁹. При этом Гамлет не чужд житейской жизни и социальных связей: «у него есть друг Горацио <…>, он любит чистую и прекрасную девушку — Офелию» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 712].

Говоруха-Отрок видит в образе Гамлета важнейший конфликт, характерный для героя христианской драмы: борьбу скептицизма и веры; убрать из трагедии Шекспира этот важнейший конфликт — и «от нее остается лишь мелодрама» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 695]. Для Говорухи-Отрока Шекспир здесь соединяется с Достоевским:

«Гамлет — великий скептик, который не верит в свой собственный скептицизм и не хочет в него верить, скептик, принимающий Бога, но не принимающий Его мира», — и примечание автора: «Слова Ивана Карамазова» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 712].

Итак, вот квинтэссенция христианской трагедии для критика:

«Борьба глубокого, страдающего скептицизма с верой — вот в чем смысл великой трагедии, вот в чем заключается идея ее» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 712],

остальное не более чем «художественный фон для этого главного» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 713]. Критик приходит к выводу, что глубокая вера Гамлета в конце концов побеждает в этой схватке [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 722].

Завязкой трагедии, то есть таким событием, «вследствие которого свободно развивается все действие и раскрывается вполне характер героя ее» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 694], Говоруха-Отрок называет явление привидения; и попытки материалистической трактовки трагедии, попытки сыграть ее «без привидения» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 704] видятся ему надругательством над Шекспиром. Привидение, отмечает критик, в трагедии «является необходимым и реальным лицом» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 719]. Монолог Гамлета проникнут не только «бесконечною <…> скорбью» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 698], но и «верой в бытие таинственных, нездешних миров» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 694]. И Гамлет, и Горацио «видят привидение и не сомневаются в его действительном бытии» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 719]; видение — тоже сторона веры.

Говоруха-Отрок возражает упрекам в бездеятельности Гамлета. Он пишет:

«Причина колебаний Гамлета не в недостатке мужества, не в рефлексии <…>, а в чуткой его совести» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 693],

герой «не только не слаб волей, а являет собою образец высочайшего мужества» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 717]. Он отмечает, что герой «ни на одну минуту не сомневается в своей обязанности раскрыть преступление и наказать короля» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 716–717], удерживает его лишь «отсутствие полной уверенности в виновности короля» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 718]. И когда после постановки Гамлет обретает доказательство, то «действует быстро и решительно, не думая ни о каких практических соображениях» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 720].

Для Говорухи-Отрока герои Шекспира являют единство характера. Так, Гамлет, отмечает критик, «ни при каком угодно стечении обстоятельств не мог бы стать тираном», в отличие от Макбета, в душе которого «были все задатки тирана» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 708]. Так, Лир «является одним и тем же: благородным, справедливым, величавым и мудрым королем», и он «остается тем же самым до конца» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 709].

Отдельно Говоруха-Отрок говорит об Офелии. Он спорит со взглядом на нее как на героиню изменчивую и пустую, образную параллель Гертруде. Он видит в ней «девушку меланхолическую, задумчивую, сосредоточенную в самой себе, но искреннюю, полную доверия и потребности любить» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 700], однако в ней есть «нечто загадочное и неясное, что ставит Офелию на особое место» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 727]⁴⁰ — по сравнению с Дездемоной и Джульеттой.

Говоруха-Отрок считает, что для Гамлета образ Офелии, «чистый и непорочный, становится между ним и «тяжкою борьбой его души»» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 699] и что «он не перестает любить ее ни на минуту» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 701], однако чувствуя тяжесть ответственности, «он уже не может и не смеет связывать ничью судьбу со своею, тем более судьбу любимой девушки» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 701]. И потому сцена с Офелией — «сцена безнадежного прощания» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 702], причем реплику про монастырь Говоруха-Отрок прочитывает совершенно в христианском духе, безо всякой иронии: Гамлет «хочет поставить между жизнию и ею, которую он любит, <…> святые стены монастыря» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 703].

Офелия же относится к Гамлету «как к бесконечно любимому, но безумному человеку» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 700]. Она становится орудием старших, когда идет к принцу по их совету, но, по мнению критика, делает это лишь из наивности:

«Бедная девушка уверена, что все они желают добра Гамлету <…> и что их цель, для его же пользы, открыть причину этого безумия» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 701].

И причину судьбы ее он видит в особенной чувствительности ее души:

«Она углублена в самое себя; она слагает в своем сердце все впечатления жизни и, не выдержав напора этих ужасающих впечатлений, сходит с ума» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 727].

Выходя в область оценки воздействия Шекспира на общество, Говоруха-Отрок высказывает мнение, позже развитое в статьях Ю. И. Айхенвальда и П. П. Гнедича, о необычайной русскости шекспировского гения и о влиянии гамлетизма на современность. Так, он пишет:

«Коснулось нас и веяние гигантского, страстного и беспокойного духа Шекспира. Нам близки его герои с их борьбой и страданиями, с их страстями и высоким примирением…» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 314]⁴¹.

Он также отмечает, что Гамлет «столь родствен нашей, русской душе»:

«над нами долго властвовал этот мрачный и колоссальный образ Датского принца, — этот образ скептика, не верящего в свой скептицизм, высящийся над миром, и как бы освещенный зловещим заревом разгорающегося пожара, который, распространяясь в своем страшном стихийном стремлении по лицу Европы, испепелит все, что там было святого и великого…» [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 520, 315].

Таким образом, Говоруха-Отрок в своих статьях представил образец христианской трактовки Шекспира. Он рассматривает его как «реалиста» — в авторской трактовке этого термина, как писателя, отражающего вечные и неизменные характеристики реальности, — то есть бытийные константы. Он утверждает, что Шекспир изобрел трагедию христианской эры: если в античности судьбу трагического героя определял Рок, то христианская трагедия являет конфликт скептицизма и веры, плоти и духа. Творчество Шекспира для критика исполнено высокого пессимизма, который способен дать вдохновение для поиска идеала; Говоруха-Отрок противопоставляет этому высокому христианскому пессимизму пессимизм отчаяния (Байрон, Шопенгауэр) и бытовой пессимизм (Чехов). Особенную роль в творчестве Шекспира для критика играет трагедия «Гамлет», с наибольшей силой воплотившая основной конфликт христианской драмы: борьбу глубокого скептицизма и глубокой веры. В контексте христианского прочтения трагедии Говоруха-Отрок настаивает на реальности явления привидения (как проявление чудесного); на том, что Гамлет вовсе не бездеятелен, но совестлив; на том, что принц искренне любит Офелию и посылает ее в монастырь, чтобы спастись от угроз мира; сама же Офелия, по мнению критика, — искренняя и тонкая натура, и ее сумасшествие обусловлено впечатлительностью ее души. Таким образом, в конце XIX в. Говоруха-Отрок создает в своих статьях оригинальную трактовку творчества Шекспира в контексте христианской критики.

¹ Розанов В. В. Литературные изгнанники. СПб.: Тип. Т-ва А. С. Суворина, 1913. Т. 1: с портретом. С. 437–531.

² Каплин А. Д., Гончарова О. А. Комментарии // Говоруха-Отрок Ю. Н. Не бойся быть православным, или Русско-православная идея / cост. А. Д. Каплина, предисл., примеч. А. Д. Каплина, О. А. Гончаровой. М.: Ин-т рус. цивилизации, 2015. С. 737. (Сер.: Рус. цивилизация.)

³ Встречаются: 25 января (6 февраля) 1851 г., 29 января 1852 г., 26 января 1854 г. и т. д.

⁴ Говоруху-Отрока цитирует Л. С. Выготский в приложении к одной из своих работ, см.: Выготский Л. С. Трагедия о Гамлете, принце Датском, У. Шекспира (Приложение) // Выготский Л. С. Психология искусства. 2-е изд., испр. и доп. М.: Искусство, 1968. С. 541–543.

⁵ Говоруха-Отрок Ю. Н. Не бойся быть православным, или Русско-православная идея. М.: Ин-т рус. цивилизации, 2015. 768 с.

⁶ Прокопенко З. Т., Крупенков А. Н. Дворянский род Говорухо-Отроков из слободы Таврово: из истории культурного наследия Белгородчины. Белгород: Издат. отдел Белгородской и Старооскольской епархии, 2007. 77 с.

⁷ Также отметим, что Говорухе-Отроку принадлежит забытый ныне пересказ для детей шекспировского «Короля Лира», см.: Г. О. [Говоруха-Отрок Ю. Н.]. История о британском короле Лире и о трех его дочерях // Родник: ежемесячный иллюстрированный журнал для детей. 1883. № 1. С. 1–20.

⁸ Розанов В. В. Литературные изгнанники. С. 459.

⁹ Там же.

¹⁰ Там же. С. 463.

¹¹ Михайловский Н. К. Сочинения. СПб.: Типо-литография Б. М. Вольфа, 1897. Т. 5. Стлб. 678–704.

¹² Говоруха-Отрок Ю. Н. Гамлет [Мнение Брандеса о «Гамлете»; Нечто о ведьмах и привидениях (По поводу статьи Н. Иванцова «Основной принцип красоты»); Офелия (По поводу статьи Н. Иванцова «Основной принцип красоты»)] (см.: [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 685–727]).

¹³ См., в частности: Николаев Ю. [Говоруха-Отрок Ю. Н.] Маджи в роли Гамлета // Московские Ведомости. 1892. № 84. 25 марта. С. 4–5; Николаев Ю. [Говоруха-Отрок Ю. Н.] Театр Корша: бенефис г. Трубецкого. «Гамлет» Шекспира // Московские Ведомости. 1895. № 284. 15 октября. С. 3; Г<оворуха-Отрок Ю. Н.> Томмазо Сальвини в шекспировских ролях. Король Лир // Южный край. 1885. № 1490. 25 апреля (7 мая). С. 1–3 и мн. др.

¹⁴ Розанов В. В. Литературные изгнанники. С. 462.

¹⁵ Николаев Ю. [Говоруха-Отрок Ю. Н.] В чем сущность нашей культуры? И. И. Иванов. «Новая культурная сила». «Русская мысль». Ноябрь // Московские Ведомости. 1893. № 339. 9 декабря. С. 3.

¹⁶ Говоруха-Отрок Ю. Н. Последние произведения графа Л. Н. Толстого (см.: [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 81–122]). Первоначально опубликовано в 1890 г. в качестве трех самостоятельных статей в «Московских Ведомостях» (№ 34. 3 февраля. С. 3–4; № 94. 7 апреля. С. 2–4; № 108. 21 апреля. С. 3–4), затем объединено в книгу: Николаев Ю. [Говоруха-Отрок Ю. Н.]. Последние произведения графа Л. Н. Толстого. М.: Унив. тип., 1890. II, 83 с.

¹⁷ Это замечание Говорухи-Отрока, привлекающее к понятию реализма определенный идеал, интересным образом коррелирует с более поздними поисками в теоретической концептуализации социалистического реализма как творческого метода. Так, А. А. Жданов в своем докладе на первом Всесоюзном съезде советских писателей в 1934 г. сводил воедино концепции реализма и дидактики, формулируя задачу искусства так: «…изобразить действительность в ее революционном развитии. При этом правдивость и историческая конкретность художественного изображения должны сочетаться с задачей идейной переделки и воспитания…» (Речь секретаря ЦК ВКП(б) А. А. Жданова // Первый всесоюзный съезд советских писателей. 1934. Стенографический отчет. М.: Худож. лит., 1934. С. 4).

¹⁸ Говоруха-Отрок Ю. Н. Несколько мыслей о религиозной живописи (см.: [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 663–682]). Первая публ.: Николаев Ю. [Говоруха-Отрок Ю. Н.]. Несколько мыслей о религиозной живописи // Русское обозрение. 1894. Т. 25. Февраль. С. 668–684.

¹⁹ См.: Гегель Г. В. Ф. Эстетика: в 4 т. М.: Искусство, 1968–1973.

²⁰ Бокадоров Н. К. История западно-европейской литературы XVI–XVII вв. Сервантес и Шекспир. Лекции, читанные в осенний семестр 1912 г. Изд-е слушательниц Киев. Высш. жен. курсов. Киев: Тип. 1-й Киев. артели печатного дела, 1913. С. 285.

²¹ Бокадоров Н. К. История западно-европейской литературы XVI–XVII вв… С. 480.

²² Гнедич П. Марк Твэн, Сатана и Шекспир // Ежегодник императорских театров. 1912. Вып. III. С. 15; Гнедич П. П. «Гамлет» и «Юлий Цезарь». По поводу их постановок на частных сценах // Еженедельник Петроградских государственных академических театров. 1922. № 5. 15 октября. С. 12.

²³ Кржижановский С. Д. О стиле и сюжете шекспировской комедии (доклад), 1935 // РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 1. Ед. хр. 73. Л. 39.

²⁴ Айхенвальд Ю. Общий юбилей. (Шекспир и Сервантес). 1916 г. // Айхенвальд Ю. Похвала праздности: сб. ст. М.: Костры, 1922. С. 138–139.

²⁵ Говоруха-Отрок Ю. Н. Очерки современной беллетристики. В. Г. Короленко: критический этюд (см.: [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 146–265]). Ранний вариант в виде рецензии на книгу В. Г. Короленко «Очерки и рассказы» (4-е изд. М., 1890) публиковался в 1890 г. в «Московских Ведомостях» (№ 215. 6 августа. С. 3–4; № 216. 7 августа. С. 2–3; № 223. 14 августа. С. 2–3; № 224. 15 августа. С. 3–4). Полный текст увидел свет в 1893 г. в «Русском обозрении» и отд. изданием: Николаев Ю. [Говоруха-Отрок Ю. Н.]. В. Г. Короленко: критический очерк // Русское обозрение. 1893. Т. 19. Январь. С. 273–312; Февраль. С. 828–859; Т. 20. Апрель. С. 901–941; Николаев Ю. [Говоруха-Отрок Ю. Н.]. Очерки современной беллетристики. В. Г. Короленко: критический этюд. М.: Унив. тип., 1893. IV, 112 с.

²⁶ Говоруха-Отрок Ю. Н. Нигилизм. А. Чехов. «Рассказ неизвестного человека» (см.: [Говоруха-Отрок, 2012; т. 2: 632–640]). Первая публ.: Николаев Ю. [Говоруха-Отрок Ю. Н.]. Нигилизм (А. Чехов. «Рассказ неизвестного человека». «Русская мысль», март) // Московские Ведомости. 1893. № 83. 25 марта. С. 3–4.

²⁷ Говоруха-Отрок Ю. Н. Драма Метерлинка (см.: [Говоруха-Отрок, 2012; т. 2: 771–778]). Первая публ.: Николаев Ю. [Говоруха-Отрок Ю. Н.]. Драма Метерлинка // Московские Ведомости. 1895. № 135. 18 мая. С. 3.

²⁸ Говоруха-Отрок Ю. Н. Православие и католицизм. По поводу № 3 философско-литературного сборника «Свое слово», издаваемого проф. А. А. Козловым (см.: [Говоруха-Отрок, 2012; т. 2: 698–709]). Первая публ.: Николаев Ю. [Говоруха-Отрок Ю. Н.]. Православие и католицизм (По поводу № 3 философско-литературного сборника «Свое слово», издаваемого проф. А. А. Козловым. Киев, 1890 г.) // Московские Ведомости. 1891. № 95. 6 апреля. С. 3–4.

²⁹ Говоруха-Отрок Ю. Н. Идеалы и европейское просвещение. По поводу книги П. Е. Астафьева «Итоги века» (см.: [Говоруха-Отрок, 2012; т. 2: 709–718]). Первая публ.: Николаев Ю. [Говоруха-Отрок Ю. Н.]. Идеалы и европейское разложение (По поводу книги П. Е. Астафьева «Итоги века». М., 1891) // Московские Ведомости. 1891. № 121. 4 мая. С. 3–4.

³⁰ Говоруха-Отрок Ю. Н. Нечто о современных европейских настроениях (см.: [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 598–615]). Первая публ.: Елагин Ю. [Говоруха-Отрок Ю. Н.]. Нечто о современных европейских настроениях // Русский Вестник. 1891. Т. 214. Июнь. С. 271–286.

³¹ Говоруха-Отрок Ю. Н. М. Ю. Лермонтов (см.: [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 498–514]). Первая публ.: Елагин Ю. [Говоруха-Отрок Ю. Н.]. М. Ю. Лермонтов // Русский Вестник. 1891. Т. 215. Август. С. 285–299.

³² Говоруха-Отрок Ю. Н. Очерки современной беллетристики. Г. Чехов. По поводу его нового рассказа. А. Чехов. «Скучная история» (см.: [Говоруха-Отрок, 2012; т. 2: 584–604]). Первая публ.: Николаев Ю. [Говоруха-Отрок Ю. Н.]. Очерки современной беллетристики (Г. Чехов. По поводу его нового рассказа. А. Чехов. «Скучная история». «Северный Вестник», ноябрь) // Московские Ведомости. 1889. № 345. 14 декабря. С. 4–6.

³³ Говоруха-Отрок Ю. Н. Гамлет [Мнение Брандеса о «Гамлете»; Нечто о ведьмах и привидениях (по поводу статьи Н. Иванцова «Основной принцип красоты»); Офелия (по поводу статьи Н. Иванцова «Основной принцип красоты»)] (см.: [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 686–727]). Цитируемая статья впервые опубликована: Николаев Ю. [Говоруха-Отрок Ю. Н.]. Нечто о ведьмах и привидениях (по поводу статьи Н. Иванцова «Основной принцип красоты». «Вопросы философии и психологии», книга 3-я, май — июнь) // Московские Ведомости. 1896. № 176. 29 июня. С. 3; № 181. 4 июля. С. 3; № 188. 11 июля. С. 3.

³⁴ Говоруха-Отрок Ю. Н. Поэзия Фета <Из «Русского вестника»> (см.: [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 554–578]). Первая публ.: Елагин Ю. [Говоруха-Отрок Ю. Н.]. Поэзия Фета // Русский Вестник. 1893. Т. 226. Май. С. 306–326.

³⁵ Говоруха-Отрок Ю. Н. Кто побеждает? По поводу статьи Н. М. Горбова «Школы С. А. Рачинского» (см.: [Говоруха-Отрок, 2012; т. 2: 226–235]). Первая публ.: Николаев Ю. [Говоруха-Отрок Ю. Н.]. Кто побеждает? (По поводу статьи Н. М. Горбова «Школы С. А. Рачинского». «Русское обозрение». Апрель) // Московские Ведомости. 1891. № 109. 20 апреля. С. 4–5.

³⁶ См. примеч. 33.

³⁷ Брандес Г. Гамлет / пер. с датского В. М. С<пасской> // Русская мысль. 1895. Кн. VIII. Отд. II. C. 112–137; Кн. IX. Отд. II. С. 66–89. Эта резонансная публикация работы Брандеса стала также основой для первых шекспироведческих трудов Льва Шестова: Шестов Л. Шекспир и его критик Брандес. СПб.: Тип. А. М. Менделевича, 1898. 282 с.

³⁸ Иванцов Н. А. Основной принцип красоты // Вопросы философии и психологии. 1896. Кн. 3 (33). Май — июнь. С. 337–373.

³⁹ См. примеч 33. Цитируемая статья впервые опубл.: Николаев Ю. [Говоруха-Отрок Ю. Н.]. Мнение Брандеса о Гамлете (Георг Брандес. «Гамлет». Перевод с датского. «Русская мысль». Сентябрь) // Московские Ведомости. 1895. № 268. 28 сентября. С. 3–4; № 274. 5 октября. С. 3.

⁴⁰ См. примеч. 33. Цитируемая статья впервые опубл.: Николаев Ю. [Говоруха-Отрок Ю.Н.]. Офелия (По поводу статьи Н. Иванцова «Основной принцип красоты». «Вопросы философии и психологии», книга 3-я, май–июнь) // Московские Ведомости. 1896. № 195. 18 июля. С. 3.

⁴¹ Говоруха-Отрок Ю. Н. Тургенев. Критический этюд (см.: [Говоруха-Отрок, 2012; т. 1: 268–434]). Этюд печатался в октябре — декабре 1893 г. в «Московских Ведомостях», после чего вышел отдельным изданием: Николаев Ю. [Говоруха-Отрок Ю. Н.]. Тургенев: критический этюд. М.: Унив. тип., 1894. 263 с.

Авторлар туралы

Dmitry Zhatkin

Email: ivb40@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0003-4768-3518

PhD (Philology), Professor, Head of the Department of Translation and Translation Studies

Vera Serdechnaia

Хат алмасуға жауапты Автор.
Email: rintra@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0001-8718-3556

PhD (Philology), Associate Professor of the Department of Foreign Literature and Comparative Cultural Studies

Әдебиет тізімі

Қосымша файлдар