№ 2 (2025)

Статья посвящена поиску базовых принципов глагольных колексификаций на типологическом уровне. Мы понимаем под колексификацией неслучайное объединение двух и более значений в рамках одного лексического средства и утверждаем, что эти объединения, повторяясь от языка к языку, должны подчиняться тем или иным закономерностям. Опираясь на наш обширный опыт лексико-типологических исследований и наши новые полевые данные о семантике простых и сложных глаголов в шугнанском языке, мы показываем, что колексификация глагольных значений становится возможной за счет их частичного денотативного пересечения и хорошо описывается в терминах фазовой структуры ситуации. В качестве иллюстрации мы рассматриваем структуру поля исчезать в шугнанском языке, где значение ‘исчезать’ оказывается смежным, т. е. колексифицируется, со значениями из зоны движения от говорящего / наблюдателя (tidow ‘идти, течь’, sitow ‘идти’, zibidow ‘прыгать’ и др.), процессов разрушения и уничтожения (θidow ‘гореть, сгорать’, virix̌tow ‘ломаться’ и др.), изменений топологических параметров ситуации (gāx̌tow ‘переворачиваться’, xangi / xāmb δêdow ‘скрываться из виду’, букв. ‘ложбина / извилина’ + легкий глагол ‘падать’ и др.) и фрустративных эмоций (ayf sitow ‘пропадать даром’, букв. ‘жаль’ + легкий глагол ‘идти’). Мы показываем, какие значения выделяются внутри зоны исчезновения и как они денотативно соотносятся со смежными полями направленного перемещения, уничтожения, топологических изменений и фрустративных эмоций.

В просодических системах южнорусских говоров (в частности, Калужской, Рязанской и Липецкой областей) в оформлении общего вопроса и незавершенности представлен специфический восходящий тональный акцент H*+^H*: первая часть ударного гласного словоформы-акцентоносителя произносится на ровном высоком тоне, затем следует очень резкое и быстрое повышение частоты основного тона, последняя часть ударного гласного содержит ровный сверхвысокий тон, после чего в конце гласного начинается его падение. Этот акцент в архаическом слое говоров сопровождается ларингализацией, акустические корреляты которой сходны с той, что свойственна датскому stød: первая часть гласного характеризуется значительно более высокой интенсивностью, нежели вторая; между первой и второй его частями наблюдается резкий скачок частоты основного тона, сигнал при этом становится апериодичным вследствие изменения состояния гортани. В фонологическом плане в русском языке «stød» является элементом фразовой просодии (в качестве одного из акустических ключей, противопоставляющих типы сходных восходящих тональных акцентов в разных регистрах — вопросительного H*+^H* и оформляющего утверждения с узким фокусом L*+H*), в отличие от циркумбалтийского, где он представляет собой слоговую просодию (противопоставляет словоформы). В говорах рязанской группы отмечен также акцент H*+L*: «зеркальное отражение» восходящих L*+H* и H*+^H*, при его употреблении ларингализация отсутствует. Вероятнее всего, «толчок» является следствием компрессии мелодического контура L*+H H- L%, свойственного говорам с «пословным» тональным оформлением в один слог в процессе формирования сильно центрированного мелодического контура в южнорусских говорах, что привело к очень резкому повышению акцентного тона в верхнем регистре. В дальнейшем этот акцент, по-видимому, развивается в сторону H*, свойственного современным западным говорам.

Статья посвящена симулятивным конструкциям, т. е. способам выражения значения ‘притворяться, делать вид’, в татышлинском говоре удмуртского языка. Анализируются в основном данные, собранные методом анкетирования, также привлекается корпусный материал и сведения о литературном удмуртском языке из работ предшественников. В татышлинском говоре имеется несколько стратегий выражения симулятивного значения: синтетическая (с помощью суффикса -mn’äs’k) и две аналитических (с глаголами karis’kə̑nə̑ ‘делаться, становиться’ и lu̇ə̈nə̈ ‘быть, становиться’). Стратегии сопоставляются по параметрам варьирования, известным из типологической литературы: базовая основа, к которой присоединяется маркер притворства; (не)переходность предиката; (не)одушевленность субъекта. Рассматривается возможность семантических сдвигов исходного значения притворства в зону скалярности: аттенуативное значение конструкций с показателем -mn’äs’k и глаголом karis’kə̑nə̑, а также близкое к аттенуативному значение попытки как начала освоения навыка и пренебрежительная интерпретация (‘действие выполняется некачественно’) форм с -mn’äs’k. Для глагола lu̇ə̈nə̈ выявлена возможность симулятивной интерпретации в составе депиктивной конструкции с деепричастием lu̇sa, причем такое прочтение возникает в ограниченном наборе употреблений, ориентированных на субъекта (эмоциональное состояние, результирующее состояние, жизненная стадия). В исследовании предлагаются дополнительные морфосинтаксические параметры, которые могут быть релевантны для исследований симулятивов в языках мира: интерпретация сферы действия отрицания, допустимость (не)кореферентных субъектов в полипредикативной конструкции, а также возможность индексикального сдвига в зависимой клаузе. В статье обсуждается как общая грамматическая приемлемость трех стратегий, так и идиолектное варьирование в их использовании.

Обзор посвящен сравнению двух архитектур грамматики в контексте исследования внутриязыковой вариативности. На материале согласовательного варьирования в русском языке показываются преимущества и ограничения подходов, которые подразумевают бинарное разделение эмпирического материала на допустимый и недопустимый, и подходов, рассматривающих разные уровни грамматичности. В первом случае моделирование вариативности ограничено: существующие модели либо предполагают однозначно определенную деривацию, что принципиально исключает варьирование, либо неспособны ограничить дистрибуцию вариантов. Второй подход предполагает ранжирование грамматических ограничений: в случае варьирования при согласовании постулируется разная сила факторов, способствующих выбору того или иного варианта. Однако данный подход применяется фрагментарно и без достаточного эмпирического обоснования. Для решения проблемы, связанной с интеграцией вариативности в модель грамматики, в статье предлагается сменить методологическую парадигму с дескриптивной на параметрическую. В качестве основного требования к модели внутриязыковой вариативности мы предполагаем ее параметрический характер: в случае согласования подразумевается учет всех параметров, влияющих на выбор согласовательного варианта. Оценить вклад отдельных параметров, а также их взаимодействие позволяют многофакторные количественные подходы. В частности, метод эксперимента в сочетании с приемами метаисследования позволяет обобщить как действие множества факторов в пределах одной конструкции, так и действие одного фактора в различных конструкциях. Кроме того, количественные методы дают дополнительные возможности исследования того, как отдельные грамматические ограничения распределены по индивидуальным грамматикам носителей языка. Таким образом, многофакторный подход позволяет получить принципиально новые обобщения о вариативных явлениях.