“A man of ‘fire and flame’”. on the 250th anniversary of D.M. Vellansky

Cover Page

Full Text

Abstract

Today, we return to the history of Russian philosophy not so much to once again emphasize its dependence on European methodological frameworks, but rather to comprehend its cognitive value and positively evaluate its contribution to the development of Russia’s intellectual culture, the Russian philosophical language, and Russian speech. In December 2024, the philosophical and scientific communities will celebrate the anniversary of the natural philosopher, scholar, and Doctor of Medicine and Surgery, Daniil Mikhailovich Vellansky, whose original works and translations influenced the development of 19th-century Russian philosophy and science. Vellansky’s passionate methodological call for the theorization and philosophical systematization of medical knowledge was notably different from the practice-focused Russian medicine of his time, which sought to understand the human organism through “experimental” approaches. Although Vellansky’s natural philosophical reflections — drawing from but not merely replicating Schelling — were criticized among medical scientists, his philosopher colleagues, such as Moscow University professors I.I. Davydov and M.G. Pavlov, showed genuine interest in his attempts to apply Schelling’s teachings to “physical subjects.” By placing the intellectual legacy of D.M. Vellansky in the broader context of contemporary issues in philosophy and the methodology of science, particularly in the epistemology of medicine, we gain a fresh perspective on his idea of the “wholeness of Man”, which he established as the foundation of medicine as an science. This thought of Vellansky’s is particularly relevant today in the context of modern interdisciplinary research programs (for example, the ecologization of medical practice), which take into account the human-sized character of scientific knowledge.

Full Text

Юбилей Даниила Михайловича Велланского (1774–1847) — повод вновь обратиться к этому замечательному мыслителю и ученому эпохи становления отечественной философии и науки. Но юбилей — это именно повод, причина же интереса к его творчеству в его философских рассуждениях о практических перспективах и эпистемологическом статусе наук о человеке, которые позволяют нам значительно глубже понять запросы и проблемы нынешнего научно-технического времени. Его, на первый взгляд, наивные философско-методологические размышления о медицине как двойственной по своей сути гуманитарно-естественной дисциплине в его время и в его интеллектуальной ситуации не были еще обременены стереотипами научно-технического прогресса, отодвинувшего реального человека с его запросами и проблемами на периферию духовной и интеллектуальной жизни современного общества. Сегодня однако даже в сфере специальной методологии научной деятельности превалирующими становятся процессы, возвращающие исследователей к внутренней органической согласованности гуманитарных и естественнонаучных установок. И именно такого рода мыслительные тенденции являются условием успешного развития науки и интеллектуальной культуры современного общества. В этом контексте возвращение к идеям и личности Велланского приобретает особую актуальность.

 

Д. Федоров. Портрет профессора физиологии медико-хирургической академии Д. М. Велланского. До 1946 г. (?) Военно-медицинский музей, Санкт-Петербург

 

Но прежде чем мы обратимся к идеям Велланского, хочется привести его словесный портрет1, дошедший до нас благодаря стараниям его ученика Н. Розанова: «Велланский наружность имел оригинальную. Небольшого роста, полненький, чистенький, красивенький, он был крепыш, словно отлитой из металла. Форму головы имел изящную; глаза темнокарие под густыми ресницами; взор мягкий, теплый, умный, без резкой проницательности, которая производит в людях нервозных неприятное ощущение; лицо кругловатое и смугловатое южных уроженцев, с рельефными чертами; щеки не тучные, но полные, румяные с ямочками; чело прямое, красивое, не высокое, но широкое, представлявшее в профиль прямой угол; губы ярко-алые толстоватые, все наружи. Голову держал бодро и смотрел всегда прямо; походка его была твердая, ровная: шел словно шар катился. Общий вид Велланского, живые движения и речь показывали, что он человек весь “огонь и пламень”» [Розанов, 1867: 126]. Пламенная натура Велланского отнюдь не выражалась как излишняя эмоциональность в дискуссиях с коллегами, «если когда случалось ему спорить с кем, даже горячиться в споре, он отстаивал свое мнение сдержанно, всегда соображаясь с характером спорившего. В общественной жизни философ был человек, как ныне выражаются, “с тактом”, воздержанный в мнениях о людях с нравственной стороны» [Розанов, 1867: 127]. Но в его текстах всегда ощущался внутренний огонь убежденности в том, что он идет по пути истины. А жар негодования он направлял на «вожатаев народного просвещения и тех из ученой своей братии, кто употреблял науку как средство в личных, корыстных видах» [там же: 127–128], а также «порицал ученых, потворствовавших предрассудкам и предубеждениям общества и власти… обсукурантов и искусных лукавцев» [там же: 128]. Его искренняя и страстная увлеченность натурфилософией подкупала слушателей и заставляла их вникать в самые тонкие ее диалектические нюансы2.

Отметим, Велланский в принципе не был забыт как ученый глубоко «знавший естественные науки» [там же: 126], и при обращении к интеллектуальным процессам его времени о нем так или иначе обязательно упоминали. «Профессоры Медико-хирургической академии, последующего за Велланским поколения, на вопрос: полезны ли были его лекции для студентов? отзывались различно: одни говорили, что физиология, как он преподавал ее, была слишком отвлеченна, и потому не вполне полезна для медиков-практиков; другие, что она была даже вредна, тем, что завлекала слушателей в область гипотез, не подтверждаемых явлениями. Все, впрочем, признавали..., что он возбуждал в молодых слушателях охоту мыслить систематически» ([Розанов, 1867: 125–126], ср. также: [Веселовский, 1901: 8]).

Что же касается новаторства его философских воззрений, то сегодня отмечается его вклад как ученика и почитателя Шеллинга в становление русской философской и научной мысли XIX века (см.: [Резвых, 2008; Янцен, 2017; Александров, 2020; Винкельман, 2021; и др.). Впрочем, и весь этот период оценивается в основном как ученичество гуманитарной мысли России, усваивавшей западноевропейские интеллектуальные традиции3. Но при этом особой (именно философской) оригинальности в наследии Велланского историки общественной мысли не видели и в конце XIX – начале ХХ века [Милюков, 1898; Сакулин, 1913], не видят и сегодня; интерес к нему ограничивается в основном задачами «полноты» историко-философской картины той эпохи, так что в этом контексте он представляется в основном лишь как один из философствующих ученых времен «ученичества»4.

Мы, однако, думаем, что такая довольно упрощенная трактовка «ученичества» мешает нам сегодня увидеть в этом периоде живую русскую мысль, проявлявшуюся в дневниках, воспоминаниях, письмах и лишь косвенно выражавшуюся в законченных теоретических трудах5. Обращение к интеллектуальному наследию Велланского-философа ярко иллюстрирует содержательное богатство разговоров, споров и бесед русских интеллектуалов того времени. Они признавали ценность натурфилософии Велланского, чего не скажешь о медицинских кругах, в которых развернулась критика его взглядов. Против Велланского выступил физиолог Филомафитский, который заявил, что «Есть два способа исследования жизненных явлений — один умозрительный, другой — опытный; в первом начинают исследования с общего и, анализируя его, мало-помалу доходят до частностей; во втором, наоборот, — начиная с частностей, доходят до целого. Первому следуют так называемые натурфилософы, отвергающие всякий опыт и наблюдения, старающиеся подвести все явления под одно начало, их остроумием выдуманное. ... Если мы хотим получить какое-либо понятие о жизни, а не довольствоваться одними мнениями, предположениями, игрой воображения, то один только путь может нас привести к этой цели — путь опыта и наблюдения. Сей путь избрал я ... в своих занятиях физиологией; ему же я буду следовать и в своем преподавании» [Филомафитский, 1836: 15–17].

Между тем, взгляды Велланского не укладываются в схему Филомафитского, сводившего его «умозрение» к отрицанию опыта и наблюдения6, как не укладываются они и в схемы некоторых историков философии, пытавшихся свести его идеи к простому воспроизведению натурфилософской концепции Шеллинга. Историки философии зачастую «пренебрегают деталями» [Резвых, 2008], «схематизируя» историю развития русской мысли, ранжируя ее по кластерам и ячейкам, а затем представляя свои «схемы» в философских энциклопедиях и словарях7. И такие упрощающие историко-философские «формулы», с одной стороны, и позитивистские по сути доводы его коллег, сторонников эмпиристской (прецедентной) медицины, с другой, не могли не сказаться на современных трактовках идей Велланского историками отечественной медицины [Сорокина, 2015; Заблудовский, Крючок, Кузьмин, Левит, 1981: 126]. Сегодня в этих кругах его оценивают как философствующего медика, внесшего свой вклад в становление медицинского образования в России (среди его учеников был известный анатом и хирург И.В. Буяльский8, именно от него о натурфилософии Шеллинга услышал Пирогов9), но предлагавшего в области собственно медицины лишь абстрактные конструкции. Аналогичным образом его представляли и историки медицины в 90 годы XX века, и эта точка зрения перекочевала в современные учебники по этой дисциплине. Более того, до сих пор утверждается, что он якобы был противником экспериментальной медицины и тем самым тормозил ее развитие.

Возможно, в такого рода оценке его идей и был ситуационный резон. Его стремление ввести в медицинскую науку теоретическую составляющую с гуманитарным уклоном, действительно предполагало философско-методологическую переориентацию медицинской практики с эмпирической «прецедентной установки» на изучение Человека как целостного существа. Утверждая такого рода ориентацию развития медицины с опорой на концепцию человека как «целостности органического мира» [Велланский, 1812: XIII], он слишком опередил свое время, акцентируя непрецедентную медицину и как замену медицины эмпирической. Более того, эта его теоретическая установка, включавшая в себя еще и гуманитарное (духовное) измерение, также ограничивала экспериментальные практики медиков10. Но и в этом случае мы можем заметить: от эмпирической констатации прецедента до эксперимента — весьма значительное методологическое расстояние, требующее как раз теоретизации, причем теоретизации, предполагающей как раз гуманитарную экспертизу (биоэкспертизу), включающую в себя возвращение к пациенту также и в экологическом контексте (см. об этом подробнее: [Суханова, 2019]). «Рассматривая медицину как науку прежде всего антропоцентричную, Велланский предвосхищает экологический подход к наукам (медицинская наука обеспечивает взаимное и спокойное существование людей вовне и внутри самой науки, взаимоотношение ученых, медиков-практиков и пациентов)» [Щедрина, 2024: 177]. И с этим еще предстоит разобраться именно современной философии медицинской науки. Ведь в центре доводов Велланского в пользу построения целостной системы медицины стояла отнюдь не абстрактная теоретическая конструкция, но понимание Человека как органической целостности. Именно учета этого принципа он требовал от врача, и это требование должно было реализоваться в исследовательской медицинской практике через синтез опыта и умозрения. В его время это звучало необычно, сегодня — очень актуально.

В истоках этой необычности Велланского — философичность его личности. Он принадлежит к эпохе, когда отечественные интеллектуалы осваивали философию, но это не значит, что они были школьниками. Профессиональная философия в России лишь становилась в ходе усвоения западной высоко профессиональной философской традиции. Но усвоение не сводилось к копированию. В силу специфики исторической ситуации, в рамках которой отечественные мыслители выражали культурные особенности России того времени, они по-своему трансформировали «модные» европейские философские концепции. Стремясь усвоить основания профессиональных философских рассуждений европейских коллег, они переносили их мыслительные схемы в контекст своей интеллектуальной деятельности, своих научных интересов и расширяли усвоенное, погружая общие абстрактные схематизации в живую ткань научного познания и литературного творчества, в осмысление российских социальных практик и мировоззренческих установок. Они уже были философами, они философствовали. И они были личностями, благодаря пламени мысли которых происходило становление русского философского языка. Между прочим, заслуга Велланского еще и в том, что он «первый внес философский стиль этой <натурфилософской> школы в русскую речь» [Егоров, 1892: 851], причем не только как автор оригинальных трудов, но и как переводчик научных и философских текстов на русский язык. Как отметил в свое время Бобров, «эта сторона деятельности Велланского — работа научно-переводческая, совершенно не исследована; иностранные биографы и критики еще при жизни его указывали на одно это уже обстоятельство с большой похвалой» [Бобров, 1900: 20]11. И пусть наши исследования будут настолько же ведомы искренним интересом и жаждой познания истории философии нашей, чтобы можно было нам сказать о себе, как молвил однажды Велланский: «Духа моего не угасить…!»

 

1 В наше время уже не встретишь таких словесных описаний внешности (особенно среди философов). Визуальные образы, которые мы можем запечатлевать на телефонах ежесекундно, обессмыслили такое явление, как «словесный портрет». А между тем, стремление к словесному описанию внешности в философских текстах можно рассматривать как проявление специфического интереса русских философов к личности друг друга, их направленности на понимание философии как целостного феномена, а не взаимодействия безликих идей.

2 Ср.: «этот величайший из русских натурфилософов выработал из содержания физиологии абстракт и до того умел завлечь им молодые умы своих слушателей, что на его лекции смотрели, как на какое-то откровение и восхищались ими до самозабвения. Курс его был, можно сказать, беспрерывным экстазом, о котором бывшие ученики его не могли вспомнить без восторга даже через 20 лет по выходе из академии» [Бобров, 1899: 67].

3 Помимо уже известных характеристик этого времени в русской философии, данных Шпетом, Зеньковским, Лосским [Шпет, 2008; Зеньковский, 2001; Лосский, 1991], приведем также мнение Т.И. Райнова, который указывал: «50–60-е годы <XIX века> могут быть названы началом истории философии в России. Были у нас писатели по философским вопросам и до того. Но это были редкие, редчайшие единицы, деятельность которых, замкнутая в очень тесном кругу передовой интеллигенции, не создавала даже иллюзии того, что в России существует, в общественно признанной форме, и это проявление мысли. Галич, Велланский, Павлов, Одоевский и немногие другие мыслители первой половины XIX века были только эксцентричностями, не вызванными духовными потребностями русской среды и не находившими в ней никакого отклика» [Райнов, 2020: 60].

4 Ср.: «Главное достоинство работ Велланского состоит в привлекаемом им богатом фактическом материале в области сравнительно анатомии и физиологии. … Заслуга его состоит в том, что он ознакомил с идеями натурфилософской школы Шеллинга не только представителей медицинских наук, но и немедицинские круги еще в то время, когда учение Шеллинга было малоизвестно в России» [Лысцов, 1995: 87]. И еще одно суждение: «Непосредственное влияние Велланского на русскую философскую мысль было невелико, но общее его место в русском историко-философском процессе достаточно заметно. Будучи натурфилософом, он многое сделал для распространения Шеллинга в России» [Приленский, 1999: 83] (в переиздании 2020 года статья о Велланском приведена в сокращении, но оценка его роли в русской философии осталась неизменной [Приленский, 2020: 98])

5 При этом мы должны учитывать, что необходимо целостное исследование и опубликованных трудов, и архивных документов мыслителя, чтобы высказать обоснованное суждение об интеллектуальных приоритетах или даже его credo (см. об этом [Янцен, 2017]). В нашем контексте интересна, во-первых, позиция Сакулина, который на основе рукописи Велланского «Философическое определение Природы и Человека», сохранившейся в архиве кн. Одоевского, сделал вывод о философском credo Велланского. А во-вторых, критическое суждение Сечкарева о точке зрения Сакулина. См.: [Сакулин, 1913: 129; Сечкарев, 2017: 329]. Но это тема специального исследования.

6 Велланский писал именно обратное: «Свойство врачебной науки сообразно ее предмету — и как в натуре организм человеческий представляет совершеннейшее единство идеальности с реальностью, так и в медицине понятие от действия неразлично; и худая практика есть явственное доказательство ложной теории» [Велланский, 1805: 1–2]. Эту направленность Велланского к синтезу умозрения и опыта отмечал позже В.В. Зеньковский [Зеньковский, 2001: 125], высоко оценивая стремления Велланского «к “реформе” науки» [Зеньковский, 2001: 124]. Так что существующие сегодня в истории медицины положительные оценки «поворота в отечественной физиологии от метафизики к опытному методу изучения жизнедеятельности организма», который совершил Филомафитский (см.: [Сорокина, 2015: 55]), это скорее наследие жесткой материалистической установки в высшем медицинском образовании советского времени.

7 Так, из учебника в учебник по истории отечественной медицины кочует практически прямая раскавыченная цитата из статьи «Велланский», помещенной в фактически анонимный (статьи не подписаны) и размноженный в Интернете «Философский энциклопедический словарь»: «Выступал против опытного естествознания (в частности, в физиологии отрицал роль вивисекции), противопоставляя ему умозрительное знание. В противоположность эмпиризму с его метафизическим расчленением явлений, Велланский развивал идеи о всеобщей связи явлений. Его многочисл. натурфилософские соч. оказали влияние на развитие рус. идеалистической философии» [Губский, Кораблева, Лутченко (ред.-сост.), 1994: 63]. Именно такие интерпретации, присутствующие и сегодня в энциклопедических изданиях, поддерживают современных историков медицины в их жестком противопоставлении «опытного» и «умозрительного».

8 Ср.: «В 1819 г. И.В. Буяльскому была предложена должность профессора анатомии в Казани. Но он отказался, оставшись прозектором, так как высоко ценил своих академических учителей (Загорского, Петрова, Буша, Велланского и др.) и те научные направления, которые велись в академии» [Гайворонский, Горячева, Ничипорук, Гайворонская, 2018: 108]. См. также: [Чистович, 1876: 295–296].

9 «Послушали бы вы,— обращался Н.И. Пирогов к матери, — что говорит вон немецкий философ Шеллинг (я только что слышал о нем <…> от одного ярого поклонника —профессора петербургской медико-хирургической академии Велланскаго)» [Пирогов, 1885: 227] С. 227. Именно Велланский оказался одним из приглашенных экзаменаторов Пирогова, державшего испытание по хирургии в Академии наук [там же: 275].

10 Напомним, что Пирогов ставил эксперименты на себе, см.: [Щедрина, 2022].

11 Примечательно, что даже в такой философски ориентированной истории медицины, каковой является книга В.С. Степина, А.М. Сточика и С.Н. Затравкина, Велланский присутствует именно как переводчик научной литературы в области медицины (а именно «Начальных оснований всеобщих частей врачебной науки» И. Мецгера) [Степин, Сточик, Затравкин, 2017: 142].

×

About the authors

Irina O. Shchedrina

HSE University

Author for correspondence.
Email: semargel@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-8780-0566

CSc in Philosophy, Associate Professor

Russian Federation, 105066, Moscow, 21/4, Staraya Basmannaya Str.

Tatiana G. Shchedrina

Moscow State Pedagogical University

Email: tannirra@yandex.ru
ORCID iD: 0009-0002-5670-7921

DSc in Philosophy, Professor at Department of Philosophy of Institute of Social and Humanitarian Education

Russian Federation, 119435, Moscow, 1, Malaya Pirogovskaya Str.

References

  1. Александров Л.Г. Космософия Ф. В. Й. Шеллинга в эстетике русских шеллингианцев первой половины XIX века // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2020. № 3 (95). С. 73–85. doi: 10.24411/1997-0803-2020-10307.
  2. Alexandrov L.G. Kosmosofiya F.V.Y. Shellinga v estetike russkikh shellingiantsev pervoi poloviny XIX veka [Cosmosophy of F. V. Y. Schelling in the aesthetics of Russian schellingians of the first half of the 19th century]. The Bulletin of Moscow State University of Culture and Arts. 2020. Vol. 93, N 3. P. 73–85. doi: 10.24411/1997-0803-2020-10307.
  3. Бобров Е. Философия в России. Материалы, исследования и заметки. Выпуск II. Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1899.
  4. Bobrov E. Filosofiya v Rossii. Materialy, issledovaniya i zametki. Vypusk II [Philosophy in Russia. Materials, Research and Notes. Issue II]. Kazan: Tipo-litografiya Imperatorskogo Universiteta, 1899.
  5. Бобров Е. Философия в России. Материалы, исследования и заметки. Выпуск III. Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1900.
  6. Bobrov E. Filosofiya v Rossii. Materialy, issledovaniya i zametki. Vypusk III [Philosophy in Russia. Materials, Research and Notes. Issue III]. Kazan: Tipo-litografiya Imperatorskogo Universiteta, 1900.
  7. Велланский Д.М. Биологическое исследование природы в творящем и творимом ее качестве, содержащее начертания всеобщей физиологии. СПб.: Тип. Иос. Иоанесова, 1812.
  8. Vellansky D.M. Biologicheskoe issledovanie prirody v tvoryashchem i tvorimom yeye kachestve, soderzhashchee nachertaniya vseobshchey fiziologii [The Biological Investigation of Nature in Its Creating and Created Quality, Containing the Main Outlines of General Physiology]. St. Petersburg: Tip. Ios. Ioanesov, 1812.
  9. Велланский Д.М. Пролюзия к медицине как основательной науке от Данилы Велланского. СПб.: Медицинская типография, 1805.
  10. Vellansky D.M. Prolyuziya k meditsine kak osnovatelnoy nauke ot Danily Vellanskogo [Prolusion to Medicine as a Basic Science by Danilo Vellansky]. St. Petersburg: Meditsinskaya tipografiya, 1805.
  11. Веселовский К.С. Русский философ Д. М. Велланский // Русская старина. Январь 1901. Т. 105. Кн. 1. С. 5–19.
  12. Veselovskii K.S. Russkii filosof D.M. Vellanskii [The Russian Philosopher D.M. Vellansky]. Russkaya starina. January 1901. Vol. 105. Book 1. P. 11.
  13. Винкельман А.М. Магнетизм культур: о книге Роберта Дарнтона // Философия. Журнал Высшей школы экономики. 2021. Т. 5, № 4. С. 323–336.
  14. Winckelmann A.M. Magnetizm kul’tur: o knige Roberta Darntona [Magnetism of Cultures: On a Book by Robert Darnton]. Philosophy. Journal of the Higher School of Economics. 2021. Vol. 5, N 4. P. 323–336.
  15. Гайворонский И.В., Горячева И.А., Ничипорук Г.И., Гайворонская М.Г. И.В. Буяльский – выдающийся представитель отечественной анатомии и хирургии // Клиническая патофизиология. 2018. № 4. С. 105–114.
  16. Gaivoronsky I.V., Goryacheva I.A., Nichiporuk G.I., Gaivoronskaya M.G. I.V. Buyalsky – vydayushchiisya predstavitel otechestvennoi anatomii i khirurgii [Buyalsky is an outstanding representative of Russian Anatomy and Surgery]. Clinical Pathophysiology. 2018. N 4. P. 105–114.
  17. Губский Е.Ф., Кораблева Г.В., Лутченко В.А. (ред.-сост.) Краткая философская энциклопедия. М.: Прогресс, 1994.
  18. Gubsky E.F., Korableva G.V., Lutchenko V.A. Kratkaya filosofskaya entsiklopediya [Concise Philosophical Encyclopedia]. Moscow: Progress Publ., 1994.
  19. Егоров Н. Велланский // Энциклопедический словарь / изд. Ф.А. Брокгауза, И.А. Ефрона. Т. Va. Вальтер–Венути. СПб.: Типо-Лит. И.А. Ефрона, 1892. С. 851–852.
  20. Egorov N. Vellansky. Entsiklopedicheskii slovar’ / izd. F.A. Brokgauza, I.A. Efrona [Encyclopedic Dictionary / ed. F.A. Brockhaus, I.A. Efron]. Vol. Va. Val’ter–Venuti. St. Petersburg: Tipo-Lit. I.A. Efron, 1892. P. 851–852.
  21. Заблудовский П.Е., Крючок Г.Р., Кузьмин М.К., Левит М.М. История медицины. М.: Медицина, 1981.
  22. Zabludovskii P.E., Kriuchok G.R., Kuz'min M.K., Levit M.M. Istoriya meditsiny [History of Medicine]. Moscow: Meditsina Publ., 1981.
  23. Зеньковский В.В. История русской философии. М.: Академический проект; Раритет, 2001. С. 124.
  24. Zen’kovskii V.V. Istoriya russkoi filosofii [History of Russian Philosophy]. Moscow: Akademicheskii proekt; Raritet Publ., 2001. P. 124.
  25. Лосский Н.О. История русской философии. М.: Высшая школа, 1991.
  26. Lossky N. O. Istoriya russkoy filosofii [History of Russian Philosophy]. Moscow: Vysshaya Shkola Publ., 1991.
  27. Лысцов Г. Велланский Даниил Михайлович // Русская философия. Малый энциклопедический словарь / oтв. ред. А.И. Алешин. М.: Наука, 1995. С. 87–88.
  28. Lystsov G. Vellansky Daniil Mikhailovich. Russkaya filosofiya. Maliy entsiklopedicheskiy slovar [Russian Philosophy. Concise Encyclopedic Dictionary]. Ed. A.I. Aleshin. Moscow: Nauka Publ., 1995. P. 87–88.
  29. Милюков П.Н. Главные течения русской мысли. В 2 т. Т. I. М.: Типо-лит. М.Н. Кушнерев и Ко, 1898.
  30. Milyukov P.N. Glavnyye techeniya russkoy mysli [Main Currents of Russian Thought]. In 2 vols. Vol. I. Moscow: Tipo-lit. M.N. Kushnerev i Ko, 1898.
  31. Пирогов Н.И. Вопросы жизни. Дневник старого врача. Оттиски из исторического журнала «Русская старина». СПб.: Тип. Балашева, 1885. С. 227. 275.
  32. Pirogov N.I. Voprosy zhizni. Dnevnik starogo vracha. Ottiski iz istoricheskogo zhurnala “Russkaya starina” [Questions of Life. Diary of an Old Doctor. Reprints from the Historical Journal “Russian Antiquity”]. St. Petersburg: Tip. Balasheva, 1885. P. 227. 275.
  33. Приленский В.И. Велланский // Русская философия: Словарь / под общ. ред. М.А. Маслина. М.: ТЕРРА–Книжный клуб; Республика, 1999. С. 83.
  34. Prilensky V.I. Vellansky. Russkaya filosofiya: Slovar [Russian Philosophy: Dictionary]. Ed. M.A. Maslin. Moscow: TERRA–Knizhny Klub; Respublika Publ., 1999. P. 83.
  35. Приленский В.И. Велланский // Русская философия: Энциклопедия. 3-е изд., дораб. и доп. / под общ. ред. М.А. Маслина. Сост. П.П. Апрышко, А.П. Поляков, Ю.Н. Солодухин. М.: Мир философии, 2020. С. 98.
  36. Prilensky V.I. Vellansky. Russkaya filosofiya: Entsiklopediya. 3-e izd., dorab. i dop. [Russian Philosophy: Encyclopedia. 3rd ed., revised and expanded]. Ed. M.A. Maslin. Comp. P.P. Apryshko, A.P. Polyakov, Yu.N. Solodukhin. Moscow: Mir Filosofii Publ., 2020. P. 98.
  37. Райнов Т.И. Очерки по истории русской философии 50–60-х годов Ч. 1, 2 / Подготовка к публикации С.С. Илизарова и В.А. Куприянова // Соловьёвские исследования. Выпуск 2(66) 2020. С. 59–68.
  38. Rainov T.I. Ocherki po istorii russkoi filosofii 50–60-kh godov. Ch. 1, 2 [The outlines of the history of Russian philosophy of the 50–60s. Parts 1, 2]. Solovyovskiye issledovaniya. Issue 2(66). 2020. P. 59–68.
  39. Резвых П.В. Ф.В.Й. Шеллинг в диалоге с российскими интеллектуалами <Полная версия> // Новое литературное обозрение. 2008. № 3. [Электронный ресурс] URL: https://magazines.gorky.media/nlo/2008/3/f-v-j-shelling-v-dialoge-s-rossijskimi-intellektualami.html?ysclid=m323f1m2l055709804.
  40. Rezvykh P.V. F.V.J. Shelling v dialoge s rossiiskimi intellektualami [F.V.J. Schelling in Dialogue with Russian Intellectuals ]. Novoe literaturnoe obozrenie [New Literary Observer]. 2008. N 3. [Online resource] URL: https://magazines.gorky.media/nlo/2008/3/f-v-j-shelling-v-dialoge-s-rossijskimi-intellektualami.html?ysclid=m323f1m2l055709804.
  41. Розанов Н.И. Воспоминания о Данииле Михайловиче Велланском // Русский вестник. 1867. Т. 72. С. 99–137.f
  42. Rozanov N.I. Vospominaniya o Danile Mikhailoviche Vellanskom [Reminiscences of Danila Mikhailovich Vellansky]. Russkii vestnik [Russian Herald]. 1867. Vol. 72. P. 99–137.
  43. Сакулин П.Н. Из истории русского идеализма. Князь В.Ф. Одоевский. Т. I. Ч. I. М., 1913.
  44. Sakulin P.N. Iz istorii russkogo idealizma. Knyaz’ V.F. Odoyevskii. Vol. I. Part I [From the History of Russian Idealism. Prince V.F. Odoevsky. Vol. I. Part I]. Moscow, 1913.
  45. Сечкарев В.М. Влияние Шеллинга в русской литературе 20-х и 30-х годов XIX столетия // Исследования по истории русской мысли [13]: Ежегодник за 2016–2017 годы / под ред. М. А. Колерова. М.: Модест Колеров, 2017. С. 320–452.
  46. Sechkarev V.M. Vliyanie Shellinga v russkoy literature 20-kh i 30-kh godov XIX stoletiya [The Influence of Schelling in Russian Literature of the 1820s and 1830s]. Issledovaniya po istorii russkoy mysli [13]: Ezhegodnik za 2016–2017 gody [Studies in the History of Russian Thought [13]: Yearbook for 2016–2017], ed. M.A. Kolerov. Moscow: Modest Kolerov Publ., 2017. P. 320–452.
  47. Сорокина Т.С. Становление научной физиологии в России (первая половина XIX столетия) // Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2015. Т. 23. № 4. С. 52–57.
  48. Sorokina T.S. Stanovlenie nauchnoy fiziologii v Rossii (pervaya polovina XIX stoletiya) [The Becoming of Scientific Physiology in Russia (First Half of the 19th Century)]. Problemi socialnoi gigieni, zdravookhranenia i istorii meditsini. 2015. Vol. 23, N 4. P. 52–57.
  49. Степин В.С., Сточик А.М., Затравкин С.Н. История и философия медицины. Научные революции в медицине XVII–XIX вв. М.: Академический проект, 2017.
  50. Stepin V.S., Stochik A.M., Zatvrakin S.N. Istoriya i filosofiya meditsiny. Nauchnye revolyutsii v meditsine XVII–XIX vv. [History and Philosophy of Medicine. Scientific Revolutions in Medicine of the 17th–19th Centuries]. Moscow: Akademicheskiy Proyekt Publ., 2017.
  51. Суханова Н.П. «Экология науки»—методологическая исследовательская программа изучения науки // Ценности и смыслы. 2019. № 3. С. 88‒98.
  52. Sukhanova N.P. “Ekologiya nauki” — metodologicheskaya issledovatelskaya programma izucheniya nauki [“Ecology of Science” — Methodological Research Program for the Study of Science]. Cennosti i smysly. 2019. N 3. P. 88‒98.
  53. Филомафитский А.М. Физиология, изданная для руководства своих слушателей. М.: 1836.
  54. Filomaphitskiy A.M. Fiziologiya, izdannaya dlya rukovodstva svoikh slushateley [Physiology Edited for Guidance of my Listeners]. Moscow, 1836.
  55. Чистович А.Я. Илья Васильевич Буяльский (1789–1866) // Русская старина. 1876. Вып. 2. Февраль. С. 289–310.
  56. Chistovich A.Ya. Ilya Vasilyevich Buyalsky (1789–1866). Russkaya starina [Russian Antiquity]. 1876. N 2. P. 289–310.
  57. Шпет Г.Г. Очерк развития русской философии. I. / Ответ. ред., сост., коммент., археограф. работа: Т.Г. Щедрина. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008.
  58. Shpet G.G. Ocherk razvitiya russkoy filosofii. I. / Otvetstvennyy redaktor, sostavitel’, kommentator, arkheograficheskaya rabota: T.G. Shchedrina [Essay on the Development of Russian Philosophy. I. / Editor, Compiler, Commentator, Archival Work: T.G. Shchedrina]. Moscow: Rossiyskaya Politicheskaya Entsiklopediya (ROSSPEN) Publ., 2008.
  59. Щедрина И.О. Человекоразмерность медицины: Н.И. Пирогов как экспериментатор и эксперт // Кто в науке Шерлок Холмс? Парадоксы экспериментирующего сознания / под ред. Б.И. Пружинина, Т.Г. Щедриной. М.-СПб.-Белгород: Центр гуманитарных инициатив, 2022. С. 199–208.
  60. Shchedrina I.O. Cheloverazorazhnost' meditsiny: N.I. Pirogov kak eksperimentator i ekspert [Human-sizedness of Medicine: N.I. Pirogov as Experimentator and Expert] // Kto v nauke Sherlok Kholms? Paradoksy eksperimentiruyushchego soznaniya [Who is Sherlock Holmes in Science? Paradoxes of Experimental Consciousness] / Ed. B.I. Pruzhinin, T.G. Shchedrina. Moscow–St. Petersburg–Belgorod: Center for Humanitarian Initiatives Publ., 2022. P. 199–208.
  61. Щедрина И.О. Экология современной медицины: предвосхищающие идеи Д. Велланского // Наука, технологии и ценности в неустойчивом мире: сборник научных статей / научн. ред. и сост. И.Т. Касавин, Н.А. Ястреб, Л.В. Шиповалова [Электронный ресурс]. М.: РОИФН, 2024. С. 175–179.
  62. Shchedrina I.O. Ekologiya sovremennoy meditsiny: predvoshishchayushchie idei D. Vellanskogo [Ecology of Contemporary Medicine: Anticipating Ideas of D. Vellansky] // Nauka, tekhnologii i tsennosti v neustoychivom mire: sbornik nauchnykh statey [Science, Technology and Values in a World of Change] / Ed. I.T. Kasavin, N.A. Yastreb, L.V. Shipovalova. Moscow: ROIFN, 2024. P. 175–179.
  63. Янцен В.В. О влиянии идей Шеллинга в России: В.М. Сечкарев и Д.И. Чижевский // Исследования по истории русской мысли [13]: Ежегодник за 2016–2017 годы / под редакцией М. А. Колерова. М.: Модест Колеров, 2017. С. 310–319.
  64. Janzen V.V. O vliyanii idey Shellinga v Rossii: V.M. Sechkaev i D.I. Chizhevskiy [On the Influence of Schelling's Ideas in Russia: V.M. Sechkaev and D.I. Chizhevskiy] // Issledovaniya po istorii russkoy mysli [Research on the History of Russian Thought] [13]: Yezhegodnik za 2016–2017 gody [Yearbook for 2016–2017] / Ed. M.A. Kolerov. Moscow: Modest Kolerov Publ., 2017. P. 310–319.

Copyright (c) 2024 Russian Academy of Sciences

Согласие на обработку персональных данных с помощью сервиса «Яндекс.Метрика»

1. Я (далее – «Пользователь» или «Субъект персональных данных»), осуществляя использование сайта https://journals.rcsi.science/ (далее – «Сайт»), подтверждая свою полную дееспособность даю согласие на обработку персональных данных с использованием средств автоматизации Оператору - федеральному государственному бюджетному учреждению «Российский центр научной информации» (РЦНИ), далее – «Оператор», расположенному по адресу: 119991, г. Москва, Ленинский просп., д.32А, со следующими условиями.

2. Категории обрабатываемых данных: файлы «cookies» (куки-файлы). Файлы «cookie» – это небольшой текстовый файл, который веб-сервер может хранить в браузере Пользователя. Данные файлы веб-сервер загружает на устройство Пользователя при посещении им Сайта. При каждом следующем посещении Пользователем Сайта «cookie» файлы отправляются на Сайт Оператора. Данные файлы позволяют Сайту распознавать устройство Пользователя. Содержимое такого файла может как относиться, так и не относиться к персональным данным, в зависимости от того, содержит ли такой файл персональные данные или содержит обезличенные технические данные.

3. Цель обработки персональных данных: анализ пользовательской активности с помощью сервиса «Яндекс.Метрика».

4. Категории субъектов персональных данных: все Пользователи Сайта, которые дали согласие на обработку файлов «cookie».

5. Способы обработки: сбор, запись, систематизация, накопление, хранение, уточнение (обновление, изменение), извлечение, использование, передача (доступ, предоставление), блокирование, удаление, уничтожение персональных данных.

6. Срок обработки и хранения: до получения от Субъекта персональных данных требования о прекращении обработки/отзыва согласия.

7. Способ отзыва: заявление об отзыве в письменном виде путём его направления на адрес электронной почты Оператора: info@rcsi.science или путем письменного обращения по юридическому адресу: 119991, г. Москва, Ленинский просп., д.32А

8. Субъект персональных данных вправе запретить своему оборудованию прием этих данных или ограничить прием этих данных. При отказе от получения таких данных или при ограничении приема данных некоторые функции Сайта могут работать некорректно. Субъект персональных данных обязуется сам настроить свое оборудование таким способом, чтобы оно обеспечивало адекватный его желаниям режим работы и уровень защиты данных файлов «cookie», Оператор не предоставляет технологических и правовых консультаций на темы подобного характера.

9. Порядок уничтожения персональных данных при достижении цели их обработки или при наступлении иных законных оснований определяется Оператором в соответствии с законодательством Российской Федерации.

10. Я согласен/согласна квалифицировать в качестве своей простой электронной подписи под настоящим Согласием и под Политикой обработки персональных данных выполнение мною следующего действия на сайте: https://journals.rcsi.science/ нажатие мною на интерфейсе с текстом: «Сайт использует сервис «Яндекс.Метрика» (который использует файлы «cookie») на элемент с текстом «Принять и продолжить».