«WHOEVER IS DOOMED, IS DOOMED»: SEA RESCUE STORIES

Abstract

The article deals with stories about rescue at sea, recorded during the field work of Pushkinskij Dom on the White Sea coasts in recent years. Some of them are connected with the traditional ritual practices of the Pomors, and contain a plethora of folklore motifs. The others opt for a rationalistic explanation of the events.

Full Text

© А. Б. БИЛЬДЮГ«КОМУ СУЖДЕНО, ТАК ТОМУ СУЖДЕНО»: РАССКАЗЫ О СПАСЕНИИ НА МОРЕ1Во время экспедиций Пушкинского Дома на берега Белого моря2 были записаны рассказы о гибели на море3 и о спасении потерпевших бедствие людей. Рассказы о спасениях составляют относительно небольшую группу текстов, которые в части случаев оказываются связаны с промысловым фольклором и обрядовыми практиками поморов: запретами, приметами, правилами поведения на тонях, которым следуют, чтобы «возвращаться», «все хорошо было чтобы, где тяжело , где передряги будут, возвращаться; лишь бы выжить и живым, дак».4 Промысловый фольклор берегов Белого моря в той или иной степени рассмотрен в работах Р. С. Липец, Н. И. Рождественской, Т. А. Бернштам, П. А. Филина, Н. М. Ведерниковой, А. Н. Давыдова, Н. В. Дранниковой, Т. Н. Морозовой и др. Исследователи отмечают различные обрядовые практики поморов, совершаемые для обеспечения безопасности на море: необходимость иметь при себе оберег на промысле, определенные действия для улучшения погоды (чтобы утишить шторм, в воду лили масло, называли сорок плешивых и пр.) и многое другое. Например, в работе «Год на Севере» С. В. Максимов приводит рассказ о том, как для того, чтобы стих ветер, промышленники целой артелью возводили крест.5Однако подобные нормы и правила поведения в данной статье специальным образом не анализируются; некоторые из них будут упомянуты скорее как контекст к собственно нарративам о бедствиях на море и последующем спасении, которым и посвящена работа. Обрядовые же практики, приметы на удачу на промысле и для безопасности на воде, зафиксированные во время экспедиций Пушкинского Дома последних лет, подробно представлены Н. Г. Комелиной.6 Здесь нам бы хотелось рассмотреть, каким образом происходит описание события, чем объясняется его удачный исход; в малой степени затронуты представления поморов о судьбе и наказании за грехи. В приложении публикуются некоторые фрагменты полевых интервью, речь о которых идет в предлагаемой читателю работе.Как отмечают исследователи, часть рассказов о спасении на море оказывается связана с обетами и обетными крестами. Так, Максимов отмечает, что «едва ли не большая часть» крестов была сооружена «спасшимися».7 Е. В. Самойлова в работе, посвященной обетным крестам с. Шуерецкое Беломорского района Карелии, пишет, что «история связывает появление крестов с мужскими обетами поморов, данными в благодарность за спасение от гибели в морской пучине. Чудом уцелевшие рыбаки давали обещание поставить крест либо на месте спасения, либо у дома».8В записях недавних экспедиций Пушкинского Дома на берега Белого моря рассказчики-поморы по-разному объясняют существование крестов.9 Некоторые собеседники считают, что кресты были поставлены «на удачу», под которой чаще понимается удача в промысле: «Для этого, наверное, они стояли-то, приносили чтоб удачу, наверное. Рыбалке удачной».10 Другие полагают, что кресты ставились мужчинами перед уходом в море с тем, чтобы вернуться живыми, а также людьми, которые попали в бедственное положение на море, но спаслись. И в том и в другом случае кресты называются обетными: «Обет — это на хорошее, что „Господь, помоги!“ Помоги и в рыбалке, и в охоте, и во всем и сохрани нас, чтобы мы живыми домой вернулись»; «Вероятно, уходили, кто-то, вот именно, что обещался ставить крест, а кто-то мог за спасение ставить крест. [А они как-то различались, такие кресты по названию?] Нет-нет-нет. Они обетные».11С обетом связана история возведения креста, рассказанная на Терском берегу Белого моря. Двое рыбаков спаслись во время шторма. Вернувшись, они поставили крест на месте старого, скопировав с него надписи один в один. Как пишут П. А. Филин и Н. Н. Фризин, такие события можно рассматривать как «единичные случаи», которые трудно назвать «возрождением традиций».12«Овещавшись Богу», спасся помор с Зимнего берега Белого моря. Запись о его пропаже и последующем счастливом спасении сохранилась на листочке в заметках одной из жительниц с. Койда. История спасения помещена ею среди хозяйственных и повседневных записей: «4 сентября 89 года Колька потерялся в море Саньки Олелькиной. Поехал с Маиды пьяной на Казанки и погипь в море». Следующая часть текста дописана позже: «Овещалса Господу Богу, 3 дня и 3 ночи был в море. Его Господ в Ручьи вынелса , услышал его молитвы».13Кроме крестов, по берегам моря были расположены и часовни: «.дак, вся жизнь связана с морем, дак, вот у моря были часовни-та».14 В часовнях (как и на тонях) находились иконы Николая Чудотворца, и поморы, по словам рассказчиков, «перед тем, как выйти добывать рыбу или зверя, приходили, кидали деньги Николаю Угоднику, просили большого вылова зверя и, вот, рыбы».15 Николай Чудотворец остается самым почитаемым святым для поморов по сей день.16 Рассказчики называют святого «морской бог», «наш поморский бог», «наш защитник»: «Всё молились, когда шторм, дак, молятся Николы Чудотворцу, всё-то уж это уже и при нас всё и сейчас ведь оно...».17Имя Николая Чудотворца как спасителя терпящих бедствие на море появляется в рассказе одного из жителей Летнего берега Белого моря: «Я три раза тонул. К Николе Угоднику и обратишься». Мужчина шел на моторной лодке с маленьким сыном; неудачным образом случайно оказался в воде, но, к счастью, успел зацепиться за канат. Его долго носило по кругу: маленький ребенок, оставшийся в лодке, не сразу смог справиться с двигателем. «Вылез как-то, выкарабкался, благодаря Николы Угоднику. Но тогда сил было много, здоровья было много», — завершает свой рассказ собеседник.18Николай Чудотворец является единственным святым, чье имя упоминается в рассказах о спасении, записанных экспедициями Пушкинского Дома на берегах Белого моря в последние годы.19 В одном из сюжетов, записанном дважды от одной и той же рассказчицы в разных вариантах, на помощь терпящим бедствие приходят безымянные «мужик» или «старичок». В первом варианте одному из рыбаков, тонущих на маленьком боте во время шторма, приснился «какой-то мужик» и сказал отдать в церковь пять рублей: тогда, пообещал он, море и стихнет. Утром на море была тишина. Вернувшись домой, рыбак велел «бабке» снести пять рублей в церковь.20 Во втором варианте рассказа поморы видят некоего «старичка» «въявь».21Сюжеты о «мужике» или «старичке», которые являются терпящим бедствие, а потом также внезапно исчезают, близки к повествованиям о чудесных спасениях, встречающимся в житиях севернорусских святых. Особенности подобных житийных текстов подробно представлены в работах Р. П. Дмитриевой, Л. А. Дмитриева;22 морским чудесам соловецких святых посвящены работы С. В. Морозова, А. В. Лаушкина.23 Поморы обращались к Зосиме и Савватию Соловецким, на помощь приходили Иоанн и Логгин Яренгские, Варлаам Керетский, Исайя Ручьевский, часто являясь терпящим бедствие в сонном видении.24 Р. П. Дмитриева пишет, что в более поздних (XVII века) поморских житиях в действиях святых, помогающих терпящим бедствие, «не вполне соблюдается общепринятый этикет поведения». «Они сами являются к страждущим, объясняют, кто они есть, и указывают путь к спасению. Но правило внезапности появления и исчезновения полностью повторяется».25Судя по результатам экспедиционных записей, жители Терского, Летнего и Зимнего берегов в целом не очень осведомлены о святых, подвизавшихся на берегах Белого моря. А. И. Васкул в статье о почитании и памяти об Иоанне и Логгине Яренгских на Летнем берегу приходит к выводу, что «среди местного населения культ почитания святых находится в стадии угасания».26 Кажется, еще меньше помнят жители д. Ручьи Зимнего берега Белого моря о святых Никаноре и Исайе Ручьевских. Говоря об этих святых, наши собеседники ссылаются преимущественно не на устные предания, услышанные от своих старших родственников, а на «книжонку» А. В. Худовекова, восстанавливавшего память о святых.27 При этом в одном из интервью был пересказан сюжет о спасении людей в шторм.28Отметим, что в записанных на Летнем берегу рассказах о помощи, которую оказали терпящим бедствие на море «мужик» или «старичок», спасения не называются «чудесными». Исследователи говорят об отличии концепта «чудо» в церковной и народной традициях. Семантика слов, связанных с корнем -чуд- (-куд-), соотносится «прежде всего с миром чужого, нечеловеческого, нечистой силой». Ж. В. Кормина на примере русского северо-запада пишет о том, что «практически невозможно представить себе живущего здесь крестьянина, который употребил бы слово чудо, рассказывая, например, о явлении Богородицы у местной святыни».29 Е. Л. Березович отмечает «амбивалентность представлений о чуде, которое может иметь как божественную, так и нечистую природу».30В интервью поморов с берегов Белого моря нам встречалось употребление слова «чудеса» в отношении проявления божественной воли. Однако они были связаны с описанием апокалиптических картин, представления о которых, кроме того, возводились рассказчиком к неким «книжкам», имеющим особый авторитет: «Вот эти все наводнения, эти чудеса... Господь будет творить чудеса на земле. И вот эти наводнения эти будут, ураганы-ти будут. Всё это в книжках-то было писано».31В связи с вариантами интерпретаций сверхъестественной природы спасений интересен рассказ, записанный в с. Койда. Молодая женщина пересказывает историю, произошедшую с «дедушкой Мишей». Как-то раз, еще будучи ребенком, он пошел рыбачить на озеро. На озере он и его спутник увидели какой-то свет «и там типа змея вытащилась». Потом, когда дедушка Миша тонул, его каждый раз как будто выталкивало из воды: «Как в фантастике, невидимая сила». «Выносило и спасало» его даже из-подо льда. На вопрос о том, совершал ли он при этом молитву, собеседница ответила, что молился он все время, «между собой-то, по-свойски».32 Объясняя происходящее, рассказчица употребляет такие слова, как «фантастика», «невидимая сила», при этом герой рассказа, попадая в трудную ситуацию, совершает молитву.Некоторые рассказы представляют собой краткие или более подробные описания спасения на море, в которых счастливое разрешение опасной ситуации представляется как результат сноровки и умения терпящих бедствие («хорошо, мужик не растерялся»33), помощи других людей или счастливой случайности (ехали на тоню и случился шторм, но были в подпоясанных малицах, поэтому не утонули34). Так, например, на Зимнем берегу был записан рассказ о том, как целую бригаду «крутило» на льдине три дня и унесло с Зимнего берега на Терский. Рассказчик подробно описал положение, в которое попали его товарищи, оказавшиеся на другой льдине. Они потеряли продукты и снаряжение от того, что льдина раскололась. А также — быт застрявших на льдине вместе с ним: «А у нас-то хорошо, льдина крепкая была. А кругом топилась печка».35Рассказы о спасении на море, записанные экспедициями Пушкинского Дома на берегах Белого моря в последние годы, немногочисленны. Они разнятся по объему (от кратких упоминаний о событии до развернутых рассказов), среди них — персональные нарративы, насыщенные подробными деталями, и рассказы, услышанные от других. Некоторые из них тесно связаны с промысловым фольклором и обрядовой практикой поморов, могут быть сопоставлены с рассказами о чудесных спасениях на море из житий севернорусских святых. В других больший акцент приобретает рационалистическое объяснение происходящих событий. На вопрос «а что надо сделать, чтобы не утонуть в море?» собеседники отвечали, что «надо рот не разевать», «надо глядеть тут в оба», полагаться на здравый смысл («если уж сильный шторм, так и не поедут»).36 При этом, рассказывая о трудностях и бедах на море, поморы вверяют судьбу промысловиков Богу: «кому суждено, так тому суждено; не суждено, дак не суждено»; «что говорят перед выходом в море: с Богом, дак».37 Гибель двух молодых людей, поехавших снимать сети на реке в шторм, объясняется следующим образом: «Ужас какой. Так уж, видно, Боженьке надо было...».38Шторм на море мог восприниматься как Божье наказание за грехи. По рассказам собеседников, в старые времена приехавшие на тоню рыбаки перед тем, как ставить сети, молились, встав на колени лицом к морю, просили, чтобы не выбивало колья и не уносило сети. Нарушение запретов могло вызвать шторм. Так, например, в рассказе одного из поморов шторм стал наказанием за нарушение запрета на работу в Благовещенский день: «Вот я сидел тоже на тони. Вот они поставили в Благовещенский день тайник, на нас через два дня вот так же шторм упал. Мы утром встали, у нас ничего нет. Вот и Благовещенский день им! Опасаемся. Это понедельник и Благовещенье».39В другом рассказе штормом в море уносит оскверненную церковь, которую «в войну председатель колхоза пропил».40 Церковь продали рыбокомбинату, разобрали ее, увезли к морю и построили склад. Однако «так и не пользовали».41 Все бревна унесло на следующий день: «Вода пришла. Дикая вода. [«Дикая вода» называете вы шторм?] Ну, шторм. Напал такой дикий шторм, так до бревнышка все унесло. Разбило и унесло. Господь вот распорядился иначе».42Если обратиться к рассказам о штормах и других водных катаклизмах, происходящих не на море, а на озерах, то окажется, что их причиной часто называются действия водяного, «чёртушки» (другой вариант — само озеро персонифицируется и оказывается «с норовом»).43 Рассказы о водяном и русалках на море малочисленны.44 Кажется важным и неслучайным, что действие одного из записанных нами в экспедиции рассказов, где удача на воде объясняется «невидимой силой», «как в фантастике» («змея вытащилась»), разворачивается не на море, а на озере.Ниже публикуются фрагменты интервью, записанных во время экспедиций Пушкинского Дома на Зимний берег Белого моря в 2008-2019 годах.ПРИЛОЖЕНИЕ 1Я три раза тонул. К Николы Угоднику и обратишься. Ехал я на моторной лодке на участок, сынишку взял, ну, не знаю, лет восемь было . А сзади тянул на буксире новой постройки карбас. Там у меня рыбак — я там был бригадиром на этом, на участке — попросил меня, говорит, притащи сюда на буксире. Ну, вот и потащил. А там уже среди губы она натекла. Это новая, ну, лодка-то новая, и поэтому текла, не просмоленная была, просто сшита, из досок, сама сшита. Ну, вот я в эту лодку, решил ее, воду, отлить, подкачать, а двигатель не остановил. И подтянул ее, согнул на нее, а она — воды-то уже было чуть только бортов только, вот так было — и я вместе с этой с лодкой. Хорошо, я успел зацепиться за канат. А двигатель-то на малом ходу работает все время и вот так кругами меня по этой по салме-то таскает. Я ему, сынишке-то, кричу. А чё, он маленький, не толкует там, как остановить двигатель. Кричу, чё сделать, как и всё. Ну и вот так какое-то время меня полчаса, наверное, возило, так. А тоже болотные сапоги одеты были. Они полные, они же вниз всё тянут, а в море-то оно-то ведь не в озере. В море глубина-то под тобой 70 м, не 3 метра, как в озере там, или 4. Ну, в конце концов он остановил вылез как-то, выкарабкался благодаря Николы Угоднику. Тогда сил было много, здоровья было много.ЕЛ ЭЕ 898-А28-01. ААФ, АКЕ, Яреньга, зап. А. Б. Бильдюг, А. А. Савкин, 2012 год. Сюжет рассказа восходит к фильму «Золотица-еретица», реж. А. Функ.У нас тут вот слыхала, у нас братовья были мужья, дак. Говорил у ей, они уж тонули, на боте на маленьком тонули, так ему приснился сон, что пришел какой-то мужик к ему и говорит: вот, пять рублей отдашь в церковь — церковь ведь у нас была, две ведь церкви, одна вот сгорела, а потом вот эту разорили — и море стихнет. А то штормина была. Утром как лосо. Ну, как лосо, тишинка была такая. Он приехал домой к бабке и говорит: бабка, снеси пять рублей в церковь, у меня так-то и так-то. А больше ничего не знаю.ЕЛ ЭЕ 898-А28-01. ААФ, АКЕ, Яреньга, зап. А. Б. Бильдюг, А. А. Савкин, 2012 год.Вот тут сноха, я вчера ж говорила им, сноха моя живет. Дак они уж всё, думали, что их сейчас всё, они утонут. Пароходишко был маленькой. Шторм. У нас ведь очень коварное море считается , когда шторм-то, дак. И вот пришел старичок, старичок пришел. Вот, говорит, вижу въявь и говорит: вот, положишь пятак в церковь, назавтра стихнет и спаситесь . Они утром встали, море уж лосо. Я еще лосо-то, лосо — так очень тихо значит, как клеенка на столе, очень тихо. И он говорит: бабка, снеси в церковь пятерку, пять рублей. Но ведь это тоже деньги большие в то время, и она снесла. Вот такой вот я слышала, она мне рассказывала, они говорили, мать ей говорила. ЕЛ ЭЕ 898-А01-01. АКЕ, Яреньга, зап. А. И. Васкул, 2012 год.Инф.: А еще он рассказывал, что там есть какое-то озеро, это самое, где именно я и не помню, , и на том озере дедушка Миша и Афанасий пошли рыбачить . Дедушка Миша был маленький, я не знаю, и там типа змея вытащилась .Соб.: Из озера?Инф.: Да. А озеро небольшое, не Койда, это не само Койда, это около Койды, наверное, такое озеро есть. И там какой-то свет был, и они испугались, все бросили и ушли. Ну как бы вот. Потом, когда он тонул — тысячу раз, наверное, дедушка Миша тонул — его, как будто бы, в кельях — вот не знаю, правда, неправда — как будто его выталкивало из воды, знаете, как в фантастике невидимая сила. И, это самое, даже когда это всё, лед там уже, даже подо льдом он даже как-то там, не знаю, но все как бы его выносило и спасало.Соб.: А он не молился при этом?Инф.: Ой, он все время молился. Ну между собой-то, по-свойски.Из личного архива Н. Г. Комелиной. МОМ, Койда, зап. Н. Г. Комелина, А. И. Васкул, 2018 год.5Инф. 1: Вот эти колья, которые вы говорите, видели. Вот они выйдут в карбасе, волна, и вот карбас посадит на кол этот. Свекрови, вот мать евонная, выбирали. Вот их посадило. Так хорошо, мужик не растерялся: кол-то срубил и шапкой заткнул ногой, и так и выехали. А так бы ведь так утонули обеи...Инф. 2: Вот, рот не разевать.Инф. 1: Надо глядеть тут в оба, нёвод-то выбирать, да.ЕЛ ЭЕ 898-А28-01. ААФ, АКЕ, Яреньга, зап. А. Б. Бильдюг, А. А. Савкин, 2012 год.Инф.: На той стороне, Бог миловал, даже на льдине уносило туда. С Золотицы и в Сосновку унесло. У нас бригада была. Первая только зверобойка начиналась. Нас заносили с палаткой. И на восьмое марта в шторм всё закрутило, а вертолеты маленькие были — четверка — и не вылететь. Нас три дня крутило и потом прижало туда вот. Потом в шторм еще ветер был, я помню это хорошо. Прилетел вертолет, нас перетаскал в Сосновку, в клубе мы жили в деревне. Ну, все живы остались, в Койду. У долгощел только льдину-то раскололо через палатку, так баграми вытаскивали, в спальных мешках дак ночевали, утонуть-то станет, так вытаскивали. Вытащили, а продукты, все потом делились, все утонуло, вот у них было. А у нас-то хорошо, льдина крепкая была. Нас-то хорошо.Соб.: А не холодно так вот или?Инф.: А кругом топилась печка. И этот, повар был, и вот он наблюдал. А сала, сала кусок. Большого зверя же убивали: бьешь и сало бросишь, и оно долго горит в печке-то. И тепло в палатке.Соб.: Во время таких передряг Николе не молились?Инф.: Кто, наверное, как чего ни делал! Кто чего как ни делал. Раньше было этого всего.FA DF 901-А10-01. КСФ, КНФ, Мегра, зап. А. И. Васкул, 2013 год.Ехали они осенью на лодке. Двое. Да. Двое утонуло. Молодые. Но сами маленько виноваты: в такую штормину ехать — это. Темень. Еще и ночью. Это уже Бог так притянул. Как говорится, что где тебе писано, так не уйдешь и не уедешь. Оно так и есть. Тут и погибнешь, если Господь тебе написал здесь сгинуть.FA DF 901-А31-01. КИК, Мегра, зап. Н. Г. Комелина, 2013 год.