Has the childhood of the modern youth ended? Tracks of empirical analysis

Толық мәтін

Введение
Данная статья встраивается в общий контекст дискуссии о раннем или пролонгированном взрослении подрастающих поколений в современном обществе (например, Мамычева 2010; Швец, Поливанова 2017; Митрофанова 2020; Нартова, Фатехов 2021; Тихомандрицкая, Рикель 2022; Ядова 2022; Майорова-Щеглова, Колосова 2024), которая развивалась ранее в тех или иных аспектах и зарубежными учеными (например, Valentine 2003; Robertson 2004; Noxon 2006; Blatterer 2007; Arnett 2019; Keij 2021). Реперные точки этой дискуссии применительно к детству были обозначены в публикации (Майорова-Щеглова, Митрофанова 2020). Ее суть в самом общем виде в том, что есть разные сферы, плоскости, уровни анализа, данные которых как внутри, так и между ними могут противоречить друг другу, что и отмечают ученые, говоря, например, о том, что «детство … легко меняет свои границы и очертания в зависимости от области научных знаний, а также от целей и задач исследователей» (Ретюнских 2022, с.72). Так, есть, например, публичная плоскость обсуждения данного вопроса, где не раз заявлялось о пролонгации детства до 30, а то и до 42 лет (например, Скворцова спрогнозировала…; ООН: Детство…). Есть научная плоскость, где акцент ставится на том, что возрастают объемы информации, требуемой для усвоения современными детьми, отмечается необходимость увеличения времени для получения соответствующего образования, указывается на более позднее начало трудовой деятельности и профессиональное самоопределение, и другие позиции (например, Лишаев 2016). С другой стороны, условия информационного общества, технологизация различных сфер жизни способствуют более раннему появлению определенных практик у современных детей и приобретению ими 
специфических компетенций, которые либо вообще отсутствовали у предыдущих поколений, либо они осваивали их гораздо позже, что также отмечают ученые (например, Лишаев 2016; Майорова-Щеглова, Колосова, Губанова 2020). Данная работа является развитием некоторых положений и идей этой дискуссии, однако в ней поставлена и реализована новая цель: описать треки эмпирического анализа на основе субъективного определения молодыми верхней границы детства, провести сравнительный анализ результатов 2018 и 2023 годов по вопросу окончания детства. 
В самом общем смысле под треками понимаем исследовательскую конструкцию в виде отдельных пунктирных линий, которые получаем по итогам эмпирического анализа. В контексте данной статьи рассуждаем об эмпирическом анализе процессов взросления и тех прерывистых линиях, «трассах», «дорожках», «следах» взросления, которые выявляем через субъективную оценку возраста окончания детства. В нескольких смыслах говорим о пунктирах в рамках эмпирического анализа процессов взросления. Первое. Пунктирность проявляется в том, что как в 2018 г., так и 2023 г.  данные в определенный период времени по возрасту окончания детства у молодых в контексте тех или иных срезов (пола, материального положения, территории проживания и других) являются отдельными «пунктами» того или иного конкретного трека взросления. Второе. Пунктиры как составляющий элемент трека эмпирического анализа окончания детства могут быть положены в основу исследования тенденций взросления как относительно устойчивых ориентаций в процессе взросления. Третье. Так, хотя сам процесс взросления непрерывен, не может повернуться вспять в том плане, что именно ребенок вырастает во взрослого, а не наоборот. Вместе с тем сам анализ процесса взросления по своему итогу представляет собой именно выявление пунктиров взросления. Делается «фотографический снимок» или фиксируется картинка взросления в определенное время, которая сопоставляется с другой картинкой взросления в другое время, то есть процесс исследования – это не перманентный процесс, а прерывистый, в отличие от взросления или социальных изменений.
Треки эмпирического анализа в данной статье связываем, во-первых, со сравнением долей респондентов, отметивших конкретный возраст окончания детства по годам: 2018 г. и 2023 г. (трек по возрасту), во-вторых, с исследованием внутри групп тех, кто ориентирован на раннее, субъективно нормативное или позднее взросление по отдельным социальным характеристикам, таким как пол, материальное положение и территория проживания (треки по специфике ориентации взросления). И в-третьих, с возможностями сравнения данных по таким социальным характеристикам, как пол и место проживания у групп с разной ориентацией на раннее, субъективно нормативное или позднее взросление (треки по полу, материальному положению). Социальных характеристик в базе гораздо больше, однако выбрали именно эти, поскольку распределения по ним показались наиболее интересными.
На эмпирическом уровне к группе респондентов с ранним взрослением причисляем тех, кто считает, что детство завершилось до 13 лет включительно. Однако исходим из того, что эта группа очень неоднородна по своему составу, и имеет смысл внутри нее выделять подгруппы по таким субъективным оценкам возраста окончания детства, как 3–5, 6–9 и 10–13 лет. Обосновываем это деление как психологическими особенностями детей в каждом из возрастов (Аверин 1998), так и полученными данными в рамках реализуемого проекта. В анализе этой группы сконцентрируемся на изучении наибольшей по численности подгруппы среди тех, кто ориентирован на раннее взросление, а именно отметивших, что детство заканчивается в 10–13 лет. Вместе с тем не отказываемся и от рассмотрения других когорт, ориентированных на раннее взросление, когда это необходимо для получения полноты общей картины взросления. За субъективно нормативные или стандартные, обычные, типичные рамки окончания детства принимаем интервал от 14 до 18 лет, поскольку статистически в этом интервале самая многочисленная группа на основе субъективного представления об окончании детства. К позднему взрослению причисляем респондентов, отказывающихся взрослеть с наступлением совершеннолетия.

Методы исследования
Молодым юношам и девушкам (17–23 лет, но преимущественно в возрасте 18 лет) было предложено отметить дебютный возраст наступления конкретных событий в их жизни, при этом мы отказались от единых стандартизированных биографических событий (посещение детского сада, получение паспорта и др.). Всего событий в 2018 г. – 77, не считая возраста окончания детства, в 2023 г. с учетом доработки инструмента по итогам опроса 2018 г. – 100, и в дополнение снова возраст перехода к взрослости и дополнительно уточнение, с какого возраста респонденты вообще имеют воспоминания. Первоначально собрано анкет больше, но потребовался жесткий ремонт, поскольку часть анкет отбракована по разным причинам: например, не все анкеты заполнены до конца или искажены данные, например, указан один возраст на все пункты. Всего в 2018 году обработано 774 анкеты, в 2023 – 1210 анкет, респонденты из разных регионов России и типов поселения, из них ¾ – девушки и ¼ – юноши. Причем подавляющее большинство опрошенных – это студенчество: в 2018 г. – 85,3 % и 2,6 % , а в 2023 г. – 79,6 % и 12,5 % обучались в вузе и СПО соответственно. Поэтому считаем, что те выводы, которые получили, распространяются, прежде всего, на такую подгруппу молодежи, как студенческая молодежь. Методы: онлайн-анкетирование, выборка неслучайная потоковая. Опрос проводился через учебные заведения посредством обращений к профессорско-преподавательскому составу и общественные объединения молодежи. Проект реализован инициативной группой под руководством С.Н. Майоровой-Щегловой. 

Результаты
Прежде всего поясним, что речь идет именно о субъективной оценке самими респондентами возраста окончания детства (табл. 1).

В табл. 1 шрифтом выделен наибольший показатель по рассматриваемым годам. Существенных изменений в пятилетнем промежутке по среднему возрасту окончания детства не обнаружено, хотя он и стал немного ниже (14,4 – в 2018 г. и 14,2 – в 2023 г.). Доля ориентированных на раннее взросление – тех, у кого детство завершилось до 13 лет – выше по данным 2023 года (22,4 % – в 2018 г. и 28,2 %  – в 2023 г.).
Объединяем в укрупненные когорты респондентов по возрасту окончания детства на основе их ориентации на раннее, нормативное и позднее взросление (рис. 1).

Существенных изменений в пятилетнем промежутке в отношении доли опрошенных, у которых детство завершается в трех интервалах: от 3 до 5, от 6 до 9 и от 14 до 18 лет, – не обнаружено. Подчеркнем, что у чуть более половины опрошенных как в 2018, так и 2023 годах, детство завершилось, когда они находились в возрасте от 14 до 18 лет. Скорее всего, это говорит об определенной стабилизации возраста окончания детства в среднесрочной перспективе, поскольку численность этой группы изменилась несущественно: от 50,4 % в 2018 году до 52,6 % в 2023 году. Но вместе с тем можно выделить еще две группы – это те, у кого детство не завершилось с наступлением 18 лет (таковых было 27,2 % в 2018 г. и 19,1 % в 2023 г.), и те, у кого оно завершилось ранее 13 лет включительно (22,4 % в 2018 г. и 28,2 % в 2023 г.). Эти группы требуют особого внимания. Среди тех, у кого детство завершилось до 14 лет, основная по численности группа – с 10 до 13 лет. Ее динамика такова, что на 5,1 % в 2023 году по сравнению с 2018 годом возросла доля тех, у кого детство закончилось в этом интервале. Также отметим, что снизилось на 8,1 % количество тех, кто считает, что детство не завершилось с наступлением совершеннолетия. Вместе с тем, несмотря на снижении численности тех, кто считает, что их детский период продолжается, этот процент остается стабильно высоким: каждый четвертый так думал в 2018 году (27,2 %) и фактически каждый пятый так считает в 2023 году (19,1 %). Полученные данные свидетельствуют о том, что сохраняет свое значение субъективная установка респондентов на позднее взросление, и в то же время усиливается ориентация на раннее взросление к 2023 г. по сравнению с 2018 г. 
Группа отказывающихся взрослеть впервые была подвергнута детальному анализу на основе данных 2018 года (Губанова, Майорова-Щеглова 2019; Митрофанова 2019). Она нуждается в более пристальном рассмотрении и на основе проведенного в 2023 году исследования, так же как и группы тех, кто ориентирован на нормативное и раннее взросление, что позволит выявить динамику изменений в этих группах. 
Рассмотрим представленность юношей и девушек внутри групп, ориентированных на раннее, субъективно нормативное и позднее взросление, а также по всей выборке по году проведения исследования (табл. 2).  

В табл. 2 шрифтом отмечен наибольший процент по полу в группах с ранним, субъективно нормативным и поздним взрослением по годам. В группе с ранним взрослением мальчиков в 2023 г. больше, чем мальчиков в 2018 г., в то время как девочек больше в 2018 г. по сравнению с девочками 2023 г. В группе с субъективно нормативным взрослением мальчиков в 2018 г. больше, чем мальчиков в 2023 г. Девочек больше в этой группе в 2023 г. 
по сравнению с девочками 2018 г. В группе с поздним взрослением мальчиков примерно одинаково как в 2018 (31,8 %), так и в 2023 гг. (32,3 %), при этом мальчиков в этой группе больше, чем в других группах (с ранним и субъективно нормативным взрослением) как в 2018 г., так и в 2023 г. Девочек в группе с поздним взрослением примерно одинаковая доля как в 2018 г., так и в 2023 гг., но при этом их доля в этой группе меньше, чем их доли в других группах (с ранним и поздним взрослением). Полученные данные говорят о том, что именно в отношении мальчиков, прежде всего, имеет смысл говорить как об ориентации на раннее взросление (поскольку к 2023 году их доля в этой группе возросла по сравнению с 2018 г.), так и позднее (поскольку мальчиков, ориентированных на позднее взросление, больше, чем в других группах (с ранним и субъективно нормативным взрослением) и в 2018, и в 2023 гг.).
Отметим, что существенных различий по среднему возрасту окончания детства в зависимости от пола не обнаружено как в 2018 г., так и в 2023 г.: у мальчиков – 14,4, у девочек – 14,6 в 2018 г. и у мальчиков – 14,1, у девочек – 14,2 в 2023 г.
Покажем возможности трека анализа окончания детства через сравнение данных по полу, принимая за 100 % отдельно юношей и отдельно девушек по исследуемым годам соответственно. В итоге получаем 4 группы: юношей 2018 и 2023 гг. и девушек 2018 и 2023 гг. 
Трек анализа окончания детства по полу позволяет сравнивать данные по юношам 2018 г. 
с данными по юношам 2023 г., как и девушек 2018 г. с девушками 2023 г. Этот анализ возможен, поскольку доли юношей и девушек, принимавших участие в исследовании в 2018 г., примерно совпадают с их долями в 2023 году. Так, результаты показывают, что в 2023 году доля юношей, отметивших, что детство завершилось в интервале от 10 до 13 лет, по сравнению с юношами 2018 г. – выше (22,1 % в 2023 г. против 12,6 % в 2018 г.), и в то же время доля юношей в 2023, считающих, что детство не завершилось, ниже, чем в 2018 г., но все равно достаточно высокая (25,9 %): каждый четвертый юноша так считает. Что подтверждает идею парадоксальности одновременно раннего и позднего взросления применительно к юношам. Что касается девушек, то в 2023 г. доля тех, кто считает, что детство завершилось в интервале от 10 до 13 лет, немного выше (22,7 %), чем в 2018 г. (19 %), а также чье детство закончилось от 14 до 18 лет в 2023 г. немного выше, чем в 2018. Доля тех девушек, что еще «задержались в детстве», в 2023 г. ниже (17,1 %), чем в 2018 г. (25,4 %), но вместе с тем это также достаточно высокий процент. 
Считаем, что можно сопоставить данные по годам: результаты по юношам 2018 года с данными, полученными по исследованию девушек в 2018 г., и по 2023 году аналогично. С одной стороны, поскольку выборка неслучайная потоковая, не претендуем на репрезентативность в масштабах российского общества, однако считаем, что такой анализ может быть полезен для выявления самых общих трендов. 
Если в 2018 г. больше девушек (19 %), отметивших, что детство завершилось в интервале от 10 до 13 лет, чем юношей (12,6 %), то в 2023 г. примерно одинаковый процент юношей и девушек отметили, что детство завершилось в этом интервале. Юношей, ориентированных на позднее взросление, больше, чем девушек, как в 2018 г., так и в 2023 г. Что позволяет сделать вывод, что юноши больше ориентированы на позднее взросление, чем девушки (табл. 3).

Таким образом, как трек анализа внутри групп с ранним, субъективно нормативным и поздним взрослением в зависимости от пола, так и трек анализа по полу в зависимости от ориентации респондентов на раннее, нормативное и позднее взросление подтверждают идею одновременно удлиненного и укороченного взросления, причем наиболее очевидна она именно в отношении мальчиков. 
Рассмотрим оценки респондентами своего материального положения (табл. 4).
Обратим внимание на понижение среднего возраста окончания детства по всем группам, характеризующим материальное положение, в 2023 г. по сравнению с 2018 г.
Рассмотрим, как внутри групп с ранним, субъективно нормативным и поздним взрослением респонденты распределяются по оценке материального положения своей семьи в детстве (табл. 5).
В 2023 году, как и в 2018 году, среди всех групп  
большинство из опрошенных оценили материально-экономическое состояние своей родительской семьи во время детства на среднем уровне. По всем группам респондентов с ранним, субъективно нормативным и поздним взрослением отмечаем, что повысилась доля тех, кто отметил материальное положение во время их детства как высокое и выше среднего, и понизился процент тех, кто фиксировали свое материальное положение в детстве как низкое и ниже среднего. При этом 
отметим, что в 2023 году доля тех, кто указал, что их материальное положение в детстве среднее, – 
49 % – ниже, чем в 2018 и самая низкая из всех групп в 2023 г. Считаем, что это снижение в 2023 г. 
произошло за счет повышения доли группы тех, кто считает, что их положение выше среднего, она наибольшая в группе с ранним взрослением. Может быть, это связано с тем потенциалом, ресурсами, 
которыми обладают обеспеченные семьи, способные предоставить детям возможности раннего взросления, в том числе финансовые, например, для приобретения компьютера или всевозможных гаджетов, средств передвижения. В то же время в группах с нормативным и поздним взрослением доля тех, кто выбрал этот же пункт в шкале, также высока. Поскольку в 2018 г. 15,7 %, а в 2023 г. 
28,6 % в группе респондентов с ранним взрослением оценили свое материальное положение в детстве как выше среднего, то считаем, что оценка респондентами своего материального положения в детстве напрямую не связана с субъективной оценкой возраста окончания детства. Считаем, что более позитивные оценки респондентами материального положения в детстве по данным 
2023 года по сравнению с 2018 г. могут быть связаны с тем, что те опрошенные, чье детство пришлось на начало нулевых, жили хуже, чем те, чье детство наступило на 5 лет позже. И потому опрошенные в 2018 году более критичны в оценках своего материального положения в детстве. 
Рассмотрим роль территории проживания в детстве в фиксации возраста его окончания (табл. 6).
Немного повысился средний возраст окончания детства тех, кто проживает в больших и небольших городах, но при этом существенно снизился средний возраст окончания детства тех, кто проживает в сельской местности в 2023 году по сравнению с 2018 годом. Возможно, это связано с происходящими событиями в стране и мире, которые наиболее остро ощутили на себе сельские жители и дети в том числе. 
Интерес представляет распределение изучаемых групп опрошенных по типу проживания в детский период жизни. 
Как в 2018, так и в 2023 гг. в группах с ранним и субъективно нормативным взрослением основные доли опрошенных – это те, кто проживали в детстве в небольших городах. В группе с поздним взрослением в 2018 году – также проживали в небольшом городе, а в 2023 году из этой группы – самая высокая доля тех, кто проживал в детстве в сельской местности. Возможно, это связано с тем, что образ жизни, характерный для сельских поселений, позволяет подольше задержаться в детстве. Полученные данные подчеркивают парадоксальность процессов взросления, протекающих 
в сельской местности. Так, с одной стороны, наблюдаем снижение среднего возраста окончания детства в сельской местности (табл. 6), но с другой стороны, в группе с поздним взрослением в 2023 году больше тех, кто проживал в сельской местности в детстве (28,8 %) (табл. 7).
По всем территориям проживания в детстве основная по численности группа – это те, чье детство завершилось в интервале от 14 до 18 лет. Но вместе с тем есть важные нюансы, касающиеся возраста окончания детства в зависимости от конкретной территории проживания в детстве. В 2023 году по всем территориям тех, чье детство завершилось в интервале от 10 до 13 лет, выше, чем в 2018 г., в то время как тех, у кого детство не завершилось, ниже. В 2018 году из тех, кто проживал в больших городах, детство не завершилось практически у каждого третьего респондента (32,8 %), а в 2023 – у каждого пятого (21,3 %). 
В городах-миллионниках в 2018 году было больше тех, чье детство не завершилось (26,5 %), чем тех, у кого оно завершилось в интервале от 10 до 13 лет (19,6 %). В то время как в 2023 году картина прямо противоположная: 24,5 % отметили, что детство завершилось в интервале от 10 до 
13 лет, а 17 % – не завершилось. В небольших городах ситуация такая же при сопоставлении по году исследования: в 2018 г. завершилось в интервале от 10 до 13 лет – 15,6 %, не завершилось – 
26,7 %, в то время как в 2023 г. завершилось в интервале от 10 до 13 лет – 24,5 %, не завершилось – 
16,3 %. В сельской местности в 2023 году тех, чье детство завершилось в интервале от 10 до 
13 лет, выше (20 %), чем в 2018 году (16,8 %), 
а тех, у кого не завершилось в 2023 г. (22,7 %), – ниже, чем в 2018 г. (24,2 %). 
Заключение
В рамках данного исследования использованы треки анализа окончания детства 1) по возрасту, 
2) специфике взросления в аспектах пола, материального положения, территории проживания, а также 3) полу и территории проживания относительно ориентации на раннее, субъективно нормативное или позднее взросление. Треки анализа по возрасту и специфике взросления в зависимости от пола доказали свою эффективность, поскольку в них наиболее очевидно представлена парадоксальность одновременно укороченного и удлиненного взросления. Возможно выделение и иных треков, которые считаем перспективными в контексте обсуждаемого вопроса. Например, по особенностям взросления относительно оценки респондентами состояния здоровья в детстве или детства в целом как счастливого или несчастного, а также треков по оценке респондентами состояния здоровья в детстве или детства в целом как счастливого или несчастного в зависимости от ориентации на раннее, субъективно нормативное или позднее взросление.
По итогам исследования выявлено, что, хотя существенных изменений в пятилетнем промежутке по среднему возрасту окончания детства не обнаружено, доля ориентированных на раннее 
взросление – тех, у кого детство завершилось до 
13 лет – выше, по данным 2023 года. Вместе с тем, несмотря на снижении численности тех, кто считает, что детство не закончилось к 2023 году, этот процент остается стабильно высоким. Таким образом, сохраняет свое значение субъективная установка респондентов как на раннее, так и на позднее взросление. В 2023 году доля юношей, отметивших, что детство подошло к окончанию в интервале от 10 до 
13 лет, по сравнению с юношами 2018 г. выше, и в то же время доля юношей в 2023, считающих, что детство еще продолжаетс, ниже, чем в 2018 г., но все равно достаточно высокая, что подтверждает идею парадоксальности одновременно раннего и позднего взросления, прежде всего, применительно к юношам. По всем группам респондентов с ранним, субъективно нормативным и поздним взрослением отмечаем, что повысилась к 2023 году доля тех, кто отметил материальное положение во время их детства как высокое и выше среднего, и понизился процент тех, кто фиксировал свое материальное положение в детстве как низкое и ниже среднего. Немного повысился средний возраст окончания детства тех, кто проживает в больших и небольших городах, но при этом существенно снизился средний возраст окончания детства тех, кто проживает в сельской местности в 2023 году по сравнению с 2018 годом. В 2023 году по всем территориям тех, чье детство подошло к концу в интервале от 10 до 13 лет, выше, чем в 2018 г., в то время как тех, у кого детство не завершилось, ниже.
На основе субъективной интерпретации респондентами перехода от детства к взрослости в сравнительной перспективе 2018 и 2023 гг. возможно выстроить и треки взросления через событийность, это одна из важных перспективных задач, которая становится возможной при обосновании валидности эмпирических замеров, представленных в этой статье. Полученные данные в обобщенном виде подтверждают идею парадоксальности современного детства, одновременно ориентированного как на раннее, так и на позднее взросление и актуализируют вопрос определения тенденций взросления в детстве в среднесрочной перспективе.

Авторлар туралы

Svetlana Mitrofanova

Хат алмасуға жауапты Автор.
Email: mit_s@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-9571-9883

Candidate of Sociological Sciences, Associate Professor of the Department of Sociological and Cultural Studies, Associate Professor of the Department of Sociology of Regional and Political Processes

Әдебиет тізімі

Қосымша файлдар

Қосымша файлдар

Әрекет

1. JATS XML

Жүктеу

2. Table 1 Fraction of those who indicated the age of childhood graduation (in % of the total number of respondents by year)

Жүктеу (91KB)

Метадеректер

3. Fig. 1. Dynamics of childhood graduation depending on belonging to the corresponding age cohort (in % of the total number of respondents by year)

Жүктеу (59KB)

Метадеректер

4. Table 2 Distribution of respondents by gender within groups with early, normative and late adulthood and across the entire sample during the course of the study (%)

Жүктеу (134KB)

Метадеректер

5. Table 3 Distribution of respondents within groups of boys and girls according to their orientation towards early, subjective normative and late adulthood (in %)

Жүктеу (102KB)

Метадеректер

6. Table 4 The average age of late childhood, depending on the financial situation of the family in 2018 and 2023

Жүктеу (70KB)

Метадеректер

7. Table 5 Distribution of respondents according to a subjective assessment of the material and economic condition of their parent family during childhood within groups with early, subjective normative and late adulthood and across the entire sample by year of the study (%)

Жүктеу (131KB)

Метадеректер

8. Table 6 The average age of the end of childhood in the territory of residence in childhood

Жүктеу (71KB)

Метадеректер

9. Table 7 Distribution of respondents by territory of residence in childhood within groups with early, subjective normative and late adulthood and across the entire sample by year of the study (%)

Жүктеу (153KB)

Метадеректер

10. able 8 Distribution within groups by the territory of residence of respondents according to their orientation towards early, subjective normative and late adulthood (in %)

Жүктеу (139KB)

Метадеректер