From fantasy to sci-fi: social aspects of reflection of science in literature on the example of the Strugatsky brothers and Elizer Yudkowsky

Abstract

The work raises the issue of the popularity of science in modern science fiction literature. It defines science fiction and fantasy from the standpoint of social philosophy. It reveals the social aspects that influence the formation of the author's concepts using the example of the Strugatskys and Yudkowsky. It analyzes the methods of presenting literary history as an enhancing factor in the reflection of science.

Full Text

Введение

Касаясь темы фантастической литературы, нельзя не отметить, что сегодня не существует однозначного определения понятия «фантастика». Эта проблема проявляет себя не только на обыденном уровне мышления, но и в научно-исследовательских работах. В повседневности под этим словом зачастую понимается вся литература, содержащая элементы, невозможные в современной нам действительности. Так, В. В. Шумко отмечал: «Наиболее широкая трактовка его связана с греческой традицией называть фантастическим все, что создается воображением.» (Шумко, 2007). Если же погрузиться в область литературоведения, то здесь можно столкнуться вопросом категорийной принадлежности данного понятия. Разные источники называют фантастику и отдельным жанром, и художественным приемом, и литературной областью, и творческим методом.

По этой причине в рамках данной статьи применен подход, разделяющий понятия «фантастика» и «фэнтези». Писатели Олег Ладыженский и Дмитрий Громов, известные под псевдонимом Г. Л. Олди, в 2008 году провели опрос на тему «Что позволяет отнести художественное произведение к фантастике?». «Более половины опрошенных считают, что фантастикой художественный текст делает оригинальное фантастическое допущение. То есть фантастика воспринимается как творческий метод — использование особого литературного приема для усиления тех или иных качеств текста.» (Олди, 2008). Сделав этот вывод, писатели предложили свою классификацию оригинальных допущений, встречающихся в литературе. На основе их классификации автор данной статьи к понятию «фантастика» относит естественнонаучные, гуманитарно-научные и футорологические допущения, а к понятию «фэнтези» – фольклорные, миротворческие, мистические и фантасмагорические.

Постановка проблемы

Используя представленную выше терминологию, уместно говорить о следующей аналогии. Вторая половина XX века ознаменовалась началом покорения космического пространства человеком. Это нашло свое отражение в фантастической литературе, и, по некоторым оценкам, для произведений того периода характерно явление «доступного космоса», когда писатели делали полеты к далеким звездам обыденностью относительно недалекого будущего. Фантастическая литература приближала космос к человеку, во многом опережая научные открытия, и, увы, во многом заблуждаясь. Здесь в качестве наглядного примера служит повесть «Страна багровых туч» братьев Стругацких: между изданием этого произведения и первыми научными измерениями условий на Венере прошло 10 лет, и суровость этих условий намного превзошла предположения писателей.

По аналогии с «доступным космосом» второй половины прошлого века современная нам фантастика предлагает читателю «доступную виртуальность». Мы живем в эпоху цифровизации, и популярность книг про полное погружение сознания в цифровые реальности находится на очень высоком уровне. В литературе это направление появилось относительно недавно, но вот вопросом «можно ли создать искусственную действительность, во всех отношениях подобную подлинной и совершенно от нее неотличимую?» (Лем, 2023) задавался еще Станислав Лем. Он же достаточно глубоко обозначил проблематику данного направления науки и техники. Но писатели продолжают развивать жанр, они снова и снова делают эту технологию обыденной для обозримого будущего, обходя стороной вопросы и проблемы, поднятые 60 лет назад.

Тем не менее, здесь прослеживается и серьезное отличие. Фантастика виртуальности, которую массово пишут сегодня, почти во всех случаях строится на игровых элементах. Описываемые в книгах цифровые реальности как правило основаны на сеттингах, характерных для индустрии видеоигр. Причина видится в том, что в отличие от развития космических технологий, технологии цифровые с самого начала шли не только по научному направлению, но и по развлекательному, что предсказывалось еще полвека назад: «Представляется, что фантоматика является своеобразной вершиной, к которой стремятся многочисленные виды современных развлечений» (Лем, 2023).

Эти стремления привели к результату, который мы можем наблюдать сегодня. Можно смело утверждать, что произошедшие за последние десятилетия изменения в обществе повлияли и на саму фантастическую литературу, и на ее восприятие в общественном сознании. Активное развитие игровой индустрии оказало определенное влияние на новое поколение писателей-фантастов. В подавляющем большинстве случаев виртуальные миры строятся на базе игровых механик, что делает литературную основу этих миров по классификации Г. Л. Олди ближе к миротворческим допущениям, чем к естественнонаучным.

Помимо влияния игр здесь прослеживаются и иные причины. С одной стороны, сегодня многие направления научных изысканий требуют куда более глубокого погружения в предметную область. По этой причине стало сложнее раскрывать науку с художественной точки зрения. С другой стороны, возросший за последние десятилетия информационный поток привел к тому, что в наши дни читатель реже рассматривает книгу, как источник каких-то знаний и открытий, но чаще воспринимает ее как средство отдыха, инструмент снятия стресса и даже, в определенной мере, способ бегства от реальности. Эти взгляды оказали обратное влияние на писательскую среду. Сегодня даже те авторы, что трудятся в сеттинге будущего или космических исследований уходят от твердых научных обоснований в сторону мистификаций. Иначе говоря, превращают фантастику в фэнтези.

Возникает вопрос: возможно ли обратное движение? Возможно ли взять откровенно фольклорный (фэнтезийный) сеттинг и придать ему научный облик так, чтобы сама художественная история не потеряла привлекательности в глазах читателя?

Вопрос этот важен в контексте такого социального явления, как интернет-площадки самиздата, где публикуются авторы с самым разным уровнем писательского мастерства, и где игровые сеттинги занимают доминирующие позиции в фантастической литературе.

Методология

Для поиска ответа на поставленный вопрос предлагается следующий подход. В мировой литературе есть примеры произведений, в которых фэнтезийный базис дополняется научной надстройкой, т.е. делается ход в сторону, противоположную современным литературным тенденциям. На базе этих книг возможен анализ способов раскрытия авторами научной составляющей в контексте существующих литературных приемов и социальных аспектов восприятия читателями художественной литературы. Результат этого анализа позволяет выстроить классификацию, дать оценку выявленным способам и обозначить пути дальнейших исследований.

Ход исследования

В качестве первого примера выступает книга братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу». Сразу стоит отметить важный момент, что эта книга написана от первого лица. При таком способе повествования главный герой становится для читателя своего рода аватаром, позволяющим читателю взглянуть на окружающий мир его глазами. И здесь важен социальный аспект, в той или иной степени присущий каждому человеку: подспудное желание получить то, чего лишен, пожить какое-то время чужой жизнью. Например, человек, который постоянно разъезжает по стране, подсознательно мечтает о спокойной жизни в собственном доме; работнику, будни которого – бесконечная череда дом-офис, не хватает путешествий. И книги, написанные от первого лица, позволяют если не удовлетворить, то в какой-то мере утилизировать эти желания. В них на первый план выходит именно окружение главного героя, рассказчика истории. Читатель вместе с ним погружается в окружающий мир, видит его глазами, переживает его эмоции.

В книге «Понедельник начинается в субботу» герой попадает в атмосферу деятельности научно-исследовательского института. Наука в книге раскрывается именно через окружение, через восприятие этого окружения главным героем. И авторы пользуются самыми разными способами продемонстрировать это восприятие.

Это, например, рефлексия. В сцене, когда герой ночует в запаснике музея, он становится свидетелем сначала откровенно волшебных явлений, а затем нездоровой суеты второстепенных персонажей вокруг дивана, на котором он спит. И его реакция вполне закономерна: «Диван их, видите ли, волнует, думал я. Русалка их не волнует. Говорящий кот их не интересует. А без дивана они, видите ли, не могут…» (Стругацкий А.Н., Стругацкий Б.Н., 2007). Позже выясняется, что в диван встроен научный прибор, вокруг которого и сплелся клубок интересов.

Другой способ – прямое обозначение научной проблематики: «Организовать на телестудии конференцию знаменитых привидений или просверлить взглядом дыру в полуметровой бетонной стене могут многие… А вот попробуйте найти глубокую внутреннюю связь между сверлящим свойством взгляда и филологическими характеристиками слова «бетон», попробуйте решить эту маленькую частную проблемку, известную под названием Великой Проблемы Ауэрса!» (Стругацкий А.Н., Стругацкий Б.Н., 2007).

Третий способ – личный опыт героя, постигаемый через неудачи: сцены, когда он с помощью уравнений математической магии пытался проветрить помещение или сотворить себе завтрак.

Наконец, авторы через главного героя касаются и социальной стороны науки, демонстрируя высшую степень увлеченности работой или критикуя исследователей, отвергающих результаты, что противоречат положениям устоявшейся теории.

Каждая сцена в книге так или иначе отражает научную атмосферу. И на этом фоне отходит на второй план то, что и главный герой выглядит откровенно бледно с художественной точки зрения, и сами научные теории полностью выдуманы. «Понедельник начинается в субботу» – это сказка. Но сказка, погружающая в науку, вполне достоверную с точки зрения читателя.

 Второй пример, в котором дается научный взгляд на волшебные явления – это книга за авторством Элиезера Юдковского «Гарри Поттер и методы рационального мышления». Сама книга относится к категории фанфиков (fan fiction – творчество поклонников, расширяющее мир оригинального произведения). Для таких книг характерны самые разные манипуляции с исходным сеттингом: от возведения в догмат (исходный текст не подлежит даже малейшей критике) до полной замены всего и вся (с сохранением лишь минимально узнаваемых образов). В книге Юдковского основным отличием от оригинальных произведений является то, что у Гарри Поттера был другой дядя; что его тетя в свое время вышла замуж за ученого, который с детства прививал мальчику рациональные взгляды на окружающую действительность. И с этими взглядами Гарри попадает в волшебную школу Хогвартс.

Книга написана от третьего лица. Такой способ повествования делает читателя сторонним наблюдателем, которому зачастую видно больше, чем центральному персонажу. Срабатывает иной социальный аспект, тоже присущий многим людям – тяга к наблюдению и даже к подглядыванию. В историях, рассказанных от третьего лица, читатель не устанавливает прямой связи с главным героем, но сам герой становится центром внимания. И читательский интерес основывается на том, как герой справится с навалившимися проблемами.

Раскрытие науки в таких книгах идет от самого персонажа. Элиезер Юдковский пользуется приемами, описанными им в эссе «Пособие по умным персонажам», в котором он дает классификацию интеллекта персонажей в литературе, причем, не с научных, а с социальных позиций.

Первым уровнем интеллекта обладают персонажи, которые ведут себя рационально с точки зрения читателя. В повседневной жизни человек привыкает оптимизировать свои действия. Он не тратит на привычные дела больше сил, чем это требуется. С этой точки зрения персонаж, который ищет самые простые способы решения поставленных задач, будет восприниматься читателем как персонаж умный и находчивый.

Второй уровень призван решить литературную проблему: как показать гениального персонажа? «Фундаментальное требование в персонажах с интеллектом второго уровня — это Понимание Честной Игры… — решение задач, стоящих перед персонажем, должно быть таким, чтобы читатель в принципе мог бы додуматься до него самостоятельно.» (Юдковский). Но здесь сам Юдковский делает важное уточнение: «… к моменту, когда задача будет решена, все ее кусочки должны быть активны в сознании читателя» (Юдковский).

Наконец, третий уровень интеллекта подразумевает передаваемость. Персонаж может демонстрировать некие, не только научные, но и повседневные навыки, которые читатель сможет перенять и применить в своей жизни. Это могут быть самые примитивные приемы: как запомнить количество дней в месяце по костяшкам пальцев, как с одного взгляда на приборную панель автомобиля узнать расположение крышки бензобака у машины, как узнать, делится ли число на 3 без остатка… Если читатель сумеет почерпнуть подобные приемы из прочитанной книги, значит, ему встретился персонаж с интеллектом третьего уровня.

В совокупности все три уровня фундируют образ персонажа как ученого. Но здесь проявляет себя непростая дилемма. Если в книге показать максимально реалистичную научную деятельность, то она вряд ли будет интересна читателю. В противном же случае достоверность научных результатов будет находиться под серьезным сомнением. И для решения этой дилеммы Юдковский предлагает обходной путь. Если история расскажет о трудностях на пути к решению задачи, если ученый будет проводить бессонные ночи, будет забывать пообедать или хотя бы умыться; если он похудеет, обрастет, станет нервным, но будет снова и снова продолжать попытки, то в глазах читателя он тем самым заработает индульгенцию на успешный результат. Читатель сам захочет, чтобы у него все получилось. Научная достоверность результатов отойдет на второй план, потому что на первом будет стоять эмоциональность описания, которая сработает на усиление образа ученого. А в совокупности с тремя уровнями интеллекта это позволит добиться правдоподобия, и читатель будет воспринимать персонажа как ученого даже в фэнтезийном сеттинге.

Показанные приемы: раскрытие науки через внешнее окружение от первого лица или через индивидуальный интеллект от третьего лица – не являются чем-то популярным в современной литературе. Приведенные в пример книги скорее представляют собой исключения из общих тенденций, но на взгляд автора данной статьи, говорить о возвращении наукой своих позиций в литературе невозможно без подобных шагов от сказочности к рациональности, т.е. от фэнтези к фантастике.

И вот тут нужно сказать про обратную сторону обозначенных приемов. Сегодня на площадках самиздата в Интернете часто встречаются книги, где авторы неудачно комбинируют описанные выше подходы.

Первая комбинация – попытка показать индивидуальный интеллект в историях, написанных от первого лица. Как правило, в таких произведениях изыскательная деятельность главного героя быстро сводится к бесконечному и безэмоциональному повторению цепочки «я подумал – я придумал – я попробовал – у меня получилось», что смещает акцент повествования с путешествия героя по интересному миру на эгоцентричное и асоциальное существование персонажа в мире, где окружающий героя мир представляет собой площадку для экспериментов, а населяющие его люди исполняют роль декораций.

Вторая комбинация – демонстрация внешнего окружения в историях от третьего лица, причем, рассказчиком такой истории может выступать как сам автор, так и главный герой, находящийся вне описываемых событий. Проблема такого подхода заключается в том, что для читателя пропадает объект наблюдения. Это смещает акцент повествования в сторону документалистики, когда под одним абзацем сухого текста может скрываться полноценная увлекательная история. Как следствие, художественная история становится перечислением фактов и событий без минимальной рефлексии.

Конечно, подобные произведения находят своего читателя. Здесь тоже просматриваются социальные аспекты: желание личных выдающихся достижений и желание жить в мире великих научных открытий. Но эти книги как правило лишены важнейших социальных аспектов. В первом случае авторы забывают, что человек – существо социальное, и что история раскрывается через столкновение характеров. Во втором случае у писателей отсутствует понимание, что любое художественное произведение пишется про людей, их взаимоотношения и проблемы.

Полученные результаты и выводы

Подводя итог, можно выстроить классификацию способов раскрытия науки, встречающихся в литературных произведениях:

1. Через погружение в науку. Повествование строится на наблюдении научной деятельность изнутри, от первого лица. Социальный аспект: желание читателя получить то, чего лишен.
2. Через наблюдение за ученым. Повествование раскрывает интеллект героя и дает возможность его сторонней оценки, от третьего лица. Аспект: стремление к наблюдению за интересными событиями.
3. Через смещение в эгоцентризм. Повествование погружает читателя в мир личных интенций героя-исследователя, а окружающий мир представляется в виде площадки для экспериментов. Аспект: желание личного успеха и всеобщего признания.
4. Через уход в документалистику. Повествование исключает уровень социальной рефлексии, и научные открытия демонстрируются как свершившиеся факты. Аспект: желание жить в мире высоких достижений.

Проанализированные примеры позволяют сделать вывод, что основную задачу (правдоподобное раскрытие науки с сохранением привлекательности в глазах читателя) выполняют только первые два способа. Примеров, успешно выполняющих подобную задачу с использованием третьего и четвертого способов, автор данной статьи не встречал.

Предложенная классификация предполагает развитие. Выполняя задачу моделирования будущего, фантастическая литература позволяет, в частности, задаться вопросом роли науки в современном обществе и проанализировать тенденции ее интерсубъективного восприятия. Уже сейчас можно проследить отражение этих тенденций в фантастике, что дает направление для дальнейших, углубленных исследований.