Differentiation of criminal liability for committing environmental crimes

Full Text

Введение

В науке уголовного права на сегодняшний день выработана целая палитра определений дифференциации уголовной ответственности [19]. Она меняется в зависимости от содержания, предлагаемых критерий и признаков.

Так, Ф. И. Санжаров придерживается мнения о том, что дифференциация уголовной ответственности – это установление различного режима правового регулирования уголовной ответственности в зависимости от ряда факторов [22, с. 83]. Костарева Т. А. определяет дифференциацию уголовной ответственности как ее градацию в уголовном законе самим законодателем, в результате которой им устанавливаются различные уголовно-правовые последствия в зависимости от типовой степени общественной опасности преступления и типовой степени общественной опасности личности совершившего преступление [9, с. 7]. Профессор Л. Л. Кругликов полагает, что «дифференциация выступает инструментом деятельности законодателя и принципом поведения последнего. В соответствии с данным принципом законодатель, криминализируя деяние и дозируя ответственность за него, обязан решить комплекс проблем, касающихся диспозиций и санкций соответствующих уголовно-правовых норм» [10, с. 12].

Кроме того, одни ученые называют дифференциацию принципом уголовно-правовой политики [8, c. 42–43]. Другие относят ее к одному из направлений российской уголовной политики [4, с. 11].

Основным средством дифференциации уголовной ответственности Особенной части УК РФ являются квалифицирующие признаки. Так, в статьях главы 26 УК РФ «Экологические преступления» предусматриваются различные квалифицирующие признаки. Вместе с тем ст.ст. 246, 257, 259, 262 УК РФ не содержат квалифицированных составов.

Обсуждение и результаты

Мы придерживаемся самого широкого понимания дифференциации уголовной ответственности и полагаем, что она относится к методам уголовной политики, которые тесно связаны с криминализацией и пенализацией, поскольку касаются уголовного наказания и иных мер уголовно-правового характера [18, с. 186, 189].

Профессор Л. Л. Кругликов утверждает, что критерием дифференциации уголовной ответственности служит не только типовая степень, но и характер общественной опасности деяний, определяемый законодателем [10]. Подобная точка зрения является превалирующей. Однако мы придерживаемся точки зрения, согласно которой на дифференциацию уголовной ответственности, кроме общественной опасности, влияет и типовая оценка личности виновного. В этой части мы солидарны с Р. А. Забавко и Е. В. Роговой, которые предлагают под дифференциацией уголовной ответственности за экологические преступления понимать разделение мер уголовно-правового характера, предусмотренных за совершение деяния, содержащего все признаки состава экологического преступления, на основании характера и степени общественной опасности и личности виновного (курсив – Н.К), осуществляемое в целях выработки и реализации эффективных механизмов привлечения к ответственности виновных в совершении экологических преступлений [6, с. 19].

Однако, на наш взгляд, можно согласиться не со всеми признаками данного определения. В частности, вызывает возражение обозначенная авторами цель дифференциации. Если не вдаваться в дискуссию по поводу необходимости применения слова «функция» вместо слова «цель», то следует подчеркнуть, что целью дифференциации является не «…выработка и реализация эффективных механизмов привлечения к ответственности виновных…», а реализация принципов уголовного права, в первую очередь принципа справедливости, предусмотренного в ст. 6 УК РФ. В этой связи совсем не случайно то, что Т. А. Лесниевски-Костарева в своей фундаментальной работе приходит к выводу о необходимости отнесения дифференциации уголовной ответственности к числу принципов уголовного права и возможности его регламентирования в рамках именно принципа справедливости [18, с. 98]. Таким образом, дифференциацию уголовной ответственности необходимо проводить с учетом принципов уголовного права, функций уголовного наказания и иных мер уголовно-правового воздействия.

В основе дифференциации уголовной ответственности лежит характер общественной опасности, который позволяет «выстроить» структуру Особенной части УК РФ, а также степень общественной опасности, которая дает возможность сформулировать основные, квалифицированные и привилегированные составы [13, с. 7].

Итак, характер общественной опасности учитывается при включении тех или иных деяний в определенные разделы и главы. В свою очередь, степень общественной опасности позволяет относить деяние к основному, квалифицированному или привилегированному составу.

В настоящее время глава об экологических преступлениях расположена в разделе «Преступления против общественной безопасности и общественного порядка». Из этого следует, что родовым объектом рассматриваемой группы преступлений являются общественные отношения, обеспечивающие общественную безопасность и общественный порядок. На уязвимость подобного подхода не раз обращалось внимание в юридической литературе [3, с. 9–10;17, с. 7–8;].

В своем исследовании А. Ю. Боковня, говоря о дифференциации уголовной ответственности за совершение экологических преступлений, приходит к выводу о том, что составы рассматриваемых преступлений следует выделить в самостоятельный раздел Особенной части УК РФ и расположить его после раздела VIII с новым наименованием «Преступления против окружающей среды» или же отразить их в наименовании раздела IX УК РФ [2, с. 7]. Считаем необходимым возразить на данную точку зрения. Приведем свои аргументы. Во-первых, если раздел об экологических преступлениях расположить после раздела «Преступления в сфере экономики», то отношение к экологическим преступлениям останется прежним, как к второстепенным по отношению к экономическим интересам, что вряд ли можно признать оправданным. Во-вторых, между формированием отдельного раздела и употреблением словосочетания «окружающая среда» в наименовании раздела «Преступления против общественной безопасности и общественного порядка» существует принципиальная разница. Поскольку общепризнано, что родовой объект – это совокупность однородных по своей сути общественных отношений, которые по этому признаку сгруппированы в одном разделе УК РФ [1, с. 143]. В этой связи автору необходимо четко сформировать свою позицию.

Профессор Э. Н. Жевлаков в своей докторской диссертации совершенно справедливо отметил то, что экологические преступления надо рассматривать как деяния, посягающие на биологическую основу существования человека, его жизни и здоровья, хозяйственной и иной деятельности. Экологические преступления следует рассматривать как преступления, против человека через природу, посредством воздействия на нее [5, с. 12–13]. Это обстоятельство свидетельствует о том, что окружающую среду на уровне уголовного законодательства необходимо признать основой жизни всего человечества, а экологические преступления следует выделить в самостоятельный раздел и расположить его после раздела «Преступления против личности». Подобное решение будет способствовать правильному пониманию объекта уголовно-правовой охраны [16, с. 58 – 73], обозначит приоритет экологических интересов над экономическими.

Отметим, что некоторыми учеными предлагается введение в уголовное законодательство привилегированных составов экологических преступлений. Так, Р. А. Забавко считает необходимым включить в УК РФ ст. 256¹ «Незаконная добыча (вылов) водных биологических ресурсов, совершенная представителями коренных народов» и ст. 258² «Незаконная добыча диких животных, совершенная представителями коренных народов», которые будут являться привилегированными по отношению к ст.ст. 256 и 258 УК РФ. На наш взгляд, такое предложение не является однозначным. Дело в том, что деяния, предусмотренные ст. ст. 256 и 258 УК РФ, относятся к преступлениям небольшой и средней тяжести, влекущим незначительные санкции [15]. В этой связи установление пониженных санкций применительно к деяниям, совершенным представителями коренных народов, будет существенно снижать эффект уголовно-правового воздействия, тем самым подрывая основы уголовной политики в сфере обеспечения экологической безопасности.

В научной литературе предлагаются различные подходы к классификации квалифицирующих признаков [11, 14]. Нам импонирует подход, предложенный О. Г. Соловьевым и Р. Ю. Смирновым [23, с. 82 – 103]. Они разделяют квалифицирующие признаки по отношению к объекту, объективной стороне, субъекту, субъективной стороне. В настоящей работе мы взяли данный подход за основу и попытались конкретизировать и адаптировать его к рассматриваемым преступлениям.

Так, проведенный анализ экологических преступлений позволяет систематизировать квалифицирующие признаки рассматриваемых преступлений по следующим группам:

1. Признаки, характеризующие предмет преступления. Например, в ч. 2 ст. 247 УК РФ имеется указание «массовую гибель животных». В ч. 2 ст. 252 УК РФ предусмотрена ответственность за вред «водным биологическим ресурсам, окружающей среде, зонам отдыха».
2. Признаки, характеризующие потерпевшего. Например, указание на вред здоровью человека (ч. 2 ст. 252 УК РФ), смерть человека (ч. 3 ст. 254 УК РФ), массовое заболевание людей (ч. 3 ст. 247 УК РФ).
3. Признаки, характеризующие общественно опасное деяние. Например, «Исследование, поиск, разведка, а также разработка, в том числе добыча (вылов)» (ч. 2 ст. 253 УК РФ) или деяние «с публичной демонстрацией, в том числе в средствах массовой информации или информационно-телекоммуникационных сетях (включая сеть Интернет)» (ч. 2 ст. 258¹ УК РФ). В части 2 ст. 260¹ УК РФ установлена ответственность за незаконные приобретение или продажу особо ценных растений и грибов.
4. Признаки, характеризующие общественно опасные последствия. Например, причинение вреда здоровью человека или массовую гибель животных, закрепленные в ч. 2 ст. 250 УК РФ, крупный ущерб в ч. 4 ст. 261 УК РФ.
5. Признаки, характеризующие место, время, способ, орудия, средства или обстановку совершения преступления. Например, совершение преступления в зоне экологического бедствия или в зоне чрезвычайной экологической ситуации, совершенные путем поджога, иным общеопасным способом (ч. 2. ст. 261 УК РФ).
6. Признаки, характеризующие лицо, совершившее преступление. Это лицо, совершившее экологическое преступление с использованием своего служебного положения, группа лиц по предварительному сговору, организованная группа (например, ч. 3 ст. 256 УК РФ).
7. Признаки, характеризующие субъективную сторону. Это указание на неосторожную форму вины (например, ч. 2 ст. 252 УК РФ). Здесь нужно отметить такое деяние, как уничтожение или повреждения лесных насаждений и иных насаждений в результате неосторожного обращения с огнем или иными источниками повышенной опасности (ст. 261 УК РФ).

Проведенное исследование квалифицирующих обстоятельств показывает отсутствие какой-либо логики в построении основных и квалифицированных составов экологических преступлений. Зачастую в гл. 26 УК РФ нарушается базовый принцип при конструировании однородных преступлений. В этой связи прав профессор А. В. Наумов, указывающий на то, что любую норму надо конструировать во взаимосвязи с общим контекстом кодекса, с учетом всех его норм [21, с. 137].

Заметим, что дифференциация уголовной ответственности за экологические преступления в России исторически связана с вопросами права собственности на природные ресурсы. Долгое время эти ресурсы признавались имуществом, их изъятие и обращение в свою пользу или в пользу других лиц приравнивалось к хищениям [7, с. 111]. Санкции за совершение этих преступлений были одинаковыми. В последующем санкций за экологические преступления были снижены, что негативным образом сказалось на эффективности охраны природных ресурсов.

Полагаем, что все квалифицирующие обстоятельства должны быть криминологически обоснованными. Профессор Л. Л. Кругликов утверждает, что четкие представления о квалифицирующих составах сказываются на качестве закона [12, с. 43]. С этим мы полностью согласны. Именно криминологическая характеристика преступления должна лежать в основе конструирования состава преступления.

В науке неоднократно предпринимались попытки выработки методики назначения наказания при оценке личности. Так, профессор С. Ф. Милюков предлагал закрепить в тексте уголовного закона обстоятельства, характеризующие личность, которыми следует руководствоваться при назначении наказания, а именно: отношение виновного к труду, обучению, общественному долгу, поведение на производстве и в быту, трудоспособность, состояние здоровья, семейное и имущественное положение, сведения о судимости и совершении иных правонарушений [20, с. 18]. Полагаем, что, кроме указанного, рассматривая обстоятельства, характеризующие личность экологического преступника, следует учитывать, прежде всего, его антиэкологические личностные ориентиры и установки.

Заключение

Рассмотрев признаки дифференциации уголовной ответственности за совершение экологических преступлений, пришли к выводу о том, что это разграничение режима правового регулирования уголовной ответственности в зависимости от характера и степени общественной опасности преступления, а также типовой общественной опасности личности, совершившей преступление, проводимое с учетом принципов уголовного права, функций уголовного наказания и иных мер уголовно-правового воздействия.

Квалифицирующие признаки экологических преступлений можно систематизировать по таким группам, как признаки, характеризующие: предмет преступления; потерпевшего; общественно опасное деяние; общественно опасные последствия; место, время, способ, орудия, средства или обстановку совершения преступления; лицо, совершившее преступление; субъективную сторону.

About the authors

N. I. Kuznetsova

St. Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation

Author for correspondence.
Email: natasha40480@mail.ru

Cand. Sci. (Law), Assistant Professor Department of Criminal Law

Russian Federation, St. Petersburg

References

Supplementary files