The Crimean war of 1853–1856 in the memories of contemporaries

Full Text

Введение

Крымская война 1853-1856 гг. (Восточная война) оставила глубокий след в сознании современников, подготовив российское общество к необходимости проведения реформ.

Из Восточной войны Россия вышла ослабленной, потерпев поражение, но поражение потерпела государственная система власти, отсталая среди европейских систем. В то же время народ продемонстрировал чудеса героизма, самопожертвования. Героическая оборона Севастополя, взятие русской кавказской армией «ворот в Малую Азию» крепости Карса продемонстрировало огромную энергию силы духа, воинской доблести простого русского офицера и солдата.

В период Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.) традиции воинской доблести прежних поколений были возобновлены: Сталинградская битва, героическая оборона Кавказа показали, что народы России, СССР не забыли славных традиций предков.

В 1942 г. видный российский советский историк-кавказовед М.А. Полиевктов (1872-1942 гг.) глубоко понимал, что у Волги и Кавказа решается судьба Родины. В Центральном историческом архиве Грузии (далее. – ЦИАГ), в фонде ученого (Ф. 1505) сохранились интересные материалы, посвященные патриотической теме. Им были написаны две работы: «Отечественная война 1812 года в письмах современников» (Д. 66) и рукопись неоконченной работы «Крымская война 1853-1856 гг. в записках и письмах современников» (Д. 70) на 34 листах. Она имеет и другое название: «Из воспоминаний и писем современников о войне 1853-1856 годов». Обращение в последние годы жизни к теме Крымской войны было не случайным: это тема органически входила в основное поле научных интересов М.А. Полиевктова- историю Восточного вопроса. По сути дела, весь «тифлисский период» (1920-1942) научного творчества был посвящен поискам источников, формированию концепции «восточно-кавказского вопроса», с которым тесно взаимосвязана и крымская проблема. Крымская тема органически вплеталась в систему «восточно-кавказского вопроса» [Сулаберидзе 2020].

В конце 1930-х – начале 1940-х годов М.А. Полиевктов в целом следовал сложившейся концепции советской историографии в характеристике Восточного вопроса, сути Крымской проблемы. Патриотическая тема захватила и других советских историков. Она приобрела особую актуальность во время Великой Отечественной войны. Е.В. Тарле посвятил ряд исследований Крымской войне и ее героям. Это, прежде всего, 2-томное исследование «Крымская война» [Тарле 1941-1943].

В советской историографии дана критическая оценка дореволюционной официальной историографии, трудов Н.Ф. Дубровина, М.Н. Богдановича, С.С. Татищева, А.М. Зайончковского [Чапкевич 1975].

Грузинские историки также критически воспринимали основные положения дореволюционной историографии, но предметом исследования был Кавказский регион во время Крымской войны [Бурчуладзе 1950; Мегрелидзе 1974].

В современной историографии тема исторической памяти приобретает особую актуальность в свете тех геополитических изменений, которые последовали вслед за распадом СССР, методологического кризиса в постсоветской историографии [Ростовцев, Сосницкий 2014].

Статья написана на основе архивного материала, извлеченного из Центрального исторического архива Грузии, личного фонда М.А. Полиевктова [ЦИАГ. Ф. 1505. Оп. 1. Д. 70. 34 л.]. Материалы архивного дела отражают отношение ученого к кардинальной проблеме внешней политики России, подчеркивает патриотичность автора в тех тяжелых условиях (1942 г.), когда вновь стала проблема сохранения Родины. Об этом говорят ее современники, которые интуитивно ощущали переломный момент истории России, которой они верно служили.

Основная часть

М.А. Полиевктов был в 1942 г. тяжело болен, но не мог остаться безучастным к тому, что происходило на фронте. Опираясь на помощь студентов, аспирантов Тбилисского университета С. Дрейзе, И. Геккера, М. Гоцадзе и сотрудника Тбилисской публичной библиотеки Т. Мачавариани, проработал материалы из книги С. Минцлова «Обзор записок, дневников, воспоминаний, писем и путешествий, относящихся к истории России и напечатанных на русском языке» [Минцлов 1911-1912].

Он сделал выборку до 150 материалов, из них отобрал тот материал о Восточной войне 1853-1856 гг., который наиболее выпукло отразил отношение к ней со стороны ее участников.

М.А. Полиевктов отметил, что были отобраны пятнадцать из них, наиболее показательных. Они были сгруппированы в соответствующем порядке по разделам: 1) Общие о театре военных действий (Алабин, Берг); 2) Защитники Севастополя (Жандр); 3) По госпиталям и лазаретам (Бакунина, Пирогов); 4) Повседневная жизнь в Севастополе (Ш-ов); 5) Общественное мнение о событиях на театре военных действий (Аксаков, Васильчиков, Ден); 6) Юмор в осажденном Севастополе (Севастопольская песня).

Прежде чем, дать краткую характеристику мемуаристики битвы за Севастополь, Крымской войны, необходимо предпослать предисловие самого автора обозрения. М.А. Полиевктов, следуя концепции советской исторической науки конца 1930-х – начала 1940-х гг., подчеркивает, что

«война 1853-1856 годов была, безусловно, несправедлива и агрессивной, как вся черноморская политика русского царизма во второй половине XVIII века (самого отсталого в культурном отношении из всех разновидностей европейского абсолютизма), обеспечивающего в случае торжества агрессора надолго за Россией: консервацию феодально-крепостнического режима в ее внутреннем укладе, а в Европе позицию международного жандарма» [ЦИАГ. Ф. 1505. Оп. 1. Д. 70. Л. 1-2].

Следуя за характеристикой Васильчикова о николаевском режиме как «эгоистического Петербурга», М.А. Полиевктов резко критикует царизм за агрессивную политику. Но отделяет его от героизма русских солдат:

«когда дело дошло до защиты русской земли, то проявился героизм русского солдата, самоотверженность, шедшего за теми, кто делил с ними тяготы войны, умевшего отличить Корнилова и Нахимова от Меньшикова. С другой стороны, на развалинах «Севастополя» закладывались основания нового народоуправления России, России шестидесятых годов» [ЦИАГ. Ф. 1505. Оп. 1. Д. 70. Л. 1-2].

Таким образом, М.А. Полиевктов, предпослав введение к обзору выбранных пятнадцати воспоминаний, четко продемонстрировал две России- Россию царскую и Россию народную, которая не только спасет Отечество, но и возродит ее. Такая идея была заложена историком.

Говоря конкретно о воспоминаниях, М.А. Полиевктов выделил особенности восприятия отдельных их авторов. В «Походных записках» старшего адъютанта 11 дивизии П. Алабина при «всей военно-патриотичности склонность многое смягчить», много фактов о состоянии английской, французской и сардинской армии, отмечается антагонизм между англичанами и французами, при чем его симпатии на стороне последних» [ЦИАГ. Ф. 1505.  Оп. 1. Д. 70. Л. 4-5].

В «Записках об осаде Севастополя» известного писателя, журналиста и переводчика Н. Берга звучит «слащавая патриотическая риторика, однако дана содержательная характеристика Корнилова. После заключения мира он совершил вместе с французским полковником путешествие по Крыму, воочию убедившегося в превосходстве западно-европейской техники» [ЦИАГ. Ф. 1505. Оп. 1. Д. 70. Л. 6-7]. Н. Берг оставил большое количество портретов и рисунков, относящихся к обороне Севастополя.

Содержательный источник представляют «Материалы для истории обороны Севастополя и биографии Корнилова» А. Жандра. Он был флаг-офицером В. Корнилова, пользовался его доверием. В. Корнилов являлся, по его мнению, продолжателем славных традиций Лазарева и оставил глубокий след в обороне Севастополя. Особо следует выделить раздел публикации-«Севастополь в военном отношении от Синопа до высадки неприятеля», и журнал первого месяца осады. «Он был изготовлен самим В. Корниловым по распоряжению А. Меньшикова. Этот журнал был обработан А. Жандром с документальными описаниями тех мест, которые были отброшены самим Корниловым по скромности» [ЦИАГ. Ф. 1505. Оп. 1. Д. 70. Л. 8].

В.И. Истомин, командир Северного укрепления, начальник штаба у Корнилова, командир 4 дистанции Малахова Кургана оставил письма, которые были опубликованы в «Русском архиве» за 1877 г. В.К. Истоминым. М.А. Полиевктов отмечает:

«Краткие и деловые эти письма дышат беззаветным самоотвержением и полны теплого и заботливого товарищеского чувства к матросам и офицерам. Истомин «выписал себя в расход», он живет за счет англичан и французов. По своему служебному положению, В.И. Истомин имел против себя проклятых англичан («краснокафтанников»)». У него резко отрицательное отношение к А. Меньшикову: «золотое время упущено и упущено безбожно». Не много он ждет и от М.Горчакова: «я уже перестал ждать добра от сынов человеческих» [ЦИАГ. Ф. 1505. Оп. 1. Д. 70. Л. 10].

М.А. Полиевктов, как видно, и сам питает теплые чувства к В.И. Истомину.

В этом ряду «Записные книжки» П. Нахимова, еще одного героя Севастополя, опубликованные в «Русской старине» в 1889 г. [Русская старина. 1889. Т. 61]. Однако, комментарий довольно немногословный. М.А. Полиевктов отмечает, что они в «основном носили служебный характер» [ЦИАГ. Ф. 1505. Оп. 1. Д. 70. Л. 11]. Ученый приводит свидетельство Васильчикова, что «П. Нахимов не желал пережить падение Севастополя, как бы ожидал рокового свинца» [ЦИАГ. Ф. 1505. Оп. 1. Д. 70. Л. 11].

Интерес представляют воспоминания генерала С.А. Хрулева «Севастополец. Бессменный ординарец ген. Хрулев в Севастополе», напечатанные в «Русской старине» [Русская старина. 1890. № 3]. Они интересны с позиции биографических данных тех ординарцев, которые служили при нем в Севастополе.

Останавливаясь на особенностях «Истории обороны Севастополя» ген. А.П. Хрущова, опубликованных в 1889 г. в Санкт-Петербурге [Хрушов А.П.История обороны Севастополя.СПб.1889.], М.А. Полиевктов утверждает, что автор «Истории» старался быть «беспристрастным в описании событий Крымской войны», «выполнять роль арбитра в «военной игре» [ЦИАГ. Ф. 1505. Оп. 1. Д. 70. Л. 13]. Поэтому «отдавая должное инженерному искусству Э.И. Тотлебена, он отмечает и его ошибки. Даже для А. Меньшикова, к которому вообще он отнесся очень строго, у него в известных случаях находилось доброе слово. Субъективные нотки звучат у него в исключительных случаях» [ЦИАГ. Ф. 1505. Оп. 1. Д. 70. Л. 13]. М.А. Полиевктов отмечает, что А.П. Хрущов занимал в Севастопольской баталии ответственный пост, в 1855 г. был дивизионным командиром и начальником инкерманской позиции [ЦИАГ. Ф. 1505. Оп. 1. Д. 70. Л. 13]. Он много знал, поэтому ученый критично отнесся к составителям 2 тома «Истории СССР», которые не указали столь важный источник в издании. «История обороны Севастополя» была им написана в 1877 г. [ЦИАГ. Ф. 1505. Оп. 1. Д. 70. Л. 13].

Особое место среди мемуаров занимают воспоминания лиц, отведенных в рубрику – «По госпиталям и лазаретам». Это воспоминания сестры милосердия Бакуниной, штабс-лекаря А. Генрица и хирурга Н. Пирогова. В них звучит основной лейтмотив – неподготовленность военно-медицинской службы, «разруха госпитальной службы, тяжелое материальное и моральное положение в николаевское время» [ЦИАГ. Ф. 1505. Оп. 1. Д. 70. Л. 14-15]. При этом А. Генриц очень высоко отзывается о своем учителе Н.И. Пирогове» [ЦИАГ. Ф. 1505. Оп. 1. Д. 70. Л. 14]. Хирург Военно-медицинской академии в Санкт-Петербурге, так много сделавший для спасения раненных воинов, «был убежден, что Севастополь сдан не будет» [ЦИАГ. Ф. 1505. Оп. 1. Д. 70. Л. 16]. Он отрицательно относился к Меньшикову и Горчакову [ЦИАГ. Ф. 1505. Оп. 1. Д. 70. Л. 16-17].

Следует особо выделить «Севастопольские записки» В. Васильчикова, начальника штаба Севастопольского гарнизона. М.А. Полиевктов подчеркивает, что в отличие от «беспристрастности» А. Хрулева и «мягкого тона» П. Алабина, «здесь живой темперамент и большое знание дела». В. Васильчиков с «глубоким уважением говорит о героях Севастопольской баталии- В. Корнилове, В. Истомине и П. Нахимове. Он хвалит Э. Тотлебена и М. Горчакова (за его распорядительность и умение проявить себя), отдает должное Н. Пирогову. Роковым считает своеволие А. Меншикова, сгубившего карьеру в Крыму. Васильчиков считает его «замкнутым, отчужденным и крайне недоверчивым». В. Васильчиков дает подробный анализ того, что происходило 5 октября 1854 г. на Малаховом кургане, где был смертельно ранен В. Корнилов. Также дается интересный комментарий трагического боя на Федюхиных высотах, заключительная часть записок написана с большой экспрессией. М.А. Полиевктов явно симпатизирует «живому темпераменту», патриотизму, боевому духу генерала В. Васильчикова, герою Севастополя. «Севастопольские записки» В. Васильчикова напечатаны в «Русском архиве». Т .2 (1891 г.) [ЦИАГ. Ф. 1505. Оп. 1. Д. 70. Л. 19-20].

Еще один тип генерала представлял Ден. М.А. Полиевктов отмечает, что флигель-адъютант имп.Николая I в своих записках, опубликованных в «Русской старине» (1880, № 3-7), «дает яркую картину разрухи николаевского времени», хотя до конца жизни он оставался «заядлым николаевцем»: в известных случаях его тон смягчен, в других – наоборот [ЦИАГ. Ф. 1505. Оп. 1. Д. 70. Л. 21]. Он остался непримирим к Парижскому миру, назвал его «позорным миром», люди, встречающиеся с врагами «а ля Алабин», и Берг для него неприемлемы. М.А. Полиевктов утверждает, что после Крымской войны, смерти Николая I была «всеобщая расхлябанность и погоня за наживой» [ЦИАГ. Ф. 1505. Оп. 1. Д. 70. Л. 22].

Крымская война и ее последствия современниками воспринимались по-разному в силу политических пристрастий и отношения к ее последствиям [ЦИАГ. Ф. 1505. Оп. 1. Д. 70. Л. 21-22].

И в последней рубрике «Воспоминаний» – «Юмор в осаде» М.А. Полиевктов рассказывает о предполагаемых авторах «Севастопольской песни». По его мнению, она могла быть сложена в «среде местных артиллерийских офицеров» [ЦИАГ. Ф. 1505. Оп. 1. Д. 70. Л. 26]. К их числу он относит А. Фризе, Л. Толстого, Лучина, Мусина-Пушкина и других. Песня посвящена «бою на Федюхиных высотах 4 августа 1855 года», когда из-за бездарности командования погибло много воинов. Вот строка из этой «Севастопольской песни»: «На Федюхинской высоты нас пришло всего три роты, а пошли полки» [ЦИАГ. Ф. 1505. Оп. 1. Д. 70. Л. 28-29].

Заключение

Подводя краткие итоги анализа неоконченной работы М.А. Полиевктова «Крымская война 1853-1856 годов в записках и письмах современников», следует заключить, что она позволяет выявить определенные характерные черты, определенную типологию восприятия Севастопольской баталии, отношения к ее героям и антигероям, показать противоречивую картину «разрухи и героизма», столь характерной для последних лет «николаевского режима». «Севастопольская баталия», Крымская война стала в определенном смысле точкой отчета в российской истории, ее очищения от всего закоснелого, что мешало ее последующему развитию. Мысли М.А. Полиевктова созвучны заключению крупнейшего исследователя Крымской войны Е.В. Тарле:

«И самое изумительное – это та поразительная картина геройского самосознания русского народа, которое дает нам изучение Крымской войны... От Крымской войны осталась навеки память немеркнующей славы, остались сияющие легенды о геройских подвигах русского народа» [Тарле 1941-1943: 231].

Об этом говорят и ее современники, участники великого противостояния России с объединенной Европой. Многие из них интуитивно ощущали переломный момент истории России, которой они верно служили.

About the authors

Yuri S. Sulaberidze

Author for correspondence.
Email: iuri.sulaberidze@mail.ru

References

Supplementary files