Daryal fortress: reasons for construction and role in ensuring security in the Transcaucasus

Full Text

Данная тема представляется актуальной по причине того, что ее изучение позволяет раскрыть и понять суть некоторых политических процессов, проис-ходящих на Кавказе в эпоху средневековья, когда за господство данном регионе боролись две крупнейшие державы того времени – Византийская империя и Са-санидский Иран. Также она позволяет понять специфику стратегии территори-альной безопасности двух вышеупомянутых государств в период их соседства с кочевыми племенами Северного Кавказа и предкавказских степей, набегам кото-рых они регулярно подвергались. Ее изучением занимались такие исследователи как А.А.Туаллагов, А.А. Сланов. Во время написания научной статьи были изу-чены и проанализированы работы историков описываемого периода, в числе ко-торых Егише, Прокопий Кесарийский, Иосиф Флавий и др. Борьба за закавказский регион с Римской империей развернулась еще в пе-риод господства парфянских династий. Последовавшие за ней столкновения уже с сасанидами, так же как и в предыдущем случае имели, в первую, очередь, эко-номические причины. Позднеримский период характеризуется существенным расширением торгово-экономических связей Римской империи с Востоком. Торговые маршруты, через которые доставлялись товары с Запада на Восток, (и наоборот) проходили через земли Северной Месопотамии и Армении. Одним из наиболее ценных товаров, пользовавшимся спросом на Западе был шелк. По-этому, позже, торговые маршруты, через которые осуществлялась его доставка, получили название «шелкового пути». Армения, Картли и Албания, территориально относящиеся к закавказскому региону, имели стратегическое значение для обеих держав. Расширение своих границ, а также зоны своего влияния вдоль караванных путей позволяли изба-виться от дополнительных таможенных пошлин, а выход к морским торгово-транспортным узлам, давал дополнительные преимущества при формировании внешнеэкономической политики. Поэтому политические и военные столкнове-ния Ирана с Римом в Закавказье и близ побережья Средиземного моря носили регулярный характер. К таковому едва не привело, например, вторжение в Ар-мению римского императора Трояна в 115 г. Позже, в 163 и 215 гг. вторжения повторились. Но, несмотря на всю напряженность политической обстановки в Закавказье в описываемый период, Иран и Римская империя имели общие стратегические интересы – оборона своих закавказских владений от набегов кочевых племен с севера. Племена, занимавшие территории северокавказской предгорной равнины и предкавказских степей регулярно проникали в Закавазье с целью разграбления богатого и плодородного региона с хорошо развитой торговлей, животновод-ством и сельским хозяйством. В связи с этим, в районе Главного Кавказского хребта, а также в сопредельных областях, была выстроена линия оборонитель-ных сооружений, препятствующих северным народам проникать в закавказский регион. Наиболее известными сооружениями данной линии являются Дарьяль-ская и Дербентская крепости. Кавказские укрепления были подконтрольны Ира-ну, но по причине обоюдной заинтересованности в сохранении безопасности в спорном регионе, Иран регулярно требовал от Восточно-римской империи взять на себя часть расходов по содержанию оборонительной линии [Пигулев-ская 1958: 391]. Большое количество авторов эпохи античности и средневековья, как в сво-их сочинениях по географии, так и в описании хроник военно-политических со-бытий, имеющих место быть на Северном Кавказе и Закавказье, упоминают о неких Аланских воротах, а позже, и о Дарьяльской крепости, закрывавшей про-ход через них. Так, например, сохранившиеся до наших дней надписи верховно-го жреца Персии Кирдира на скале Ка'ба-и Зардушт, и рассказывающие нам о внешней политике Сасанидского государства со времен Шапура I (243-273 гг.), содержат упоминания о Вратах аланов. Памятник пехлевийской письменности повествует о походах царя царей в области Анэрана (пехл. 'nyl'n «не Иран»), и перечисляет принадлежащие Шапуру I страны: «Мне принадлежат [страны] Персия (Парс), Парфия, Сузиана (Сузистан), Мидия (Межан), Ассирия (Асури-стан), Адиабена (Норшираган), Аравия (Арбаистан), Атропатена (Адербадиган), Армения (Армани), Иверия (Виржан), Сиган (?), Арран, Баласаган вплоть до Кавказских гор (гор Кафи) и Аланских (Алан-ан) ворот и всей гряды Эльбур-зских гор…» [Аликберов, Мудрак 2020: 196]. При этом жрецы и зороастрий-ские храмы тех стран охранялись царским декретом, так как Закавказье в тот период уже было стратегически важным регионом для Ирана, что также выра-жалось в проведении последовательной религиозной политики. Закавказье, контроль над которым был вновь установлен при Шапуре I, имело большое значение для развития экономики и торговли Сасанидского гос-ударства. В связи с этим, спустя определенный период времени, для того, чтобы закрепить свое могущество в регионе, персами было сооружено большое коли-чество укреплений в данной области. В их число входили Дарьяльская и Дер-бентская крепости. Первая находилась, как уже отмечено, в Аланских воротах – естественном проходе, называемом в наше время Дарьяльским ущельем (осет. Дайраны ком, Арвы ком). Отношения между Персией и Византией существенно улучшились в период правления персидского шахн-шаха Ездигера I (399-421 гг.). Это позволило двум державам наладить сотрудничество в области обеспечения безопасности страте-гически важного закавказского региона, который часто подвергался разорениям со стороны северных народов. Более того, именно угроза вторжения племен с севера во владения обеих держав в немалой степени консолидировала обе поли-тические силы в данный период времени. Так, в 350 г. массагеты проникли в За-кавказье через Дербентский проход и несколько лет простояли у границ Алба-нии. В период правления Шапура II также было два нашествия с севера (послед-нее в 374-375 гг.). Позже в 395 г. произошло вторжение гуннов, затронувшее обе державы. Все это вынудило Персию и Рим объединить усилия. По этой причине, согласно сообщениям Иоанна Лидийского, в рамках достигнутого в 413-414 гг. мирного договора, две державы, неся равные расходы, обязались построить крепость, препятствующую проходу народов с севера на их закавказ-ские владения. Многие исследователи полагают, что в данном соглашении речь идет о Дарьяльском укреплении. Что касается финансовых расходов двух дер-жав на поддержание безопасности в спорном регионе, то отказ Восточно-римской империи от выплат в дальнейшем неоднократно становился причиной серьезных политических конфликтов [Мишин 2014: 245-247]. Уже после описанных событий в 449 г. при персидском царе Ездигере II в Армении вспыхивает восстание, позже затронувшее и другие страны региона. Причиной его послужила неграмотная налоговая и религиозная политика пер-сидских властей. Восстание было подавлено, но, тем не менее, оно заметно ослабило позиции персов в Закавказье. Вскоре после этого шахн-шах Перси Ез-дигер II ушел из жизни. Его смерть повлекла за собой гражданскую войну в Державе Сасанидов между его сыновьями Ормиздом III и Перозом. Воспользо-вавшись подходящим моментом, царь Албании решил выйти из зависимости от персидских царей. Он засыпал проход через Каспийский проход близ Дербент-ской крепости и, призвав на помощь горские племена, нанес большой ущерб персидским войскам. Попытка после решить конфликт мирным путем для пер-сов оказалась безрезультатной, и тогда они прибегли к помощи гуннов: «И ко-гда увидели, что ни силой, ни любовью не смогли привести к согласию, - отпра-вили огромные сокровища в страну Хайландуров, открыли Аланские ворота и выставили многочисленное войско из хонов и сражались они год с царем Алба-ни. Хотя и поколебались и рассеялись его войска от войска хонов, но его не смогли покорить. К тому же и тяжелые поражения постигли хонов, частью в бо-ях, частью и от мучительных болезней. И когда настолько затянулась осада, большая часть страны пришла в разорение, но никто из них, усомнившись, от него не откололся» [Егише 1971: 170]. И здесь уже Дарьльские ворота персы используют как связующее звено между своими владениями в Закавказье и Се-верным Кавказом. Причем в данном отрывке Габриелян Р.А. предполагает, что в гуннском войске были и аланы, беря во внимание тот факт, что гунны в армян-ских источниках выступает как собирательное название для северных народов [Габриелян 1989: 37]. Тем не менее, есть некоторые расхождения во мнениях относительно вре-мени строительства Дарьяльской оборонительной системы. В то время как часть исследователей полагает наиболее вероятным появление Дарьяльской крепости в период правления шахн-шаха Ездигера I в промежутке между 413-414 и 421 гг., опираясь на свидетельства Иоанна Лаврентия Лида (при этом вновь подчер-кивается, что строительство проводилось по договоренности с византийской стороной), существует также мнение о появлении дарьялького укрепления в пе-риод правления Хосрова I Ануширвана (531-579 гг.) уже в VI в. Той же версии придерживается и поздняя ирано-арабская историческая традиция [Сланов 2014: 276-277]. Опираясь на византийские письменные источники, можно сделать вывод, что утверждение о том, что Дарьяльская крепость была построена в VI в. явля-ется ошибочным. Известный византийский историк Прокопий Кесарийский, бывший секретарем у полководца Велисария, в своей работе «Тайная история», хоть и с некоторыми ошибками, но все, же дает нам географическое описание Кавказского региона: «Киликийский горный хребет Тавр сначала проходит по Каппадокии, Ар-мении и так называемой Персоармении, затем по земле албанцев и ивиров, а также других обитающих здесь племен, либо независимых, либо подвластных персам. Он тянется на огромном пространстве, и если идти все дальше и даль-ше, этот хребет предстанет широкой и высокой громадой. Кто пройдет через пределы ивиров, встретит среди теснин узкую тропу, простирающуюся на пять-десят стадий. Эта тропа упирается в круто поднимающееся и совершенно не-проходимое место. Дальше не видно никакого прохода, если не считать, как бы сотворенных природой ворот, которые издревле назывались Каспийскими. Да-лее идут равнины, удобные для езды верхом и орошаемые обильными водами, страна большая, ровная и удобная для разведения лошадей. Здесь поселились почти все гуннские племена, занимая пространство до озера Меотиды. Когда эти гунны нападают на земли персов или римлян, то они едут на свежих лошадях через эти ворота, о которых я сейчас упомянул, не делая никаких объездов и не встречая никаких крутых подъемов, кроме тех пятидесяти стадий, которые, как сказано, ведут в пределы Иверии. Двигаясь, какими-либо другими проходами, они должны преодолевать большие трудности и не в состоянии пользоваться одними и теми же лошадьми; ибо им поневоле приходится делать большие объ-езды, и при этом по крутизнам. Когда на это обратил внимание Александр, сын Филиппа, он выстроил в названном месте настоящие ворота и воздвиг укрепле-ние» [Прокопий Кесарийский 1993: 30]. Анализируя данный отрывок, становится предельно ясно, что речь в нем идет о Дарьяльском проходе, а не о дороге через Дербент, так как именно пер-вый выходил к границам Иверии на юге. Автор описывает его как единственный удобный путь из Северного Кавказа в Закавказье (не считая Дербента). Также в отрывке говорится об угрозе со стороны гуннов, которые проходя через Дарья-льский проход, грабили подданных персов и римлян. Последнее предложение сообщает нам о строительстве Александром Македонским ворот и укрепления в данном проходе. Здесь уже, вероятно, речь идет именно об укреплениях в рай-оне Дербента. Последнее, учитывая характер экспансии македонцев, традицион-но считается легендой. Далее Прокопий Кесарийский сообщает нам о гунне Амвазуке, владевшим Дарьяльским укреплением определенный период времени. По достижению старческого возраста Амвазук пытался продать крепость своему другу римско-му императору Анастасию, но получил отказ ввиду того, что окрестности Дарь-яла находились слишком далеко от римских владений и, по этой причине, не было никакой возможности содержать крепость. После смерти Амвазука пер-сидский царь Кавад изгнал гуннов из Дарьяла и вернул крепость во владение Персии [Прокопий Кесарийский 1993: 30-31]. Обозначенные события имели ме-сто быть в начале VI в. н.э., и, как мы выяснили, в V в. Дарьяльское укрепление уже существовало. В свою очередь это ставит под сомнение версию поздней ирано-арабской исторической традиции о строительстве крепости в VI в. в пе-риод царствования Хострова I, учитывая, что Кавад I (и после Замасл) предше-ствовал ему на престоле. Стоит предположить, что Дарьяльское укрепление в конце V – начале VI вв. временно оказалось в руках гуннов вследствие силь-нейшего политического кризиса, парализовавшего Персидскую державу и серь-езно ослабившего ее позиции в Закавказье еще в период правления Ездигера II. Важную информацию нам дает арабский историк и географ Аль-Масуди в своем сочинении «Золотые копи и россыпи самоцветов», написанном в X в. н.э. уже после периода арабских завоеваний и потерей Ираном независимости: «Между царством алан и горой Кабх имеется замок и мост через большую реку (Те-рек). Этот замок называется «Аланский замок» (кал'ат ал-Лан). Он был построен в давние дни одним из ранних персидских царей по имени Испандийар б. Биштасф. Он поставил в этом замке людей, которые мешали аланам доходить до горы Кабх, а у них нет другой доро-ги, кроме как через мост под замком. Замок стоит на крепкой скале, и нет способа овладеть им или войти в него иначе, как с согласия тех, кто находится в нем. Это замок, построенный на скале, имеет источник пресной воды, который, сбегая с вершины скалы, выходит в сере-дине замка. Последний известен среди крепостей мира своей недоступностью» [Минорский 1963: 204-205]. Данный отрывок в очередной раз ясно дает нам понять причину строитель-ства Дарьяльской крепости – препятствование аланам «доходить до Кавказа» (очевидно, имеется в виду закавказский регион). В основе проблем, с которыми столкнулись персы и римляне (а позже византийцы), лежат две вещи: набеговый характер экономики кочевых и дофеодальных обществ, с которыми они сосед-ствовали, и частое участие аланов в военно-политических конфликтах в Закав-казье в качестве наемных воинов. Последнее также является следствием особен-ностей экономических отношений северокавказского региона. Набеговое хозяй-ство заключалось в присваивании прибавочного продукта соседних государств и обществ насильственными методами. Экстенсивный экономический рост всегда являлся особенностью кочевых обществ, ввиду особенностей их производ-ственных отношений. Невозможность развиваться исключительно за счет соб-ственных внутренних ресурсов побуждала кочевников к набегам на соседние страны и государства с целью грабежа. Для аланских (а также гуннских) племен, кочевавших на территории предкавказских степей, данный способ хозяйствова-ния играл важную (хоть и не первостепенную) роль. Кочевники с севера часто вторгались в Закавказье через Дарьяльский или Дербентский проходы, разоряя богатый и развитый в плане торговли регион. Тот же автор (аль-Масуди) сообщает: «Если бы Бог не вдохновил царей Персии построить Дербент и его стены, также, как другие замки на восточном Кавказе, нет сомнения, что цари хазар, аланов, аварцев, тюрков и других народов дошли бы до областей Бардаа, ал-Ран, Байлакан, Адарбайджан, Занджан, Абраг, Казвин и Хамадан, а также до Дайнавара и Нихаванда (находящихся в зависимомти от Куфы и Басры соответственно) и вплоть до Ирака» [Алемань 2003: 351]. Что касается непосредственно алан, то их набеги на регионы Востока нача-лись еще в I в. н.э. Так, например, из сообщений Иосифа Флавия нам известно о том, что через легата Сирии Луция Вителлия император Тиберий пытался скло-нить иберов и албанов к войне против парфянского царя Артабана III. Те, в свою очередь, отказались, но прибегли к помощи алан (скифов), которых они пропустили через Каспийский проход, что привело к срыву планов парфян по приобретению контроля над Арменией [Иосиф Флавий 1900: 305]. О тех же со-бытиях упоминает и Публий Корнелий Тацит, называющий алан сарматами, и указывающий, что некоторые из кочевников встали на сторону римлян, а неко-торые поддержали парфян. Первых иберы пропустили каспийской дорогой и далее через свои земли, в то время как вторым албаны преградили путь, шед-ший между морем и Албанскими горами [Алемань 2003: 56-57]. Из данного со-общения становится ясно, что под Каспийским проходом (дорогой) в обоих ис-точниках подразумевается Дарьяльский проход. Далее, в 75 г., состоялся дру-гой успешный поход аланов в Мидию и Армению [Иосиф Флавий 1991: 239-240]. Последнее вторжение, правда, было совершено в обход Каспийского моря (не через Большой Кавказский хребет) [Туаллагов 2014: 98]. Из «Римской исто-рии» Кассия Диона мы знаем о вторжении аланов в 135 г. в Албанию, Мидию и вплоть до Армении и Каппадокии [Алемань 2003: 130-131]. Также в отрывке арабского автора в качестве строителя Дарьяльской кре-пости упоминается мифологический Исбандийар б. Биштасф – сын персидского царя Лухраспакей Гуштаспа. Оба упоминаются в поэме «Книга царей» (Шахна-ме). Реальные их прототипы – неизвестны, но примечателен тот факт, что со-гласно сюжету поэмы Исбандийар, как и Шапур I, выступает в качестве распро-странителя зороастрийской религии за пределами Ирана. Внешняя политика Ирана в VI в. н.э. носила достаточно агрессивный харак-тер и была ознаменована войнами с Византийской империей на протяжении по-чти всего столетия. Во многом они являлись воплощением внешнеэкономиче-ской политики сасанидского государства, стремившегося установить контроль над важными торгово-транспортными маршрутами и обзавестись выходами к Черному и Средиземному морям. Так, Хосров I Ануширван в 540 г. захватил и сжег Антиохию и осуществил вторжение в Сирию. Позже военные действия пе-рекинулись на территорию Лазики [Иванов 1977: 115]. Воспользовавшись недо-вольством лазов относительно торговой политики некоторых представителей византийских властей в их стране, Хосров совершил вторжение с целью получе-ния выхода к черноморскому побережью. Примечательно, что во время перего-воров с персами, лазы прямо указывали на тот факт, что они долгое время явля-лись преградой от набегов «горских гуннов» на земли Восточно-римской импе-рии. Аланы так же принимали участие в противостоянии двух держав в Лазике, причем как на стороне лазов, так и на стороне персов. В 549 г. они учавствовали в битве с ромеями близ реки Гипсис в составе войска Хориана, потерпев пора-жение. Военный конфликт, в итоге, закончился относительной победой визан-тийцев [Прокопий Кесарийский 1993]. Конфликт закончился заключением «пятидесятилетнего мира» (позже нарушенного) в Даре между Юстинианом и Хосровом I Ануширваном, инфор-мация о котором отражена в трудах офицера императорской гвардии византий-цев Менандра. Источноик содержит важную для нас информацию: «и в первом решении было записано, чтобы не позволять персам, гуннам, аланам, или другим варварам переходить через ущелье прохода, называемого Хоруцон, и через каспий-ские ворота во владения ромеев» [Алемань 2003: 253]. Гмыря Л.Б., приводя свой собственный перевод, указывает, что Хоруцон – это горный перевал, а запрет на проход варваров с севера через него, распро-странялся в договоре также и на самих персов, чтобы не позволять им вербовать наемников на Северном Кавказе [Гмыря 2018: 128]. При этом стоит предполо-жить, что под Каспийскими воротами ошибочно предполагается именно Дарья-льский проход, а не Дербентский, учитывая тот факт, что настоящие Каспийские ворота находятся достаточно далеко от средневековых владений ромеев (в дан-ном случае их вассалов – лазов), чего нельзя сказать о Дарьяльского проходе, который располагается лишь в нескольких десятках километрах от восточных границ Лазики VI в. Присутствие же в договоре пункта о запрете на проход пер-сам через Хоруцон и «Каспийские ворота» выглядит логичным, учитывая факт участия аланов в данном военном предприятии. Целью данного запрета было препятствование персам формировать наемные контингенты из алан для участия последних в персо-византийских конфликтах. Упомянутые события не были единственным выходом алан в Закавказье в период правления Хосрова I Ануширвана. Так, арабский автор ал-Табари уже в IX-X вв. сообщает нам о вторжении на территорию Армении северных народов, «состоящего из Абхаз, Банджар, Баланджар и ал-Лан». При этом полагается, что под «Абхаз» подразумеваются хазары, а под «Банджар» – булгары [Алемань 2003: 354]. В любом случае, независимо от того, в чей именно период правления была построена Дарьяльская крепость, будь то при Ездигере I или же несколько поз-же, причины ее строительства остаются все теми же – а именно оборона страте-гически и экономически важного закавказского региона от вторжений с севера. Крепость неоднократно меняла владельцев в период политических кризисов в самой Персии, но в конечном итоге и скором времени, все равно возвращалась своим изначальным хозяевам, выставлявшим в ней стражу из жителей близле-жащих земель для охраны прохода. Так продолжалось до завоевания Персии арабами в середине VII в. После этого крепость фактически становится погра-ничной между зависимой от Хазарского каганата Аланией и арабскими владени-ями в Закавказье. Вследствие процесса освоения горных территорий Централь-ного Кавказа аланами в хазарский период, крепость оказывается в руках алан [Туаллагов 2018: 291]. И даже после падения Хазарского каганата, данное направление остается чрезвычайно значимым. Так, в 1064 г. аланы продолжают проводить военизированную внешнюю политику, захватывая исламские земли [Минорский 1963]. Уже после Периода татаро-монгольских завоеваний и распа-да Монгольской империи она фактически оказывается между Золотой Ордой и Хулагидским Ираном. Остатки крепости неоднократно были исследованы отечественными и за-падными археологами. Хотелось бы обратить внимание на одну, как нам кажет-ся, важную деталь, описанную исследователями – а именно на тот факт, что в некоторых местах стены основного сооружения укреплены контрфорсами [Сла-нов 2014: 278]. Контрфорсы (ребра жесткости) являются достаточно «поздней» технологией, поэтому стоит предположить, что данные стены были возведены уже после периода персидского владычества в Закавказье, т.е. в период господ-ства в регионе арабов, либо уже Хулагидов. Строительство укрепленной контр-форсами стены и поддержание в хорошем качестве дороги, находящейся в дан-ном ущелье, а также содержание гарнизона крепости, безусловно, требовало немалых денежных затрат, что говорит о том, что данное направление имело большое значение и после падения династии Сасанидов. В противном случае выделение больших денежных средств на поддержание дарьяльского крепост-ного комплекса было бы попросту нецелесообразным. Подводя итоги исследования, можно сделать вывод, что основной причи-ной строительства персами Дарьяльской крепости после возвращения контроля над Закавказьем была угроза набегов племен, живущих к северу от Главного Кавказского хребта, в первую очередь, алан и гуннов. Несмотря на то, что «се-верные народы» в период значимых политических кризисов в Персидской дер-жаве, при чьем-либо посредничестве и без него, все же проникали в закавказ-ский регион, она сыграла важную роль в поддержании стабильности и безопас-ности. Значимость сооружения Дарьяльского укрепления (а также иных оборо-нительных сооружений) трудно переоценить, беря во внимание, что их по-стройка, эксплуатация и содержание гарнизонов, несущих службу в ней, требо-вали большого количества финансовых затрат. Дарьяльская крепость (также, как и Дербентская) выполняла важную роль по обеспечению экономической безопасности Закавказья и защищала северные рубежи Сасанидского Ирана от разорения аланами и гуннами.

About the authors

Zaurbek Timofeevich Kanukov

V.I. Abaev North-Ossetian Institute for Humanitarian and Social Studies, branch of the Federal State Budgetary Institution of Science of the Federal Scientific Center Vladikavkaz Scientific Center of the Russian Academy of Sciences, Vladi-kavkaz, Russia.

Email: kanukov1991@mail.ru
ORCID iD: 0009-0006-6737-6020

References

Supplementary files