The procedural code of culture in Kabardian proverbs and sayings

Full Text

Введение

Вопросы, касающиеся особенностей репрезентации культурных смыслов, находятся в сфере лингвистических исследований последних десятилетий. Следует отметить, что понятия «языковая картина мира», «концептуальная картина мира», «культурные концепты» встречаются чуть ли не в каждой работе, так или иначе направленной на исследование языка с концептуальной, лингвокультурологической или этнолингвистической точек зрения. В этом направлении наука сделала большие шаги, способствующие представлению и осмыслению культурных доминант, репрезентируемых языковыми единицами. Но вместе с тем языковые ресурсы настолько богаты, что многое в них требует тщательного анализа еще не одно десятилетие или столетие. На наш взгляд, к таким сложным вопросам относятся механизмы кодирования и декодирования смыслов через языковые знаки.

Актуальность исследования кодов культуры, представленных в языке, как нам видится, состоит в том, что каждый язык вырабатывает свой механизм фиксации и шифровки знания, информации, имеет специфику реализации их в языковых материалах. Носители языка могут не только понимать, расшифровывать смыслы в разных видах текстов, но и сохранять, передавать через века алгоритмы трансляции аксиологических доминант культуры. Особенно важно изучение кодировки смыслов в устойчивых сочетаниях, в данном случае – пословицах и поговорках, так как именно они обладают устойчивым характером функционирования, стандартизованностью и воспроизводимостью. Во многом национальные специфические культурные смыслы в пословицах наиболее наглядны, поэтому к ним часто обращаются лингвисты.

Теоретическую базу исследования представляют работы Р. Барта [Барт 1994], Т.Г. Бочиной [Бочина 2003], Л.Ю. Буяновой [Буянова 2014], Д.Б. Гудкова [Гудков, Ковшова 2007], Ф.Н. Гукетловой [Гукетлова 2009], В.И. Карасика [Карасик 2013], М.Л. Ковшовой [Ковшова 2019], В.В. Красных [Красных 2001; Красных 2013], Ю.М. Лотмана [Лотман 2001], Г.Л. Пермякова [Пермяков 1970], Л.Б. Савенковой [Савенкова 2002], В.Н. Телия [Телия 1999] и некоторых других авторов, чьи взгляды ориентированы на выявление кодовых механизмов репрезентации культурных ценностей.

Обсуждение

В современных гуманитарных исследованиях широко применяется термин «код», который близок или эквивалентен термину «знаковая система». Поскольку понятие взято из семиотики, то в некоторых контекстах приходится уточнять, что именно нужно понимать под «кодом». По мнению Ю.М. Лотмана, знаковые системы многообразны, они включают первичные (как, например, генетический код) и вторичные (образные) кодовые элементы [Лотман 2001]. Отдельно многими авторами рассматриваются коды языка и культуры. Так, Р. Барт понимает коды культуры как «сгустки культурного опыта коллектива, фрагменты памяти культуры, культурные тенденции или мотивы, культурные прецеденты, приобретшие сконцентрированный, парадигматический и иконический характер, и, как следствие, ставшие знаковыми системами, служащими моделями для осмысления явлений культуры, природы и бытия в целом» [Барт 1994: 284].

В рамках нашего исследования рассмотрение кода предполагает наличие языкового знака (язык сам по себе семиотичен в принципе), способного быть символическим репрезентантом семантического компонента. В таком представлении следует иметь в виду, что есть компонент плана содержания, который кодируется компонентом плана выражения. В применении к элементам языка можно говорить о том, что в языке кодируется информация, которая требует раскодировки со стороны получателя текста. Вполне уместно здесь напомнить мнение В.И. Карасика о том, что «лингвосемиотические модели представляют собой объяснительные схемы соотношения языкового знака с внеязыковой реальностью и человеком как интерпретатором этой реальности» [Карасик 2013: 15]. Такая процедура моделирования, безусловно, работает в каждом языке, так как языковые элементы, номинирующие денотаты и сигнификаты реалий, выступают как сложные образования, требующие процедуры интерпретации.

Как нам видится, в процессе кодирования и декодирования языкового знака важно совпадение языковой картины мира, ее ценностных доминант, иначе может сложиться ситуация непонимания или искаженного осмысления знака. Необходимо, чтобы код (знак) был универсальным репрезентантом предмета, реальности, смысла. При этом «на первый план выдвигаются прагматические характеристики знака, его многообразные отношения с интерпретатором. Важнейшей из этих характеристик является вложенная в знак программа его интерпретации, культурно-смысловой ген передаваемой переживаемой информации. Осмысливаемые таким образом знаки – символы – выступают в качестве носителей аккумулированного коллективного опыта» [Карасик 2013: 15].

При символическом анализе культуры наиболее изученными оказываются телесный, зооморфный, визуально-эстетический, фитонимический, коммуникативный, пространственный, размерный, цветовой, предметно-бытийный, природно-ландшафтный, графический, возрастной коды [Кремшокалова и др. 2020]. Они строятся на тех константах, которые служат ключом к познанию мира и отражению знаний о нем. В пословичных картинах мира также представлены знаки, репрезентирующие философские взгляды на осознание окружающего мира через элементы базовых ценностей, аккумулирующие процесс познания, осмысления и оценки, что говорит об их универсальном характере [Кремшокалова 2022: 79]. Нами также было отмечено, что лексическими репрезентантами, символическими компонентами знака служат единицы базового лексического фонда, которыми легче транслировать культурные смыслы. Их понятность, частотность и доступность обеспечивают возможность концентрировать в них множественную семантику, способную охватить все онтологические категории, значимые в системе ценностей.

Здесь стоит обратить внимание еще на одну особенность изучения в лингвистике вербализованных знаков культуры – они все имеют предметно-номинативный характер, т.е. картина мира представлена словами-кодами, именующими животных, растительный мир, части человеческого тела, пространственные ориентации и т.п. предметы, довольно редкому описанию подвергнуты некоторые единичные случаи кодировки через адъективы, более частотными из которых являются цветовые обозначения. Вместе с тем представление мира, как нам кажется, не может быть ограничено данными кодами, так как мир многообразен, полисемантичен, оценивается через действия, он процессуальный изначально. Наша позиция выстраивается на том, что гносеологические основы эмпирической концепции культуры переданы не только через чувственные, осязаемые предметы окружающего мира, но и через действия, процессы, служащие знаками-символами поступков. В анализе культурных доминант свое место должны занять коды, зафиксировавшие важнейшие аксиологические логемы сквозь призму процессуальности.

Адыгская культура по своей сущности ориентирована на поведенческую модель, оценка личности идет сквозь призму его действий и поступков. Нравственный облик человека выстроен динамично, меняется с изменением поведения и в связи с совершенными поступками. При этом эталонность поведения, предполагающего соблюдение принципа «соразмерности и сообразности», заключается в пословице:

Гупщыси псалъэ, зыплъыхьи т1ыс (Подумай перед тем, как сказать, осмотрись, прежде чем сесть). Смысл императивной пословицы не ограничивается говорением или принятием определенной позы – это вербальный код всех значимых действий, которые человек совершает в социуме. Безусловно, произнесение слова, т.е любое речевое поведение в культуре весьма значимо, это важнейший определитель морального кодекса, и именно этот процесс кодирует все смыслы, заключенные в образе-знаке. Декодирование можно свести к мысли о том, что все действия человек должен совершать сознательно, обдуманно и видеть все возможные последствия.

Вера в силу слова, его значимость часто встречается в паремиологической картине мира, что можно проиллюстрировать пословицами: Узэджэр къок1уэ (Что накличешь, то и придет); Жа1эр къос, ясэр къок1 (Что говорят, то случается (наступает), что посеют, то вырастает). Поэтому речевой кодекс рекомендует говорить меньше: Куэдрэ да1уэ, мащ1э 1уатэ (Много слушай, мало рассказывай). При этом глагол «слушать» декодируется как процесс внимания, познания, осмысления бытия, правил поведения и взаимоотношений между людьми, а также проявление чуткости. Здесь также уместно вспомнить еще пословицу: Къэда1уэ, си хъыджэбз, зэхэщ1ык1, си нысэ (Слушай, моя дочь, понимай, моя сноха).

Комплекс представлений о ценности человека, его социальной значимости в адыгских пословицах вербализуется словом «лажьэ/ лажьэн», которая, по сути, кодирует все формы деятельности, направленные на реализацию личности в обществе: Улажьэмэ лыжь пшхынщ, умылажьэмэ лажьэ бгъуэтынщ (Кто работает –живет припеваюче (букв. мясом питается), а кто бездельничает – горя нахлебается). Семантическая связь между работой и питанием не случайна, она отражает культурные взгляды на трудовую деятельность как на инструмент удовлетворения первичных физиологических и материальных потребностей, на основании которых выстраиваются и духовные ценностные приоритеты. Гносеологические аспекты, представленные в паремиях, фокусируются на том, что по результатам труда и судят о людях: Ц1ыхум и 1уэхущ1афэ и уасэщ (Какова работа, такова и цена человека). Эта установка обязывает человека прилагать все усилия, чтобы достичь чего-то: Узэгугъур къогугъуж (Кто усердно трудится, тому сполна окупится); Уи гуащ1э еплъи уи лъэр гъэбакъуэ (Посмотри на свой труд и шагай соответственно ему).

Ценностная доминанта культуры проецируется через способность человека своим трудом позитивно менять жизнь: Зэ1усэм псэ хелъхьэ (К чему прикасается, одушевляет); И лъэр щыувым псэщIэ хелъхьэж (Куда нога ступает, там новая жизнь зарождается). В них процессуальным кодом выступают глаголы е1усэн (прикасаться), (щы)увын (ступать) с общей семой «касаться, притрагиваться», транслирующей идею произвести какое-либо действие, в данном случае – имеющее положительное воздействие, приносящее благо людям.

Семантика результата действия передается в пословицах глаголом къэлъхун ((по)рождать), при этом подчеркивается адекватность, соразмерность самого процесса и итога процесса: Бжэн щынэ къилъхуркъым (Коза ягненка не рожает); Щхьэзыф1эф1 щхьэзыф1эф1 къелъху (Самодовольный самодовольного рожает). Концепция порождения чего-либо (положительного или отрицательного) транслируется паремиями достаточно репрезентативно, при этом смысл взаимосвязанности действий, сопутствующего протеканию событий, является неотъемлемым правилом бытия: Махуэм махуэ къелъхури, насыпым насып къелъху (День порождает день, а счастье порождает счастье).

В сознании носителя языка всякое действие имеет оценочный смысл, поэтому характерным для паремий свойством является абстрагирование обозначаемого знака и придание ему обобщенно-модального смысла. Маркированность данной семантики носит обычно отрицательную коннотацию, а вербализация направлена на концентрацию внимания и некоторую тенденцию к проекции негатива: Псэжьыр лъхуэри емынэжь къилъхуащ (Распутница чуму родила).

Ключевым компонентом культурных смыслов можно считать воспитание, взращивание, формирование, которое в пословицах кодируется глаголами п1ын, гъашхэн: Ц1ыху (бын) зып1 ц1ыху уасэ щощ1э (Кто воспитывает человека/ребенка, тот теряет многое). Инвариантный смысл пословицы состоит в том, что, посвятив себя чему-то, человеку приходится отказываться от многих благ. Именно идея полной отдачи себя какому-либо делу, верности, преданности, способности жертвовать многими благами жизни закодирована в данной пословице. Умение жить для детей, быть воспитанником, а также необходимость заботливого отношения к подрастающему поколению (детям) отражается в паремиях: Адакъэрэ пэт джэджьейр егъашхэ (Даже петух кормит своих цыплят); Сабийр зыгъашхэр и анэщ (Кто кормит ребенка, та и мать). В презентации смысла воспитания, заботы о детях актуализируются и другие глаголы, например, ипхъэн – къэщыпын (разбрасывать – собирать): Л1ы гъуабэм быныр ирепхъыхь, фызабэм быныр къещыпыж (Вдовец детей разбрасывает, а вдова собирает).

 В межпоколенной трансмиссии центральное место отводится матери, женщина является не только хранителем очага, но и воспитателем, эталоном поведения, регулятором взаимоотношений: И анэ еплъи ипхъу къашэ (Посмотри на мать, прежде чем на дочери жениться); Хамэ щ1алэ бгъэуджмэ, и анэ къеджэмэ к1уэжынщ (Чужого парня обворожишь, уйдет, как мать позовет).

В социальных взаимосвязях регулируются непременно отношения старшинства, служащие константами культуры: Жьы зимы1эм ф1ы щы1экъым (Где нет старших, там нет и добра). Зи нэхъыжь еда1уэ и 1уэху мэк1уатэ (Кто старших слушается, у того дела ладятся). В адыгской культуре важной ценностью является умение слушать, прислушиваться к мнению старших, опытных и мудрых людей, что репрезентируется глаголом да1уэн: Зи нэхъыжь еда1уэ и 1уэху мэк1уатэ (Кто старших слушается, у того дела ладятся). Терпимость (сабыр), выдержанность в поведение и способность мирно решать вопросы является частью культурного поведения, что свойственно старшим: Щ1эр зозауэри жьыр зочэнджэщ (Молодые дерутся, старшие договариваются). При всей уважительности к старшим паремиологическая аксиология направлена на молодых в плане предоставления им широкой сферы деятельности: Нэхъыжьым жьэ ет, нэхъыщ1эм гъуэгу ет (Старшему дай слово, а молодому открой дорогу); Жьым щытхъуи щ1эр къащтэ (Похвали старого и выбери молодого); Щ1эм дежьи жьым дэшхэ (Ходи с молодыми, а ешь со старыми).

Выявленные в пословичных материалах процессуальные коды можно систематизировать по тематическим группам. Большую группу составляют глаголы, обозначающие пространственные перемещения – «позиционные глаголы» (по Е.В. Рахилиной), при этом данная группа глаголов понимается нами широко, т.е. включает не только движение самого человека, но перемещаемые им предметы: к1уэн (ходить), жэн (бегать/ течь), гъэжэн (катить), т1ысын (сесть), тэджын (встать), утэн (топтать):

Псыпэр здэжэм псык1эри мажэ (Куда течет начало реки, туда и направляется ее конец);

Уи япэ бгъажэ нывэм ухуозэж (Покатишь камень вперед себя, сам же об него споткнешься);

Жьыуэ тэджарэ, пасэу къэзышарэ (Благо, если рано встал и рано женился);

Узыгъэт1ыс уиубыжкъым (Кто тебя посадил, тот не упрекнет);

Жэмрэ вырэ зэхуотэдж (Корова и вол друг перед другом встают);

Зи нэ имыс хьэсэ еутэ (Кто слеп, тот грядки топчет).

Безусловно, здесь у каждой пословицы есть свой инвариант значения, ими проецируются разные представления и определяются смыслы в разных сферах человеческого бытия. Мы их объединили только по процессуальным словам, служащим неким центром высказывания.

В связи с данной группой хочется отметить, что глаголы движения представлены в корпусе паремий большим количеством единиц, что можно объяснить тем, что культура направлена на динамичность человека и не терпит статики, что можно подтвердить примерами:

Хьэдэр куэдрэ щылъым мэ щоу (Если труп долго лежит, то гниет);

1уэхур куэдрэ зепхьэмэ, мэлъахъэ (Если дела медленно делаешь, то загубишь).

Отдельной группой можно выделить глаголы, связанные с профессиональной деятельностью, в которых нами выявлены следующие: бзэн (кроить), дэн (шить), лъын (точить), т1ын (копать):

Мыбзэф и лэныстэ мэбзакъуэ (Кто не умеет кроить, у того ножницы виноваты);

Жэщырыдэ махуэрыдыхьэшх (Ночью шьет, днем лясы точит);

Сэ гъущэрылърэ, фызым игъэгубжьа л1ырэ (Сухим наточенный нож и женой разозленный муж (обоюдоострые));

Гъущ1ыр плъа щ1ык1э еуэ (Куй железо, пока горячо);

Мащэ зыт1 йохуэж (Кто яму роет, тот сам туда попадает).

Для пословиц характерно противопоставление действий, которые оцениваются как правильные и неправильные:

Жэм зыдыгъур мэунэхъу, джэд зыгъэхъур мэунэ (Кто ворует коров, тот разоряется, кто разводит кур, богатеет).

Культура также делает приоритетным честный труд, реальные действия, не принимает нечестный труд и необоснованные фантазии:

Жьым къихьыр, псым ехьыж (Что ветром принесло, то водой уносится);

Жыжьэу маплъэ, благъэу мэт1ыс (Далеко глядит, да близко приземляется).

Ценностные установки, значимые для культуры, переданы в таких поступках, действиях, как умение следовать слову (честность, правдивость), проявление стойкости, принимать решения согласно логике поступка и др.:

Акъылыр жыжьэу маплъэ, нэр абы и лъагъуэ ирок1уэ (Разум далеко смотрит, глаз за ним следом идет);

Пэжыр ежьэм жыжьэ нос (Если правда в путь отправится, то далеко пойдет);

Л1ы и псалъэ епц1ыжыркъым (Мужчина не изменяет своим словам).

Репрезентантов процессуального кода, безусловно, значительно больше, но в рамках одной статьи их рассмотреть невозможно, но с полной уверенностью можно утверждать, что значимые для носителей кабардинского языка культурные смыслы, представленные в паремиях, находят достаточное отражение в данных текстах.

Заключение

Проведенный нами анализ пословиц и поговорок, в которых находят свое место элементы процессуального кода, является только началом исследований в данном направлении. В статье продемонстрировано, что в пословицах и поговорках есть определенный арсенал частотных глагольных слов, в которых закодированы морально-нравственные представления. В репрезентации аксиологии активно применяются глаголы, передающие важные производственные формы деятельности (жать, сеять, кроить, шить и др.), социальные формы бытия (говорить, научить, уважать, слушаться и др.), а также глаголы пространственных перемещений. В передаче ценностных представлений принимают участие многие глаголы движения, мысли, которые могут стоять в разных формах времени, что подчеркивает динамичный характер данных кодовых элементов, рассматриваемых в рамках фразовых конструкций. Процессуальные репрезентанты отражают также разнонаправленность и поливалентность адыгской картины мира. Таким образом, исследование процессуального кода позволит выявить важнейшие доминанты культуры народа, ментальные сущности, а также особенности этнокультурного пространства. Безусловно, данное направление исследования требует более тщательной проработки, поскольку может приоткрыть особенности этносемиотики культуры.

Перспектива исследования видится в более расширенном изучении семантических групп глаголов, символически репрезентирующих ментальные особенности народа, его доминантные культурные смыслы, а также в рассмотрении реализации данного кода в других малых жанрах адыгского фольклора.

About the authors

Marina C. Kremshokalova

Kabardino-Balkarian State University named after Kh.M. Berbekov

Email: marina_kremshokalova@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-5613-6730

Doctor of Science (Philology), Associate Professor

Russian Federation, Nalchik

Ruslan K. Urusov

Kabardino-Balkarian State University named after Kh.M. Berbekov

Author for correspondence.
Email: urkbr07@mail.ru

senior lecturer

Russian Federation, Nalchik

References

Supplementary files