Object of high treason and its significance for the qualification of crimes

Full Text

В теории российского уголовного права под объектом преступного посягательства обычно понимаются охраняемые уголовным законом общественные отношения, которым причиняется вред либо в отношении которых создается реальная угроза причинения такого вреда. В советском и российском правоведении общепринятой является позиция, сформулированная А. В. Дроздовым, в соответствии с которой общественные отношения, проявляясь как многообразные связи между социальными группами, классами, нациями, а также внутри них в процессе их экономической, социальной, политической, культурной жизни и деятельности, имманентно включают в себя субъектов (носителей отношений), предмет (то, по поводу чего возникло отношение) и само отношение (общественно значимую деятельность либо социальную связь как содержание отношений) [1, с. 23–30, 63–65, 69]. Общественные отношения материально не существуют и воспринимаются общественной практикой только фрагментарно. Составы преступлений сконструированы так, что в них указаны не сами отношения, а различные элементы общественных отношений, которые разрушаются в результате преступного посягательства. Общественное отношение – это система с имманентно присущими ей элементами, и поэтому посягательство на один элемент системы влечет разрушение общественного отношения. В связи с этим при характеристике объекта соответствующего преступления зачастую указываются прежде все те элементы, на которые непосредственного направлено посягательство, при этом, конечно, имеется в виду соответствующее общественное отношение как система образующих его элементов. При государственной измене оказание российским гражданином иностранному адресату помощи в деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации, разрушает сложившуюся устойчивую правовую связь российского гражданина с Российской Федерацией, выражающуюся в совокупности их взаимных прав и обязанностей, чем причиняется вред интересам, которые охраняет уголовный закон. Первоначальная редакция ст. 275 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее – УК России) об ответственности за государственную измену была изложена следующим образом: «Государственная измена, то есть шпионаж, выдача государственной тайны либо иное оказание помощи иностранному государству, иностранной организации или их представителям в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности Российской Федерации, совершенная гражданином Российской Федерации, – наказывается лишением свободы на срок от двенадцати до двадцати лет». Соответственно на практике и в литературе объектом преступного посягательства при государственной измене назывались и зачастую по-прежнему считаются конституционный строй, суверенитет, территориальная целостность и обороноспособность Российской Федерации [2, с. 98–107; 3, с. 608], а совершение российским гражданином любого деяния, предусмотренного Особенной частью УК России, в целях оказания помощи иностранному государству, международной либо иностранной организации или их представителям (далее – иностранному адресату) в деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации, предлагалось квалифицировать по совокупности: государственная измена и соответствующее преступление, указанное в Особенной части УК России. Для государственной измены определяющим критерием выступает оказание российским гражданином помощи иностранному адресату в его деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации. При отсутствии реального или планируемого российским гражданином оказания помощи иностранным адресатам в их деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации, государственная измена отсутствует. Определение Федеральным законом от 12.11.2012 № 190-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и в статью 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» (далее – Федеральный закон 12.11.2012 № 190-ФЗ) объекта посягательства при государственный измене с использованием понятия «безопасность Российской Федерации» вместо «внешняя безопасность Российской Федерации» и установление за совершение государственной из-мены в любых ее формах Федеральным законом от 28.04.2023 № 157-ФЗ максимального наказания – пожизненного лишения свободы – создало серьезные основания для иного понимания объекта государственной измены. При нынешней редакции ст. 275 «Государственная измена» УК России только конституционный строй, суверенитет, территориальная целостность и обороноспособность РФ не могут рассматриваться как объект данного преступного посягательства. Понятие «безопасность Российской Федерации», включающее два элемента («безопасность» и «Российская Федерация»), нормативно не определено. «Безопасность» – сложная, емкая многогранная социальная и правовая категория. Она выражает некое состояние защищенности от различных вызовов, рисков и угроз, гарантирующее устойчивое развитие соответствующего объекта. Для целей уголовного права безопасность Российской Федерации означает состояние защищенности Российской Федерации от различных вызовов, рисков и угроз, гарантирующее устойчивое развитие российского социума. Но и в таком случае открытым остается вопрос: что понимается под словосочетанием «Российская Федерация»? В Конституции Российской Федерации используется понятие «безопасность государства» в контексте: запрета на создание и деятельности общественных объединений, цели или действия которых направлены на подрыв безопасности государства (ч. 4 ст. 13); допустимости ограничения прав и свобод человека и гражданина только в той мере, в какой это необходимо в целях, в частности, обеспечения безопасности государства (ч. 3 ст. 55); полномочий Президента Российской Федерации назначать на должность руководителей федеральных органов исполнительной власти, ведающих вопросами безопасности государства (п. «м» ст. 83 Конституции). Наряду с этим при определении полномочий Правительства указывается на осуществление мер по обеспечению государственной безопасности (п. «д. 1» ст. 114). Отнесение к объекту посягательства при государственной измене общественных отношений, обеспечивающих конституционный строй, суверенитет, территориальную целостность и обороноспособность Российской Федерации, сложилось исторически [4, с. 76; 5, с. 24] и критическому научному анализу не подвергалось. Однако в последние десятилетия во многом в связи с развитием информационных технологий деятельность иностранных адресатов против безопасности Российской Федерации стала носить разноплановый характер: она направлена на изменение не только тех общественных отношений, которые обеспечивают защищенность конституционного строя, суверенитета, территориальной целостности и обороноспособности Российской Федерации, но и прежде всего тех, которые составляют общественную, экономическую, информационную, экологическую безопасность, связаны с научно-технологическим развитием, рациональным природопользованием, а также сохранением традиционных нравственных ценностей российского общества, т. е. фактически всего спектра жизненно важных интересов российского общества. Это проявляется, в частности, в том, что в отличие от прошлого периода, когда государственная измена в основном была сопряжена с государственной и иной охраняемой тайной, в последние годы в целях оказания помощи иностранному адресату в проведении деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации, уничтожается имущество, совершаются взрывы в публичных местах, влекущие гибель людей, разрушаются объекты жизнеобеспечения и оборонного значения, то есть осуществляются посягательства на безопасность Российской Федерации в общественном и экономическом аспектах. Согласно паспорту проекта Федерального закона от 12.11.2012 № 190-ФЗ, предлагалось объект преступного посягательства государственной измены изложить следующим образом: «безопасность Российской Федерации, в том числе ее конституционный строй, суверенитет, территориальная и государственная целостность». Использование словосочетания «в том числе» показывает, что субъект законодательной инициативы исходил из того, что «конституционный строй, суверенитет, территориальная и государственная целостность», являясь элементами безопасности Российской Федерации, при внешнем враждебном посягательстве подвергаются разрушительному воздействию в равной степени с общественной, экономической, военной, информационной безопасностью. В.Н. Воронин, характеризуя изменения нормы ст. 275 УК России Федеральным законом от 12.11.2012 № 190-ФЗ, отмечал: «Вероятно, законодатель имел в виду, что оказание иной помощи возможно и в рамках посягательства на иные виды национальной безопасности» [2, с. 100]. В окончательной редакции Федерального закона от 12.11.2012 № 190-ФЗ слова «в том числе ее конституционный строй, суверенитет, территориальная и государственная целостность» были исключены по редакционно-техническим соображениям как излишние. Тем не менее, по нашему мнению, субъект законодательной инициативы, меняя в 2012 году объект государственной измены, исходил из того, что посягательство на любой из элементов безопасности Российской Федерации является посягательством на безопасность Российской Федерации. По мнению И. М. Середы и С. А. Ступиной, расширение объекта государственной измены и изменение его структуры «позволяет всесторонне охватывать многообразные противоправные действия, направленные против безопасности Российской Федерации, и отграничивать их от сходных составов преступлений» [6, с. 82]. Исходя из буквального прочтения ст. 1 Конституции Российской Федерации, согласно которой «Российская Федерация – Россия есть демократическое федеративное правовое государство», можно предположить, что в ст. 275 УК России термин «Российская Федерация» понимается в значении «государство». И таким образом объектом преступного посягательства при государственной измене выступает безопасность государства. Однако согласиться с таким положением нельзя по двум основаниям. Во-первых, как уже отмечалось, субъект законодательной инициативы исходил из того, что безопасность Российской Федерации не исчерпывается совокупностью таких институтов, как безопасность государства, конституционный строй, суверенитет, территориальная и государственная целостность, а включает в себя ряд иных элементов. Во-вторых, анализ преамбулы Конституции Российской Федерации и иных ее положений, ст. 18 Федерального закона от 28.06.2014 № 172-ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации», Стратегии национальной безопасности Российской Федерации и других нормативных правовых актов показывает, что применительно к объекту преступного посягательства при государственной измене безопасность Российской Федерации включает в себя широкий набор институтов. В статье 275 УК России «Российская Федерация» далеко не только государство. В статье 1 Федеральный закон от 28.12.2010 № 390-ФЗ «О безопасности» указано, что предметом регулирования данного закона являются «основные принципы и содержание деятельности по обеспечению безопасности государства, общественной безопасности, экологической безопасности, безопасности личности, иных видов безопасности, предусмотренных законодательством Российской Федерации (далее – безопасность, национальная безопасность)». Исходя из изложенного и учитывая соответствующие положения Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, возможен вывод, что понятия «безопасность Российской Федерации» и «национальная безопасность» наполняются одинаковым содержанием. Таким образом, безопасность Российской Федерации включает в себя в качестве составных элементов государственную, общественную, информационную, экологическую, экономическую, военную, энергетическую безопасность, безопасность личности и другие элементы, имеющие жизненно важное значение для устойчивого развития страны. Причинение вреда одному из элементов системы безопасности Российской Федерации влечет умаление в целом безопасности Российской Федерации. Государственная, общественная, информационная, экологическая, экономическая, военная, энергетическая безопасность, безопасность личности по отношению к безопасности Российской Федерации находятся в отношении подчинения, выступают частью безопасности Российской Федерации. В научной литературе безопасность Российской Федерации также определяется как система, включающая в себя в качестве элементов экономическую, социальную, военную, информационную безопасность. Так, Т. С. Улыбина исходит из того, что безопасность Российской Федерации есть система, обеспечивающая состояние такой защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства в политической, экономической, социальной, военной, информационной, экологической и других сферах от реальных действующих ей во вред факторов, а также от внутренних и внешних угроз, которая характеризуется отсутствием недопустимого риска, связанного с возможностью нанесения ущерба этим интересам [7, с. 64-67]. Фактически такой же позиции придерживается В. Н. Рябчук, отмечая, что все «национальные интересы могут быть поставлены под угрозу в результате действий внешних сил. Эти внешние силы (иностранные государства или организации) способны причинить и реальный ущерб указанным национальным интересам России. Поэтому все эти национальные интересы России включаются в качестве подсистем в систему, охраняемую внешней безопасностью Российской Федерации» [8, с 385]. Указав в диспозиции нормы ст. 275 УК России на оказание иной помощи, законодатель тем самым оставил открытым перечень деяний, которые могут образовывать объективную сторону государственной измены. По нашему мнению, в этот перечень могут входить и те деяния, которые предусмотрены в Особенной части УК России, в частности в ст. 205, 222.1, 223.1, 280, 281, 282, 340–346 и др. УК России. Как представляется, в этой же логике находится решение законодателя установить Федеральным законом от 28.04.2023 № 157-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и статью 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» максимальное наказание за государственную измену – пожизненное лишение свободы, так как государственная измена «поглощает» любые умышленные деяния, совершенные российским гражданином по оказанию помощи иностранному адресату в деятельности против безопасности Российской Федерации. Таким образом, по нашему мнению, совершение российским гражданином инициативно или по заданию иностранного адресата в рамках оказания помощи иностранному адресату деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации, например террористического акта (ст. 205), незаконного изготовления взрывчатых веществ, незаконных изготовления, переделки или ремонта взрывных устройств (ст. 223.1), публичных призывов к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации (ст. 280.1), диверсии (ст. 281), имеет своим объектом безопасность Российской Федерации. Во всех указанных случаях выявляется одно преступление – государственная измена в форме иного оказания помощи иностранному адресату в проведении деятельности против безопасности Российской Федерации. В ст. 275 УК России государственная измена сконструирована как составное преступление, охватывающее два и более различных преступных действий, взаимосвязанных между собой местом, временем и мотивом совершения [9, с. 47–53]. Безусловно, если бы каждое из указанных действий было совершено вне связи с другим, то они бы квалифицировались самостоятельно. На таких теоретических основах построена правовая позиция Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 18.05.2023 № 11 «О практике рассмотрения судами уголовных дел о преступлениях против военной службы». Согласно этому постановлению, нарушение российским военнослужащим правила несения того или иного вида специальной военной службы (ст. 340–344 УК) в целях оказания помощи иностранному адресату в деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации, несмотря на то что каждое из этих деяний образует отдельное преступление, должно оцениваться только как государственная измена в форме оказания иной помощи в деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации (ст. 275 УК России), в силу их взаимосвязанности между собой местом, временем и мотивом совершения. Пленум также исходил из того, что если российский военнослужащий добровольно сдался в плен в целях участия в составе непосредственно противостоящих Российской Федерации сил (войск) противника и участвовал в указанных действиях, то его действия являются государственной изменой в виде перехода на сторону противника и подлежат квалификации только по ст. 275 УК России. Если же лицо сдалось в плен в целях участия в вооруженном конфликте на стороне противника, но по не зависящим от него обстоятельствам не смогло участвовать в вооруженном конфликте, содеянное оценивается только как приготовление к государственной измене в форме перехода на сторону противника. Единым объектом преступного посягательства для всех альтернативных деяний, образующих объективную сторону государственной измены, выступает безопасность Российской Федерации; субъект также един – гражданин Российской Федерации; деяние совершается с прямым умыслом. В. Н. Кудрявцев, оценивая аналогичные ситуации, отмечал, что содеянное следует рассматривать как единое преступление, а не как идеальную совокупность, если нарушенные объекты находятся между собой в отношении подчинения или один является частью другого; наступившие последствия входят в один и тот же комплекс, предусмотренный данной уголовно-правовой нормой [10, с. 292–294]. Такой концептуальный подход означает, что в процессе квалификации противоправность и общественная опасность деяния должны определяться во взаимосвязи; деяние должно признаваться преступлением не только формально, с точки зрения соответствия уголовно-правовой норме, но и по существу [11, с. 64–75]. Например, если исходить из того, что совершение российским гражданином взрыва в целях устрашения населения и в целях оказания помощи иностранному адресату в его деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации, складывается из двух преступлений, то содеянное образует совокупность преступлений (государственную измену и террористический акт, ст. 275 и 205 УК России). В таком случае, согласно ст. 69 УК России, за каждое совершенное преступление наказание назначается отдельно, а окончательное наказание назначается путем частичного или полного сложения наказаний, вплоть до пожизненного лишения свободы [12, с. 44–61]. Фактически лицо получит два уголовных наказания за одно преступление – государственную измену в форме оказания иной помощи, – выразившееся в совершении деяния в целях устрашения населения и в целях оказания помощи иностранному адресату в его деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации. Никаких других деяний, имеющих уголовно-правовое значение, российский гражданин не совершал. В приведенном примере имеется одно деяние, один объект преступного посягательства, один субъект и одна субъективная сторона. Следовательно, наказание должно назначаться только за одно преступление. Квалификация содеянного в указанных выше случаях по совокупности деяний не согласуется с законом. Таким образом, умышленное совершение российским гражданином деяний, объективно схожих с террористическим актом (ст. 205 УК России), диверсией (ст. 281 УК России), нарушением правил несения видов специальной военной службы (ст. 340–344 УК России) или иными преступлениями, предусмотренными Особенной частью УК России, для оказания помощи иностранному адресату в его деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации, кроме деяний, за совершение которых в Особенной части УК России предусмотрено наказание в виде смертной казни, образует только одно преступление – государственную измену в форме иного оказания помощи. Вместе с тем совершение российским гражданином в рамках оказания помощи иностранному адресату в его деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации, квалифицированного убийства, посягательств на жизнь государственного или общественного деятеля, на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование, на жизнь сотрудника правоохранительного органа, актов геноцида должно оцениваться по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 275 УК России и ч. 2 ст. 105, ст. 277, 295, 317, 357 УК России соответственно. За совершение данных преступлений предусмотрено максимальное наказание в виде смертной казни. 

About the authors

V. I. Mikhailov

The Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation; Faculty of Law, Financial University under the Government of the Russian Federation

Author for correspondence.
Email: vim2007@yandex.ru
Russian Federation

References

Supplementary files