Том 29, № 2 (2025): СОВРЕМЕННОЕ ОБЩЕСТВО И СОЦИАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ

Исследование посвящено социально-философским аспектам безопасности, оценке ее метафизических и экзистенциальных аспектов и рассмотрению того, как экзистенциальные угрозы меняют философские взгляды в современном обществе. Актуальность данного исследования подчеркивается насущной необходимостью понять, как традиционные и нетрадиционные угрозы безопасности - от военных конфликтов до киберпреступности и изменения климата - влияют на общественные структуры и индивидуальные свободы. Статья подчеркивает пересечение социальных структур и безопасности, показывая, как безопасность используется различными акторами, включая правительства, для контроля или влияния на социальную динамику. Более того, в статье подчеркивается, как репрезентация СМИ и общественный страх могут влиять на принятие политических решений, призывая к критическому изучению того, как конструируются дискурсы безопасности и чьим интересам они служат. Интегрируя социально-философские перспективы, данная работа создает основу для понимания безопасности как многогранного явления. Примечательно, что данное исследование подчеркивает роль культурных, психологических и этических аспектов в формировании общественного понимания и политических реакций на угрозы безопасности. Основные выводы показывают, что современная безопасность не может быть определена узко; скорее, она требует комплексного подхода, охватывающего политические, экономические, социальные и экологические соображения, а также переоценки традиционных моделей безопасности для решения современных проблем, таких как угрозы кибербезопасности и цифровая этика. В конечном счете данная работа доказывает необходимость междисциплинарных подходов к разработке современных стратегий безопасности, эффективно реагирующих на изменчивую динамику международной повестки дня.

В исследовании анализируется понятие социокультурного кода, имеющее недостаточную определенность в современном социально-гуманитарном знании. Предлагается авторская интерпретация этого понятия, опирающаяся на методологию философского персонализма, представляющего личность в качестве источника относительно свободной и творческой духовно-практической деятельности, продуктом которой становится культура, в свою очередь оказывающая существенное влияние на становление личности. Аргументируется целесообразность понимания социокультурного кода в качестве совокупности мировоззренческих констант, как осознаваемых личностями, так и подсознательных. Уточняется соотношение понятия социокультурного кода с такими уже ставшими традиционными для социальной философии понятиями как «общественное сознание», «мировоззрение», «менталитет». Авторы приходят к выводу о том, что понятие социокультурного кода по своему объему является промежуточным между менталитетом и общественным мировоззрением: оно шире первого, но у же второго, поскольку общественное мировоззрение может включать в себя и не константные элементы, быстро трансформирующиеся или даже исчезающие в социально-историческом времени. Отмечается, что понятие социокультурного (культурного) кода непосредственно относится к сфере обеспечения национальной безопасности, и на это указывает его использование в Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года, в которой ему придается преимущественно мировоззренческое значение. Утверждается безосновательность отнесения даже некоторых элементов социокультурного кода к априорным, врожденным качествам представителей той или иной общности, поскольку все его элементы без исключения имеют апостериорный характер, проявляясь как свойства личностей, формирующиеся в процессах их социализации и инкультурации. Признание принципиально апостериорного характера как социокультурного кода, так и общественных менталитета и мировоззрения, по мнению авторов, позволяет нам избавиться от иллюзорного упования на природу вещей и всерьез акцентировать внимание на воспроизводстве культуры как важнейшем факторе обеспечения национальной безопасности, которое с необходимостью должно включать в себя помимо мер по укреплению политического и экономического суверенитета также комплекс действий, направленных на поддержание преемственности общественного сознания.

В исследовании раскрывается сущность социетальной безопасности, ее отличия от других видов безопасности, кризисный менеджмент как область применения концепции социетальной безопасности в анализе социальных феноменов. Работа механизмов обеспечения социетальной безопасности показана на примере формирования устойчивости сообществ к стихийным бедствиям. Для этого исследован процесс урегулирования последствий наводнений в Германии и Чехии. Метод исследования - описательный тип кейс-анализа, им выявлены различия двух стран в процессе формирования устойчивости сообществ к риску стихийных бедствий. Авторы делают вывод, что Германия и Чехия не просто обладают разным объемом социального, экономического, человеческого и физического капитала как совокупного ресурса создания устойчивости обществ. Наличие ресурсов для разрешения кризисов и обеспечения социетальной безопасности в условиях природных катаклизмов не является достаточным условием решения проблем. Ключевое отличие Германии и Чехии в политике кризисного менеджмента заключается в выстраивании баланса стратегий мобилизации и эксплуатации ресурсов. Этот баланс является необходимым условием формирования устойчивости сообществ к рискам. Чехия делает акцент на стратегии мобилизации, а Германия - на стратегии эксплуатации ресурсов. По мнению авторов, этот дисбаланс и сообщает расхождения в политике обеспечения социетальной безопасности ФРГ и Чехии по формированию устойчивости обществ к риску наводнений. Авторы делают вывод, что способов восстановления баланса двух стратегий управления ресурсами в политике социетальной безопасности Германии и Чехии не просматривается в краткосрочной перспективе. Подчеркнуто, что важно сформировать рабочую схему взаимодействия разных органов власти, отслеживать проблемы и решать их комплексно. В противном случае перекос в возложении ответственности за кризис и отсутствие отлаженных механизмов обеспечения социетальной безопасности может нести экзистенциальную угрозу для сообществ. В исследовании также подчеркнута важность угрозы природных катаклизмов и для государства. Пренебрежение менеджментом последствий наводнений или недостаточной проработкой механизмов их предупреждения может обернуться повышением уровня недоверия населения к государству и росту недовольства, что может создать еще один кризис, на этот раз политический. Такой взгляд на проблему позволяет подчеркнуть важность социетальной безопасности и ее места в обеспечении благополучия и процветания обществ.

Авторы, основываясь на материалах исследования сообществ геймеров, анализируют риски деконструкции этнической, религиозной и гендерной идентичности для современного российского общества. Феномен виртуальной личности рассматривается в рамках философско-антропологической парадигмы с учетом актуального социального контекста и возможных перспектив. С привлечением методологических принципов феноменологической редукции Э. Гуссерля, а также социального конструкционизма П. Бергера и Т. Лукмана и теории социального поля П. Бурдье описывается сущность новой геймефицированной личности, механизмы конструирования социальной реальности представителями сообщества геймеров, которые выступают агентами хабитуализации нового типа социального пространства - виртуальной реальности. Анализируя типовые фреймы межличностного и внутригруппового взаимодействия, изложенные в форме интервью, авторы приходят к выводу о том, что «традиционные» типы самоидентификации посредством отождествления с этнической или религиозной группой теряют в исследуемой среде не только актуальность, но и функцию поддержания «Я-структуры». В то же время онтология игры часто актуализирует виртуальную маскулинность в гипертрофированной форме, которая может скрывать ее компенсирующий характер. Таким образом, феномен виртуальной личности приобретает все более массовый и «реальный» характер. Сообщество геймеров в данном случае лишь один из наиболее ярких примеров подобных социальных трансформаций. При этом угасание традиционных идентичностей в сочетании с интериоризацией латентных нарративов, заложенных в сюжеты большинства игр зарубежными разработчиками, повышает риски эрозии такого сложного социокультурного пространства, каким является современное российское общество, и бросает вызов социальной безопасности страны.

В предлагаемом исследовании рассматривается одна из наименее известных рецепций кантовской мысли в русской философии: представления о фигуре «монструозного Канта» в работах Я.Э. Голосовкера. Актуальность данного исследования связана не только с малой доступностью и слабой исследованностью наследия последнего, но и с одновременным своеобразием его трактовки философии Канта и созвучностью этой трактовки общему пониманию оснований философии Канта в русской религиозной философии. Задачей статьи является восполнение пробела в кантоведческих исследованиях, посвященных русским рецепциям кантианства и одновременно прояснение вопроса об адекватности предложенной Я.Э. Голосовкером трактовки образа Канта наиболее известным из этих рецепций и самому кантовскому наследию. Выдвигается общий тезис о том, что несмотря на схематичность и даже «карикатурность» (по выражению самого Я.Э. Голосовкера) предложенного образа, он отражает те черты и аспекты кантовской философии, которые оказываются наиболее существенными для русских религиозных философов. Подчеркивается, что образ Канта-чёрта с его «карикатурной философией» принципиально отличается Я.Э. Голосовкером от Канта-софиста (истинного Канта) и имеет важное методологическое значение при прояснении связи гносеологических и этических оснований русской религиозной философии и ее специфического онтологизма.

На формирование философских взглядов А. Камю огромное влияние оказал Ф. Ницше. Авторы исследования анализируют несколько аспектов данного влияния. В поле зрения попадает концепция «смерти Бога» Ницше и ее отражение в философии Камю, прежде всего в его ключевом понятии - понятии абсурда. Авторы приходят к выводу, что философия абсурда Камю в определенном смысле может рассматриваться как последовательное развитие ницшеанской идеи «смерти Бога», выведением всех следствий из нее. Также параллель во взглядах двух философов можно проследить в двух других аспектах - в концепции вечного возвращения Ницше и ее своеобразного воплощения в образе Сизифа у Камю, а также в ницшеанской идее трех превращений духа и ее преломлении в идеи бунта Прометея. Авторы приходят к выводу, что в случае первого аспекта мы можем говорить о значительном сходстве и параллелизме идей двух мыслителей. Однако второй аспект - идея трех стадий развития духа Ницше и идея бунта Камю, как он предстает в образе Прометея, демонстрирует серьезное расхождение между ними. На третьей стадии развития духа - стадия ребенка - дух переходит от отрицания к созиданию новых ценностей, однако этот процесс может быть охарактеризован как активный нигилизм. Этот процесс подразумевает бескомпромиссное отбрасывание, разрушение старых ценностей, что и становится основанием для формирования новых. Такая позиция неизбежно подразумевает безграничную свободы отдельного индивида, того избранного, который и способен подняться до этой высоты духовного развития. Такая позиция является ответом на «смерть Бога». Бунт Камю также является ответом на абсурд. Но он имеет своим истоком не абсолютную свободу индивида, а чувство солидарности. Он рождается из стремления помочь другим людям, улучшить их положение, из стремления к общему для всех людей благу. Такой бунт не может быть неограниченным, напротив, он подчинен закону меры, соразмерности разрушения и привносимого блага.

Напряженное сосуществование традиционных практик повседневности и их трансформированных моделей, привнесенных цифровыми технологиями, представляет собой проблему первостепенной актуальности. Цель исследования состоит в философском осмыслении сдвигов повседневного существования, указывающих на дисбаланс в соотношении «пре-цифровой» и цифровой повседневности. Анализируются три взаимосвязанные тематические линии. Первая предполагает рассмотрение особенностей динамично меняющейся ситуации цифрового бытия и тенденций «сращенности» когнитивного потенциала человека с интеллектуальными устройствами. Внимание обращено на особенности виртуальной рациональности, основанной на замещении собственных усилий индивида алгоритмизированными решениями и изменении познавательных подходов. Вторая связана с опорой на семантику понятий: мультизaдачность, Большие данные, алгоритмическая ответственность, прокси-культура, Метавселенная, размывающая границы виртуального и реального. Третья тематическая линия, привлекая наследие А. Щюца, Г. Гарфинкеля, И. Гофмана, Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, нацелена на анализ традиционных повседневно-обыденных паттернов, указывающих на самодовлеющую связь стабильности, вращающееся вокруг насущных потребностей целеполагание, стереотипы и слабо отрефлексированные схемы мышления. Методологическая стратегия, позволяющая выявить особенности новой ситуации в условиях цифровых трансформаций, опирается на сравнительный анализ, метод сборки и на нацеленный на обнаружение противоречий диалектический метод. К основным положениям, обоснованным в исследовании, относится, во-первых, утверждение, что, «самопонятность» повседневных жизненных практик, направленных на сохранение «самодовлеющей связи стабильности», сочетается с признанием повседневной креативности. Во-вторых, заключение о том, что постоянно обновляющиеся цифровые интеракции требуют радикального перехода к новым «навыко-образующим формам», обусловливая тем самым конфликт с повседневностью, предпочитающей репрезентации устоявшегося и типического. Автор приходит к выводам о технологическом «расщеплении» повседневности, показывая, что возросшее чувство беспомощности перед усложняющимися задачами компьютерных интеракций на фоне доверия машинным алгоритмам ведет к цифровому отчуждению. Отличие исследования состоит в обосновании того, что сужение ареала «непосредственной достоверности опыта» и реальных межличностных контактов оттесняет способ восприятия действительности в зону безрефлексивности. Распространенное в цифровой повседневности делегирование индивидуальных полномочий интеллектуальным системам, т.е. практика «прокси» - «действий по доверенности», демонстрирует процесс замещения субъектности, когда контакт с реальным физическим лицом становится необязателен.

С момента своего появления программа создания искусственного интеллекта опиралась на позитивистскую, антипсихологическую философскую парадигму, в которой чисто физикалистское описание процессов мышления предполагало адекватное моделирование их с помощью релевантных задачам и целям логических машин, например, Тьюринга (60-70-е годы). Оптимистические ожидания позитивных результатов сразу столкнулись как с собственно техническими трудностями, так и со сложностями чисто концептуального характера. Однако когда появилась насущная проблема философского пересмотра базовой парадигмы ИИ, теория сознания и мышления Канта всерьез не рассматривалась и подверглась критике в 90-е годы. С 2000-х годов мы видим впечатляющие успехи применения искусственных нейронных сетей с архитектурой глубокого обучения в области моделирования мышления и сложных биологических процессов. Казалось, что основная цель программы ИИ - достижения сильного ИИ, просто вопрос времени. Но непосредственная реализация концепции коннекционизма в работе с большими объемами ассоциативных и нечетких массивов информации оказалась в целом неэффективной в области представления интеллектуальных способностей сознания, особенно в репрезентации высокоуровневых знаний и точной обработке символьной информации, т.е. высших когнитивных способностей. Тогда же некоторые специалисты по ИИ и когнитивные философы обратились к философии сознания Канта, в которой была воплощена такая трансцендентальная организация макроархитектуры интеллектуальной системы, которая обладает действующей познавательной активностью, но не соответствует современным представлениям о различных механизмах обработки входных и выходных данных в когнитивной системе. Такое познание принципиально активно, поскольку оно является продуктом синтеза способности продуктивного воображения. Для выявления данной макроархитектуры применяется кантовский трансцендентальный метод, который состоит в том, что трансцендентальная архитектура любого сознания создается не в результате эмпирических исследований интеллектуальных человеческих способностей, функционирования мозговых процессов или достижений эволюционной биологии, а конструируется исходя из априорных условий самой возможности ее существования. Этот кантовский метод призван выявить априорную структуру сознания, изоморфную любому рационально познающему субъекту. В исследовании рассматривается то, что может предложить ИИ и когнитивным наукам философия Канта.

В исследовании свобода рассматривается как философская проблема. Философское понимание свободы позволяет рассматривать ее как умозрительную идею или идеальную конструкцию, лежащую в основе ее многочисленных проявлений, так и жизненную практику в рамках социальной и духовной жизни, в том числе политики, религии и культуры. Представляется, что сущность свободы нельзя понимать, как простую механическую совокупность различных и не всегда связанных, разрозненных идей, точек зрения, учений. Важно иметь в виду, что множественные и различные смыслы свободы, как правило, взаимосвязаны. Вопрос о природе свободы есть вопрос о ее философском понимании. Отмечается, что свобода как философская проблема есть не только особая ценность, духовное качество, внутренняя необходимость, экзистенциальное состояние, но и концепт, который лежит в основе ее исторического и метафизического понимания. При этом отмечается, что природа человеческой свободы воли отражает как внутреннее духовное состояние человека, так, и реакцию на влияние внешних факторов. Свобода как ценность, ради который люди идут на смерть, олицетворяет самые высокие достоинства человека, то есть свобода оказывается целью человеческого развития. Философские основания свободы как внутренней необходимости «во имя свободы» предполагают, как рефлексию «ответственности» за свободу, так и понимание ее как особой духовной ценности. В основе исторической практики понимания свободы лежали поиски ее природы в ситуациях выбора как преодоления необходимости, с одной стороны, так и преодоления принуждения, с другой. Кроме того, важно было понимание свободы как обретение независимости и преодоление несвободы. Поэтому особое значение имели гражданские свободы и права человека, а также как системы управления по развитию, сохранения индивидуальных свобод и обеспечения благополучия общества в рамках сложного взаимодействия между индивидуальными правами и групповыми общественными интересами. Социальные аспекты свободы проясняют роль культурных представлений в поощрении или препятствовании индивидуальной автономии. Отмечаются этические связи между свободой и концепциями морали. Рассматривается взаимодействие между моральными обязательствами, нормами общества и индивидуальным поведением в рассуждениях об этических последствиях свободы.

Информационные технологии, процессы глобализации, активные миграционные процессы, политические конфликты и другие факторы трансформируют современный мир, заставляя общество адаптироваться в этих новых реалиях. Гражданственность является одним из тех понятий, содержание которых определяет связь между отдельным человеком и его государством и нацией. Гражданская идентификация непосредственно связана с самоидентификацией личности. С одной стороны, глобализация, а с другой стороны, мировая политическая нестабильность актуализируют проблемы гражданственности, заставляя обратиться к анализу содержания самого понятия. Целью работы является рассмотрение различных толкований понятия «гражданин» и «гражданственность» как в отечественных, так и в зарубежных исследованиях. Контекстный анализ высказываний мыслителей, педагогов, общественных деятелей XVIII века - эпохи распространения понятия «гражданин» в России - позволил увидеть каким образом происходило формирование содержания понятия в российской традиции, прояснить его неоднозначность в процессе наполнения дополнительными значениями и смыслами. Проведенный анализ показал, что понятие гражданственности в российском контексте имеет исторически сложившиеся специфические коннотации, связанные с мировоззренческими константами российского народа, включением в его содержание нравственно-емких качеств личности. Несмотря на смену эпох и некоторые смысловые изменения, сохраняется преемственность понимания гражданственности в российской педагогической традиции. Опора на исторически сложившееся содержание базовых для общества понятий, к которым относится гражданственность, подкрепленное общими мировоззренческими смыслами, передаваемыми из поколения в поколение, обеспечивает стабильность общества. Раскрытие содержания понятий «гражданин» и «гражданственность» необходимо для определения целей и задач программ, направленных на гражданское воспитание.

Работа Акселя Хоннета «Право на свободу: набросок демократической нравственности» (2011) представляет собой оригинальную попытку синтеза: ее можно рассматривать как классическую работу по политической философии и как программу обновления критической социальной теории. С тех пор как он написал эту книгу, он читал лекции о философии социальной свободы в связи с некоторыми основными идеями книги. Изучение этих лекций позволяет нам больше сосредоточиться на философском аспекте книги и проанализировать ее в контексте классической философской традиции. В своем исследовании я в общих чертах описываю этот политико-философский профиль, реконструируя ход мыслей, с помощью которого Хоннет разрабатывает теорию «социальной свободы». Согласно моему предположению, мы можем наблюдать появление политического философа, который переосмысливает аргументы классических политических философов в очень инновационном ключе. В то же время, реконструируя его теорию, можно отметить некоторые слабые стороны синтеза Хоннета. Обращаясь к классической философской традиции, Хоннет вступает в противоречие с программой, на основе которой он надеется добиться обновления критической теории, основанной на «диалоге» и социальном анализе. В этом исследовании я сравню критическую социальную теорию Акселя Хоннета в том виде, в каком она изложена в этой работе, с его критическими предположениями, изложенными в его более ранних работах. Я также подвергаю критике, с точки зрения развивающегося мыслительного процесса, проведенный Хоннетом анализ социальных патологий в связи с концепцией «закона» и концепцией «негативной свободы».

В рамках данного исследования рассматривается феномен серых зон на примере военной и экономико-правовой сфер с использованием системно-коммуникативного подхода, возникающий на основе социальной теории Никласа Лумана. Автор анализирует природу серых зон, их историческую эволюцию и современное значение в условиях глобализации и технологического прогресса. Утверждается, что серые зоны часто служат катализаторами общественных изменений и требуют комплексного подхода для их понимания и регулирования. Новизна работы заключается в том, что впервые предпринята попытка семантической унификации понятия «серой зоны» через призму системно-коммуникативной теории Лумана, с обоснованием возможности ее применения в разных функциональных системах общества. Автор утверждает, что серые зоны представляют собой области неопределенности, а именно, совокупности разнородных коммуникаций, не участвующих в воспроизводстве (аутопойезисе) социальных систем. С опорой на системно-коммуникативный подход серую зону можно рассматривать как нечто, что социальная система не может проинтерпретировать в логике собственных коммуникаций. Автор подчеркивает важность системного анализа для выявления структурных и функциональных проблем, связанных с серыми зонами, и предлагает методы их исследования и классификации. Также обсуждаются способы использования системно-коммуникативного подхода для более глубокого понимания сложных взаимодействий между различными социальными системами. Делается вывод, что унификация понятия серой зоны способствует более эффективной коммуникации и сотрудничеству между специалистами различных областей, а также улучшает разработку политик и образовательных программ.

Рецензия посвящена первому тому работ Сергея Леонидовича Рубинштейна из планируемого трехтомного собрания его сочинений; основная цель издания - фундирование представления о творчестве философа как о едином пути на основе взаимодействия философии и психологии в разработке основных проблем, связанных с пониманием человека. Творческий путь мыслителя подтверждает факт необходимости работы в сфере философских оснований науки, поскольку логика любой области знания, педагогики ли, психологии ли, задается извне. Исторически сложившийся вопрос о роли тела и психики, их взаимосвязи в жизни человека, в XX веке решался психологами, философами и физиологами обособленно: отсюда важность труда С.Л. Рубинштейна «Человек и мир», включенного в первый том издания, обусловленная тем, что в этой книге онтологическая антропология разрабатывается основателем научной школы - признанным авторитетом как в области психологии, так и философии. Рассмотрена сущность онтологического подхода С.Л. Рубинштейна, основанная на принципе единства в многообразии и многокачественности бытия, отмечена оригинальность философской мысли, отождествляющей этику с онтологией, которая, в свою очередь, является объединяющим системным основанием всех аспектов философского анализа.