Картографирование как инструмент исследования локальной топонимической системы

Полный текст

Введение

Топонимика как наука возникла и развивается на стыке трех дисциплин: лингвистики, истории и географии. При признании приоритетной роли лингвистики (обусловленной тем, что топонимы – это лексические единицы языка) важно учитывать значимый аспект: эти слова номинируют объекты, привязанные к местности и отражающие ее особенности, поэтому использование методов географии позволяет глубже проникнуть в природу топонимов и извлечь из них существенную информацию.

В центр внимания исследования вынесена проблема картографирования локальных топонимических систем, под которыми понимается совокупность топонимов, описывающих пространство вокруг деревни ‒ того типа сельских поселений, в котором прежде всего бытует традиционная топонимия, собираемая в экспедициях. В условиях Карелии и Русского Севера это, как правило, сложившийся исторически куст (или гнездо) деревень, объединяемых общим названием. Однако своей топосистемой обладают также одиночные поселения и ряд поселений некоторой локальной местности (например, бассейна реки или озера). Среди основных параметров системности выделим бытование топонимов на определенном языке, в рамках определенной территории, с определенным набором структурных и семантических признаков. Системные отношения просматриваются также и на более детальном уровне: например, именно здесь, в локальной топосистеме, на микротопонимном уровне складываются отношения бинарной оппозиции или метонимии.

Несмотря на то, что самой естественной формой бытования локальной топосистемы является совокупность топонимов, описывающая пространство вокруг поселения, возможны и другие разновидности пространственно ограниченных комплексов. Относительно Карелии таковой может быть система именований островных архипелагов, речных бассейнов или их участков, привязанных к дороге объектов. Самое важное – это система внутренних связей, которая формируется в ходе номинации.

Хотя локальные топосистемы активно исследуются, их потенциал не до конца исчерпан. Продолжением их изучения может стать картографирование, т. е. представление (микро)топонимов не в виде списка, а в виде карты, демонстрирующей локализацию объектов номинации в пространственных взаимоотношениях. Данный метод прост, однако редко используется по определенным обстоятельствам:

1) труднодоступность топографических карт крупного масштаба, позволяющих фиксировать микротопонимию. Сегодня открытыми для использования являются карты километрового масштаба (1 см = 1 км). Они не вполне удобны для нанесения микротопонимов, но допустимы, особенно в условиях севера, где поселения привязывались преимущественно к озерам и рекам, а земледельческие угодья традиционно были представлены отдельными, разбросанными в окрестностях поселения участками;

2) отсутствие опыта работы с картой у собирателей, а также навыков чтения карт у информантов. Однако эта причина не бесспорна: культура севера предполагает умение ориентироваться на местности и развитое пространственное мышление, информанты нередко сами рисуют собирателям карту-схему места, изображая, например, абрисы озер, очертания речных побережий или дорогу от одного поселения к другому с последовательно привязанными к ней топонимами. При этом картой умеют пользоваться как мужчины, так и женщины.

Цель статьи – продемонстрировать эффективность картографирования, применяемого в ходе сбора полевого материала, для исследования процессов номинации внутри локальной топосистемы.

 

Обзор литературы

Метод картографирования относится к традиционным методам, применяемым в топонимических исследованиях. Основные подходы, связанные как с технической, так и с собственно лингвистической стороной картографирования, были заложены еще в трудах основателей российской топонимики [1]. Наиболее широкое воплощение в науке нашло выявление ареалов топонимов – определенных формантов, топооснов, топонимных моделей. Убедительны результаты использования топографических карт, дающие возможность соотнести собственно лингвистические гипотезы с реальными физико-географическими характеристиками объектов, в аргументации этимологии топонимов [2; 3]. Наработан первый опыт создания региональных топонимических атласов – серии карт, на которых представлены отдельные топонимические факты внутри региона^[1]. Исследовалась динамика развития топонимии, а также описываемых топонимикой явлений с применением разновременных карт [4; 5]. Получены значимые результаты по локализации исторических топонимов, содержащихся в письменных источниках, в том числе по историческим и современным финно-угорским территориям [6‒8]. Интересный опыт картографирования ойконимов предложен в Мордовии, где на Геопортале «Природное и культурное наследие Мордовии. Путешествуем с Русским географическим обществом»^[2] отмечено около 3 тыс. ойконимов и более 1,5 тыс. наименований рек/ручьев с привязкой объектов к карте, с представлением краткой топонимической, исторической, геоэкологической информации. Хотя этот проект не преследовал собственно топонимические цели, он, безусловно, полезен для решения топонимических задач. Результаты применения картографического метода успешно использованы для реконструкции истории заселения Беломорской Карелии [9] и Белозерья [10]. В Карелии с опорой на картографирование реализован опыт исследования роли моделей в процессе номинации географических реалий [11].

Несмотря на наличие работ, посвященных исследуемой проблеме, практика сплошного картографирования на уровне первичного сбора полевого материала не получила широкого применения в силу отмеченных выше причин.

 

Материал и методы

Материалом исследования является Картотека топонимов Карелии, хранящаяся в архиве Института языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН. Уже более полувека она пополняется результатами полевых сборов географических названий и включает около 300 тыс. топонимических карточек, при этом в ходе полевых экспедиций топонимы картографируются, т. е. наносятся с помощью информантов на крупномасштабные топографические карты. Далее информация переносится в специальный ресурс «ТопКар – Топонимия Карелии»^[3], который дает возможность отображать топонимы на электронных картах OpenStreetMap. На этапе создания ресурса была решена задача автоматической привязки микротопонима к поселению, однако возможна и более точная привязка, над чем сейчас ведутся работы. На данный момент точную привязку к карте имеют около 10 тыс. микротопонимов, которые и послужили материалом для подготовки статьи. В соответствии с заявленной проблемой основным методом исследования выступает картографирование. Для описания результатов его применения привлекаются методы исторической фонетики, этимологической реконструкции, семантического анализа.

 

Результаты исследования и их обсуждение

В статье представлено несколько карт, демонстрирующих потенциал закартографированной топонимии локальной территории для анализа определенных закономерностей: как собственно топонимических и языковых, так и шире – этноязыковых и историко-культурных. Они доказывают, что карта – это не только визуализация, но и инструмент для исследования и извлечения информации. Рассмотрены три позиции, в которых может быть реализован потенциал картографирования.

1. Метод сплошного картографирования эффективен при решении собственно топонимических задач, в частности проблемы номинации. Именно в рамках локальной территории возникает и существуют бинарная оппозиция и топонимическая метонимия, образуются другие микрокомплексы топонимов, связанных между собой и отражающихся на топонимической карте. Нанесение полевых данных на топографическую карту способствует извлечению информации пространственного характера и стимулированию пространственного видения, важного для понимания процесса номинации.

Показательно в этом контексте нанесение на карту топонимии окрестностей сел Карельского берега Белого моря (Колежма, Вирма, Сорока (совр. г. Беломорск) и Шуерецкое)^[4]. Картографирование однозначно рисует картину жизни, полностью развернутую в море; вся топонимия сосредоточена вдоль прибрежной акватории. Морское побережье с заливами, мысами, островами и лудами топонимически представлено сотнями названий, в то время как обширные пространства на материке, за исключением приустьевой части рек, впадающих в море, практически не поименованы, т. е. не освоены или малоосвоены. Почти нет топонимов вдоль автомобильной дороги, объединившей прибрежные поморские села, поскольку она была проведена недавно, в XX в., а традиционные связи осуществлялись по морю.

Карта дает возможность обозначить центр, точку отсчета для локальной топосистемы (или «позицию наблюдателя»^[5]). Естественно, что позиция номинатора в большинстве случаев закреплена за поселением (рис. 1). На рисунке 1 представлена карта в формате OpenStreetMap, сконструированная программой на основе материалов, внесенных в топонимический корпус.

 

Р и с. 1. «Дорожные» топонимы д. Шайдомы

F i g.  1.  The “Road” Toponyms of the Village of Shaidoma

Источник: карта сконструирована программой Open Street Map.

Source: The map was constructed by the Open Street Map program.

 

На рисунке изображена карта топонимии небольшой деревни Шайдомы близ Онежского озера. На ней представлены названия заливов Шайдомозера, которые ориентированы в направлении деревень, вынесенных в названия губ: Семчезерская, Карташевская, Лижмозерская, Кондопожская, Горская. За топонимами скрывается не просто направление, а информация о дорогах (чаще всего зимниках), которые шли через названные заливы в соответствующие деревни. Однако иногда ситуация не так однозначна, поскольку не всегда, согласно данным карты, точкой отсчета является населенный пункт. Для двух представленных названий заливов объектом-ориентиром выступает дорога.

Шунгский Берег – название мыса на северном берегу озера, указывает на старинное заонежское село Шуньга, которое находится, однако, не на севере от д. Шайдомы, а на юге. Наименование мыса в данном случае обозначает, что точкой отсчета является дорога, от которой шел зимник на мыс озера, выходил через озеро на д. Шайдому, а далее ‒ на юг по Шунгской дороге. Можно предположить, что именно этим путем ездили на знаменитую зимнюю Шунгскую ярмарку жители поселений из внутренних областей Карелии.

Начало пути, точкой отсчета которого была не деревня, демонстрирует и название соседнего залива – Лоунатгуба (современные жители иногда называют ее Лунной губой, без оправданной мотивации). В основе микротопонима карельское lounat ‘юго-запад’ (иногда ‘запад’ или ‘юг’)^[6]. Губа находится на северной оконечности озера; преодолев его, из губы можно выйти на его юго-западный берег, где находится исток р. Шайдомки – главного водного пути, выводившего в Онежское озеро. Этим и мотивировано название залива.

В отличие от побережья Белого моря, где сухопутная дорога топонимически почти не прописана (не учтена в традиционной пространственной ориентации), здесь, в окрестностях Онежского озера, она важна. Дорога обозначена на старых картах, в том числе на одной из первых по территории Карелии – карте Акима Клешнина, 1728 г.^[7], и, вероятно, была включена в культурное пространство уже давно. Карта в данном случае позволяет визуализировать те детали использования пространства, которые без нее могут быть упущены; параллельно она оказывается важным инструментом для этимологической интерпретации топонимов, поскольку визуализирует пространственную ситуацию, мотивировавшую происхождение топонимов.

2. Извлечение этнокультурной информации, а именно языковой мены.

На рисунке 2 показано сплошное картографирование микротопонимии с. Вырозеро в русском Заонежье – около 150 нанесенных на карту названий на территории 4×4 км. Село отмечено в качестве довольно разросшегося куста поселений, включающего около десятка одно- или малодворных деревень, уже в середине XVI в.^[8] При этом ключевые топонимы имеют карельские истоки, свидетельствуя о карельском происхождении первых поселенцев. Среди них само название поселения Вырозеро/Вирозеро, в основе которого карельское прилагательное viärä ‘кривой, изогнутый’^[9], адекватно характеризующее форму озера. С течением времени произошло обрусение всей заонежской округи, в том числе и Вырозера, а сплошное картографирование топонимии села позволяет реконструировать пространственную модель обрусения этой локальной территории.

 

Р и с. 2. Карта микротопонимии с. Вырозера

F i g.  2.  Microtoponymic map of the village of Vyrozero

Источник: топографическая карта. Масштаб 1:100 000.

Source: Topographic map. Scale 1:100,000.

 

Выявляется определенная пространственная дистрибуция в распределении топонимов с русскими и карельскими по происхождению топоосновами. Карельские топонимы помечены на карте красными знаками, русские – черными. Субстратная (карельская) топонимия лучше сохранилась на глухой западной окраине территории, входившей в зону жизнедеятельности (поля, покосы, лесные угодья) жителей, в то время как восточная, прилегающая к почтовой дороге, покрыта густой сеткой русских по своим истокам топонимов. Очевидно, именно дорога стала проводником русского влияния, привела новых поселенцев, в результате чего появились новые включенные в жизнедеятельность места и их уже русские названия. В прилегающей к дороге местности активнее происходила и смена прежних прибалтийско-финских топонимов на новые русские.

Карта демонстрирует еще один нюанс. Некоторые карельские островки сохранились вдоль местной реки с названием Калей (кар. *Kal’l’ioja ‘скалистый ручей’), где успели относительно рано хорошо закрепиться. Карельская топонимия осталась и в окрестностях исторического центра куста поселений Вырозеро – на озере, которое сейчас именуется вторичным названием – Ганьковское (по населенному пункту), но исторически именно оно именовалось Вырозером (или Вирозером). Позднее, вероятно, в XVIII в., центр был перенесен севернее, на оз. Никольское (по возведенной здесь церкви Николая Чудотворца). В результате архаическая карельская топонимия законсервировалась в старом погостском центре.

Важно подчеркнуть, что речь идет о микротопонимах, бытующих в рамках локального ареала – вокруг одного поселения или куста поселений. В результате глобальные процессы мены языка здесь довольно убедительно просматриваются на микроуровне, позволяя реконструировать отдельные их аспекты.

Сплошное картографирование имеет большой потенциал не только для заявленного сюжета языковой мены, оно также позволяет по остаточному карельскому ареалу реконструировать границы зоны хозяйственного освоения в карельский период истории этой микротерритории. Сплошное картографирование помогает разгадать ряд затемненных топооснов. Например, ойконим Рим или Римская вызывает по понятным причинам целый ряд народных интерпретаций. Однако картографирование, демонстрирующее взаимное расположение объектов именования, в совокупности с учетом закономерностей фонетической адаптации позволяет выйти на истинный мотив номинации: деревня располагалась на краю обширного болота, что на карельском языке звучит как rieme ‘болото, поросшее чахлым сосняком’^[10]. Именно эта лексическая единица и заключена в названии деревни еще с карельского этапа истории Заонежья, а само болото ныне именуется русским топонимом Залебежский Мох.

3. Сплошное картографирование – ресурс для этимологических исследований. Этот аспект вполне естественен в силу «географичности» топонимов. Взаиморасположение объектов, их форма, топографические особенности местности (т. е. все то, что отражает карта крупного масштаба) нередко отражаются в топонимах и становятся для исследователя инструментом расшифровки.

Это можно подтвердить примером локальной топосистемы, представленной именованиями островного архипелага, расположенного в заливе Ладожского озера Хийденселькя, в окрестностях г. Сортавалы (рис. 3).

 

Р и с. 3. Саамский след в топонимии Приладожья

F i g.  3.  The Sami trace in the toponymy of the Ladoga region

Источник: Атлас Республики Карелия. Масштаб 1:200 000.

Source: Atlas of the Republic of Karelia. Scale 1:200,000.

 

Островной архипелаг включает около двух десятков островов. Их названия свидетельствуют о том, что система складывалась на протяжении длительного времени, при этом неизбежно разрушались прежние системные связи и образовывались новые. Но остатки прежней системы еще можно обнаружить при помощи картографирования.

Ближние к берегу острова, в том числе самый крупный в архипелаге – Тулолансаари (Tulolansaari), имеют вторичные названия по наименованиям расположенных на них поселений, а отдаленные сохранили, хоть и в переработанном виде, более древний, саамский облик. Самый юго-западный остров называется Orjatsaari (Орьятсаари) < ^*Orjassaari (при -saari ‘остров’), подтверждая своей локализацией саамские истоки топонима: саам. oarji, oarjas ‘юго-запад’. Соответственно, Pellotsaari, согласно звуковому облику и локализации на краю островного архипелага, позволительно возводить к саам. bealjat, belljes ‘боковой, крайний’^[11]. При этом сохранению древних топонимов могло способствовать и их переосмысление в рамках карельского языка. Саамская топооснова в топониме Orjatsaari явно сближалась в народном сознании с кар. orja ‘наемный работник; раб, невольник’, а в Pellotsaari c кар. peldo: pellot (Pl.) ‘поле, поля’. Поэтому картографирование в данном случае выступает надежным аргументом в пользу исходной саамской этимологии, а в случае с основой Orjat- вносит свой вклад в давнюю дискуссию финляндских ономастов, выдвигавших разные версии ее истоков^[12].

Второй пример взят из области топонимической мотивации и связан с топоосновой Akka- (Gen. Akan-) ‘баба (бабий)’, довольно продуктивной в карельской топонимии. При том, что ее этимология прозрачна, мотивы ее появления затемнены и могут разниться в зависимости от разряда топонима. Существует устойчивая традиция рассматривать топооснову Akka- в прибалтийско-финской и саамской топонимии, особенно в именованиях возвышенных мест, гор, скал, как имеющую мифологическое содержание и связанную с традиционными верованиями [12]. Одна из интерпетаций – знак границы «женского мира», в пределах которого осуществлялась хозяйственно-экономическая деятельность женской части населения», – предложена Е. Л. Березович в ходе анализа микротопонимии Русского Севера^[13] [13]. Этот мотив частично присутствует и в карельской топонимии. В специальном исследовании «женской» топонимии Финляндии подчеркивается участие топоосновы в номинации маленьких по размерам и незначительных по функциям объектов, в основе лежит метафора с идеей подчиненного положения женщины в традиционном обществе, ограниченности ее социальных ролей [14]. Показателен в этой связи целый ряд вторичных слов сложной структуры с атрибутивным элементом akka (Gen. Akan), имеющих пейоративную семантику: akan/hammas ‘плохой неровный шов’ (букв. ‘бабий зуб’), akan/ilma ‘плохая погода’ (букв. ‘бабья погода’), akan/solmu ‘непрочный узел’ (букв. ‘бабий узел’), akan/virta ‘обратное течение, суводь’ и др.^[14] Картографический подход позволяет раскрыть еще один разворот в мотивировке «женских» топонимов – привязка их к объектам с боковым, окраинным расположением. Особенно наглядно эта особенность просматривается в именованиях небольших озер, расположенных около русла реки или сбоку, с краю от более крупных озер, как на представленной карте территории Средней Карелии (рис. 4), где озера Akkajärvi и Akanjärvi иллюстрируют такую ситуацию. Во множестве подобных примеров визуализирован тот же метафорический образ бабы, возникший в результате переосмысления ее «немагистральной, боковой» по сравнению с мужской роли в патриархальном обществе.

 

Р и с. 4. Топооснова Akka- (Akan-) в именованиях озер, расположенных на краю локальной озерной системы

F i g.  4.  The toponymic stem Akka- (Akan-) in the names of lakes located on the edge of the local lake system

Источник: Атлас: Карелия. Центральная часть. Масштаб: в 1 см 1 км. М.: Арбалет; 2005.

Source: [Atlas: Karelia. Central part. Scale: 1 cm in 1 km]. Moscow; 2005.

 

Предположим еще один возможный мотив появления «бабьих» топонимов, просматривающийся в именованиях целого ряда камней, луд и маленьких островков: Akan/kivi ‘Бабий камень’, Akan/luoto ‘Бабья луда’, Akan/suari ‘Бабий остров’ в собственно карельском языковом ареале. Народная традиция объясняет происхождение топонимов тем, что муж в наказание оставил на ночь / неделю / навсегда на камне, луде или острове свою сварливую жену. Вероятно, это одна из реминисценций известного сказочного сюжета о строптивой жене и ее укрощении^[15]. Реальная же основа номинации может быть обусловлена расположением островков или луд в местах, где образуется обратное течение или завихрение течения, обычно перспективных для рыбалки, т. е. реализован тот же образ, который представлен народным термином akan/virta ‘обратное течение, суводь’ [13]. Картографирование, проводимое в ходе сбора полевых материалов в селах на восточном побережье Белого моря, позволяет предполагать подобный мотив и в именованиях некоторых местных «бабьих» гидронимов. Так, место под порогом Lambilivo (c. Панозеро Кемского района) именуется Akankorva, букв. ‘бабье ухо’, и характеризуется образующимся здесь завихрением воды. Залив Бабгуба < кар. Akanlakši в обширной Кемской губе Белого моря помечает место, до которого доходит приливная морская вода во время ежесуточных приливов, а затем вместе с отливом уходит обратно. Отличительная особенность небольшого озера с названием Бабье Море на о. Лодейном в Кандалакшской губе Белого моря, рядом с берегом острова, состоит в том, что во время прилива в него попадает морская вода, уходящая в отлив. Другое Бабье Море – довольно обширный, закрытый на входе большим о. Великим морской залив Кандалакшской губы, своего рода озеро, которое соединяется с морем через два порожистых пролива у разных концов острова. При этом вход в Бабье Море и выход из него через эти мелкие, узкие проливы регулируется приливами и отливами. Два раза в сутки направление течения воды меняется на противоположное, образуя заметный по силе ток в связи с узким порожистым рельефом. Народная интерпретация связывает происхождение названий данных «морей» с тем, что в этих местах рыбачили женщины-поморки^[16]. Но значительная продуктивность топоосновы Akka- в прибрежной топонимии (названия рек, морских заливов, мысов) Белого моря наводит на мысль о том, что за ней может стоять и характерное для этих мест колебание воды в отливы и приливы (обратное течение), играющее заметную роль в жизни побережья.

 

Заключение

Картографирование материалов, составляющих локальную микросистему, дает возможность увидеть некоторые ее внутренние связи, поскольку номинирование происходит, как правило, в локальном пространстве, с учетом смежных топонимов. В этом контексте привлечение к сбору топонимии топографических карт, а также нанесение на карту полевых данных позволяет реконструировать саму ситуацию номинации. В частности, отчетливо выявляется маршрутное видение и стоящее за ним маршрутное освоение пространства. Картографирование также способно отразить локальный аспект языковой мены, оно заключает в себе большой потенциал для этимологической расшифровки топонимов, поэтому при всей трудоемкости и организационных сложностях опыт сплошного картографирования было бы полезно распространить на другие топонимические экспедиции.

Кроме того, картографирование имеет выход в практическую плоскость, а именно в коррекцию ошибочного написания топонимов в официальных источниках – на картах, в справочниках, дорожных указателях. Эта проблема остро стоит во всех национальных регионах страны. Наконец, топонимические карты локальных ареалов сами по себе представляют значительную ценность, сохраняющую память о традиционных территориях проживания и их использовании.

Исследования будут продолжены в рамках системы «ТопКар – Топонимия Карелии», которая позволяет осуществлять точную привязку названий к топографической карте и отражать их место в локальной топосистеме отдельных поселений или других пространственно ограниченных комплексов. Сплошное картографирование создает мощный ресурс для исследования номинации и этимологии топонимов. Оно найдет применение и в решении задач историко-культурного содержания.

 

УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

 

Кар. – карельский язык; саам. ‒ саамский язык.

 

ABBREVIATIONS

 

Kar. – Karelian language; Saam. – Sami language.

 

^[1] Гордова Ю.Ю. Топонимический атлас Рязанской области. М.; 2015. С. 48–74.

^[2] Интерактивная карта «Природное и культурное наследие Мордовии. Путешествуем с Русским географическим обществом» [Электронный ресурс]. URL: https://map.rgo.life/ (дата обращения: 20.01.2025).

^[3] ТопКар: Топонимия Карелии [Электронный ресурс]. URL: http://topkar.krc.karelia.ru (дата обращения: 20.01.2025).

^[4] Привязанные к карте списки топонимов можно автоматически сформировать на сайте ресурса «ТопКар: Топонимия Карелии».

^[5] Березович Е.Л. Русская топонимия в этнолингвистическом аспекте: Пространство и человек. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ»; 2009. 328 с.

^[6] Karjalan kielen sanakirja. Osa 3. Helsinki: SUS; 1983. (Lexica Societatis Fenno Ugricae XVI.). S. 164–165.

^[7] Ландкарта Олонецкого уезда с показанием города Олонца, погостов, монастырей, заводов железных и медных, деревень, рек, озера Онежского и других многих и часть Ладожского уезда. В: Атлас Всероссийской империи. СПб.; 1934.

^[8] Витов М.В. Историко-географические очерки Заонежья XVI‒XVII веков. Из истории сельских поселений. М.; 1962. 292 с.

^[9] Karjalan kielen sanakirja. Osa 6. S. 582‒583.

^[10] Karjalan kielen sanakirja. Osa 5. Helsinki: SUS; 1997. (Lexica Societatis Fenno Ugricae XVI.). S. 84‒85.

^[11] Álgu: Saamelaiskielten etymologinen tietokanta. Kotimaisten kielten keskus. URL: http://kaino.kotus.fi/algu/index.php (дата обращения: 20.01.2025).

^[12] Suomalanen paikannimikirja. Päätoimittaja Sirkka Paikkala. Helsinki: Karttakeskus; 2007. (Kotimaisten kielten tutkimuskeskuksen julkaisuja 146). S. 307.

^[13] Березович Е.Л. Русская топонимия в этнолингвистическом аспекте: Пространство и человек. С. 95.

^[14] Suomen murteiden sanakirja. Osa 1. Päätoimittaja Tuomo Tuomi. Helsinki: Kotimaisten kielten tutkimuskeskus; Valtion painatuskeskus; 1985. (Kotimaisten kielten tutkimuskeskuksen julkaisuja 36). S. 211–213.

^[15] Сравнительный указатель сюжетов: восточнославянская сказка. Сост. Л. Г. Бараг, И. П. Березовский, К. П. Кабашников, Н. В. Новиков. Л.: Наука; 1979. C. 226‒227.

^[16] Сент-Илер К.К. Отчет об экскурсии на Белое море студентов естественников Юрьевского университета летом 1908 года. Юрьев: Тип. К. Маттисена; 1908. 67 с.

Об авторах

Ирма Ивановна Муллонен

Уральский федеральный университет; Институт языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН

Автор, ответственный за переписку.
Email: irma.mullonen@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-5279-4880
SPIN-код: 3231-5653

доктор филологических наук, член-корреспондент РАН, профессор, ведущий научный сотрудник топонимической лаборатории кафедры русского языка, общего языкознания и речевой коммуникации; главный научный сотрудник сектора языкознания 

620002, Российская Федерация, г. Екатеринбург, ул. Мира, д. 19; 185910, Российская Федерация, г. Петрозаводск, ул. Пушкинская, д. 11

Список литературы

Дополнительные файлы