Why Are There Spots on the Moon? ‒ On the Issue of the Astronomical Codes of the Udmurt People

Full Text

Введение

Астронимический код является одним из самых архаичных кодов культуры. С момента возникновения человечества люди наблюдали за небесными светилами и пытались понять их природу. Астрономические знания использовались для навигации, предсказания сезонов и создания календарей. Они нашли отражение в мифах и легендах, обрядовых действиях и различных жанрах фольклора. В частности, у многих народов широко представлены астральные мифы ‒ древние повествования о созвездиях, звездах, планетах. Так, согласно эпосу «Урал батыр», из мрака водного хаоса появляется небо, а потом и его жены – Солнце и Луна [1]. Пятна на луне у башкир – это волк, бесконечно гоняющийся за косулей¹, тогда как у некоторых финно-угорских народов (марийцев, удмуртов), чувашей  они ассоциируются с девушкой с коромыслом. Созвездие Большая Медведица – это семь девушек-красавиц, которые вознеслись на небо, убегая от преследовавшего их Дия². В татарском фольклоре представлен мотив превращения людей в звезды [2].

Небесные тела наделялись сакральным значением: считалось, что исчезновение Утренней звезды, появление кометы являются предвестниками беды; падение звезды повсеместно означало чью-то смерть³ и др. Вышеперечисленное позволяет утверждать, что у древнего населения Приуралья существовали свои символические знаки, обозначавшие небесную сферу и ее обитателей.

По мнению ученых, в удмуртской культуре в средние века маркерами высшего яруса Вселенной выступали образы коня, лося, птицы, змеи, солнечные лики, солярные и лунарные знаки (животные-созвездия). В поздней удмуртской традиции связь с небесами обнаруживают у особых небесных или громовых камней (ин кӧльы, гудыри кӧльы), которые использовали для высекания огня [3]. Часть этих представлений в той или иной степени сохранилась в мифологической картине мира удмуртов.

В современном обществе астрономические символы и образы продолжают играть важную роль: они используются в литературе, дизайне, моде, рекламе и других сферах массовой культуры.

Основной целью исследования является определение роли лексической единицы толэзь ‘луна/месяц’ как культурного кода в традиционной и современной культуре удмуртов. Вслед за Е. П. Каргаполовым, культурный код мы рассматриваем как «сформированную на протяжении многих тысячелетий систему сигналов, высвечивающих “коридор/канал” пути жизни и творчества этноса, нации, народа, человека, и проявляющуюся в разных формах как на биологическом, так и на культурно-историческом и цивилизационном уровнях» [4].

Актуальность статьи обусловлена недостаточной изученностью культуремы, прежде всего ‒ с точки зрения функционирования исследуемого кода в малых жанрах фольклора, а также его отражения в современной культуре. Между тем выявление традиций и новаций исследуемого астронимического кода позволит определить творческий потенциал для его использования в современных условиях.

Обзор литературы

В современном удмуртском языке лексема общепермского происхождения толэзь ‘луна/месяц’ имеет несколько значений: 1) небесное светило; 2) календарный месяц; 3) мифологизированный космический объект, требующий особого почитания⁴. Учитывая последнее определение, исследуемый астроним является объектом изучения специалистов в области фольклористики, этнографии, археологии, литературоведения и искусствоведения.

Т. Г. Владыкина образ Толэзь-Мумы ‘Матери-Луны’ относит к числу главных среди природных праматерей: Шунды-Мумы ‘Матери-Солнца’, Ву-Мумы ‘Матери-Воды’, Гудыри-Мумы ‘Матери-Грома’ и др. По мнению ученого, «предшествование почитания луны солнцу в религиозной и мифопоэтической картине мира удмуртов отражено в отдельных явлениях языка, фольклора, религиозных культов, декоративно-прикладном искусстве»⁵.

Становление удмуртского народного календаря, в том числе и влияние лунных фаз на формирование аграрного культа удмуртов, подробно описано Т. Г. Владыкиной, Г. А. Глуховой и Т. И. Паниной в статье «Удмуртский народный календарь и сельский социум» [5].

В работах Т. И. Паниной и Т. Минниахметовой рассматривается влияние лунных циклов на проведение лечебных обрядов. Исследователи отмечают, что наиболее подходящим временем для их проведения считались периоды убывающей луны: «верили, что болезнь, как и луна, будет постепенно “убывать”/исчезать»⁶. Последние дни убывающей луны и несколько дней после полнолуния воспринимались как временной рубеж, который способствовал успешному лечению болезней с помощью заговоров⁷.

Структурно-семантические особенности фразеологических единиц, относящихся к тематической группе «Небесная сфера», в том числе и с компонентом толэзь ‘луна/месяц’, рассмотрены в трудах удмуртских лингвистов [6].

Отдельный цикл работ посвящен изучению узора толэзё ‘лунный узор’ в декоративно-прикладном творчестве удмуртов⁸.

Важную роль при изучении астронимических кодов играют исследования в области археологии и этнографии. Как подчеркивает Н. И. Шутова, самое раннее изображение восьмиконечной звезды (толэзё ‘лунный узор’) в Волго-Камском регионе относится к IX‒XIII вв. Обнаружено оно на костяном пряслице из раскопок А. П. Смирнова на Кушманском городище в бассейне р. Чепцы [3]. Учитывая, что с VII до середины XVI в. южная часть современных удмуртов находилась под властью волжских булгар и казанских ханов, появление данного узора в удмуртской культуре А.  Карпава рассматривает как результат тюркского влияния [7].

В области литературоведения также имеются научные труды, посвященные изучению образов Луны и Солнца в произведениях удмуртских писателей и поэтов⁹. В частности, Е. В. Пантелеева на материале поэтического творчества В. Ар-Серги делает вывод о том, что образы небесных светил «становятся элементом эмоционального параллелизма, отражают события не только внутреннего (экзистенциально-психологического, этноментального), но и внешнего (физического, социального) пространства» [8].

Астронимический код толэзь играет важную роль в формировании религиозно-мифологической картины мира удмуртов и широко представлен в современном обществе. Однако отсутствие комплексных подходов к исследованию указанного культурного кода способствует возникновению культурного дисбаланса: с одной стороны, толэзь как архаичный семиотический знак с его конвенциональными характеристиками, с другой – как элемент современной культуры, характеризующийся неконвенциональными признаками.

Материалы и методы

Материалом исследования послужили тексты малых жанров удмуртского фольклора, произведения художественной литературы, лингвистические материалы, извлеченные из Национального корпуса удмуртского языка (НКУЯ), лексикографические труды и альбомы по декоративно-прикладному искусству.

В работе был использован комплекс исследовательских методов: метод контекстного анализа и метод сплошной выборки, которые позволили определить структурно-содержательную сторону исследуемого астронимического кода; благодаря лексикографическому методу были уточнены значения базовых лексем, используемых в статье; применение описательного метода поспособствовало систематизации полученных результатов. Использование перечисленных методов позволяет на конкретных примерах рассмотреть особенности репрезентации астронимического кода толэзь ‘луна/месяц’ в социокультурном пространстве удмуртского народа.

Результаты исследования и их обсуждение

Луна – естественный спутник Земли, который можно увидеть невооруженным глазом ‒ обладает рядом особенностей, которые замечал даже первобытный человек, пытавшийся постичь ее тайны. Прежде всего, ночное светило всегда обращено к нашей планете одной и той же стороной вне зависимости от времени наблюдения. Причина – его вытянутая траектория [9]. Еще одна особенность Луны ‒ наличие темных пятен, которые стали источником зарождения многих мифов и легенд. Миф о девушке на Луне – один из самых распространенных астральных мифов. В удмуртской традиции известны его варианты. У девушки умерла мать, а ее отец вскоре взял себе в жены другую женщину. Девушке пришлось испытать много страданий. Однажды, в лютые рождественские морозы, мачеха отправила падчерицу к проруби за водой. По пути девушка не могла сдержать слез и попросила Луну забрать ее к себе. Она прыгнула в прорубь, и Луна забрала ее вместе с ведрами¹⁰.

Исследователь Г. Рохейм, ссылаясь на мифологические традиции разных народов Европы, Азии, Австралии, выделил более 40 сюжетов о девушке на Луне¹¹. Подобные представления есть и у народов Волго-Камья. Так, в марийском фольклоре существует мотив о Месяце, который влюбляется в идущую за водой девушку и приглашает ее к себе. Другой вариант легенды – невестка, повидавшая много зла от свекрови, была взята к себе Луной. По мнению исследователей, в этом повествовании показано единство космической и земной жизни, а небо всегда защищает того, кто страдает на земле¹².

В коми традиции защитником людей, претерпевших много горя в земной жизни, является месяц. Сюжет о девушке-сироте аналогичен. Мачеха выгоняет падчерицу ночью за водой. Месяц, вняв ее просьбам, забирает девушку к себе вместе с ведрами и коромыслом. По мнению коми исследователей, легенда перекликается с образами свадебной поэзии (месяц ‒ жених)¹³.

Интересно заметить, что в сербском фольклоре мотив месяц ‒ жених также является частотным; широко распространены тексты о женитьбе месяца на утренней звезде или земной девушке¹⁴. И хотя в удмуртской легенде не говорится о женитьбе (вероятно, этот момент утрачен), данный контекст имплицитно допустим.

Помимо мифологических сюжетов, астронимический код толэзь ‘луна/месяц’ представлен во многих малых жанрах удмуртского фольклора. Рассмотрим их подробнее.

Космогонические загадки. Космогонические загадки удмуртского народа свидетельствуют о влиянии архаичных мифологем на выбор вторичной номинации денотата. Так, Луна может быть представлена в следующих ипостасях:

а) репрезентация родственных отношений: например, луна и солнце, персонифицируясь, создают оппозицию брат ‒ сестра: Сузэрез братэз доры куное мынэ, нош братэз ватӥське¹⁵ ‘Сестра к брату в гости идет, а брат прячетсяʼ; или брат ‒ брат: Кык братъёс огзэс огзы сутыны туртто но уг быгато¹⁶ ‘Два брата друг друга догнать пытаются, да не могут’. В подобных загадках гендерная принадлежность луны и солнца неустойчива, так как они представлены и женскими, и мужскими образами: Кык кышноос огзы ӵукна султо, огзы ӝытазе султо¹⁷ ‘Из двух женщин одна утром встает, другая вечером встает’ и др. Интересно, что в контактирующем татарском языке для загадок также характерно наличие вторичной номинации с использованием терминов родства, однако в рамках мифологии татарского народа луна и солнце воспринимаются как муж и жена [10];

б) отражение социальных ролей: луна может играть роль пастуха: Одӥг пастух сюрс ыжъёсты возьма (толэзь но кизилиос)¹⁸ ‘Один пастух тысячи овец пасет’ (месяц и звезды); Бусы мертамтэ, ыжъёс лыдъямтэ, пастухез сюро (инбам, толэзь но кизилиос)¹⁹ ‘Поле не меряно, овцы не считаны, пастух рогатʼ (небо, звезды, месяц);

в) сравнение с отдельными пищевыми продуктами: небо может выступать в роли небесной печки, а луна и звезды – в роли различной выпечки: табаней (толстый блин из кислого теста, подают с соусом-подливкой зыретом), шекера (удмуртское национальное блюдо, маленькие шарики, прожаренные в говяжьем жире; один из видов обрядовых блюд осенне-зимнего календаря²⁰), юача (сдобная коврижка, приготовленная из овсяной муки и выпеченная на сковороде; пряженец, пряженик²¹), шанежек, перепечей, пирогов и др.: Гур шорын табань/юача, котыраз шекера (толэзь но кизилиос)²² ʻПосреди печи блин (юача), а вокруг – шекераʼ (луна и звезды); Гур тыр перепеч/пирог, шораз одӥг колды (шаньгиез) (толэзь но кизилиос)²³ ‘Полна печь перепечей (пирогов), посредине каравай (шанежка)ʼ (луна и звезды) и др.

Также луна может сопоставляться с караваем: Корка сигын палэс нянь (пал сукыри) (толэзь)²⁴ ‘На чердаке (початый) каравайʼ (луна); Пересь кышнолэн корка йылаз нянь сукыри ошкем. Пуныос уто, уто но – уг сузё (толэзь)²⁵ ‘Над домом старушки висит каравай. Собаки лают, лают, достать не могутʼ (луна); Корка йылын пияла нянь (толэзь)²⁶ ‘Над избой стеклянный хлебʼ; или маслом: Корка сигын ӵыжтэм вӧй но аръян вӧй²⁷ ‘На чердаке топленое масло и свежевзбитое маслоʼ;

г) использование в качестве объекта замещения отдельных предметов быта: Корка йылын ыргон петак (толэзь)²⁸ ‘Над домом медный пятакʼ; Корка сигын йӧ тусь. Со ма луоз? (толэзь)²⁹ ‘На чердаке корыто со льдом (ледяное корыто). Что это будет?ʼ (луна) и др.

Отметим, что сравнение луны с корытом с разным наполнением характерно и для других родственных народов³⁰, что, по-видимому, отражало бытовые особенности хранения продуктов: Корка сигын кык тусь: йӧлын но, вирен но³¹ ‘На чердаке два корыта: с молоком и кровьюʼ; Вир тусен йӧ тусен ваче пумит³² ‘Друг против друга корыто с кровью и корыто со льдомʼ.

Во многих древних культурах и религиях присутствует так называемый лежащий полумесяц, когда новая луна всходит на небе рожками вверх. Такой символ считается божественным знаком, который обычно означает начало и зарождение жизни. Его можно заметить и на египетских статуях, и в изображении индийских божеств, и в старославянской мифологии [11];

д) представления о луне как о небесном глазе: Учкоз, учкоз – уз куареты (толэзь)³³ ‘Смотрит, смотрит – ничего не говоритʼ; Котькытчы мын – весь учкоз (толэзь)³⁴ ‘Куда ни пойди – всюду подсматриваетʼ.

 Удмуртские загадки отражают и изменения фаз луны: Вордскыкуз – сюрло, будыкуз – сяртчынянь/сяртчы, кулыкуз – бискыли³⁵ [сдобная коврижка – Авт.] (толэзь) ‘Рождается – серп, растет – пирог с репой (репа), умирает – бискылиʼ (луна); Огез аралоз, мукетыз юмшалоз³⁶ ‘Один жнет, другой гуляетʼ (серп и месяц).

Наши предки замечали, что луна может «двоиться»: Инбамын уялоз, ву вылын чилялоз³⁷ ‘В небе плавает, на воде блеститʼ; Инмысен но ву вылысен огкадь³⁸ ‘В небе и на воде одинаковоʼ.

Можно утверждать, что удмуртские загадки о луне при вторичной номинации характеризуются разнообразием типичных признаков, которые встречаются и в других контактирующих языках и культурах.

Приметы и поверья. Среди малых фольклорных жанров, содержащих в своей структуре астронимический код толэзь ‘луна/месяц’, отдельное место занимают приметы, раскрывающие соотношение между происходящими помимо человеческой воли явлениями и будущими событиями. В основе этих представлений чаще всего лежат фазы луны³⁹ [3].

Для определения предстоящей погоды важными оказывались такие характеристики луны, как:

 а) расположение растущей луны (нарождающегося месяца): Толэзь ӝужакуз шонер ке, шулдыр, пе, луоз, гаӵоло ке, соку жобалоз⁴⁰ ‘Если месяц всходит прямо, погода будет ясной, если рожками вверх (букв. ʻнавзничьʼ), погода будет ненастнойʼ; Вордскем толэзь мынчырак (сэзь) луэ ке, со толэзе куазь чебер луоз⁴¹ ‘Если нарождающийся месяц ясный, календарный месяц будет безоблачным, ясным’; Выль толэзь первой адскыкуз чонь ке луэ, та толэзь зоро луоз⁴² ‘Если нарождающийся месяц прямой, этот календарный месяц будет дождливым’;

б) размеры светила: Толэзь вордӥськыкуз бадӟым луэ ке, куазь жобало⁴³ ‘Если нарождающийся месяц большой, погода будет ненастной’;

в) цвет (сияние) светила: Толалтэ уйин толэзь горд ке луэ, куазь кезьыт луоз⁴⁴ ‘Луна зимой красная – к холоду’;

г) наличие/отсутствие колец вокруг луны – гало: Толэзь котырын кык кульчо ке ӝуатскиз – вить кезьытэз⁴⁵ ‘Если вокруг луны два кольца светятся – жди морозы’; Шунды но толэзь котыре вуюись кадь кульчоос кылдо – кезьытскоз, лымыялоз⁴⁶ ‘Вокруг солнца и луны образуются радужные круги – к похолоданию, снегу’.

Луна позволяла предсказывать не только погоду, но и особенности предстоящего месяца или года. В этом случае важным критерием являлись особенности местоположения месяца: Выль толэзь гаӵоло ке потӥз, пересьёс улон секыт луоз, шуо. Ӵошкыт ке луэ, капчи улон луоз, шуо⁴⁷ ‘Если зарождающийся месяц рожками вверх, жизнь будет тяжелой. Если месяц прямой, жизнь будет легкой, говорят’. Толэзь йылъёсыныз вылэ учке ке, секыт толэзь луоз, нылпи висёз⁴⁸ ‘Если месяц смотрит рожками вверх, календарный месяц будет тяжелым, дети будут много болеть’; ср. у коми: Выль тӧлысь вылӧ сюра – тӧлысьысь лӧнь лоӧ ‘Новый месяц рогами вверх – месяц тихий будет’; Тӧлысь мыш сайӧ сайӧдчӧма – лёкмас ‘За спину месяца спряталась – погода испортится’. Луна определяет погоду на месяц вперед: Тӧлысь буалӧ – бушкола тӧлысь лоӧ ‘Месяц буйствует – метельный месяц будет’⁴⁹).

Другая примета строится на определении положения светила слева или справа от видящего: Ӝужась пинал толэзез бур паласен ке адӟид, умой луоз; паллян паласен ке адӟид – урод луоз⁵⁰ ‘Если восходящий молодой месяц увидишь справа, это к добру, слева – к худуʼ.

Отдельное внимание следует уделить бытовым приметам, которые чаще всего определялись фазами луны. В частности, с луной связывали здоровье детей, приплод скотины, урожаи хлебов и овощных культур. Она определяет ритмику времени в жизни людей [12]. В традиционной культуре удмуртов при виде новой луны принято молиться: Выль толэзез адӟыса вӧсяськы: ужед азьлань луоз ‘Увидишь молодой месяц – помолись: в делах твоих спорина будет’.

У удмуртов действовал запрет начинать новое дело в новолуние, поскольку этот период считался неблагополучным: Выль толэзе кыед но куяны, котьмар уж но ужаны уг яра – дыр секыт⁵¹ ʻНа новолуние нельзя разбрасывать навоз и делать ничего не надо – время тяжелоеʼ. Подобные табу существовали и у соседних народов: чувашам запрещалось рубить лес⁵²; марийцам – вставать спиной к новой луне⁵³.

Растущая луна, то есть полумесяц, направленный рогами влево, – добрый знак для начала сева зерновых культур. Толэзь ӝужакуз шонер ке, шулдыр, пе, луоз, гаӵоло ке, соку жобалоз⁵⁴ ‘Если месяц всходит прямо, погода будет ясной, если рожками вверх (навзничь), погода будет ненастнойʼ.

Новолуние удмурты называли тусьты-пуньы миськон толэзь/нунал (букв. ʻмесяц очищения посудыʼ). Этот период символизировал завершение старого и начало нового лунного цикла. Он выпадал на конец февраля – начало марта, совпадая с Масленицей. В это время было принято проводить очистительные обряды перед началом Великого поста, чтобы «мытье посуды увидела и старая, и молодая луна». Также существовал специальный День очищения посуды, связанный с фазой луны, который отмечали в первый день новолуния (Чистый понедельник; Крень/кирень нунал)⁵⁵.

Фидеистические речевые жанры. К ним относятся:

а) заговорно-заклинательные традиции. Еще одним малым жанром фольклора, в котором ярко представлен рассматриваемый астронимический код, является жанр заговора. Как и в других текстах заговоров, в исследуемой группе применяются специальные языковые формулы и клише, большинство из которых – это формулы невозможного: Шунды бертэм, нунал бертэм, толэзь бертэм; солэсь бертэмзэ куке адӟид, соку сиыны быгатод мынэсьтым сюлэмме⁵⁶ букв. ‘Солнце вернулось, день вернулся, месяц вернулся; когда увидишь их возвращение, только тогда сможешь съесть мое сердце’; Тыр шундыез, тыр толэзез огпала берыктэмед луиз ке, инмысь кизилилэсь лыдзэ-чотсэ тодӥд ке, кырымад кырмемед луиз ке, тон соку сиса ветлы та висисез⁵⁷ ‘Полное солнце, полную луну вспять повернуть если сможешь, небесным звездам число-счет если узнаешь, их в горсть сжать если сможешь, тогда съешь этого больного’.

Обращение к духу болезни чаще всего выражено формами 3-го лица: Шундыез-толэзез мыдлань берыктыны куке вормоз, соку мед вормоз та муртэ сӧрыны!⁵⁸ ‘Когда осилит солнце-луну вспять повернуть, тогда только осилит испортить этого человека’.

Как подчеркивает Т. Г. Владыкина, подобные сакральные тексты являются архаичными комплексами, которые сохранили древние мифологемы. Они законсервировали древние представления народа и его мышление. Указанные выше формулы констатируют присутствие космических объектов на небосклоне, движение которых проецируется на болезнь. Они движутся от состояния видимого объекта к невидимому, т. е. обнулению-

умиранию, и снова – к видимому. Происходит процесс самовозрождения, или восстановления целостности космических объектов через возвращение. Задача формулы вечности – удалить болезнь в пространство чужого мира. Удмуртская формула вечности – это версия мифа о вечном возвращении⁵⁹;

б) клятвы. Среди речевых жанров, которые реализуют фидеистическую коммуникацию, важное место занимают также клятвы, основанные на вере в магическую силу слова, отражающие архаическое мировосприятие древнего человека [13]. Традиционно клялись солнцем, луной и именем бога Инмара, чтобы подтвердить свою искренность и убедить собеседника в правдивости слов:

Шунды понна, Толэзь понна, Нянь понна, Тыл понна, Лёгоно музъем понна, Азь улонэ понна – та ужез ӧй кар!60

Солнцем клянусь, Луной клянусь, Хлебом клянусь, Огнем клянусь, Землей, по которой ступаю, клянусь, Днями, отведенными мне, клянусь – этого я не делал!

 

Как показывают примеры, среди малых жанров фольклора исследуемый астронимический код сохранился прежде всего в тех жанрах и формах, которые максимально были связаны с ритуальными действиями. В других малых жанрах они представлены гораздо меньше. В частности, единично встречается образ луны в пословицах и поговорках: Толэзь пиштэ ке но, уг шунты ‘Луна хоть и светит, да не греет’; Шунды ке потэ, толэзь но кысэ ‘Если солнце всходит, даже луна гаснет’.

Интересно, что устойчивыми эпитетами астронима толэзь в системе исследуемого языка, как свидетельствуют материалы НКУЯ, являются тыр толэзь ‘полная луна’, югыт толэзь ‘светлая луна’⁶¹.

Отдельного изучения требует обрядовая поэзия удмуртов. Комплексное изучение астронима толэзь позволяет определить не только семиотические характеристики знака, но и выявить психологосемиотические механизмы конвенционального и неконвенционального восприятия языковых знаков. 

Как отмечалось выше, толэзь ‘луна / месяц’ как культурный код находит отражение не только в вербальной культуре удмуртского народа, но и широко представлен в декоративно- прикладном искусстве. Его графическое отражение – это восьмиконечная звезда толэзё ‘лунный знак’. Следует также отметить, что символический знак имеется на официальных флаге и гербе Удмуртской Республики. Восьмиконечный солярный знак – знак-оберег, по преданию, охраняет человека от несчастий. На гербе изображена птица, на груди которой расположен толэзё красного цвета, над каждым крылом лебедя – солярный знак белого цвета. Они являются земным и космическим воплощением оберегающих сил.

Историки указывают на то, что изображение толэзё впервые было найдено на городище Иднакар на костяном пряслице IX–XIII вв. [3]. С XIX в. узор стал одним из ключевых и широко используемых мотивов в удмуртском искусстве. Графически толэзё делит пространство на четыре лунных фазы. Вышитый знак на кабачи невесты – это показатель того, что девушка достигла детородного возраста и теперь от нее зависит рождение здорового потомства. Совпадение продолжительности лунных циклов и женских физиологических ритмов способствовало возникновению представлений о взаимосвязи между ними (солэн толэзез потэм⁶²). Цвет вышивки красный, символика цвета связана с новой жизнью.

Шитье узором толэзё являлось основным и центральным элементом свадебного нагрудника кабачи у удмуртов-ватка. Он надевался невестой по прибытии в дом жениха. Проведение свадьбы без этого элемента было невозможно [3]. Нагрудник вышивали отдельно на прямоугольном куске холста и носили поверх рубашки, закрепляя при помощи завязок. По свидетельству этнографов, удмуртский нагрудник кабачи произошел от металлических нагрудников VIII–III вв. до н.э. в Прикамье (ананьинская эпоха). Они существовали долгое время, а в XVI–XVIII вв. полностью были заменены на матерчатый. Свадебные кабачи с толэзё вышиваются в виде восьмилучевой звезды, выполняются шелковыми нитями кирпично-красного цвета⁶³. Известны случаи вышивки на глубоком черном фоне серебряными нитями [3].

В современном искусстве узор толэзё используется в дизайне одежды ЗАО «Шаркан-

трикотаж», который выпускает северные и южные варианты этнического костюма.

В традициях современных мастериц лунный орнамент имеет отношение к женской сфере деятельности, в частности к свадебной артибутике, рождению и воспитанию детей. Он присутствует в виде вышивки или ткачества на концах женских головных полотенец чалма, весяккышет, куиньсэрго, девичьих колпаков, нагрудников, тканых поясов, краев рукавов и передников, ковров, детских покрывал для люльки, тканых заплечных люлек ныпъет и др. Мотив лунного знака выявлен также в рисунках вышитого ворота праздничной мужской рубахи, в резных узорах на прялках и деревянных подголовниках/изголовьях кроватей йыразьпу. В современной жизни его можно встретить в виде резьбы на хозяйственных предметах, палисадниках, наличниках и др. Н. Тарасова-Седова делает из соломы обереги-подвески, браслеты, серьги; Г. Е. Сидоров, скульптор и резчик по дереву, широко использует в своих работах удмуртские образы и мифологию⁶⁴.

Удмуртские писатели и поэты также обращаются к образу Луны. Он встречается в творчестве Н. Байтерякова, М. Федотова, С. Матвеева, Рафита Мина и др. В поэзии Р. Мина образ девушки на Луне (связан с легендой «Пятна на Луне») занимает ведущее место. Она становится для лирического героя-скитальца Эвридикой. В начале своего творческого пути поэт обращается к ней с просьбой, чтобы та забрала его к себе (тем самым актуализируются архетипические представления удмуртов о женский ипостаси светила). Сам же герой выступает в роли Орфея, который исполняет песню скитальца с просьбой спуститься на землю для совершения брачного союза, от которого родился бы новый народ. В конце жизни мифическая героиня зовет и забирает (поэт совершает суицид) его к себе.

С точки зрения изучения астронимического кода интерес представляет роман О. Четкарева «Пиртэш толэзь» («Расколотая луна», т. е. ‘убывающая лунаʼ). Роман близок к жанру научной фантастики. Удмуртскому читателю предоставляется любопытная информация об истории возникновения Вселенной и Земли, о законах движения планет по своим орбитам, о законе притяжения. «В романе особо оттенена мысль о том, что в бесконечном потоке человеческого существования, неуклонном движении истории земная человеческая жизнь – это лишь краткий миг, но историю творит именно каждая отдельная личность, поэтому важен каждый шаг и поступок отдельного человека. Грозящую миру катастрофу от падающей хвостатой звезды или страшного взрыва на заводе может предотвратить человек, будь то президент или рядовой заводской рабочий» [14].

Важно подчеркнуть, что с течением времени сакральная семантика лунного знака стирается. Сегодня данный узор можно встретить и на подоле платьев, он используется для украшения носочно-чулочных изделий, варежек. Т. Н. Москвина, известный удмуртский дизайнер и реставратор одежды, считает, что изображение узора не допустимо на носках или чулках, подоле платьев, так как толэзё относится к верхней космической сфере.

Еще один из видов использования знака толэзё – его распространение в современном интернет-пространстве, а также в брендировании региона. Интерес представляет толкование Юсь Падма⁶⁵ (Павел Лебедев – автор переводов отдельных памятников древнеиндийской религиозно-философской мысли) знака ошмескирос (соответствует знаку толэзё). Ссылаясь на каноны восточной философии, Юсь Падма рассматривает данный знак как вращение Вселенской Оси, Колеса Времени: смену четырех времен года, четырех периодов существования Вселенной. Он акцентирует внимание на безостановочном циклическом развитии и обновлении жизни; призывает идти вперед и выше – к постижению вершин сокровенного духовного знания. По его мнению, эмблема означает четыре ноги Муоша (букв. ‘Земной Бык’) ‒ символа сострадания, аскезы, чистоты, правдивости. Предлагаемый им термин ошмескирос вызывает устойчивые ассоциации с распространенным определением Удмуртии как родникового края, а также может быть соотнесен с лексемами ошмес ‘родник, источник; ручей’ и ош ‘бык’ + мес ‘корова’. С точки зрения этимологии это созвучие – случайность, однако если воспринимать быка и корову как священных животных в ведической традиции, то название символа приобретает особый смысл. Многие моменты этого описания могут быть поняты только с учетом философских воззрений П. Лебедева и игры слов. 

Орнамент толэзё активно используется в брендировании региона. Имеется специальный товарный знак «Сделано в Удмуртии», разработанный для производителей республики, что дает возможность выделить региональную продукцию как на внутреннем, так и на внешнем рынке. На сегодняшний день более 150 предприятий республики используют указанный товарный знак. Среди них – предприятия пищевой (мясо, молочная продукция, чай, кофе, кондитерские изделия, хлеб) и легкой промышленности (верхняя одежда, обувь, спортивная одежда), производители строительных материалов.

 Первоочередная задача символических репрезентаций ‒ не популяризация знаний, а продвижение конкретных коммерческих продуктов [15]. Становится очевидным, что для указанных случаев характерна трансформация архетипического образа, утрата накопленного веками культурного опыта, приобретение новых смыслов. Таким образом актуализируются неконвенциональные признаки астронимического кода.

Заключение

Астронимический код толэзь ‘луна/месяц’ является важным элементом культуры удмуртского народа, имеющим исторические корни, но открытым к трансформационным процессам с течением времени. Лунный цикл оказал влияние на формирование удмуртского календаря, он находит отражение в обрядовой поэзии и произведениях народной словесности малых жанров. Исследуемый код присутствует в костюмном комплексе удмуртов и государственной геральдике Удмуртской Республики. Все это является проявлением конвенциональных признаков мифопоэтического представления народа о строении мира и Вселенной.

Применение архаического кода в новых культурных контекстах приводит к возникновению инновационных систем неконвенционального типа, способствующих увеличению ценности предлагаемых объектов (например, литературных произведений, брендов, идеологических концепций) в ущерб традиционному восприятию языковых знаков.

Изучение культурных кодов удмуртского языка позволяет выявить тесную взаимосвязь языка и культуры, что востребовано разными отраслями гуманитарного знания.

 

¹ Фольклор народов Башкортостана : энциклопедия / гл. ред. Ф. А. Надришина, отв. ред. У. Г. Саитов. Уфа : Башкирская энциклопедия, 2020. 664 с.

² Дию (див, дэв, дейеу) в башкирской мифологии – многоголовый великан, владеющий большими богатствами. Он способен перевоплощаться в бурю, старуху, иголку и др. Пожирает людей или держит их в плену, уносит скот, похищает девушек и женится на них.

³ Фольклор народов Башкортостана : энциклопедия.  С. 309

⁴ Владыкина Т. Г., Глухова Г. А. Ар-год берган: обряды и праздники удмуртского календаря. Ижевск : Удмурт. ун-т, 2011. С. 128.

⁵ Владыкина Т. Г. Удмуртский фольклорный миротекст: образ, символ, ритуал : моногр. Ижевск : МонПоражён, 2018. С. 36.

⁶ Панина Т. И. Слово и ритуал в народной медицине удмуртов : моногр. Ижевск : УИИЯЛ УрО РАН, 2014. С. 103.

⁷ Minniakhmetova T. The Impact of the Parameters of  Time On the Success of Treatment: On the Folk Medicine of the Udmurts // Folklore. 1999. Vol. 11. P. 173.

⁸ Виноградов С. Н. Удмуртские народные узоры и значение их названий // Удмурты: тайна тамги / Сост. Г. Г. Грязев. Ижевск : Удмуртия, 2018.  С. 61–78; Климов К. Удмуртское народное искусство. Ижевск : Удмуртия, 1988. 200 с.

⁹ Камитова А. В. Образы небесных светил в поэзии Кузебая Герда // Финно-угорский мир. 2010. № 1. С. 6–12.

¹⁰ Munkácsi B. Votják népkӧltészeti hagyományok. Budapest, 1887. Ol. 57

¹¹ Рохейм Г. Мифология и религия луны. Психоаналитическое исследование. Ижевск : Эрго, 2011. С. 11.

¹² Тойдыбекова Л. С. Марийская мифология : этнографический справочник. Йошкар-Ола, 2007. С. 237.

¹³ Уляшев О. И. Хроматизм в фольклоре и мифологических представлениях пермских и обско-угорских народов. Екатеринбург : УрО РАН, 2011. С. 68.

¹⁴ Чёха О. В. Новогреческая лексика народной астрономии в сопоставлении с балканославянской: луна и лунное время (этнолингвистический аспект) : автореф. дис. … канд. филол. наук. М., 2009. С. 13.

¹⁵ Удмуртский фольклор : загадки / Сост. Т. Г. Перевозчикова. Ижевск : Удмуртия, 1982. С. 217.

¹⁶ Там же. С. 216.

¹⁷ Удмуртский фольклор : загадки / Сост. Т. Г. Перевозчикова.  С. 216.

¹⁸ Там же. С. 219.

¹⁹ Там же. С. 219.

²⁰ Владыкина Т. Г., Глухова Г. А. Ар-год-берган: обряды и праздники удмуртского календаря. С. 142.

²¹ Удмуртско-русский словарь: Ок. 50 000 слов / РАН. УрО. Удм. ин-т ИЯЛ; Сост. Т. Р. Душенкова, [и др.]; отв. ред. Л. Е. Кириллова. Ижевск, 2008. 925 с.

²² Удмуртский фольклор : загадки. С. 216.

²³ Там же. С. 219.

²⁴ Там же. С. 217.

²⁵ Там же. С. 217.

²⁶ Там же. С. 217.

²⁷ Там же. С. 216.

²⁸ Там же. С. 218.

²⁹ Там же. С. 216.

³⁰ Уляшев О. И. Хроматизм в фольклоре и мифологических представлениях пермских и обско-угорских народов.  Екатеринбург : УрО РАН, 2011. С. 69.

³¹ Удмуртский фольклор : загадки / Сост. Т. Г. Перевозчикова. С. 216.

³² Там же. С. 216.

³³ Удмуртский фольклор : загадки / Сост. Т. Г. Перевозчикова. С. 218.

³⁴ Там же. С. 218.

³⁵ Там же. С. 218.

³⁶ Там же. С. 21.

³⁷ Там же. С. 217.

³⁸ Там же. С. 217.

³⁹ Попова Е. В. Культовые памятники и сакральные объекты бесермян: монография / УИИЯЛ УрО РАН. Ижевск, 2011. С. 37–38.

⁴⁰ Перевозчикова Т. Г. Приметы и поверья удмуртов о погоде // Фольклор и этнография удмуртов: обряды, обычаи, поверья.  Ижевск, 1989. С. 58.

⁴¹ Там же. С. 58.

⁴² Там же. С. 58.

⁴³ Там же. С. 58.

⁴⁴ Там же. С. 60.

⁴⁵ Там же. С. 61.

⁴⁶ Там же. С. 61.

⁴⁷ Перевозчикова Т. Г. Приметы и поверья удмуртов о погоде. С. 58.

⁴⁸ Перевозчикова Т. Г. Приметы и поверья удмуртов о погоде. С. 58.

⁴⁹ Уляшев О. И. Хроматизм в фольклоре и мифологических представлениях пермских и обско-угорских народов. С. 69.

⁵⁰ Перевозчикова Т. Г. Приметы и поверья удмуртов о погоде. С. 58.

⁵¹  Munkácsi B. Votják népkӧltészeti hagyományok. Ol. 9.

⁵² Чувашская мифология : этнографический справочник. Чебоксары : Чуваш. кн. изд-во, 2018. C. 122.

⁵³ Тойдыбекова Л. С. Марийская мифология : этнографический справочник. С. 230–237.

⁵⁴ Перевозчикова Т. Г. Приметы и поверья удмуртов о погоде. С. 58.

⁵⁵ Владыкина Т. Г., Глухова Г. А. Ар-год-берган: обряды и праздники удмуртского календаря. С. 133.

⁵⁶ Munkácsi B. Volksbräuche und Volksdichtung der Wotjaken / Herausgegeben von D. R. Fuchs // Mémoires de la Société Finno-Ougrienne. 1952. Vol. 102. P. 160.

⁵⁷ Владыкина Т. Г. Удмуртский фольклор: проблемы жанровой эволюции и систематики : моногр. Ижевск : Удмуртский институт истории, языка и литературы УрО РАН, 1997. С. 80.

⁵⁸ Там же. С. 80.

⁵⁹ Владыкина Т. Г. Удмуртский фольклорный миротекст: образ, символ, ритуал : моногр. С. 46–56.

⁶⁰ Зарни крезь = Золотые гусли: Из сокровищницы народной мудрости удмуртов / Сост. Т. Г. Владыкина-Перевозчикова. Ижевск : Удмуртия, 2015. С. 96.

⁶¹ Национальный корпус удмуртского языка [Электронный ресурс]. URL: http://udmcorpus.udman.ru/ body (дата обращения: 13.12.2024).

⁶² Из устного сообщения. Кукморский район Республики Татарстан.

⁶³ Молчанова Л. А. Удмуртский народный костюм (история и символика). Ижевск, 2006. С. 71.

⁶⁴ Сидоров Г. Е. Возрожденные ремесла рода Тукля. Ижевск : Удмуртия, 2020. 96 с.

⁶⁵ Воршудмылэн нимыз но дэмдорез [Электронный ресурс]. URL: https://oshmesdin.narod.ru/demdor.html (дата обращения: 12.01.2025).

About the authors

Tatiana R. Dushenkova

Udmurt Federal Research Center, Ural Branch of the Russian Academy of Sciences

Email: dushenkovatr@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-2514-7143
SPIN-code: 6447-5384

Cand.Sci. (Philol.), Senior Researcher

Russian Federation, 4 Lomonosov St., Izhevsk 426034

Natalia V. Kondratieva

Udmurt Federal Research Center, Ural Branch of the Russian Academy of Sciences

Author for correspondence.
Email: nataljakondratjeva@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0002-3632-503X
SPIN-code: 5206-9109

Dr.Sci. (Philol.), Professor, Leading Researcher

Russian Federation, 4 Lomonosov St., Izhevsk 426034

References

Supplementary files