№ 2 (2023)

Статья посвящена уточнению терминологии, связанной с технологией “лоскутного налепа”. Существующая в российской археологической литературе неоднозначность при использовании некоторых специальных терминов заставила автора статьи предпринять попытку систематизации терминов, характеризующих этот прием конструирования глиняных сосудов. В результате предлагаются следующие уточнения: 1) лоскут как строительный элемент может быть комковатым и жгутовым; 2) по способам наложения комковатый лоскутный налеп бывает бессистемным, веерообразным и зонально-кольцевым, а жгутовой лоскутный налеп чаще всего спиралевидным, кольцевым зональным или спирально-зональным. В статье дается развернутое обоснование предложений автора. Устойчивая связь строительных элементов и способов их наложения часто помогает сделать более строгие и однозначные определения способов конструирования археологической керамики.

За последние четыре десятилетия в таежных областях Сургутского и Нижнего Приобья открыты шесть уникальных погребальных объектов раннего железного века с большим количеством импортного и местного инвентаря: одиночные могилы, клад с регалиями шамана, захоронение кукол-иттарма, олицетворявших группу воинов, погибших на чужбине. Исследованные памятники принадлежали представителям местной элиты. Аналогичных комплексов эпох камня и бронзы здесь не выявлено. Это свидетельствует о наличии социального расслоения в угорских и угро-самодийских обществах западного ареала кулайской культурно-исторической общности (КИО) в I–IV вв. до н.э. Между тем появление в данном регионе бастионно-башенных крепостей, медных фигурок антропоморфов в шлемах и “солнечных” коронах, а также находка наконечника стрелы “кулайского типа” в жилище белоярской культуры предполагают начало формирования образа воина-вождя-богатыря-духа и отделенного от рядовых общинников слоя воинской, имущественной и культовой элиты, возможно, еще раньше – около середины I тыс. до н.э. Главной предпосылкой этих явлений, равно как появления изделий из железа в таежных обществах Приобья в условиях отсутствия производящего хозяйства (скотоводство, земледелие), стало включение охотников-рыболовов севера Западной Сибири в систему экономики Евразии на правах регулярных поставщиков пушнины.

В статье дается предварительное общее описание результатов археологических исследований мокрых культурных слоев в Тайницком саду Московского Кремля в 2020 г. Собранные в ходе раскопок материалы представляют исключительный интерес для изучения стратиграфии и хронологии культурных отложений на Подоле, дают редкую для Кремля возможность дендрохронологического датирования отдельных построек и добавляют много нового к характеристике культуры Москвы и социального облика владельцев кремлевских усадеб XIV–XV вв. Застройка исследованного участка Подола начиная с середины XIV в. была плотной, размеры владений неизвестны. Набор вещевых находок рассматриваемого периода содержит как обычные для городского обихода бытовые и хозяйственные вещи, так и предметы, связанные с престижным стилем жизни и воинскими занятиями. Усадьбы середины–второй половины XIV в. можно рассматривать как часть кремлевских дворовладений Тимофея Васильевича Вельяминова или его ближайших родственников.

Раскопки в Иерихоне позволили выявить интересный комплекс черной металлургии. Археологические свидетельства выплавки железа представлены многочисленными шлаками, десятками железных криц, тремя сыродутными горнами. Они локализуются преимущественно в культурном слое, окружавшем керамические горны. Статистика находок говорит о довольно активном производстве железа в мастерской Иерихона, где обнаружено 59 небольших железных криц и их фрагментов. Форма целых криц соответствует чашеобразному углублению в нижней части небольших сыродутных горнов. Выявлены основания трех подобных сооружений, каждое из которых найдено в непосредственной близости от печи для обжига керамики. Хронология производства железа в Иерихоне соответствует времени существования здесь гончарной мастерской при монастырско-паломническом комплексе второй половины VI – первой половины VIII в. Археологический контекст доказывает, что черная металлургия была органической частью производственных процессов, протекавших в мастерской на протяжении всего периода ее существования. Кроме того, подтверждается многофункциональность производственного комплекса в Иерихоне, который скорее всего обеспечивал насущные нужды жителей довольно крупного хозяйства в разнообразных типах керамических сосудов и кричном железе на протяжении поздневизантийского и омейядского периодов истории Палестины.

В статье рассматривается новый проект археологического исследования древней Нессаны, небольшого поселения византийского и раннеисламского периода (V–VII вв. н.э.), расположенного на юге Израиля, в юго-западной части пустыни Негев. Расцвет поселения связан с его местоположением: в византийский период Нессана становится важным караванным узлом на пути христианского паломничества из Святой Земли на Синай, к монастырю св. Екатерины. Пользуясь всеми экономическими благами паломничества, Нессана превращается в крупное урбанизированное поселение с населением около пяти тысяч человек, с многочисленными церквями и караван-сараями. Паломничество, несомненно, играло важнейшую роль в жизни поселения, что ясно отражено в свидетельствах папирусов V–VII вв., обнаруженных здесь в 1930-х годах. Выгодное расположение памятника на самом краю пустыни, множество церквей, папирусы, строительные надписи и паломнические граффити на нескольких языках, а также засушливый климат, способствующий сохранности органических материалов, превращают Нессану в уникальный объект для изучения археологической проблематики раннехристианского паломничества. Несмотря на интенсивную работу, проводившуюся в Нессане двумя археологическими экспедициями, стратиграфия памятника и его планировка до сих пор остаются неясными. В статье представлены предварительные результаты первого сезона полевых работ новой Нессанской экспедиции и обсуждается ряд вопросов, связанных с дальнейшим изучением памятника.

В статье публикуется клад пантикапейских бронзовых монет начала III в. до н.э., найденный при раскопках меотского поселения Тиховский 1 (Красноармейский район Краснодарского края) в 2021 г. Клад содержит 152 монеты типа “голова сатира/голова льва, осетр” с надчеканками “звезда” и “горит”. В междуречье Кубани, Протоки и Ангелинского ерика сосредоточена группа меотских поселений, с которой связан ряд подобных монетных кладов, сокрытых на рубеже IV/III вв. до н.э. Эти клады маркируют максимальную восточную границу Боспорского царства и локализуют меотские территории, присоединенные в ходе боспорской экспансии на восток.

Корпус текстов на бересте пополнился еще одним документом, найденным при раскопках Кремля Переяславля Рязанского (совр. Рязань). Грамота происходит из Введенского раскопа, расположенного в юго-восточной части Кремля. Стратиграфическая датировка находки – вторая половина XV в. До настоящего времени на памятнике находили писала и фрагменты бересты с рисунками. Грамота представляла собой свернутый в рулон кусок бересты с оборванными еще в древности верхним и нижним краями. В трех сохранившихся строках документа читается фрагмент литературного текста – записи прогностического содержания, читаемой под 6967 (1459) г. в рядовых пасхалиях XV в. Рязанская берестяная грамота – ярчайшее материальное свидетельство эсхатологических ожиданий, которые получили распространение в русском обществе в эту эпоху.