The concept of human soul in traditional worldview of the Mordovians

Full Text

Введение

Представления о душе среди мордвы как тема научного исследования призвана раскрыть ключевые аспекты ее существования до и после смерти человека. Несмотря на труды ряда авторов, занимавшихся разработкой данной темы, понятие души остается одним из менее изученных вопросов в фольклористике и этнографии мордвы. Предпринятое нами исследование призвано показать комплекс представлений о душе у мордвы, объединив результаты ранее опубликованных работ и новые сведения авторов.   

Актуальность исследования обусловлена повышенным интересом современных фольклористов и этнографов к дохристианским представлениям о душе среди финно-угорских народов. У разных финно-угорских этнических групп традиционные представления о душе варьируются по таким параметрам, как количество душ у человека, место нахождения души в теле, реинкарнация. Цель исследования – выявить особенности традиционных представлений о душе человека у мордвы, которые нашли отражение в мифологии, фольклоре и языческих обрядах данного финно-угорского этноса. В связи с этим в качестве задач исследования мы определяем: во-первых, анализ фольклорных и этнографических материалов, отражающих традиционные представления о душе человека; во-вторых, построение комплексной модели понятия «душа человека» и ее описание; в-третьих, определение уровня трансформации традиционных представлений о душе человека в современной культуре мордвы.

Обзор литературы

Анализ научных публикаций по заявленной теме свидетельствует об отсутствии отдельного комплексного исследования, посвященного традиционным представлениям мордвы о душе человека. Российский собиратель фольклора и этнографических материалов второй половины XIX в. Н. И. Смирнов рассматривал представления о душе среди мордвы в контексте ухода человека из жизни, в особенности в рамках похоронных и поминальных обрядов¹. Большую научную значимость для исследуемой темы представляет работа П. И. Мельникова-Печерского «Очерки мордвы», в которой автор описывает мифологические сюжеты о сотворении первочеловека и его оживлении посредством обретения им души². Комплексное исследование традиционных представлений о душе среди мордвы впервые было предпринято Т. П. Девяткиной и отражено в ее научных публикациях³. В дальнейшем в работах российских этнографов и фольклористов XXI в., таких как Н. Ф. Мокшин, Л. Н. Щанкина⁴, И. И. Потапкин, А. В. Сосновский, были сделаны попытки исследовать отдельные аспекты заявленной темы, а именно пребывание души человека в загробном мире. Так, с целью наиболее полного описания традиционных представлений мордвы о душе человека, авторы предлагают комплексную модель данного понятия: 1) обретение души первочеловеком; 2) место обитания души живого человека; 3) внешний облик души; 4) переход души в загробный мир; 5) место обитания души покойного; 5) борьба со смертью и понятие судьбы; 7) пребывание души в загробном мире; 8) реинкарнация души.

Материалы и методы

Работа основана на опубликованных фольклорно-этнографических материалах, полевых материалах авторов, а также их собственных наблюдениях. Для реконструкции представлений мордвы о душе использованы антропогонические тексты, представленные в серии «Устно-поэтическое творчество мордовского народа». Кроме того, в рамках данной статьи для сравнения использованы научные публикации, посвященные традиционным представлениям о душе в культурах таких финно-угорских народов, как марийцы [10], обские угры [1], вепсы⁵. Полевые материалы были собраны в период 1982–2022 гг. во время экспедиционных поездок авторов в районы Республики Мордовия посредством интервьюирования информантов. При проведении исследования на начальном этапе использовался описательный метод, который позволил обобщить фольклорные и полевые материалы. Основными же являются системный метод, применяемый с целью комплексного анализа фольклорных материалов в их взаимосвязи с этнографическими фактами и культурно-историческими процессами, и структурно-типологический, используемый для создания комплексной модели понятия «душа человека» в традиционной культуре мордвы.

Результаты исследования и их обсуждение

1. Обретение души первочеловеком. Согласно традиционным представлениям мордвы, душа человека ассоциируется с дыханием ‒ вайме (ваймонь таргама – у мордвы-мокши), ойме (оймень тарксема – у мордвы-эрзи; рус. досл. ‘дыхание вытаскивать’). Это первопричина жизни человека. Отметим, что аналогичное понятие характерно и для ряда финно-угорских народов (марийцы, обские угры, вепсы).

В дошедших до нас антропогонических мифах мордвы-эрзи сотворение первочеловека и вложение (вдыхание) в него души происходило в борьбе Чипаза (Верховного бога) с Шайтаном (чертом). Создав тело первочеловека, Чипаз уходит за душой, оставив собаку сторожить тело. Однако Шайтану удалось оплевать бездыханное человеческое тело, тем самым наградив его болезнями. Чипаз не смог почистить тело (оно было ороговевшим, как чешуя) и, вывернув его наизнанку, вдохнул свое доброе дыхание (душу) в созданного им первочеловека⁶. С этого времени, по поверью, человек уже рождается с основными потенциальными болезнями. В легендах мордвы-мокши Шкай (Верховный бог) в созданного им из 30-летнего пня первочеловека душу не вкладывает: он «оживляет» – заставляет двигаться пень силой своей воли, поскольку у него не было помощника, чтобы подать воды⁷. 

В некоторых антропогонических мифах представлена идея бессмертия души человека. По фольклорным материалам мордвы-терюхан и эрзян Нижегородской губернии, созданное Шайтаном из глины и песка, набранными им в 77 различных местах Земли, тело первочеловека становится похожим на свинью, собаку, козла. Облик бога Чипаза (как в Библии: по образу и подобию) тело приобретает после того, как Шайтан приложил на лицо первочеловека полотенце, однако он оставался безжизненным. По просьбе Шайтана бог Чипаз не уничтожает тело и вдыхает в первочеловека душу с условием, что после смерти человека его душа вновь вернется к нему, а тело – к Шайтану⁸. Таким образом, мордва верила, что душа человека возвращается к своему создателю на полотенце, которое Чипаз опускает до земли, чтобы завернуть в него душу. Тело же, творение Шайтана, возвращается обратно в землю⁹. Бог пытался дать душу и Шайтану, однако не смог вдохнуть ее, поэтому положил душу на его лицо. Мокшанский Верховный бог Шкай перемещает эту душу в утку и пускает плавать в Великий океан, окружающий всю Землю.

2. Место обитания души живого человека. У неродившихся людей души находились за тучами, в доме у богини-покровительницы плодородия, брака, любви, помощницы при родах, хранительницы здоровья рожениц и младенцев, невинности девушек – Анге Патяй¹⁰. Она посылала на Землю своих помощниц с душами людей, и сама невидимо присутствовала при рождении детей. Аналогичным образом у обских угров душу новорожденным давала богиня Калтась [5]. Можно предположить, что бог Чипаз уходил за тучи к своей супруге Анге Патяй за душой для созданного им первочеловека. Интересно отметить, что в текстах дохристианских молитв Нишкепаз – седьмой Бог, стоящий над шестью Богами, из звезд делает души счастливых людей.

 Согласно более поздним воззрениям мордвы, душу человек берет при рождении от матери и находится она в сердце человека. Полагали, что душа при жизни может покидать тело во сне до полуночи. В это время, со слов некоторых информантов, «душась лиенди» (‘душа летает’) и может находиться где угодно: в незнакомых местах,у своих родных – «все происходит как наяву».  Многие респонденты сообщали: «Уды ломанть аф эряви стяфтомс – ваймонц явфтьсак и кда аф кенери сувамс – кулы» (‘Спящего человека нельзя будить –  испугаешь душу, и если она не успеет до пробуждения войти обратно, то человек может умереть’)¹¹.

3. Внешний облик души. Представления мордвы о внешнем виде души варьировались. По одной версии, душа представляется в виде белого облачка, которое покидает тело после смерти человека. Согласно иной версии, зафиксированной в текстах погребальных и поминальных плачей, душа изображается в виде зеленой бабочки, которая символизирует ее легкость¹². Аналогичный образ присутствует в представлениях о душе у вепсов¹³ и марийцев¹⁴. В свою очередь, северные обские угры души людей традиционно представляли в образе птиц [2]. Восточные мари считали, что все людские души в мире принадлежат кукушке, после смерти человека она забирает их с собой [5].
4. Переход души в загробный мир. Когда человек умирал, у мордвы было принято говорить «ваймоц лиссь» (рус. досл. ‘душа вышла’). В мифологической песне «Миняша» парень убивает змею-человека: «Саезе Миняшань оймензэ, ломань сэвнень ойменть саизе» (‘Отнял душу он у Миняши, отнял он душу у людоедки’)¹⁵. Респонденты отмечают, что и в современной культуре после смерти человека чаще всего говорят: м.¹⁶ «Ваймоц лиссь» ‘душа вышла’; э.¹⁷ «Оймензэ нолдызе» ‘душу выпустил’¹⁸. В одних причетах по матери душа отделяется от тела и улетает, в других – полетит и опустится на крест. Всевышний, услышав голос души, сверху опустится и «мархтонза саласы-кяшсы ваймонянц» (‘украдет – спрячет душеньку’)¹⁹.

По обычаю рядом с умирающим ставили стакан водоы – м. «вайме ведь», э. «ойме ведь» (рус. досл. ‘вода для души’), которой, как предполагала мордва, душа умывается. На стакан клали щепку, символизировавшую мостик в иной мир, и опускали в него монету, чтобы задобрить душу. Возле стакана с водой клали лепешку или пирог, чтобы душа поела [6]. Для того, чтобы душа покойного снова не возвратилась в дом, сразу после смерти человека под дверью хлева или под воротами отрубали голову курице и бросали ее на улицу со словами: «Вот тебе курица для загробной жизни» [3]. Аналогичный обряд бытовал у луговых марийцев^[20].

Согласно традиционным представлениям мордвы, человека лишает жизни м. «Ваймонь сявись» (рус. досл. ‘тот, кто забирает дыхание, душу’). В фольклорно-мифологических источниках смерть представлена в различных образах: в виде человекоподобного существа, костлявого страшного старика в белой одежде, пешего или на сивой лошади, который вытаскивает душу человека через рот. В других фольклорных сюжетах смерть не имеет конкретного образа. Ее представляли как безобразное существо с косой или саблей ‒ тором, который она носит в медном кувшине, наполненном кровью. Тором смерть подрезает жилы на ногах и во всем теле человека²¹. В эрзянских причитаниях Бог опускает за душой три луча – зеленый, черный, белый и отнимает силу ног, рук, или же вместо лучей с неба на веревках опускается зыбка и посылает трех святых: первый лишает памяти, второй – силы в ногах, третий берет душу, заворачивает ее в белый платок, кладет в медную зыбку, накрывает шелковым полотенцем и относит мыть к берегу²².

Мордва считала, что души праведников легче расстаются с телом во время смерти, чем души грешников, особенно колдунов. По народному поверью, души последних могли перейти в загробный мир лишь после того, как передадут свое колдовство живому человеку. Чтобы помочь душе колдуна беспрепятственно покинуть тело, совершали определенные ритуальные действия: расстегивали на нем одежду, открывали окно и дверь, поднимали потолочную балку дома, соблюдали тишину с целью не спугнуть выходящую душу²³.

Информанты делятся, что раньше некоторые люди, особенно пожилые, больные, предчувствовали свою смерть и готовились к ней: приобретали одежду, м. «соборендафтолезь пряснон» (‘соборовались, исповедовались’); иногда видели умерших, обычно мать или другого близкого родственника, которые звали их с собой. Чтобы душа умирающего легче отошла, наливали воду, зажигали свечу, стояли около него в молчании. Как у многих других народов, у мордвы в продуцирующих целях принято сразу после смерти закрывать покойнику глаза, занавешивать зеркала, а также другие отражающие вещи (телевизор, фотографии под стеклом). Данные действия вызваны верой в то, что после смерти душа умершего видит все, что происходит в доме, так как переходит в загробный мир не сразу, а лишь на сороковой день. Если покойник увидит свое отражение, то напугается, станет м. «сашендыкс» (рус. досл. ‘приходящим домой’). 

Совершаемые над покойником обряды обмывания, одевания, оплакивания и затем погребения зависели от причины смерти (естественная, от старости, от болезни, в результате несчастного случая, от злоупотребления спиртным, самоубийство), возраста, пола. Они обеспечивали переход души в иной мир и защищали живых от последствий контактов с покойным.

Традиционно покойника обмывали женщины. Голову усопшего принято было мыть яйцом, так как предстать перед Верепазом (Верховным Богом мордвы-мокши) с запахом мыла считалось неприличным. Выполнялись действа, противоречащие тем, которые совершались при жизни: покойника обували с левой ноги, обносили при церковном отпевании вокруг церкви против часовой стрелки. По поверью, если покойник будет одет не в мордовские лапти, то его душу не примут на том свете в свое общество сородичи²⁴. 

Каждый предмет одежды скоблили ножом, чтобы сделать выход для души покойного. При одевании усопшего соблюдали определенные ритуалы: скребли по медной монете ножом, за пояс втыкали кусок материала для иного мира, давали наказ, чтобы умерший не отдавал свою одежду никому, так как очень многие покойные неодеты. В это время молились Нишкепазу (сыну Верховного Бога у мордвы-эрзи), чтобы он дал душе хорошее место в ином мире.

После одевания покойного выходили к воротам прощаться с его душой²⁵. У мордвы существовала примета: если человек в земной жизни был праведен, его душа после смерти переправится в небесное пространство по натянутой нитке или по пряди волос.

До и после выноса покойника из дома совершались защитные действия: вокруг покойника ножом очерчивали окружность, проводили по ногам, груди и по шее, чтобы «отрезать» смерти голову; клали топор (иногда уголек) под скамейку или на стол, где лежал покойник (чтобы смерть не перешагнула); около двери – нож, чтобы его душа не приходила домой. Помещение после выноса умершего обрызгивалось водой, а место, где он лежал, посыпали золой, мыли стол, скамью, подоконник, пол по направлению к двери. При уборке и в последующие шесть недель не разрешалось пользоваться веником, так как считалось, что дома могут находиться души покойных предков, а веник их может задеть. В связи с этим также запрещалось качать в колыбели детей, чтобы не толкнуть души покойных.

Своеобразно заботились о душе умершей девушки в рамках похоронных обрядов. В день ее смерти, как и на свадьбе, каждый родственник приносил горшок каши, лепешки, свечу и совершал молитву с просьбой об успокоении ее души в ином мире; причитывали. Девушки выносили покойную из дома на холстах; одежду несли разложенной в гробу. После погребения «играли» символическую свадьбу. Полагали, что на том свете она не будет одна и ее душа не будет тосковать по дому²⁶.

Верили, что душа человека, умершего от злоупотребления алкоголем, могла вызвать засуху. Поэтому, если пьяницу хоронили на общем кладбище или в церковной ограде, в ту же ночь его тело откапывали односельчане и бросали в водоем, пригвоздив осиновым колом ко дну, чтобы оно не всплыло на поверхность и чтобы душа такого человека не тревожила живых людей. Тело оставалось на дне водоема. В этих же целях могилы людей, похороненных от пьянства в лесу, в засуху обильно поливали водой.

После христианизации мордва стала верить, что 40 дней душа покойника находится в доме²⁷ и видит все: как оплакивают и хоронят тело; слышит, что о нем говорят. Поэтому об усопшем не принято было говорить плохо. После похорон и сейчас проводят поминки, ходят на могилу и оставляют там еду.

Раньше на могильной насыпи делали подобие окошка, через которое умерший мог смотреть на свет божий²⁸.

5. Место обитания души покойного определяет Назаромпаз, сын верховной богини Анге Патяй. Души добрых людей он отправляет к своему старшему брату Нишкепазу, остальных – к Шайтану. Как и многие этносы, мордва полагала, что души покойников уходили в потусторонний мир, который делится на небесный светлый и темный, находящийся где-то под землей. Нижегородская мордва-эрзя представляла, что у Нишкепаза, сына Верховного Бога Чипаза, на небе есть множество домов, в которых живут души добрых людей и вьются вокруг него, как пчелы вокруг матки²⁹.
6. Борьба со смертью. Понятие судьбы. В ряде мордовских мифологических сюжетов отражено стремление человека вырвать у смерти дополнительное время для жизни, увеличить свой век. В песне «Парень и смерть» парень трижды просит у смерти отсрочку, чтобы жениться и испытать счастье разделенной любви, видеть и нянчить своих детей. В других песнях встречаются такие сюжеты: сестра просит у смерти взять ее душу вместо брата; жена согласна отдать половину своей жизни за мужа³⁰, но безуспешно. В указанных песнях отразилась вера мордвы в предопределенность жизни человека, в судьбу, зависящую от Бога Нишкепаза.

В мордовском фольклоре сохранились песни о временной победе человека над смертью. Парень побеждает ее своей хитростью: зарывает в могилу, заманивает в бутылку, гроб, мешок или ящик, приготовленный для него самого. Смерть пытается откупиться, обещая жизнь человеку, однако он хочет держать смерть долго, пока не побелеют его волосы и не пожелтеют зубы. Здесь образ смертит не представляется всесильным³¹.

Продолжительность жизни человека стремились узнать с помощью различных гаданий, связи с душами умерших, снотолкований, по поведению домашних божеств-покровителей, птиц, домашних животных [4]. В некоторых мордовских селах данные практики бытуют до сих пор.

7. Пребывание души в загробном мире. Согласно представлениям дохристианской мордвы, смерть не есть прекращение бытия. В потустороннем мире душа человека продолжает существование и ведет такую же жизнь, как и на Земле³². Она продолжает чувствовать голод, жажду, холод, жару [7]. В этой связи в рамках похоронных обрядов покойному клали различные предметы быта и одежды. В частности, мужчине клали табак, недоплетенные лапти и кочедык; женщине – недошитую рубаху с иголкой, надеясь, что на том свете они закончат свою работу³³. По сведениям информантов, в отдельных мордовских селах (в основном мокшанских) до сих пор сохраняется обряд «переодевания покойника»: на 40-й день после смерти на могилу приносят одежду [8]. Также в гроб клали ранее остриженные волосы, ногти (последние, по поверью, нужны были для того, чтобы взобраться на гладкий небесный купол или соорудить лестницу, по которой душа смогла бы подняться на небо), деньги, чтобы «откупиться» на том свете и др. В гроб клали топор и дубинку, чтобы отгонять собак при переходе души на тот свет. При погребении учитывался род занятий умершего, в соответствии с ним для другой жизни ему выбирали лошадь или улей³⁴.

Мордва считала, что души умерших могут оказывать помощь живым родственникам. Так, в фольклорной песне «Уроз Татюша» (‘Сирота Татюша’) усопшая мать уходит из могилы (вместо нее на время отсутствия ложится дочь) и выполняет просьбу дочери достать живую воду, которая находится в потустороннем мире, для исцеления мачехи³⁵. Также к душам покойных регулярно обращались за помощью во время проведения религиозно-магических обрядов³⁶.

Душа умершего должна быть почитаема, и поэтому родные старались соблюсти все обычаи предшествующих поколений. Их нарушение или несоблюдение могло привести к отрицательным последствиям: умерший мог обидеться, нанести урон хозяйству, «взять» с собой кого-то из семьи. По обычаю в дом усопшего нельзя было приходить с пустыми руками. Его просили, чтобы он передал часть еды умершим ранее. В этих же целях обращались к божеству ветра Вармаве и богу-покровителю мертвых Масторпазу. Иногда покойнику «передавали» лошадь, чтобы он не ходил на том свете пешком³⁷. По поверью, эта лошадь в скором времени умирала.

Важное значение мордва придавала проведению поминальных обрядов, соблюдению традиционных обычаев. Ритуально-магическую функцию покойного на поминках обычно выполнял кто-то из родственников того же возраста или же похожий на покойного. Иногда такого заместителя (м. вастозай, э. тарка озы (рус. досл. ‘тот, кто садится на место’)) еще при жизни выбирал сам покойный. На поминки 40-го дня для заместителя покойного на лавку клали подушку, а рядом с ней ставили полено для ног. По мнению некоторых исследователей, этот обычай отражает архаичные представления мордвы о дереве как вместилище души покойного [9]. После поминок вастозай провожали из дома до ворот или отвозили на кладбище на телеге. Там его несли на руках до могилы, на которой расставляли еду и приглашали ранее умерших. После трапезы вастозай просили уйти обратно, не беспокоить живых и не отказывать родным в покровительстве³⁸, после чего отвозили домой. В очистительных целях, когда провожали вастозай, разжигали костер, через который все участники обряда прыгали.

С целью почитания душ умерших в некоторых мордовских селах покойников приглашали домой перед Пасхой на Страстной неделе (в среду или четверг) с зажиганием свечи (Штатола)³⁹. По материалам второй половины XVIII в., хозяин дома приглашал умерших с белым платком, называя имя каждого. Верили, что души покойных вселяются в этот платок, поэтому его заносили домой и клали на подушку. После поминовения платок встряхивали на огне, чтобы души ушли обратно в могилу⁴⁰. В Саратовской губернии передавали поминальную еду покойникам через вырытую яму в могиле; скоблили монеты, символизирующие передачу денег мертвым⁴¹.

Мордовский народ считал, что души покойников могут прийти домой ночью, проникнув через печную трубу в виде огненной змеи (как и у марийцев)⁴², или стучат в окно, прося открыть дверь. Такие «посещения» изводили человека, он был в постоянном ожидании, тоске, развивались психические расстройства. В таких случаях душу ходячего усопшего отваживали: ставили ветки рябины по обе стороны двери, перекрестив три раза⁴³. В целях оберега от призрака покойного (м. Шопача, э. Чопача) проводили магические действа⁴⁴.

В настоящее время среди мордвы распространено поверье о том, что души покойников приходят домой на Пасху. В качестве угощения для них ставят на подоконник крашеные яйца (каждому по одному). После Пасхи, в День поминовения усопших, эти яйца относят на могилы. По словам респондентов, этот обычай соблюдается до сих пор⁴⁵.

8. Реинкарнация души. Согласно мифологии мордвы, без смерти нет и перевоплощения⁴⁶. Верили, что после смерти душа может перейти в ребенка, которому только предстоит родиться. Можно предположить, что в традиции давать ребенку имя умершего родственника отразилась архаическая вера в переселение души в новорожденного. В таких случаях мордва-мокша говорила: «Лемонц кенерезе» ‘Имя успел взять’⁴⁷. По поверью, дети, родившиеся через несколько дней после похорон бабушки или дедушки, считались счастливыми. И в настоящее время после рождения ребенка говорят: «Кафта ваймот идевсть» ‘Две души спаслись: роженицы и ребенка’⁴⁸.

Принято считать, что колдуны продают свою душу шайтану, который помогает им в колдовстве. Чтобы закрыть их душам путь в мир живых, в ритуально-магической практике распространен мотив осинового кола, забиваемого в могилу. Однако в некоторых мордовских селах, согласно архаичному обычаю, через три дня после похорон даже в могилу обычного умершего забивали осиновый кол в область лба, сердца, живота и просили землю принять душу покойника, не выпускать его⁴⁹.

Заключение

В традиционных представлениях мордвы душу приносит из верхнего мира (возможно, из дома богини Анге Патяй) и вдыхает в сотворенного им (или Шайтаном) первочеловека эрзянский Бог Чипаз. Мокшанский Верховный Бог Шкай создает и заставляет двигаться первочеловека своей волей.

Человек борется за продление своей жизни путем различных уловок, хитрости, обмана. Однако смерть побеждает, тем самым констатируя, что жизнь каждого человека предопределена и смерть не может долго идти на компромисс. Эта народная философия зафиксирована в цикле мифологических песен о борьбе человека со смертью. В них отражено понятие «судьба человека», которая, как полагали, всецело зависит от Бога Нишкепаза.

Душа человека покидает тело в двух случаях: при уходе из жизни и во время сна. Местонахождение души ‒ сердце или голова. Локация души в ином мире зависела от образа жизни человека и причины его смерти. Так, в рай попадали души праведников, души убитых молнией, младенцы. Вера в помощь душ умерших предков родным отражена в фольклорно-мифологических текстах (песнях, сказках). Идея реинкарнации души среди родных отражена в традиции давать имена усопших бабушек и дедушек новорожденным.

Согласно традиционным верованиям мордвы и некоторых других финно-угорских этносов, душа человека после смерти продолжает жить в другом (верхнем или нижнем) мире, в другой форме (астральном состоянии), поэтому в гроб клали необходимые предметы для жизни на том свете. В целях оберега от душ усопших проводились различные продуцирующие обряды.

Под влиянием христанства традиционные представления о душе среди мордвы подверглись существенной трансформации. Христианские концепции рая и ада как мест пребывания души после смерти, идея о переходе души в загробный мир на 40-й день вызвали изменения в традиционном мировоззрении мордвы, которые отразились на структуре и содержании погребальных и поминальных обрядов, в народных приметах и суевериях. В современной культуре мордвы душу рассматривают как носителя характеристики человека в отрицательном (м. кальдяв вайме ‘нехорошая душа’, плохой человек) и положительном (м. цебярь вайме ‘добрая душа’, хороший человек) смысле.

Результаты исследования вносят вклад в изучение традиционной картины мира мордовского народа, неотъемлемой частью которой являются анимистические верования. В качестве направления дальнейших изысканий мы видим создание обобщенной архетипической модели понятия «душа человека» в традиционном мировоззрении финно-угорских народов России и зарубежных стран. Кроме того, перспективным представляется проведение сравнительно-сопоставительного анализа традиционных представлений о душе человека у мордвы и ряда не финно-угорских этносов России, с которыми мордва традиционно проживает в соседстве, в частности русских и татар, с целью выявления сходств и различий, возможных взаимовлияний. 

 

¹ Смирнов И. Н. Мордва : Историко-этнографический очерк. Саранск : Красный Октябрь, 2007. 296 с.

² Мельников П. И. (Андрей Печерский) Очерки мордвы. Саранск : Морд. кн. изд-во, 1981. 136 c.

³ Девяткина Т. П. Мифология мордвы. Саранск : Красный Октябрь, 1998. 333 с.

⁴ Щанкина Л. Н. Обряд «проводов души» у мордвы Поволжья в середине XIX – начале XXI вв. // Культура. Наука. Образование: актуальные вопросы : моногр. Чебоксары : Издат. дом «Среда», 2020. С. 41–52.

⁵ Винокурова И. Ю. Мифология вепсов : энциклопедия. Петрозаводск : Изд-во ПетрГУ, 2015. С. 122.

⁶ Мельников П. И. (Андрей Печерский) Очерки мордвы. С. 53.

⁷ Устно-поэтическое творчество мордовского народа (далее – УПТМН). Т. 10. Легенды, предания, былички / сост. Л. В. Седова. Саранск : Мордов. кн. изд-во, 1983. С. 29.

⁸ УПТМН. Т. 10. Легенды, предания, былички / сост. Л. В. Седова. С. 54.

⁹ Мельников П. И. (Андрей Печерский) Очерки мордвы. С. 55.

¹⁰ Там же. С. 47.

¹¹  Полевые материалы авторов (далее – ПМА): 2003 г., Старошайговский район РМ, с. Старая Теризморга. Информант ‒ Р. Д. Ямашкина, 1928 г. р.

¹² УПТМН. Т. 7. Ч. 3. Календарно-обрядовые песни и заговоры / сост. В. Л. Имайкина, К. Т. Самородов. Саранск : Мордов. кн. изд-во, 1981. С. 33.

¹³ Винокурова И. Ю. Мифология вепсов : энциклопедия. С. 126.

¹⁴ Тойдыбекова Л. С. Марийская мифология : этнографический справочник. Йошкар-Ола : МПИК, 2007. С. 184.

¹⁵ УПТМН.  Т 1. Ч. 1. Эпические и лиро-эпические песни / сост. Л. С. Кавтаськин, Саранск : Мордов. кн. изд-во, 1963. С. 167‒168.

¹⁶ м. – мокшанский язык.

¹⁷ э. – эрзянский язык.

¹⁸ ПМА: 1982 г., Теньгушевский район РМ, c. Шокша. Информант ‒  Мельцаева А. И., 1940 г. р.

¹⁹ УПТМН. Т. 7. Ч. 2. Мокшанские причитания / сост. Имяреков М. Г. Саранск : Морд. кн. изд-во, 1979. С. 56.

²⁰ Тойдыбекова Л. С. Марийская мифология : этнографический справочник. С. 116.

²¹ Маскаев А. И. Мордовская народная эпическая песня. Саранск : Мордов. кн. изд-во, 1964. С. 65.

²² УПТМН. Т. 7. Ч. 1. Эрзянские причитания-плачи / сост. Л. С. Кавтаськин. Саранск : Мордов. кн. изд-во, 1972. С. 33; 46.

²³ Смирнов И. Н. Мордва : историко-этнографический очерк. Саранск : Красный Октябрь, 2002. С. 157.

²⁴ Юртов А. Погребальные обряды и поверья крещеной мордвы Уфимской губернии // Известия по Казанской епархии. 1877. № 8. С. 228.

²⁵ Новочадов В. Мордва // Тамбовские епархиальные ведомости. 1876. № 14. С. 406.

²⁶ Девяткина Т. П. Мифология мордвы : энциклопедия. Саранск : Красный Октябрь, 2006. С. 244. 

²⁷ Devyatkina T. Mordvinian Mythology. Ljubljana : Zalozba ZRC, ZRС SAZU, 2004. P. 154.

²⁸ Mainof W. Les restes de la mythologie Mordvine // Journal de la Société Finno-Ougrienne. Helsingissa, 1889. Vol. 5. P. 83.

²⁹ Мельников П. И. (Андрей Печерский) Очерки мордвы. С. 47‒48.

³⁰ Маскаев А. И. Мордовская народная эпическая песня. С. 70.

³¹ Маскаев А. И. Мордовская народная эпическая песня. С. 78.

³² Смирнов И. Н. Мордва : историко-этнографический очерк. С. 170.

³³ Новочадов В. Мордва. С. 405.

³⁴ Митропольский К. Мордва. Религиозные воззрения, их нравы и обычаи // Тамбовские епархиальные ведомости. 1876. № 12‒13. С. 374.

³⁵ Маскаев А. И. Мордовская народная эпическая песня. C. 163.

³⁶ Devyatkina T. Mythological Concepts in the Traditional Ozks of the Mordvins // Eurasian Studies Yearbook. 2004. Vol. 76. P. 123.

³⁷ Девяткина Т. П. Алашань культсь сире пингонь мокшэрзянь эряфса = Культ лошади в традиционной культуре мордвы // Языки и литература в межкультурной коммуникации : сб. науч. ст. по мат-лам Междунар. науч.-практ. конф. «56-е Евсевьевские чтения». Саранск, 2021. С. 95.

³⁸ Mainof W. Les restes de la mythologie Mordvine. P. 72.

³⁹ Маркелов М. Г. Культ умерших в похоронном обряде волгокамских финнов (мордва, мари, вотяки) // Религиозные верования народов СССР : в 2 т. М. : Московский рабочий, 1931. Т. 2. С. 198.

⁴⁰ Милькович К. Быт и верования мордвы в конце ХVIII столетия // Тамбовские епархиальные ведомости. Часть неофициальная. 1905. № 18. С. 825.

⁴¹ Леопольдов А. Ф. Моляны и поминки у мордвов Саратовской губернии // Прибавления к Саратовским губернским ведомостям. 1844. № 25. С. 228.

⁴² Тойдыбекова Л. С. Марийская мифология : этнографический справочник. С. 119.

⁴³ ПМА: 2019 г., Рузаевский район РМ, с. Трускляй. Информант ‒ Никанорова Т. И., 1945 г. р.

⁴⁴ Harva U. Die religiosen Vorstellungen der Mordvinen. Helsinki, 1952. P. 24.

⁴⁵ ПМА: 2022 г., Рузаевский район РМ, с. Салазгорь. Информант ‒ Аникина К. С., 1954 г. р.

⁴⁶ Криничная Н. А. Мотив реинкарнации в преданиях народов уральской языковой семьи // Мат-лы VI Междунар. конгресса финно-угроведов. Москва, 1989. Т. 1. С. 339.

⁴⁷ Девяткина Т. П. Мифология мордвы : энциклопедия. С. 177.

⁴⁸ ПМА: 2010 г., Старошайговский район РМ, с. Cтарая Теризморга. Информант ‒ Ямашкина Р. Д., 1928 г. р.

⁴⁹ Смирнов И. Н. Мордва : историко-этнографический очерк. C. 162.

 

About the authors

Serafima S. Panfilova

National Research Mordovia State University

Email: scully_ss@rambler.ru
ORCID iD: 0000-0002-0445-1007
SPIN-code: 6971-9981
Scopus Author ID: 503214

Cand.Sci. (Philol.), Associate Professor, Associate Professor of the Department of English Philology

Russian Federation, 68 Bolshevistskaya St., Saransk 430005,

Tatiana P. Devyatkina

Mordovian State Pedagogical University named after M. E. Evseviev

Author for correspondence.
Email: tatyana_devyatki@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-5334-688X
SPIN-code: 3716-0620

Dr.Sci. (Philol.), Professor, Professor of the Department of Native Language and
Literature

Russian Federation, 11A Studencheskaya St., Saransk 430007,

References

Supplementary files